Ее обнаружила домработница. Часов в десять утра она привела мастера, который должен был почистить бассейн, открыла кладовую, где находилось оборудование, и, подойдя к краю бассейна (там лежали брошенные халат с полотенцем, она хотела их забрать), у-ви-де-ла.
Увидев, оторопела. В первый момент женщина не поняла, что в воде труп, а не живой человек, ведь всегда надеешься на лучшее, хотя уже не нужно надеяться. Но неожиданная смерть бьет по нервам не хуже электрического тока и лишает всяческого соображения, с трудом доходит, что это смерть навестила дом. Поэтому, глядя на воду с изумлением, женщина произнесла нелепую фразу:
– Что она там делает?
Мастер, разматывая шнур водного пылесоса, приблизился к краю и едва сам не упал в бассейн от шока: до этого дня ему не приходилось встречать утопленников на рабочем месте. Хоть в воде и лежала красивая женщина в ярко-зеленом купальнике, но сердце мужчины сжалось от суеверных предчувствий: не к добру с утра обнаружить труп!
– Она… это… в общем… – промямлил он, не решаясь назвать вещи своими именами. – Короче, все. Позвать надо…
– Кого? – никак не приходила в себя домработница.
– Всех, кто есть. – Он отбросил шнур в сторону, взял женщину за локоть и потянул к выходу: – Идемте, вместе позовем. Здесь нежелательно находиться.
Она послушно подчинилась, но смотрела назад, смотрела и тогда, когда фигура в зеленом купальнике пропала из поля зрения, лишь гладь воды отливала неестественной голубизной. Может, домработница думала, что утопленница вдруг вынырнет и рассмеется: как вам моя шутка?
– Я прошу тебя, срочно приезжай домой, – повторила в трубку Полина в третий раз. Видимо, брат убеждал ее, что он занят, а она ведь не объяснила, зачем вызывает его. – Да, случилось! Наконец-то дошло до тебя… Кирилл, я не могу об этом говорить… Нет, ты здесь очень нужен. Только будь аккуратней на дорогах.
Полина положила трубку в карман махрового халата, заходила по гостиной вся сама в себе. Марианна ее понимала: событие из области кошмарных снов невозможно объяснить, оно повергло их обеих в шок, что за ним последует – не хотелось даже гадать. Несмотря на волнение, Полина ходила как заторможенная, бесцельно, видимо, статичность сейчас не соответствовала ее внутреннему состоянию.
Держа на коленях четырехлетнюю Настеньку, Марианна жалась в углу дивана и не сводила с Полины глаз. Сестре Кирилла был тридцать один год, жила она с братом, но что характерно, Полина единственная относилась к гувернантке племянников без барской заносчивости. Правда, подругами их тоже нельзя было назвать, но нечто среднее между ними зародилось с первого дня, к тому же они были близки по возрасту – Марианна старше на пять лет. А вот утопленница, то есть хозяйка, при каждом удобном случае подчеркивала свое преимущество, ставя Марианну на место, чтобы гувернантка нечаянно не забыла, кто она есть. Зато с Полиной можно было потрепаться о том о сем. Если природа обделила ее яркой внешностью, то наделила уравновешенным и справедливым нравом, хотя и она, случалось, поддавалась эмоциям – в этом доме сложно было оставаться невозмутимой. Одна особенность не переставала удивлять Марианну: стоило поговорить с Полиной полчаса, как она непонятным образом преображалась: становились заметными ее большие печальные глаза цвета охры, объемные губы, стеснительная улыбка, делавшая ее лицо трогательным, пышные волосы без укладки орехового цвета, длинная шея… В общем, вроде бы бесцветная Полина вдруг превращалась на глазах в само очарование.
– Он сейчас приедет, – после длинной паузы сказала она и снова достала трубку: – Алло, Антон? Ты не мог бы немедленно приехать?.. Это срочно. У нас… Наша Нонка утонула… В бассейне, конечно, где же еще!.. Не знаю, я ничего не знаю, вызвала Кирилла. Вы уехали спозаранку, Нонку нашла домработница… А что еще в таких случаях делают? Зачем они здесь? Ты думаешь?.. Хорошо, сейчас вызову.
Полина машинально сунула трубку в карман, опять заходила по гостиной, внезапно повернулась к Марианне:
– Антон сказал, надо вызвать милицию.
– Да? – встрепенулась Марианна, после паузы пожала плечами. – Ну, раз надо, то надо. Чего ты испугалась?
– Я не испугалась… – потупилась Полина. – Просто начнут копаться в грязном белье… противно. Но они должны установить, отчего наступила смерть, как будто это и так не видно! Врачи сами могут установить… да?
– Тогда давай подождем врачей, – робко предложила Марианна. – Надеюсь, они лучше знают, вызывать нам милицию или не стоит.
– Я тоже так думаю.
Вдруг обе вздрогнули от голоса Шурика, словно их застали на месте преступления:
– Доброе утро, это я. Напугал вас?
– Немножко, – сказала Полина.
Шурик жил по соседству, он подружился с Полиной и частенько захаживал, не вызывая раздражения у ныне утопшей хозяйки, которая обычно сердилась из-за любого пустяка. Нонна уважала людей с положением, а папа у Шурика был прокурором – ни больше ни меньше, поэтому его сын был желанным гостем. Выглядел он школьником старших классов, непременным отличником, хотя учился в университете, оканчивал уже четвертый курс. Собственно, Шурик и был круглым отличником, кстати, вовсе не из-за родительских внушений, о нет! Он учился самостоятельно, но так усердно корпел над учебниками, что уже приобрел хроническую сутулость при своем небольшом росте. Его розовощекая физиономия казалась вымытой с мылом до блеска, кукольные черты лица напоминали пупсика из мультика, аккуратно зачесанные светлые волосы придавали ему вид маменькина сынка. При встрече с Шуриком всем невольно хотелось улыбнуться: представлялось, как мама с любовью зачесывает волосы сыну расческой. Даже костюм с галстуком нисколько не прибавлял ему солидности. Марианна считала его глуповатым, этому инфантилу повезло родиться в семье, способной обеспечить его будущее.
Шурик упал в кресло, посмотрел на Полину влюбленно, затем удивленно на Марианну, заметил:
– Вы какие-то унылые.
– У нас несчастье, Шурик, – проговорила Полина. – Нонна утонула в бассейне. Извини, нам сейчас не до тебя.
– Утонула?! – округлил голубые глаза он. – Я пойду… э… посмотрю…
– Не стоит, – остановила его Полина. – Мы ждем «Скорую».
– А милицию вызвали? – осведомился он.
– Да… Нет… – запуталась Полина. – Знаешь, Шурик, дождемся врачей, потом… Вот напасть!
– Я советую…
– Шурик, умоляю… – протянула Полина, явно будучи на взводе. – Не надо ничего советовать… Кажется, кто-то приехал.
«Скорая» остановилась у ворот одновременно с автомобилем Кирилла. Полина отозвала брата в сторону. Врачей проводила к бассейну Марианна, сама не стала подходить. Молодой врач вернулся почти сразу, к тому времени подошла и Полина с бледным и потерянным Кириллом.
– Зачем нас вызвали? – напустился врач на брата с сестрой, заодно одарив гневным взглядом и Марианну. – Мы – «Скорая помощь». Помощь! Нас вызывают к больным людям, а не к покойникам! Вы разве не видели, что она мертва? К тому же давно. Помочь мы ей ничем не сможем.
– Но… вы же должны установить причину смерти… – зарделась от волнения Полина.
– В вашем случае женщиной в бассейне должны заняться правоохранительные органы вместе с медэкспертом, – процедил сквозь зубы врач. – Они же установят причину смерти, а я могу только сказать то, что вы знаете без меня. Может, ее утопили, в таком случае причины будут не те, что сейчас кажутся очевидными.
– Бог с вами! – всплеснула руками Полина. – Кому ее здесь топить?!
– Не знаю, меня это вообще не волнует. – И он бросил женщине в белом халате: – Иди к машине, вызови милицейскую группу. Ну, вот, теперь и нам придется ждать… Да, господа хорошие, а кто-то ведь нуждается в нашей помощи, но не получит ее из-за вас.
Все были уверены, что он не прав, наезжая на родственников утопленницы, но, столкнувшись с подобной проблемой впервые, они не посмели возразить врачу. Что поделать, нынче далеко не всех врачей отличают вежливость и такой анахронизм, как сочувствие. Растерянная Полина предложила всем пройти в дом, а когда народ расселся по креслам и диванам, она вообще сморозила:
– Может, чаю?
По красноречивым взглядам собравшихся Полина поняла, что ее предложение в данной ситуации неуместно, и скромно присела в уголке, сложив ладони на коленях. Рядом с ней встал Шурик, опершись спиной о стену, и молча наблюдал за всеми.
Четверть часа тянулось нескончаемо долго, а всеобщее молчание привносило в напряженную атмосферу ожидания драматически тревожную ноту, которую подчеркивали громко тикающие напольные часы. Даже Настенька вела себя тише воды и разговаривала с Марианной, не выпускавшей малышку из рук, шепотом.
Собственно, все они по отдельности склонялись к тому, что произошел несчастный случай, но фраза доктора: «Может, ее утопили» взбаламутила их, подняла у каждого со дна души разного рода страхи. Черт его знает, что подумают товарищи из органов, которым нужны звездочки на погонах, репутация гениев розыска, а то и взятка в крупном размере? Такова жизнь: на чьи-либо порядочность и справедливость рассчитывать не приходится.
Появился Антон, оглядел пасмурную компанию и, не задавая никаких вопросов, прислонился к дверному косяку плечом. Вот кто отвечал самым требовательным вкусам женщин, читающих любовные романы, – друг Кирилла. Мужчины в тридцать пять (особенно смазливые) выглядят либо вечными мальчиками, либо они уже обременены жизненным опытом и кажутся молодыми стариками. Антон, оставаясь в отличной форме, не согнулся под «гнетом жизненного опыта»: он отличался жизнерадостностью и коммуникабельностью, но дистанцию соблюдал, при всем при том палец ему в рот не стоило бы класть никому.
Маятник чудовищно медленно отстукивал время, наверное, у каждого было впечатление, будто в виски ударяет молоток и в голове стоит сплошной звон. Взгляды присутствующих невольно обращались к огромному ящику с циферблатом, напоминавшему гроб. В конце концов Кирилл не выдержал, подошел к часам, открыл дверцу и остановил маятник. Наступила гробовая тишина, воздействие которой оказалось хуже звона в ушах от маятника. Изредка тишина эта «разбавлялась» покашливаниями и протяжными вздохами.
Группа оперативников деловито шагала к бассейну, следом семенил Шурик.
– Здравствуйте, меня зовут Горчаков Шурик… – представился он.
– Горчаков? – сделал акцент на его фамилии старший группы Таничев. – Ты случайно не родственник Захару Альбертовичу?
– Ага, – обрадовался Шурик. – Это мой папа. Можно мне присутствовать при осмотре места происшествия? Я будущий криминалист, на четвертом курсе учусь, на «отлично». Мне это очень нужно!
– Только под ногами не путайся, – не возражал старший.
– Спасибо!
Никому неохота было лезть в воду за утопленницей, но пришлось. Нашелся доброволец из молодых оперативников, коим море по колено: свежие трупы у таких молодцев не вызывают брезгливости. Родственники и знакомые утопленницы не присутствовали при этом, они остались в гостиной – изводить себя тишиной.
– Следов насилия нет, – сообщил эксперт после первичного осмотра трупа.
У Шурика потухли глаза, он, как только увидел утопленницу, уже выстроил пирамиду из загадок, которые распутать будет чертовски увлекательно. Все это время, пока с утопленницей разбирался Таничев, Шурик внимательно осматривал бассейн и прилегающую к нему территорию.
Пластиковые кресла и стол, на столе – ваза с фруктами, бутылка вина и бокал, пепельница, сигареты и зажигалка. Махровый халат небрежно брошен на край бассейна, прямо на пол, у схода в воду, на халате лежало банное полотенце, тут же стояли тапочки. Шурик живо воспроизвел картину: Нонна Валерьевна пришла поплавать не одна, а с убийцей, и, как только они оба окунулись в воду… Но раз следов насилия нет, ее смерть, выходит, была до обидного прозаичной. И все же в любой прозе есть за что уцепиться, если поднапрячься.
– Значит, это не убийство? – робко уточнил Шурик: ведь мнение эксперта, проработавшего с трупами много лет, немаловажная вещь.
– Убийство – это всегда насилие, а следы насилия остаются на теле, – разъяснил Таничев будущему криминалисту. – Если бы ее топили, применили бы силу, а она сопротивлялась бы, верно? В этом случае должны были остаться хотя бы незначительные кровоподтеки, а их нет.
– Понятно, – кивнул Шурик. – Значит, самоубийство?
По его мнению, самоубийство на пустом месте не случается, к нему прилагается множество причин с различными привходящими обстоятельствами, следовательно, есть косвенные виновники, а часто имеются и прямые – для этих и статья существует: доведение до суицида. Правда, доказать такое крайне сложно.
– Может, и несчастный случай, – вторично охладил его пыл Таничев, вынимая градусник из воды. Некоторое время он думал, глядя на показания термометра. – Смерть наступила примерно около трех часов ночи.
– Что это ей вздумалось плавать, когда все нормальные люди спят? – недоумевающе заметил Шурик, забыв о своем обещании не путаться под ногами.
– Наверное, у нее бессонница была. Посмотрим, что вскрытие покажет, иногда оно преподносит сюрпризы. Однажды один мужик утонул там, где воды-то было по пояс. Дурачились в воде, он поскользнулся, упал, ну и не встал. Друзья думали, он шутит, а когда вытащили, прослезились. Никто не мог понять, как здоровый мужик мог утонуть в луже. Ему искусственное дыхание и массаж сердца делали, трясли его, а он – труп трупом. На вскрытии причина смерти оказалась до безобразия банальной: рыбка попала ему в гортань и застряла. А смерть наступила от шока вследствие раздражения окончаний блуждающего нерва. Как рыбка ему в рот заплыла – я до сих пор не понимаю, но факт имел место.
– В этой воде ни один микроб не выживет, не то что рыбка, – обиженным тоном проворчал Шурик, будто Таничев нарочно не хотел признать смерть Нонны Валерьевны далекой от несчастного случая. – Она хлорированная, дезодорированная, подкрашенная и фильтрованная!
Утопленницу упаковали в мешок, уложили на носилки. Таничев и Шурик шли за ней до машины. Рядом с экспертом, плечистым и мордастым, похожим на киношного братка, Шурик очень проигрывал.
– М-да, жаль, – вздохнул Таничев, наблюдая за погрузкой тела в машину. – Молодая, красивая, судя по бассейну, как сыр в масле каталась… Ну, я поехал, погляжу, что у нее внутри.
– А можно мне приехать к вам и узнать результаты вскрытия? – с серьезной миной, почему-то смешившей многих его знакомых, спросил Шурик.
Таничев затянулся сигаретой, глядя на паренька по-доброму, с отеческой улыбкой. Многих молодых людей сейчас ничем нельзя увлечь, его собственный сын, учась на хирурга, и то не проявляет должного интереса к уникальным случаям. Друг Таничева частенько зовет его сына на операции, а тот отмахивается, отсюда и проистекают конфликты. Шурик – из завидной семьи, ему вообще не надо особо напрягаться, папа и так предоставит ему надежное местечко, обеспечит тыл, если сынок проявит нерадивость. Однако мальчик весьма любознательный, рвется к познаниям, в этом смысле остается позавидовать его родителям.
– А зачем тебе? – все же поинтересовался Таничев. – Ты же в криминалисты готовишься, вон Дагоев тебя проконсультирует.
– Мне хочется вникнуть в специфику всех профессий, связанных с работой следственных органов. Думаю, пригодится в дальнейшем.
– Похвально. Ну, ладно, заезжай, Шурик, раз уж так рвешься, – разрешил Таничев.
Два оперативника – добровольный ныряльщик Юлий и Викентий – тщательно осмотрели бассейн, заглянув во все закоулки. Во время погрузки трупа в машину оба вышли покурить, тут-то Викентия и привлекла женская фигура, сидевшая в плетеном кресле в задумчивой позе. А привлекла знакомыми чертами. Викентий сделал несколько шагов к ней, узнал, подошел ближе:
– Марианна?
Она подняла голову:
– Кент? Ты или не ты?
Именно так его звали в школе, было это очень давно, в соседнем маленьком городке. Кент дружил с Марианной, все думали, что в будущем они поженятся. А потом она уехала учиться, он ушел в армию… Марианна вышла замуж и обосновалась (как ни странно) в деревне. Викентий поступил в милицейскую академию, женился, обзавелся двумя детьми. Обычно их нечаянные встречи приносили им взаимную радость. Так бывает, особенно когда людей некогда связывала первая любовь и после этого они долго не виделись, – их тянет посидеть где-нибудь в укромном уголке и потрепаться под рюмку чая на тему «как живешь». Марианна отнюдь не выказала изумления, увидев Викентия, ее глаза не блеснули радостью. Удивился как раз он:
– Что ты здесь делаешь?
– Работаю, – ответила она вяло, словно у нее была высокая температура и по этой причине ее оставили силы. – Гувернанткой.
– Гувернанткой?! – Викентий придвинул свободное кресло, сел напротив. – Ты – гувернантка?!
– А чем эта профессия хуже любой другой? – не оскорбилась Марианна. – Да, я гувернантка, у меня неплохо получается воспитывать детей.
– Не обижайся, – смутился Викентий. Ее настроение было вполне оправданно: она к трупам не привыкла в отличие от него, потому их диалог завязался неудачно. – Просто я помню, как ты хотела стать переводчицей, ездить по разным странам…
– Мало ли кто о чем мечтал в детстве, позже появляются другие мечты, более реальные.
– Слышал, ты замуж вышла?
– И развелась. Больше года назад. Погоди… а почему ты здесь? – опомнилась она и уже с любопытством посмотрела на него.
– По работе. В милиции работаю.
– А… – протянула Марианна, улыбнувшись. – Значит, и твои мечты разбились о суровую действительность?
– Не сказал бы, у меня все нормально сложилось.
– А это нормально – трупы, убийства, воры, мошенники?
– Пока есть воры, убийцы и мошенники, а они всегда будут, мы без работы не останемся, это плюс. Наш майор сюда топает, будет вас допрашивать. Идем? – Оба неторопливо двинулись к входу. Викентий быстро и тихо предложил: – Давай встретимся, хоть поговорим? Назначай день, желательно вечером.
– Даже не знаю, что сказать, – в тон ему прошептала Марианна. – У меня один выходной – четверг, а теперь как быть? Дети остались без матери.
– Тогда бери мои телефоны, – сунул ей карточку Викентий. – Как надумаешь, я всегда готов. Столько лет прошло…
В дверях они столкнулись с майором в штатском. Тот пропустил Марианну вперед – вежливый! Он представился, уселся в кресло, раскрыл папку, долго устраивал ее на коленях, действуя угнетающе на присутствующих такой скрупулезной подготовкой к опросу. Наконец майор приготовился писать, но прежде он оглядел потрясенные лица, оглядел внимательно, словно уличая в чем-то каждого в отдельности. Хотя в чем? В подобных обстоятельствах и без «господ ментов» любой человек почувствует некую беспричинную вину или страх, что его заподозрят в подлых делишках.
– А как случилось, что ее обнаружили только утром? – задал первый вопрос майор. Ему ответили дружным молчанием. – Кто муж утонувшей женщины?
– Я, – поднял голову Кирилл.
Он сидел согнувшись, локти держал на коленях, переплетя пальцы. Викентий оценил его положительно: умные глаза, лицо не красавца, но приятное и холеное, одежда безупречная. Сразу видно: человек работает головой, а не лопатой.
– Ваше имя-отчество? – спросил майор.
– Кирилл Андреевич.
– Чем вы занимаетесь, место работы?
– Я архитектор. Проектирую частные домовладения, иногда мои рабочие их строят.
– Как же так, Кирилл Андреевич, утром вы проснулись, а рядом нет жены, неужели не задались вопросом: где она?
– Не задался, – с чуть заметным вызовом ответил тот, разведя ладони в стороны. – Разве моя жена не имела права встать раньше меня и заняться своими делами?
– Но вы, надеюсь, завтракаете вместе…
– Не всегда. Вчера у нас были гости…
– По какому поводу? – Все-то нужно было знать майору!
– Купили проект, стало традицией отмечать это событие. Отмечаем обычно у меня, в ресторане не пообщаешься, там шумно и посторонних полно, а разошлись все к двум часам ночи. Я сразу ушел спать, утром опаздывал, выпил кофе и поехал.
– Гости все разошлись, никто не остался?
– Только Антон, мой друг. Мы работаем вместе.
– Это я, – приподнял ладонь Антон.
– Остальные разъехались, – повторил Кирилл, – я лично всех провожал.
– Вы поехали на работу вместе с другом?
– Да, вместе. Я отвез его на объект, сам отправился в контору.
– Кто-нибудь видел, как Нонна Валерьевна шла в бассейн? – Опять дружное молчание. – А почему она решила плавать ночью? Обычно люди перед сном принимают душ, тем более после утомительного застолья.
– Она у нас была необычная, – буркнул вдовец, нервно ломая пальцы.
– Кстати, чем занималась ваша необычная жена?
– Она зубной техник, работала в частной клинике.
Майор задал еще несколько вопросов, но, не имея оснований для каких-либо подозрений, вскоре попрощался. Шурик безмолвно внимал, изучал, анализировал. Его мордашка пупса была напряженно-сосредоточенной, и что он заметил – так это отсутствие глубокой скорби по поводу нелепой кончины хозяйки дома практически у всех допрашиваемых. Не странно ли?..
После ухода милиции Кирилл отправился в кабинет, попросив друга Антона заехать в контору и предупредить, что он сегодня не появится по известной причине. Кирилл упал в рабочее кресло, подпер щеку кулаком и минут десять крутился вправо-влево, затем набрал номер на сотовой трубке. Когда она ответила, он еще некоторое время молчал – до тех пор, пока Тамара не рассердилась:
– Кирилл, в чем дело? Что это за игра в молчанку?
– Тамара, никуда не уезжай.
– То есть?.. – не поняла она.
– Теперь можешь успокоиться, Нонки нет.
– А куда она делась?
– Утонула.
– Как это?! – неподдельно изумилась Тамара. – Говори яснее, что ты имеешь в виду?!
– Куда уж ясней, – с досадой произнес Кирилл. – Повторяю: Нонка утонула в бассейне! Ночью. Вчера набралась и… Тамара, я приеду к тебе, но не сейчас, позже… ближе к ночи. Надо еще детям как-то сказать…
– Боже мой, какой ужас! Прости, Кирилл, я не радуюсь.
– Я тоже. Ты дождешься меня?
– Обязательно дождусь.
Заканчивая диалог, Кирилл направился из кабинета к выходу. Прощаясь с Тамарой, он распахнул дверь, да так и остолбенел, очутившись с гувернанткой нос к носу. Он отбросил полы пиджака, заложил руки в карманы брюк, замер, перекатываясь с каблуков на носки и обратно, что выдавало его раздражение, и грубо спросил:
– Вы что здесь делаете?
– Я к вам, Кирилл Андреевич, – пролепетала Марианна, опуская ресницы. От неловкости щеки ее зарделись, ведь, кажется, он заподозрил ее бог весть в чем. – Хотела постучать, а вы сами дверь открыли…
– Ну-ну, говорите, что вам нужно? – отнюдь не подобрел Кирилл, глядя на гувернантку с неприязнью и высокомерием.
Тихие, скромные женщины без косметики на лице, но с ярко выраженным умом на челе и в очах вызывали у него оскомину. Первая жена была умной, вторая сверхумной – и довольно, иначе самому можно ненароком без ума остаться. Теперь его привлекали красивые, без силы и воли, без претензий на величие и звание «премудрой», с чьим мнением все обязаны считаться.
– Мы будем в коридоре разговаривать? – чуть слышно спросила Марианна, робко намекая, что он ведет себя некрасиво.
Кирилл нехотя отступил, давая дорогу гувернантке, та прошла на середину комнаты, остановилась и обернулась. Молчаливый намек он понял, так же нехотя предложил:
– Садитесь. – Сам прошел к столу, но не сел в кресло, скрестил руки на груди. – Слушаю вас.
– Я пришла посоветоваться. Мне кажется, детям не стоит говорить, что их мать погибла, для них это будет большой травмой.
– Конкретно, что вы предлагаете? – поторопил ее Кирилл.
– А то и предлагаю: не говорить! Когда будут похороны, отправьте меня с детьми на пару дней, например, на базу отдыха. А потом скажем, что мама уехала, в дальнейшем я подготовлю их… в общем, найду, что сказать и как. Сейчас много говорят о том, что врать детям нельзя, но в данном случае это будет святая ложь, поверьте.
– Я подумаю, – сказал он и уставился на нее: мол, долго ты еще будешь здесь торчать?
Марианна прошла к двери, открыв ее, обернулась:
– Извините, Кирилл Андреевич, если помешала.
Он не удосужился ни кивнуть, ни хотя бы посмотреть в ее сторону, набрал номер на трубке. В коридоре гувернантка прикрыла за собой дверь, спустилась в гостиную, где на диване, поджав под себя ноги и кутаясь в махровый халат, сидела Полина. Марианна не могла пройти мимо, она присела на край дивана и участливо уставилась на сестру Кирилла. Видя, что та не обращает на нее внимания, Марианна дотронулась до ее узенькой ступни:
– Полина, я уложила Настеньку, теперь еду за ребятами в школу.
– Угу, – кивнула Полина.
– Не расстраивайся так… Да, Полина, Кирилл Андреевич согласился со мной, что детям говорить не стоит.
– Все равно узнают, излишне «добрых» людей значительно больше, чем нам хотелось бы.
– Ничего, как-нибудь переживем.
В доме укоренилась неоднозначная атмосфера: имелось горе, которое по идее должно объединять людей, ибо вместе пережить его легче, а все избегали друг друга. При этом повсюду стояла поразительная тишина, словно обитатели дома все вымерли, даже шепота не слышалось, хотя в доме было трое детей. Сгусток отрицательной энергии и раньше бродил по дому, теперь же появилось ощущение, будто он заполнил все щели и углы, притаился за окнами. Но, может быть, так всегда случается в подобных обстоятельствах? Может быть, внезапная смерть останавливает жизнь и живых людей, оттого им становится неприютно в доме, где еще чувствуется присутствие того, кого внезапно не стало.