Тоха
– Это не она, Тох, правда?
– Конечно, нет. Стас, да найдется! Ну блядь, не знаю, может, загуляла где, оно же молодо-зелено.
Я так его успокаивал всю дорогу, потому что Стас был весь на нервах, он даже с трудом говорил. Мы рванули на опознание, в морг я пошел с ним, хотя лучше бы этого не делал, потому что это было самое жуткое, что я вообще видел в своей жизни.
Когда нам ее показали, мы просто стояли и не двигались, и, если честно, я слабо верил в происходящее. Тасю было не узнать, до такой степени изувеченное и обгоревшее тело.
Стас смотрел на труп пару минут, а потом подошел ближе, стиснув зубы. Это была Тася. Он по светлым кудрявым волосам и золотой цепочке на шее ее опознал. Маленький крестик на черной запекшейся корочке, которая когда-то была кожей.
Стасу резко стало херово. Я думал, Беркут прямо там копыта отбросит, клянусь, я никогда его таким не видел. Это же Стас, он людям пальцы обрезал и спокойно потом спать ложился, но на нее такую он смотреть не смог.
Я буквально вытащил его из морга. Стас начал задыхаться, упал на колени, держась за сердце, а после просто начал орать. Громко, до срыва связок, вцепившись руками в траву и вырывая ее вместе с корнями.
Я растерялся, я, блядь, сам испугался и не знал, что делать. Стас не реагировал на меня, хрипел, кашлял, стал весь бледным, и это было похоже на чертов сердечный приступ.
К нам подошли люди, я набрал скорую, но Стас поднялся сам и, пошатываясь, просто сел в машину и уехал.
Потом будет экспертиза. Три раза подряд. Это Тася. Точно она, и каждый раз Стас волком просто выл. Не верил, бесился, не хотел принимать.
Мы все рыдали по ней. Никто не хотел мириться, мы не понимали за что. Ладно Стас, Виктор, даже Рысь, они братья, но она-то каким боком вообще здесь? Сирота, ничейная, по сути, девчонка. Одаренная, такая талантливая певица, что мороз всегда шел по коже, когда слышал ее песни, а тут такое.
Стас тогда поехал и сам нашел Шаро. Он его пытал, уж не знаю, что он там ему делал, но Шаро признался только в аварии Рыся. Все. У Таси были переломаны почти все кости, а после ее подожгли. В принципе, Стас сделал то же самое и с Шаро, вот только кто сотворил это с Тасей, мы так и не нашли. Вероятно, еще какой враг Беркута, ведь их полно, и не ясно, кто еще откинулся из тюрьмы и захотел отплатить уже бывшему менту.
Помню, что кто-то из пацанов проболтался Рысю о Тасе. Идиоты. Артему стало плохо, и это был какой-то ад, одно к другому, я не знал уже, как мне этих братьев собрать в кучу, все просто разваливалось.
Артем сам едва живой, а как про Таську узнал, разревелся, обвинил рядом стоящего Стаса, и эти его слова: “Лучше бы ты сдох, чем она”, – наверное, запомнятся мне на всю жизнь.
Они погрызлись жестко прямо в день ее похорон. Серьезно, я никогда не видел, чтобы братья так ссорились. Артем кричал, захлебываясь слезами, а Стал молча стоял и слушал. Ему нечего было ответить на правду.
Рысю дали успокоительное, конечно, это был удар для всех, но больше всего для Стаса, который сам уже был похож на смерть.
Как хоронили Тасю, даже вспоминать не хочу. Было немного людей, все свои пришли, кто ее знал.
Помню, что было много цветов, все несли розы, гвоздики там, а Стас пришел с охапкой белой сирени, которую положил Тасе на закрытый гроб.
Я стоял рядом с ним. Если честно, я следил за его оружием, боялся, что Стас пустит себе пулю лоб, но у него не было сил даже на это.
Стас выглядел сам как живой труп, и я думаю, он не умер только потому, что Рысь все еще был в реанимации и нуждался в нем теперь, как никогда раньше.
На похоронах Стас даже не двигался, при всех он держался, а когда все закончилось, я увидел, что он у машины своей сидел на земле и, закрыв лицо руками, рыдал, как ребенок. По ней.
Поминок не делали. Рысю стало хуже, и Стас сорвался к нему, да и я не хотел его трогать.
Там Камилла под боком была, помогала. Как бы там ни было, Стас женатый человек, тесть приехал тоже поддержать. Беркут не один, и это меня успокаивало.
Единственное, чего я не знал, – как Стас с Рысем теперь будут общаться. Раньше они были очень близки, а сейчас, видать, стали врагами, и что хуже – Рысь беспомощный теперь, он всецело зависит от брата.
В душу Стасу теперь я не лезу, да и он не дает. Жалко только мне ту девочку его певчую. Таська очень любила Стаса, за километр было видно. Из-за него ее и убрали, а Стас теперь себя за это заживо сжирает, я уверен.