Весна в тот год выдалась на редкость холодной и дождливой. Листья на деревьях распустились только к середине мая. Небо, тяжелое и скучное, грузно висело над Казанью. Жители с нетерпением ожидали потепления: молодые жаловались на депрессию, старики – на ревматизм. Но весна, будто простудившись, все гундосила.
Снег давно растаял, но почва все еще хранила его холод. Лужи и лужи вокруг: на перекрестках, на тротуарах, на газонах, в выбоинах на асфальте… То там, то тут из урн торчали сломанные ребра вывернутых ветром зонтов. Мрачные вороны чернели на фоне серого неба крикливыми пятнами, а бесчисленные голуби пытали счастье на автобусных остановках, выклевывая пустую шелуху от семечек.
В разреженном воздухе отчетливо слышались звуки города, больше не приглушаемые мягкими подушками снега. Вот – прогудел сигнал автобуса, а вот – с грохотом и скрипом закрылись двери троллейбуса. Гул проводов, шум машин, гомон людских голосов, ритмичная музыка из открытых дверей магазинов смешались с запахами ресторанов, всевозможных духов, подземки, черных выхлопов автобусов, ну и конечно же, дождя.
– Ну что там у тебя? – немного раздраженно спросила невысокая полная девушка с соломенными волосами, собранными в хвостик. Она спрятала руки в карманах черного пальто и поежилась от холода. Мягкая и отзывчивая по своей природе, Алина сегодня выглядела напряженной и хмурой.
Подруги встретились у больших часов, возвышающихся на чугунном постаменте в начале пешеходной улицы Баумана в центре города. Даже в такую промозглую погоду здесь царила атмосфера праздника, и все вокруг приглашало горожан и туристов к развлечению: торговые центры, кафе, рестораны, отели, сувенирные лавки… После реконструкции город выглядел посвежевшим, как женщина после салона красоты. Не хватало лишь одной детали – солнца.
– А ты чего такая злая? – ответила Надя вопросом на вопрос.
– Да терпеть не могу такую погоду, – Алина подняла воротник пальто и потерла плечи озябшими руками.
– Ну так оделась бы теплее, – Надя почти обиделась. Сама-то она приготовилась к долгой беседе и надела теплую сливового цвета куртку и белую вязаную шапочку. – Ты меня в таком состоянии и слушать не сможешь.
– Да, как-то я не рассчитала. Думала прогуляться до пекарни на берегу Кабана – там всегда так вкусно пахнет пряниками! Но сейчас туда только вплавь доберешься. У меня и так уже сапоги промокли.
– Кому что, а Алине плюшки! – Надя возмущенно уставилась на подругу: никому нет дела до ее горя!
– Я же редко. Ты же знаешь: я на диете. И денег у мамы всегда в обрез. Так что даже лучше – сэкономлю немного, – Алина закусила губу, взглянув в сторону озера Кабан, чьи темные воды были покрыты рябью от ветра. Именно там, на берегу, стояла заветная кондитерская. – Может, в автобус сядем и по кольцевому маршруту проедем? Минут сорок он точно едет, – предложила она.
В автобусе было немного теплее. Люди входили и выходили, толкаясь, не извиняясь, задевая друг друга рюкзаками и сумками, наступая на ноги. Седой мужчина с портфелем подмышкой устремился к свободному сидению, и, заняв его, самодовольно уставился в окно. Однако старания его были напрасными: в автобусе оставалось еще как минимум пять-шесть свободных мест. Два из них в хвосте салона и заняли подруги.
Сырой воздух смешался с теплыми и неприятными запахами дыханий и пота людей. Грязные окна покрылись испариной, с потолка на спины и головы пассажиров падали холодные капли воды. Надя брезгливо поморщилась. Она вытянула губы трубочкой и подтянула их к носу, стараясь вдыхать как можно меньше воздуха. А Алина дышала в свой хвостик, которым она прикрыла всю нижнюю часть лица, как только вошла в автобус.
Двери с лязгом и скрипом закрылись, и автобус медленно покатил по дороге. Какое-то время девушки ехали молча, привыкая к неуютной обстановке, пока запах не перестал казаться тошнотворным.
– Они меня достали, не могу так больше, – Надя прервала молчание первой. Она смотрела в забрызганное окно. Проезжающие мимо машины обливали автобус новыми порциями воды из луж.
Алина дышала на руки. Ей было трудно понять проблему разногласий в семье. Родители развелись, когда ей было всего два года. Отца практически не видела. Вначале он немного помогал деньгами, а потом женился и исчез из жизни дочери. Прошло уже несколько лет с тех пор, как она видела его в последний раз. Спокойная и терпеливая, она привыкла жить скромно, понимая, что маме и так не просто сводить концы с концами.
– Может, все еще образуется, – попыталась успокоить она подругу.
– Да какое там! Ты бы их видела! – отмахнулась Надя и, обернувшись к Алине, тихо добавила: – Знаешь, что больше всего меня бесит?
– Что?
– Что Роберт теперь будет считать меня деревенщиной! Колхозницей из дерёвни! – Надя закрыла лицо руками.
– Да прям уж! Не преувеличивай! – возразила Алина. – Ты же городская девчонка. Ты никогда не будешь деревенщиной.
– Оплачиваем проезд! – с трудом пробираясь по салону и расталкивая стоявших в проходе людей, прокричала худенькая женщина с сожженными перекисью волосами. Она дошла до подруг и протянула руку. Надя взглянула на неухоженные темные ногти кондукторши и, с трудом скрывая отвращение, положила деньги ей в ладонь. Алина последовала ее примеру.
– О, у меня счастливый билет! – удивленно воскликнула Надя, пересчитав цифры на крохотном клочке бумаги.
– Видишь, все не так плохо, – улыбнулась Алина.
Надя скривила губы.
– Ерунда все это. Если бы билет знал, что меня ждет, он залез бы подальше в рулон.
– А моя мама говорит, что все, что ни делается, к лучшему.
– Как думаешь, почему он не звонит? – спросила Надя, будто не слыша слов подруги.
– Может, занят? У них ведь сейчас экзамены, ОГЭ, – неопределенно пожала плечами Алина.
– Ну написать-то хоть одно сообщение можно. Для этого одной минуты достаточно, – сказала Надя с досадой в голосе.
– Не знаю, Надь, я вообще ничего в парнях не понимаю. Говорят одно – делают другое, а думают, наверно, что-нибудь третье.
Надя промолчала, и Алина сменила тему:
– А папа твой не может здесь новую работу найти?
– Да с ним вообще невозможно разговаривать. Не знаю, как мама его терпит. Я бы на ее месте давно ушла от этого придурка. Молодец твоя мама, что развелась, – Надя подышала на стекло и нарисовала пальцем сердечко.
В глазах Алины отразилась боль.
– Не говори так, Надька. Ты не знаешь, как это – жить без отца.
– Это ты не знаешь, как жить с тираном! – Надя резко обернулась к Алине и со злостью посмотрела ей в глаза, но вид подруги смутил ее. – Алин, ты чего?
Алина выдавила улыбку.
– Ничего, все нормально. И вообще, я обещала маме быть позитивней. Ей и так нелегко. Если еще и я буду добавлять… – она не договорила, а только грустно вздохнула. Но тут же скривилась и схватилась рукой за нос.
– Фу-у-у! – вырвалось у нее, и обе подруги, поддавшись быстрой изменчивости настроения, свойственной молодым особам, расхохотались на весь автобус.