– Выдержали и на этот раз, верно, дружище?
Беннейт посмотрел в окно на видневшуюся вдалеке бухту – лучшее, что было в Лохморе, возможность укрыться от его суровой, давящей мощи. Он любил наблюдать за морем. Днем стихия отдыхала, волны казались вялыми и едва шевелились. Благодаря этому, находясь в замке, с высоты Беннейт мог видеть границы своих владений, за которыми начинался другой мир.
– Верно, Ангус. Я говорил, что, становясь старше, Джейми будет все легче и легче переносить дорогу.
– Дело не только в этом, ты же понимаешь. – Ангус ухмыльнулся, открыл сундук и принялся разбирать одежду герцога.
Ангус был его лучшим другом детства. До дня отъезда в Англию в школу для мальчиков. Невзирая на тревогу родителей, приезжая в Лохмор, Беннейт встречался с ним, не желая разрушать тонкие нити, связавшие их в юном возрасте, для него не имели значение социальные барьеры и проведенное порознь время.
– Не стоит тебе этим заниматься, Ангус. Это обязанности Юэна.
– Ерунда. Помогает отключить мозги.
Беннейт кивнул и опять повернулся к окну. Его ждут управляющий Маккрири и дела, впрочем совсем незначительные.
– Тебе лучше съездить в Маленький дом, встретиться с Маккрири, пока он сам тебя не нашел. Заодно проветришься, – монотонно продолжал Ангус.
– Возможно.
– А она проследит за Джейми.
– Разумеется.
– Чай накрыть здесь или в столовой?
Беннейт посмотрел на Ангуса, но промолчал.
Тот кивнул и захлопнул сундук.
– Миссис Мерри просила передать, что тебя никто не побеспокоит в столовой. Джейми просил миссис Лэнгдейл выпить чай с ним в детской. Леди Мораг не выйдет из своего убежища, пока вы не устроитесь после путешествия, к тому же ей надо привыкнуть к мысли, что в замке появился новый человек. Жизнь идет, горечь и тоска сделали миледи нелюдимой, они завлекают ее в башню, как рака-отшельника в раковину.
– Ангус, я устал, пожалуй, попью чай в кабинете. Миссис Мерри благосклонно приняла миссис Лэнгдейл?
Ангус выпрямился и широко улыбнулся.
– Не сразу, но потом растаяла под взглядом огромных серых глаз, как водоросль, пролежавшая неделю на жаре.
Беннейт кивнул.
– Присматривай за ней.
– С удовольствием, ваша светлость.
– За миссис Мерри, а не за миссис Лэнгдейл.
Улыбка Ангуса стала шире, и герцог с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Он сам загнал себя в ловушку.
– Она надолго не задержится, Ангус.
– Да, конечно. Лучше всего привести в семью ту, которая останется и тогда, когда Джейми вырастет.
Беннейт хмыкнул и вернулся к созерцанию. Картина за окном заметно изменилась, ветер взбод рил море, облака стали сгущаться, собираясь у горизонта, как овцы у кормушки.
Беннейт выдержал еще час, прежде чем выйти в коридор и направиться в детскую. Нет ничего плохого в том, что отец хочет проверить, как чувствует себя сын после возвращения. Отвратительно лишь то, что он ищет для себя оправдания.
Гостиная в покоях Джейми была пуста, на столе оставалась неубранная посуда. Он нахмурился и прошел в спальню, но и там никого не нашел.
– Они в классной комнате, – раздался за спиной тихий голос няни Муди.
– В такой час?
Женщина пожала плечами и вышла.
Первое, что он увидел, – ее волосы. Они не были, как обычно, убраны в тугой пучок, а лежали на спине волнами, удерживаемые лишь одной синей лентой. Высыхая после ванны, пряди меняли цвет от нескольких оттенков огненного пламени до созревшей на солнце пшеницы и переливались в свете. Если бы не ужасное серое платье, он бы ее не узнал.
Флоп лежал у камина, раскинув лапы в стороны, и больше, чем когда-либо, походил на шкуру, выложенную для просушки. Подняв кремового цвета голову, он несколько раз ударил по полу хвостом и опять лег.
Оставшись стоять в дверях, Беннейт наблюдал, как две головы склонились над каким-то предметом, лежащим на ладони Джейми.
– Видишь, какой он необычный, – произнес сын, и Джоан кивнула, а потом заговорила, как всегда, тихо:
– Никогда не видела ничего похожего. Такое впечатление, что он лежал на пути молнии. Как думаешь, могло такое случиться?
Джейми потянул руку на себя и принялся изучать цветной камешек с белой полосой посредине.
– Его оставили для меня русалки.
– Тебе повезло, – улыбнулась Джоан. – Мне они ничего не дарили.
– Ты тоже жила рядом с морем?
– Нет. С прудом. В нем водились лягушки.
Джейми захихикал.
– Русалки не живут в прудах.
– К сожалению. Тогда они были бы прудалками, верно? А это что? – Она взяла стеклянный кружок и повертела так, чтобы он заискрился в свете пламени.
– Папа говорил, это стекло из лорнета Жюля Цезаря. У дедушки Аксмора тоже есть лорнет, в нем у него глаза как у жука.
– Я и не знала, что у Юлия Цезаря был лорнет, но мне нравится этот синий цвет. Как думаешь, могло у него быть несколько лорнетов разных цветов? Например, в плохую погоду он брал желтый, чтобы мир казался не таким мрачным.
– И он мог одновременно надевать синий и желтый, чтобы получился зеленый. Так делал папа и мне показывал. Я мог бы взять эти стеклышки в пустыню, потому что там нет зеленого, ну, или есть, но очень мало.
– Ты совершенно прав. Но в пустыне встречаются оазисы.
– О-а-зи-сыыы? – протянул Джейми.
– Да, источники воды посреди пустыни. Похоже на чудо, верно?
Джейми поднял глаза к потолку, будто воображаемая картина должна была появиться там, спустившись с небес, и тогда заметил стоящего в дверях Беннейта.
– Папа! Я показываю Джо свои сокровища.
– Нет, Джейми, не Джо, а миссис Лэнгдейл. Теперь мы в Лохморе и должны соблюдать приличия.
Он прошел вперед и кивнул Джоан, та медленно поднялась с колен и встала на ноги.
– Это моя вина, ваша светлость. Я забылась и опять просила Джейми называть меня Джо.
– Понятно. Джейми, время ложиться спать. У нас была тяжелая неделя.
Миссис Лэнгдейл кивнула, будто понимала, что сказано это для нее.
– Спокойной ночи, Джейми. Спасибо, что показал мне свои сокровища.
Мальчик заметно погрустнел и поджал губы, а потом неожиданно произнес ей в спину, когда она подходила к двери:
– Завтра я могу показать, Дж… миссис Лэнгдейл, где я их нашел.
– Конечно, Джейми, обязательно. Спокойной ночи. Наверное, мне сегодня приснится пустыня.
Выйдя в коридор, Беннейт остановился у двери напротив, той, что вела в отведенную Джоан комнату.
– На пару слов, миссис Лэнгдейл.
Она взялась было за ручку двери, но задержалась и повернулась к герцогу. Лицо казалось совершенно непроницаемым. Она стояла спиной к двери, будто защищала нечто ценное, что находилось внутри, нечто ему неведомое.
– Я благодарен, что вы оставались с нами во время всего долгого пути до Лохмора, с вами Джейми намного лучше перенес дорогу. Однако поскольку вы не задержитесь здесь более чем на несколько дней, полагаю, вам не стоит слишком сближаться с моим сыном.
Его тщательно продуманная речь никак не изменила лицо Джоан и выражение глаз. Она выглядела так, словно и вовсе его не слышала.
И вновь он почувствовал, что, спрятавшись за холодным равнодушием, она мысленно рассекает его на части, безжалостно; ему однажды довелось видеть подобное наяву, так делали люди из Королевской академии, препарируя труп собаки – четко и хладнокровно.
– Я достаточно ясно выразился? – не удержался от вопроса Беннейт.
– Достаточно, ваша светлость. Ваша мысль ясна, как и сила шотландского ветра и его жестокость. Желаете, чтобы я до отъезда не выходила из комнаты? Или мне просто молчать, когда Джейми ко мне обращается? Вы этого хотите? Тогда отдайте распоряжение сделать приготовления, я уеду завтра же. – Она перевела дыхание, явно сдерживая рвавшийся наружу поток слов. – Я уверена, что наше общение не нанесет вреда Джейми, хотя он, безусловно, будет тяжело переживать расставание. Ваш сын – чудесный мальчик, но ему не хватает общения, к тому же я всегда предпочитаю оставаться самой собой и не меняться в угоду чьей-либо воле. Если вас это не устраивает, отправьте меня назад. Утром я буду готова выслушать решение, ваша светлость. Спокойной ночи.
Беннейт молча смотрел на дверь, закрывшуюся прямо у него перед носом. Он и не представлял, что она ответит так возмутительно нагло, к тому же выдаст целую тираду. Возникло желание – давно оставленное в детстве – изо всех сил пнуть ее… его дверь. Удержало лишь то, что миссис Лэнгдейл могла выйти на звук, а он, черт возьми, понятия не имеет, что сказать в таком случае.