Натужно заскрипели тормоза, забуксовали шины, оставляя на асфальте прочерки протекторов. Долговязая фигурка в объёмном канареечно-жёлтом пуховике замерла на зебре пешеходного перехода, покорно ожидая, когда её собьют. Из-под наползающей на брови синей шапки блеснули заторможенно-испуганные серые глаза. Взгляд опустился ниже, к коленям, в полуметре от которых замер капот тёмно-серого «Вольво».
Из машины высунулась круглая лысая голова, пунцовая от праведного негодования и, извергая отборный мат, начала размахивать руками, показавшимися следом. Ирка дёрнула за верёвку старые проводные наушники, и мир вместо привычных раскатов поп-рока окрасился звуками жизни города.
– Извините, – пробормотала она в намотанный по самые глаза шарф, шмыгнула носом и засеменила к тротуару. Мужчина сопроводил её ещё парой-тройкой ругательств, но под напором гневных сигналов скрылся в салоне и тронулся с места.
Ирка проводила его задумчивым взглядом и снова воткнула пробочку наушника, заглушив реальный мир раскатами электрогитары и надрывными стихами Арбениной[1]. Ничего нового для неё не произошло. Неисправимая привычка уходить в себя и попадать в различные неприятности из-за этого была с ней всегда.
Чудачка обвела безразличным взглядом снующих повсюду людей с громоздкими коробками и пакетами. Суета и предвкушение царили повсюду, витали в воздухе, и, казалось, если высунуть язык, то можно почувствовать их вкус, отдающий мандаринами. Три дня до Нового года. Самые горячие дни, самые короткие и одновременно бесконечно-длинные.
Ирка ненавидела Новый год какой-то особой липкой и скользкой неприязнью. Несмотря на это, предновогодняя суета её всегда забавляла. Вот и сейчас в быстро-надвигающихся зимних сумерках, когда в витринах всех магазинов замаячили маленькие ёлки, расписные снежинки, гирлянды и шарики, она чувствовала это волшебство грядущего праздника. Впереди на бульваре замигала яркими лампочками огромная ёлка. То тут, то там мерцали украшенные деревья, дорожки и скульптуры снеговиков и оленей. Но почему же сам праздник был сплошным разочарованием? Потому что завышенные ожидания никогда не оправдывались.
Канун Нового года последние несколько лет означал для неё только новые неприятности и приступы уныния. Каждый год перед праздником происходила какая-нибудь неприятность. Так, например, в прошлом году она умудрилась сломать ногу и провела чудесную ночь с решившими разводиться родителями, утирая сестрёнке слёзы. А за год до этого сильно поссорилась с подругами прямо в процессе подготовки. Каждый раз под бой курантов, когда вокруг бушевало веселье и счастье, Ирка максимально остро ощущала сосущее одиночество.
Вот и этот Новый год не сулил ничего хорошего. Вчера Денис, парень, с которым они встречались вот уже почти два года, бросил её и укатил отмечать праздник на горнолыжку. Оказалось, что их отношения исчерпали себя и навевают на него тоску. Воспоминания о его снисходительной улыбке и притворном сожалении заставили Ирку встряхнуть головой и зашагать по тротуару вдоль серой, как и всё вокруг, пятиэтажки. Панельки – проклятие маленьких и больших городов. Одинаковые и депрессивные. Зимы в последние лет десять снегом не баловали, а тридцать первого декабря кроме чавкающей жижи подтаявшего снега, выпавшего накануне, их обычно ничего не ждало. В этом году снег и не думал выпадать. Было холодно, сыро и серо как на душе, так и на улице.
Ирка подняла поближе к глазам покрасневшие от мороза пальцы, в которых сжимала бумажку. Почтовое извещение на странном желтоватом бланке сразу показалось ей необычным. Полчаса назад, отстояв огромную очередь на почте, она удостоилась скептического взгляда и невнятного:
– Это не наше, адрес читать надо.
И действительно, адрес указанного отделения был ей незнаком, впрочем, как и навигатору. «2ГИС»[2] упорно утверждал, что в указанном здании нет почтового отделения, но Ирка решила проверить, несмотря на смертельную усталость после трёх пар и двух собеседований по поводу подработки. Оставлять незаконченные дела в уходящем году она не хотела.
Дойдя до обозначенного дома, Ирка огляделась и обошла его кругом. Почты не обнаружилось. Второй круг девушка сделала ещё медленнее, сверилась с табличкой адреса – всё верно. Проконсультировалась с пожилой парой у подъезда. Те подтвердили, что «почты тут, милочка, отродясь не было», и «ошибка у вас там какая-то».
Ирка устало замерла на углу, предвкушая, как сейчас придётся полчаса коченеть на остановке и заталкивать свою тушку в переполненный автобус, а потом целый час плестись по пробкам. «Ночные снайперы» давно сменились «Дельфином»[3], которого теперь заменили недавно обнаруженные «Nizkiz»[4]. Денис всегда говорил, что она слушает какое-то мутное старьё. Ирка снова отогнала неприятные теперь уже воспоминания и зашагала вдоль дома к остановке. Ноги успели основательно промёрзнуть. Заболеть ко всем прочим неприятностям совсем не хотелось.
Минуя мелкие магазинчики, которые наводнили первые этажи большинства домов, Ирка решила в последний раз попытать удачу. Уходить с пустыми руками было как-то особенно досадно. Она резко остановилась и огляделась. Парикмахерская «Светлана» была плотно утрамбована готовящимися к корпоративам барышнями, фотосалон уже закрылся. Ирка прошла пару шагов, и в глаза буквально бросилась яркая красно-оранжевая вывеска «Сладости и пряности». Она мигала и переливалась сама по себе, но была ещё и заботливо обмотана мишурой и светящимися лампочками. Нелепое зрелище, особенно в сочетании с абсолютно невзрачной деревянной дверью, вызывало лёгкий диссонанс. Самое неподходящее место для расспросов, но выбор был сделан моментально. Ноги сами понесли её к небольшому порожку с выцветшим ковриком и едва читаемой надписью «добро пожаловать». Ирка схватилась за круглую металлическую ручку и замерла, странное предвкушение мурашками пробежалось по спине. Секундное сомнение едва не заставило её отказаться от дурацкой затеи, но, глубоко вдохнув морозный воздух, она сглотнула и толкнула дверь, буквально вваливаясь в тепло и сильный запах специй.
Звякнул колокольчик, и Ирка чертыхнулась, спотыкаясь и сбивая стоявшую у входа небольшую горку коробок. Запестрели праздничные обёртки, и загремело содержимое. В носу засвербело, незваная гостья зажмурилась и, едва успев прикрыться рукой, чихнула.
Справа, вдоль длинного прилавка, под стеклянной витриной которого пестрели различные порошки, коробочки и скляночки, к ней спешил невысокий мужчина лет пятидесяти с небольшим. Его виски уже заметно тронула седина, но в фигуре ещё не появилось ни распространённой сутулости, ни свойственной многим рассеянности. В глазах его девушка с удивлением обнаружила облегчение, а на губах улыбку.
– Ну наконец-то, – выдохнул он, выхватывая из-под прилавка небольшую дорожную сумку и одновременно с этим кладя на стекло витрины стопку листов. – Я уж думал, всё, моя песенка спета. Как же я рад вам, Ирочка. Мне по поводу вас сообщили ещё на прошлой неделе. Вы не представляете, какое счастье я испытал. Предвкушение нашей встречи грело мне душу всё последнее время, а учитывая отвратительную погоду в декабре, это было как раз то, что нужно.
Он говорил сбивчиво и быстро, приподнимая откидную часть прилавка и выходя из-за неё с сумкой в руках.
– Подождите, – смущённо пробормотала Ирка, вытирая выступившие от чиха на глазах слёзы. – Вы, наверное, что-то перепутали. Я только спросить хотела.
Мужчина как-то по-отечески улыбнулся и кивнул. Он выхватил из её рук листок, всё ещё стиснутый в пальцах, и, не читая, обернулся к кассовому аппарату, притаившемуся у самого входа.
– Я ищу почтовое отделение, на извещении указан этот адрес, но я уже пять кругов сделала, а тут ничего такого нет. Я думала, может, вы знаете, где…
Мужчина абсолютно не реагировал на её торопливые объяснения, пошарил рукой, выудил откуда-то из вороха бумаг небольшую красную печать и шлёпнул ею по жёлтому листочку извещения. Ирка осеклась, окончательно перестав понимать, что тут происходит. Её собеседник обернулся и лучезарно улыбнулся ей. Похлопав по листам, он натянул на нос очки и добавил:
– Это именно то место, которое вы искали. Точнее, оно искало вас. У меня, к сожалению, нет времени, но сложного здесь тоже ничего нет. Ознакомьтесь, пожалуйста, со списком, скоро подъедет Тёмочка, он вам всё подскажет и поможет. Мальчик он хороший, отзывчивый, вы можете во всём на него положиться.
Он легонько похлопал девушку по плечу и заторопился к выходу. Ирка мгновение простояла заколдованным истуканчиком, моргнула и метнулась ему наперерез.
– Подождите! – гневно закричала она. – Какой Тёмочка? Какие списки? Вы с ума сошли?
Глаза мужчины безумно блеснули, он широко улыбнулся и одним большим шагом выпрыгнул за порог. Оглянулся и от восторга подпрыгнул на месте.
– Вы не расстраивайтесь, Ирочка, – проговорил он с таким облегчением, будто разминировал целое здание. – Это всё, конечно, надолго и очень хлопотно, но, поверьте мне на слово, первые годы у вас это будет вызывать только положительные эмоции. Тяжело становится под конец, поэтому я так радуюсь. Удачи вам, уверен, вы чудесная девушка. Коробки, которые вы сбили, Тёмочке передайте, пожалуйста. Это мой вам предновогодний подарок.
Ирка хотела было броситься за чудаком, но ошалело поняла, что не может приблизиться к двери. Сколько бы шагов она ни сделала, как бы ни старалась, но оставалась на месте. В сознании лёгкими вспышками перемигивались недоумение и любопытство. Всё происходящее казалось глупым сном и наваждением, когда после пробуждения не можешь собрать яркое месиво кадров в одно логичное повествование. Вот и Ирка пребывала в ожидании неминуемого пробуждения в серое привычное утро.
Она настолько углубилась в собственные мысли и попытки добраться до злосчастного порога, что не заметила, что странный мужчина всё ещё не ушёл. Он стоял прямо за порогом, свободный, как вольный ветер, и умилённо и немного снисходительно наблюдал за её жалкими потугами. Так смотрят на неуклюжих деток, впервые берущихся за какое-то простое бытовое дело самостоятельно.
Ирка подняла на него уже немного сумасшедший взгляд и испуганно вздрогнула.
– Это не безумие, ma chère[5], – проговорил он спокойно. – Чтобы выйти отсюда, вам придётся подписать контракт, он прибит к дальней стене. Удачи вам, ma chère, удачи!
С этими словами он упорхнул дальше по улице, к бульвару. Туда, где призывно светилась новогодняя ёлка и стройные олени. А Ирка снова замерла всё у того же порога испуганным кроликом, пытаясь осознать, что это такое с ней произошло.