В комнате повисла тишина, нарушаемая только всхлипами бабушки – и, на этот раз, моими. Мистер ван дер Хельст нервно ходил по комнате, запустив руки в карманы.
Вдруг лицо бабули просветлело:
– Но все ведь хорошо, все же складывается! Теперь вы возьмете меня вместе с Беатрис. А один из мальчиков отправится к сэру Джону. Вот и славно, вот и хорошо.
– Нет, мадам, – отрезал мистер ван дер Хельст. – Девочку я не возьму. Она ведь вырастет, и тогда придется тратиться на ее приданое!
– Но надо же что-то делать!
– Верно, – согласился ван дер Хельст и поднял письмо, во всеобщей неразберихе упавшее на пол.
Он перечитал письмо, сдвинув брови. Внезапно его осенило:
– Ну конечно! Тут и говорить не о чем. Глядите: он не пишет, что «не возьмет» девочку, он пишет, что «не может взять» ее. Это большая разница!
– Что же нам делать?
– Отправить Беатрис к нему, конечно же. Не пришлет же он ее обратно! Сейчас я поговорю с тем матросом, что принес письмо.
Через десять минут мистер ван дер Хельст вернулся в комнату и рассказал, что матрос этот с судна «Попрыгунья Бетси», что корабль принадлежит самому мистеру Трэверсу и готовится отплыть меньше, чем через неделю.
– И за пассажира не нужно платить, – мы не понесем расходов! – заключил довольный ван дер Хельст.
– Они возьмут девочку? – настойчиво спросила бабуля.
– Не знаю. Но если мы переоденем ее в одежду брата, кто догадается, что она не мальчик?
Бабушка протестовала яростно, но мистер ван дер Хельст был неумолим. Итак, было решено нарядить меня мальчиком и отправить на «Попрыгунье Бетси» за океан.
Взрослые остались обсуждать подробности, а нас с братьями выставили из комнаты.
– Ну и счастливая ты, сестренка! – не выдержал Гал. – Твоя монета в шесть пенсов и впрямь приносит удачу, не иначе!
– Счастливая?! Какая же это удача – покинуть дом, бабулю, уплыть на край света, где тебя никто не ждет?
– Да, по-моему, большая удача! Америка! Новый Свет! Это же настоящее приключение! Ты как думаешь, Гарри?
– Счастливица! – с восторгом подтвердил старший брат.
– Да как вы можете так говорить?!
– Только представь, сколько всего интересного ты увидишь! – Гал явно старался меня приободрить. – Никаких скучных уроков, корабли, дикие звери… Эх, почти жалею, что я не девчонка!
– Ты увидишь настоящих индейцев! – подхватил Гарри так, словно большего везения и быть не могло.
– И будешь жить в вампаме! – не унимался Гал.
– Не в вампаме, а в вигваме, – поправил Гарри.
– Да нет же, в вампаме!
– А что это? – я знала, что если братьев не прервать, спорить они будут до бесконечности.
– Это такие шалаши, в них живут индейцы, – объяснил Гал. – Их делают из шкур и палок…
Братья наперебой пересказывали мне все, что слышали об Америке, продолжали повторять, как мне повезло, и, казалось, нисколечко не понимали того, что я на самом деле чувствовала.
Нет нужды пересказывать в подробностях события следующих дней. Бабуля выглядела совершенно потерянной, и Голландец (так мальчики звали мистера ван дер Хельста за его спиной) взял все управление в свои руки. К назначенному герцогом Харборо сроку мы стояли на пороге, готовые отправиться в путь.
Все мы грустили, покидая наш старый дом. Даже мальчики, радовавшиеся всему новому, оглядывали родные поля со слезами на глазах. Жители деревни пришли проводить нас: их было много, и все печальные, – бабушку здесь очень любили.
У меня на сердце лежал камень. Родные, по крайней мере, знали, куда они едут, знали, что их все-таки ждут. Меня же не ждал никто.
Последние дни в доме я провела, переходя из комнаты в комнату, прощаясь с каждой вещью и с каждым уголком. Все здесь напоминало о нашем счастливом детстве, шалостях братьев, бабушкиных сказках у камина. Мне был дорог каждый дюйм этого старого дома.
Все эти дни я пыталась бодриться и храбриться, чтобы не причинять любимой бабушке еще больше горя своими слезами. Даже братья перестали поздравлять меня с предстоящим путешествием, как-то притихли и старались, как могли, меня поддержать. Гал, например, пообещал быстро преуспеть в торговле в Голландии, разбогатеть и немедленно вернуть меня обратно.
Пожалуй, больше всего страшила меня сама поездка в Америку – путь через океан. О мореплавании и кораблях я знала очень мало, а все, что теперь приходило на ум, сводилось к яростным штормам и безжалостным пиратам. В последние дни перед отъездом я часто вскакивала по ночам, меня мучили кошмары.
Среди опутавшей меня тоски был лучик света: мистер Джон Трэверс, человек, к которому я отправлялась. Судя по воспоминаниям бабули, этот пожилой джентльмен был очень добрым и достойным человеком. Я представляла его себе именно так: добрый дедушка с длинными седыми волосами, он будет сидеть в высоком кресле у камина и рассказывать мне сказки. Эта мысль поддерживала меня, я была уверена, что стоит только достичь Америки, и мои страхи останутся позади: такой человек ни за что не прогонит переодетую девочку.
Час расставания наступил слишком быстро. Кучер и мистер ван дер Хельст стояли в дверях. Мои волосы были собраны в мальчишечью прическу, я надела сюртук Гала, шляпу Гарри и пару мужских ботинок. Надо сказать, я сама поразилась, взглянув на себя в зеркало: до чего же я теперь походила на мальчика! Но под этой маской я оставалась самой собой – перепуганной маленькой девочкой.
Прощаться было решено, не выходя на улицу. Бабулю не держали ноги. Даже братья, серьезные взрослые мужчины (как они сами считали) плакали. Расставание вышло спешным, у нас не было сил выдержать долгое прощание.
Наконец вещи были погружены, я махнула родным рукой и карета тронулась – впереди ждал Лондон. Родное имение мы покидали в молчании. Мистер ван дер Хельст, напротив, был живее обычного, болтал без умолку и даже пытался шутить, но вскоре и он затих, видя, что никто ему не отвечает.
В любое другое время я бы обрадовалась поездке в Лондон. Сейчас ни сверкающие витрины, ни толпы людей, за которыми так интересно было наблюдать, меня не радовали.
По оживленным улицам Лондона карета катила к порту: там ждала и готовилась к отплытию «Попрыгунья Бетси». Мистер ван дер Хельст даже не пытался хоть как-то приободрить меня: пока мы ехали, он только и делал, что ворчал по поводу плохих мостовых и ущерба своему торговому делу, которое он вынужден был оставить на время приезда сюда по «дурацкому поручению». Как ни странно, я была даже благодарна ему за эту черствость: его жестокосердие не позволяло мне раскиснуть и заставляло держать себя в руках.
Наконец мы приехали в гавань. Здесь было так шумно и суетно, что я совсем растерялась. Мы долго протискивались через толпу и с трудом нашли свободную лодку, которая могла доставить нас на борт «Попрыгуньи Бетси», пришвартованной дальше от берега.
Мистер ван дер Хельст стал отчаянно торговаться с владельцем лодки – как вы уже наверняка поняли, муж нашей тети был очень прижимист.
– Девочка занимает мало места, поэтому и платить за нее нужно вполовину меньше!
Лодочник был ошарашен:
– Девочка? А я-то решил, что это паренек! Без проблем, ее я довезу бесплатно, а вот вы заплатите за себя двойную цену.
Впервые в жизни я увидела улыбку мистера ван дер Хельста…
– Что ж, тогда я не поеду. Доставьте ее на борт «Попрыгуньи Бетси».
Он круто развернулся и поспешил прочь, не удостоив меня ни взглядом, ни прощальным словом.