Судья Элизабет Глостер: Господин Сампшн, прошу вас.
Г-н Сампшн: Ваша Честь, господин Рабиновитц вчера просил вас посмотреть на факты по этому делу и думать при этом о вероятности. В принципе, это правильно, и я об этом тоже буду неоднократно говорить. Но у нас тем не менее есть необходимость помнить о том, что то, что возможно, вероятно в обычном, хорошо зарегулированном обществе типа нашего, где есть равенство и право, то это не столь вероятно и возможно в исключительных, экстремальных условиях, которые существовали в России в 90-х годах прошлого века. Исторические эксперты, многие свидетели и сам господин Березовский неоднократно говорили, что после падения коммунистической системы в 1992 году Россия стала диким востоком Европы, она стала страной, которая за всю свою историю никогда не имела традиции демократии и либерализма в государственном управлении. И за 10 лет она перешла к капитализму, учитывая то, что другим европейским странам на это пришлось потратить более 100 лет. Результатом являются колоссальные социальные потрясения, падения государственных структур управления, ослабление государства и полное отсутствие верховенства права. Естественно, законы какие-то существовали, были кодексы, говорили о контрактном праве, о деликтном праве, но не существовало собственно системы верховенства права. И сам господин Березовский показывает, что люди занимались бизнесом посредством применения мер насилия, полиция получала взятки, нельзя было полагаться на решения судов. Это в лучшем случае. А в худшем – людьми манипулировали заинтересованные политические и деловые группы.
Является также фактом – и об этом тоже говорит господин Березовский, – что никто не мог приобрести крупный бизнес или активы в России в 90-х годах прошлого века, не имея доступа к политическому влиянию и власти. Если у тебя самого не было политического влияния, то ты должен был иметь доступ к «крестному отцу», который имел такой вес сам. Господин Березовский в своих показаниях говорит, что он начал заниматься политикой в 1994 году, после того как он понял, что на его бизнес по продаже автомобилей нападают бандиты. В частности, он сам стал жертвой покушения, в котором погиб его водитель. В таких условиях отсутствия верховенства права люди создают альтернативные структуры, которые регулируют их отношения в обществе, основанном не на законе, а на силе и мощи.
Английскому юристу, как с одной, так и с другой стороны, нелегко оценивать поведение людей, которые жили в таких условиях. Нам в истории английского права нужно обратиться к XV веку для того, чтобы вспомнить аналогичную ситуацию. Но у нас нет экспертов, которые могли бы рассказать нам о XV веке в Англии, к сожалению. Но вы читали Шекспира, поэтому наверняка вы себе представляете, как это было в Англии.
Система, основанная на власти, не может существовать без собственного кодекса личных обязательств и обязанностей. Этот кодекс основан на системе взаимных услуг, которые являются неюридическими по своему существу. На самом деле эти услуги заменяют юридические обязательства в том смысле, что они будут оказываться взаимно, что является правилом самозащиты в тех условиях, когда нет средств правовой защиты в обществе. Господин Березовский сам очень хорошо об этом пишет в своих свидетельских показаниях, рассказывая о том, почему те соглашения, которые, как он говорит, были заключены с господином Абрамовичем, никогда не были зафиксированы в письменном виде. Он говорит, что был большой упор на взаимное доверие и взаимное ожидание добросовестного поведения между сторонами, потому что судебная система России не могла использоваться в качестве способа урегулирования споров.
Господин Березовский был неоднозначной фигурой в российской политике в 90-х годах XX века, когда таких неоднозначных фигур в России было очень много. Он ушел из бизнеса и занялся политикой в середине 90-х годов именно потому, что было очень трудно управлять бизнесом, не имея доступа к государственной власти. И он стал брокером власти, и он понял, что реализация политических полномочий сама по себе может оказаться источником большого объема активов. И его аргументация по данному делу очень хорошо это все высвечивает.
Господин Березовский между 1995 и 2002 годом получил как минимум 2 миллиарда долларов от тех бизнесов, которые контролировались Романом Абрамовичем. Возможно, между сторонами существуют разногласия относительно конкретных сумм, но согласно показаниям обеих сторон, очевидно, порядок величин был именно таким. Для целей своего выступления сегодня я скажу, что не имеет значения, представляли ли эти платежи собой отражение стоимости тех услуг, которые в качестве политического «крестного отца» оказывал господин Березовский, или стоимости долей в бизнесах господина Абрамовича, как утверждает он. Соль заключается в том, что господин Березовский не внес даже одного цента в стоимость приобретения или создания тех бизнесов, ни с точки зрения нефти, ни с точки зрения алюминиевых активов. И он даже не утверждает, что он внес эти деньги. Более того, он ничего не внес и в операционное управление этими бизнесами, которые помогли эти бизнесы развить, кроме того, что он лишь в течение короткого периода времени – три месяца в 1996 году – был директором «Сибнефти».
Господин Березовский признает, что сделка с господином Абрамовичем заключалась в том, что господин Абрамович и его команда будут управлять компанией «Сибнефть». Он утверждает в своих свидетельских показаниях, что он оказывал консультативные услуги, влиял на некоторые важные решения в части управления «Сибнефтью». Однако более справедливое отражение той роли, которую он играл в управлении, можно найти в материалах «Гибралтарских слушаний», когда речь шла о «Нордс шор», когда он подавал иск против господина Фомичева. И в рамках производства по этому делу он отказался ответить на вопросы в ходе перекрестного допроса относительно бизнеса «Сибнефти» или бизнеса трейдинговых компаний «Сибнефти», потому что он ничего не знал об их бизнесе, об их предпринимательской деятельности. Он сказал: «Я ничего не знаю о нефти». И действительно, он о ней ничего не знал.
Далее, господин Березовский по умолчанию выдвигает такой юридический аргумент, что он и господин Патаркацишвили имели право совместно на половину капитальной стоимости и доходов от компании «Сибнефть» и позже от РУСАЛа, не внеся при этом ни копейки финансовых средств в их приобретение и не содействуя никоим образом операционному управлению этими компаниями. Если господин Березовский внес не деньги и не операционное управление, то что он внес? По нашему мнению, ответ заключается в следующем: его вклад был очень важен на самом деле. Он был абсолютно необходимым, но вклад его был чисто политическим. Помимо политических услуг, которые он оказывал, господин Березовский предоставлял господину Абрамовичу важные услуги, знакомя его с представителями политических институтов, которые сыграли большую роль в будущей работе. Но это было менее важно, чем тот политический вклад, который он сделал. Господин Березовский убедил российское правительство создать компанию «Сибнефть» на основе двух государственных предприятий – Омского НПЗ и «Нефтегаза».
Эти две компании должны были быть иначе консолидированы или слиты с государственной компанией «Роснефть». Изначально так и предполагалось. Но господин Березовский все-таки убедил российское правительство продать право управлять акциями «Сибнефти» в рамках аукциона, который, естественно, легко было подстроить. И действительно, это было подстроено, подстроено самим господином Березовским. И я объясню позже, как он это сделал. Но именно это дало возможность господину Роману Абрамовичу получить контроль над компанией «Сибнефть» в то время, когда государство продолжало держать 51 % акций, мажоритарный пакет в этой компании.
В 1995 году господин Березовский имел два основных источника политического влияния. Первый источник – он установил тесные, близкие отношения с влиятельными людьми в непосредственном окружении президента Ельцина, в частности с Татьяной Дьяченко, дочерью Бориса Николаевича, и с Валентином Юмашевым, который вскоре стал мужем Татьяны и был руководителем аппарата президента Ельцина. Второй источник – контроль господина Березовского над единственной Национальной российской телевизионной компанией (98 % покрытия национальной территории). В 1994 году, используя свою сеть контактов в рамках окружения президента Ельцина, господин Березовский убедил Бориса Николаевича частично приватизировать государственную сеть вещания «Останкино». Активы «Останкино», таким образом, были внесены государством в частную компанию ОРТ, 49 % которой были проданы консорциуму олигархов, созданному самим господином Березовским. Господину Березовскому было разрешено его коллегами-олигархами на основе доверенности получить контроль над менеджментом ОРТ, и в течение ближайших лет он выжил оттуда других инвесторов. Проблема с ОРТ заключалась в том, что она была на грани финансового провала, банкротства, и он знал об этом. И он был заинтересован в этой компании только как в источнике политического влияния. В соответствии с показаниями одного из помощников господина Березовского, госпожи Носовой, ОРТ нужно было порядка 200 миллионов долларов в год для того, чтобы продолжать операционную деятельность. Финансовая ситуация компании улучшилась с 1997 года, когда Бадри Патаркацишвили фактически управлял ОРТ и смог добиться улучшения финансовой деятельности, но она никогда не была процветающей в финансовом плане компанией.
Приобретение «Сибнефти», как господин Березовский признает, явилось проектом, который был предложен ему господином Абрамовичем в конце 1994 года. Это было мотивировано его необходимостью найти источник средств для того, чтобы содействовать покрытию финансового разрыва в ОРТ. Господин Березовский поэтому заключил две сделки: одну с Борисом Ельциным, вторую с господином Абрамовичем. Сделка с Борисом Николаевичем Ельциным в 1995 году, как она характеризуется господином Березовским, заключалась в следующем. Она была очень простая. Президент Ельцин согласился создать «Сибнефть» и внести два сибирских предприятия в «Сибнефть». Далее эта компания включается в схему проведения залоговых аукционов, в соответствии с которыми государство выставляет на аукцион право операционного управления 51 % государственного пакета акций и право продать другие 49 %. Как говорилось, цель заключалась в том, чтобы дать господину Березовскому и его коллеге господину Абрамовичу возможность получить контроль над «Сибнефтью» и использовать «Сибнефть» для дальнейшего финансирования деятельности ОРТ и поддержки господина Ельцина в ходе президентских выборов в июне 1996 года, которые еще только предстояли в то время. Господин Березовский в своих свидетельских показаниях говорит о том, что основная причина, по которой ему удалось уговорить президента Ельцина согласиться на создание «Сибнефти», заключалась в том, что он, Березовский, получал доступ к государственным активам в обмен на то, что его медийная империя ОРТ окажет Борису Николаевичу поддержку в ходе выборов.
Параллельная сделка между господином Березовским и господином Абрамовичем была тоже очень простой по своей сути. В обмен на получение того, что было необходимо получить от президента Ельцина, господин Березовский должен был получать денежные средства от господина Абрамовича, а эти средства он далее использовал для финансирования деятельности ОРТ. Мой коллега с противной стороны говорит, что если такая сделка была заключена, то это была коррумпированная, незаконная сделка. Но она была заключена в соответствии с тем, как об этом говорит господин Березовский. В то время бизнес делался только таким образом. Господин Березовский в своих свидетельских показаниях неоднократно говорит, что без его политического влияния, которое он оказал на Бориса Николаевича Ельцина, господин Абрамович не добился бы ничего в мире российского бизнеса и точно уж не получил бы контроля над «Сибнефтью». Мы согласны с тем, что это действительно так. Хотя господин Абрамович приобрел «Сибнефть», используя свои собственные денежные средства и обеспечил управление этой компанией, тем не менее он всегда признавал, что он не получил бы возможности это сделать, если бы ему Березовский не оказал свою политическую помощь. Он всегда признавал, с самого начала, что он должен платить господину Березовскому за это и что в мире российского бизнеса взаимных услуг он многим был Березовскому обязан. Вот эти платежи по-русски называются «крышей», по-английски – roof.
«Крыша» – это содействие или защита, охрана, протекция. Вам, госпожа судья, совершенно понятно, конечно, почему эта сделка не была зафиксирована в письменном виде или даже частным образом где-то зафиксирована в письменном виде хотя бы одной из сторон. Соглашение о том, чтобы продать поддержку СМИ президенту России в обмен на получение привилегированного доступа к российским активам, и параллельная сделка с господином Абрамовичем (о том, что он делает выплаты господину Березовскому. – Прим. ред.) – это не такая договоренность и не такая сделка, которую стороны могли бы рассматривать как имеющую юридические последствия. Можно ли было предположить, что российские суды по этим вопросам будут выносить какое-то решение? Конечно, нет, никто этого не предполагал.
Господин Березовский в ответном заявлении жалуется на использование слова «крыша». Он говорит, что это напоминает преступную деятельность банд, рэкет и так далее. Я не в этом смысле использую это выражение. Показания моего клиента гласят, что был элемент не только политической, но и физической защиты в отношениях между господином Абрамовичем и господином Березовским. Это было очень важно, господин Березовский больше других это знал, поскольку он сам был жертвой такой кампании, вандализма и попытки покушения на его жизнь со стороны его соперников. Физическая защита была важна, но она предоставлялась не господином Березовским, а его коллегой, господином Патаркацишвили.
Я не хочу кого-то оскорблять и кого-то обижать больше, чем это необходимо. Сейчас в этом споре мы не обсуждаем степень физической защиты, которая предоставлялась. Но один аспект, очень небольшой аспект, связан с РУСАЛом. Значительная часть деловой логики, которой руководствовался господин Абрамович, когда он покупал алюминиевые активы в 1999–2000 годах, заключалась в том, что прибыльность снижалась преступными нападками, преступными алюминиевыми войнами, и он считал, что если приостановить эту преступную деятельность, то можно было бы повысить прибыльность. И здесь важную роль сыграл господин Патаркацишвили. Он использовал методы, которые не являются частью доказательств, слава тебе господи, и я не могу, наверно, рассказать вам всю хронологию, мы вам это представили в нашем письменном первоначальном заявлении.
Судья Элизабет Глостер: Я это все прочла. Как я сказала господину Рабиновитцу, я очень благодарна всем членам правовых команд, юридических команд за то, что вы представили столь исчерпывающее описание хронологии событий,
Г-н Сампшн: Но помимо того что вы прочли, я хотел бы предложить вам, госпожа судья, на раннем этапе слушания, насколько это возможно, и после того, как вы прочтете свидетельские показания господина Березовского, прочитать сразу же после этого показания господина Абрамовича. Первый вопрос, на который вы должны будете дать ответ, – это какова природа той сделки, той договоренности, которую заключили господин Абрамович и господин Березовский в 1999 году? Не оспаривается сторонами, что сделка была, договоренность была. И не оспаривается, что она подразумевала соглашение прежде всего о том, что господин Березовский будет оказывать политическое покровительство, чтобы позволить господину Абрамовичу получить контроль над «Сибнефтью». И также не оспаривается сторонами, что после того, как он получит контроль над этой компанией, господин Абрамович будет отвечать за ее управление. И здесь заканчивается то, на чем стороны согласны.
Суть спора – то, какую выгоду должен был получить господин Березовский. Господин Березовский говорит, что стороны договорились, что он, Березовский, и Патаркацишвили получат половину «Сибнефти», как минимум половину той доли «Сибнефти», которую приобретал господин Абрамович. Березовский утверждает, что наличные средства, которые он получал от господина Абрамовича, представляли собой его долю, то есть половину прибыли «Сибнефти», которая, как он утверждает, ему принадлежала. Господин Абрамович утверждает, что эти наличные средства представляли собой гонорар господину Березовскому за его политическое покровительство. Господин Абрамович утверждает, что между ними существовало неофициальное взаимопонимание в начале 1995 года, что господину Березовскому потребуется где-то 30 миллионов долларов в год для финансирования ОРТ. Но господин Березовский не продавал свое влияние и покровительство за какую-то установленную цену, он требовал столько, сколько, он думал, сможет получить. А поскольку «Сибнефть» процветала и получала все больше и больше прибыли, господин Абрамович зарабатывал больше, господин Березовский и требовал от него больше, поэтому суммы, которые были выплачены по просьбе господина Березовского, постоянно менялись в процессе таких спонтанных переговоров. А позиция господина Березовского была сильной, поскольку его политическое покровительство продолжало быть важным. А также это было связано с тем, что господин Абрамович признавал, что у него есть перед господином Березовским долг чести, поэтому каждый год согласовывались определенные суммы выплат, но часто эти суммы переплачивались.
Более того, по мере того как шло время, доля средств, которые получал господин Березовский и которые шли на ОРТ, сокращалась, а доля, которая шла на финансирование имиджа господина Березовского как большой фигуры в российской политике, увеличивалась. В конце 1990-х годов, по словам господина Березовского, практически все его личные расходы оплачивались компаниями господина Абрамовича. Это были личные расходы очень фантастического характера: дворцы во Франции, частные яхты, самолеты, ювелирные изделия для подружек и так далее.
Суммы, которые получал господин Березовский, никогда не были никаким образом связаны с прибылью «Сибнефти». На самом деле господин Березовский даже никогда не потрудился узнать, каковы же все-таки были прибыли, которые зарабатывала «Сибнефть». Никто не спрашивал: «А сколько у тебя, Роман, в копилке денег накопилось?» Нет, это были переговоры, которые были основаны на потребностях и требовании господина Березовского в каждый конкретный момент.
В нашей аргументации имеется три убедительные причины, по которым эта сделка не могла подразумевать долю акций господина Березовского в «Сибнефти» либо долю в доходах и прибыли «Сибнефти». Первая причина заключается в том, что аргументация господина Березовского не соответствует тому, как в 1995–1997 годах приобретались акции в «Сибнефти». Очень важно понимать последовательность аукционов, которые проходили с декабря 1995 по май 1997 года, потому что в определенной степени это неверно изложено как в аргументации, так и в показаниях господина Березовского. Имелось три этапа. Первый этап – это залоговый аукцион, который состоялся в декабре 1995 года. На этом этапе указом президента «Сибнефть» была создана в качестве акционерного общества, где государству принадлежал 51 % акций. Залоговый аукцион – это продажа права предоставить кредит государству под залог этих 51 %, и тот, кто получит такое право, сначала получит залог этих 51 %, а затем право управлять этими активами в течение трех лет. И естественно, это обеспечит победителю аукциона возможность управлять компанией, но не владеть ею. Ожидалось, хотя не было стопроцентной уверенности, что государство не сможет вернуть кредит, и в таком случае заимодавец сможет провести аукцион продажи этих 51 % за самую высокую предложенную цену. Победитель залогового аукциона не получал акции «Сибнефти» вообще, ни сразу, ни позже, при дефолте правительства. Если правительство не смогло вернуть кредит, понятно, что управляющий начальник «Сибнефти» не мог и управлять бизнесом, и принимать участие в конкурсе. Значит, первый этап – это залоговый аукцион, где продавалось право управлять «Сибнефтью», но не владеть акциями «Сибнефти», второй этап – продажа на аукционе оставшихся 49 % – миноритарная доля, которую правительство продавало частным инвесторам. Другие 19 % продавались в сентябре 1996 года. И последние 15 % выставились на аукцион в октябре 1996 года. Третий этап: после того как государство объявило, что оно не может вернуть кредит, в конце 1996 года, это привело к продаже 51 % акций. Залоговый аукцион декабря 1995 года (на котором продавались 49 %. – Прим. ред.) был выигран компанией НФК. На 50 % эта компания принадлежала господину Абрамовичу через посредническую холдинговую компанию «Вектор А». Остальные акции принадлежали собственному банку группы «ЛогоВАЗ», которой руководил господин Березовский, но владел небольшой долей акций. Господину Березовскому через цепочку посредников принадлежало 13,7 % этого банка и 6,8 % в НФК.
Мы согласны, что роль господина Березовского в подготовке к этому аукциону была значительной. Именно его контакты связали с тем банком, который в итоге предоставил львиную долю средств. И именно господин Березовский и Бадри сыграли ведущую роль в подтасовке результатов аукциона. Был Инкомбанк, который хотел участвовать, – его дисквалифицировали по техническим соображениям. Госпожа Носова, которая работала у господина Березовского, сказала, что это ее команда организовала. Также был потенциальный участник аукциона господин Патаркацишвили. Господин Абрамович в итоге в самый последний момент, за определенную плату, уговорили их снять свое предложение. И третий конкурент – банк «МЕНАТЕП», который в итоге участвовал в аукционе, и господин Березовский пошел на сговор с банком «МЕНАТЕП», чтобы их конкурентное предложение было чуть дешевле, чем предложение НФК (о чем господин Березовский сообщает в своих показаниях). В результате все знали, кто победит на этом аукционе. Это было известно заранее, и 100,3 миллиона долларов – была конкурентная цена за 51 % акций «Сибнефти», что было чуть выше, чем сумма, предлагаемая в качестве обязательной в правилах аукциона. Таким образом, НФК и банк СБС участвовали в аукционе, но ни копейки господин Березовский и господин Патаркацишвили не вложили в это. 3 миллиона было взято в кредит из Российского Индустриального Банка на коммерческих условиях. Другие 97,3 миллиона были выделены банком СБС – они просто выступали в качестве взаимодавца как более платежеспособная организация. На самом деле банк не взял на себя никакого риска, поскольку на 80 миллионов долларов банк получил депозиты в валюте из Омского НПЗ и «Ноябрьскнефтегаза», и остальные средства были вложены туда трейдинговой компанией господина Абрамовича «Руником». Таким образом, господин Абрамович, господин Березовский, господин Патаркацишвили участвовали в этом аукционе, но единственный человек, который вложил собственные средства, – это господин Абрамович: его компания «Руником» выделила 17,3 миллиона наличными в качестве залога для банка СБС.
Господин Березовский утверждает, что он предоставил личную гарантию банку СБС. Это представляется неверным. Хотя господин Березовский действительно предоставил устную гарантию банку, что будет выплачена эта сумма. Но на самом деле это не важно, потому что не нужна была здесь личная гарантия. Успех НФК в залоговом аукционе позволил господину Абрамовичу взять руководство в «Сибнефти» в свои руки. Однако это руководство было совершенно не связано с акциями «Сибнефти», которые не продавались на этом аукционе, – это очень важная характеристика этой схемы. Единственные аукционы, в которых господин Березовский и Бадри активно участвовали, это были аукционы на право руководить долей государства в 51 %. Это был тот единственный аукцион, который не подразумевал приобретение каких-либо акций. Те аукционы, которые подразумевали приобретение акций «Сибнефти» победителями, это были аукционы второго и третьего этапов. И что удивительно в этих аукционах? Хотя господин Березовский и Бадри очень активно участвовали в залоговом аукционе, они не проявили никакого интереса к аукционам второго и третьего этапов. И мне кажется, что это не оспаривается второй стороной, но в любом случае это абсолютный факт. Показания господина Березовского гласят, что он не принимал никакого участия в аукционах второго и третьего этапов, просто знал, что они происходят, и все. Решение участвовать в аукционах второго и третьего этапов было принято самостоятельно господином Абрамовичем и только им. 100 %-ное финансирование конкурентных предложений господина Абрамовича на этих аукционах – это было финансирование из его собственного кармана. Господин Березовский не выделял ни одного цента на покупку этих акций. И Бадри ничего не предоставлял. Более того, компании, приобретавшие «Сибнефть» на втором и третьем этапах, это были компании, которые принадлежали либо контролировались господином Абрамовичем.
Далее, эти аукционы второго, третьего этапов характеризовались тем, что 88 % «Сибнефти» перешли компании господина Абрамовича. Другие 12 % акций были присоединены общественностью и торговались на Московской и Нью-Йоркской фондовых биржах. Очень важно, что господин Березовский и господин Патаркацишвили не внесли ни копейки в приобретение этих акций.
И причина понятна, господин Абрамович в своих показаниях на нее указывает: господина Березовского не интересовало приобретение промышленных активов типа акций «Сибнефти», потому что это потребовало бы от него определенных затрат, инвестиций… Господина Березовского интересовал контроль, управление в «Сибнефти». Поэтому он и принимал участие в аукционе на право руководить ею и никакого участия на право владеть. И понятно, почему господина Березовского интересовал только контроль, а не владение акциями. Основная причина, в соответствии с его собственными показаниями, заключалась в том, что наличные средства господина Абрамовича будут финансировать ОРТ. Эти потребности в финансировании были очень и очень насущными, срочными. Во-первых, потому что ОРТ было банкротом, когда господин Березовский взял на себя управление этим телеканалом, во-вторых, потому что очень важно финансировать ОРТ в преддверии выборов президента в июне 1996 года, чтобы ОРТ могло оказать поддержку господину Ельцину в переизбрании, потому что Березовский обещал это президенту в 1995 году. А владение акциями в «Сибнефти» не помогло бы господину Березовскому финансировать ОРТ.
«Сибнефть», как вы знаете, госпожа судья, это было слияние двух убыточных, неэффективных государственных предприятий – НПЗ и «Ноябрьскнефтегаз», и ушло бы время, чтобы сделать их прибыльными. Во-первых, эти две компании нужно было интегрировать в вертикальную нефтегазовую компанию, и во-вторых, нужно было изменить культуру руководства, культуру работы там, чтобы превратить государственное предприятие, которое жило под управлением административных чиновников, которые не обращали никакого внимания на рынок, в частное предприятие, работающее с рынком. «Сибнефть» стала прибыльной только в 1997 году, и то не так уж и сильно прибыльной, всю прибыль она реинвестировала в собственное развитие до 2001 года, когда выплатила первый, достаточно скромный дивиденд за 2000 год. И господин Березовский не мог ждать, когда это все произойдет. Наличные средства, которые поступали от господина Абрамовича, не могли зависеть от благоденствия и показателей «Сибнефти», потому что господину Березовскому нужен был немедленно гонорар за «крышу», которую он предоставлял, чтобы финансировать ОРТ, иначе ему эта договоренность и сделка были совершенно не нужны.
Позиция господина Абрамовича, как вы прекрасно понимаете, совершенно иная. Господин Абрамович хотел управлять «Сибнефтью» и контролировать ее. Почему он этого желал? Потому что он хотел, чтобы любые акции, которые он на втором и третьем этапах аукциона купил бы, повысились бы в цене. Пока государству принадлежал 51 %, господин Абрамович мог только рассчитывать на контроль над компанией, приобретая это право в залоговом аукционе.
Это подводит меня ко второй основной причине, по которой господин Березовский не мог иметь права на четверть тех акций, которые приобретал господин Абрамович. Причина в том, что наличные платежи, которые поступали в «сундуки» господина Березовского с 1995 по 2000 год, совершенно не соотносятся с прибылью «Сибнефти». Эти выплаты не исходили из активов «Сибнефти» до 2000 года. Они производились из наличных средств, которые зарабатывались трейдинговыми, нефтеторговыми компаниями господина Абрамовича в России и Швейцарии. Это были личные активы господина Абрамовича, которыми он владел и управлял давно, до 1995 года. Это был фундамент его богатства и благосостояния до покупки «Сибнефти». В 1995–2000 годах все выплаты по заказу и по просьбе господина Березовского производились из этих активов. А после 2000 года все выплаты господину Березовскому происходили уже из активов «Сибнефти», потому что трейдинговые компании к тому времени были интегрированы в «Сибнефть».
Господин Березовский говорит, что эти выплаты были его долей прибыли в «Сибнефти» или, возможно (это не всегда понятно), их общей долей с Бадри в прибыли «Сибнефти». Но это критически важный аргумент в аргументации господина Березовского, потому что он отвергает заявление господина Абрамовича, что тот ему платил за «крышу». Он говорит, что ему платили прибыль за четверть акций, которыми он владел, что это не были гонорары за политическое покровительство, которое он оказывал господину Абрамовичу. При всем моем уважении, это совершенно невозможная схема. Во-первых, у нас нет ни банковских, ни бухгалтерских архивных документов, которые показали бы нам точно и конкретно масштабы выплат в пользу господина Березовского и господина Патаркацишвили, хотя некоторые такие документы есть. Торговые операции прекратили работать к концу 90-х годов, «Сибнефть» была продана «Газпрому» в 2005 году, так что отсутствуют бухгалтерские документы у господина Абрамовича. И господин Березовский, и Бадри тоже потеряли большую долю документации, которая когда-то им принадлежала, потому что они сбежали из России, поэтому многих документов лишились. А может быть, в случае господина Березовского это произошло и потому, что он поссорился с господином Фомичевым, который вел эти дела. Но что у нас имеется, это оценки от тех лиц, которые занимались платежами и которые производили выплаты, они будут давать в этом суде показания Вашей Чести в данном заседании.
Первое: платежи господина Березовского начались в марте, в мае 1995 года, когда 5 миллионов было доставлено господину Березовскому в клуб «ЛогоВАЗ», от 20 до 30 миллионов долларов было выплачено Березовскому или по его просьбе в течение 1995 года в долларовой наличности. Конечно, эти платежи осуществлялись до того, как произошло приобретение господином Абрамовичем контроля над «Сибнефтью». Из этого следует, что данные платежи не могли производиться из прибыли «Сибнефти». Это не было ничем иным, кроме как платежами за «крышу». Господин Березовский полностью отрицает, что ему что-то платилось в 1995 году. Он сказал, что все платежи начались в 1996 году, но по имеющимся у нас доказательствам действительно платежи начались в 1995 году, и если у кого-то остаются сомнения о четком размере данных платежей, это действительно были многие миллионы. И второе замечание насчет платежей. Платежи, которые производились в 1996 году, они не могли представлять долю прибыли «Сибнефти», поскольку в тот момент «Сибнефть» не была прибыльной. У «Сибнефти» были потери в 1996 году, как все это знали, потому что господин Абрамович и его команда только начали управлять компанией. И третье замечание: в 1997 и 1998 годах прибыли «Сибнефти» были весьма скромными. Платежи, которые были произведены по запросу господина Березовского, намного превышали всю сумму прибыли «Сибнефти», а не только 50 % прибыли «Сибнефти», как утверждает господин Березовский, которая должна была принадлежать ему и Бадри. В 1999 и 2000 годах прибыли «Сибнефти» впервые превысили платежи, которые были выплачены Березовскому и Бадри. Но опять же эти платежи не имеют никакого отношения к прибылям «Сибнефти». Это особенно ясно видно в 2000 году, в таблице, которая осталась у вас, Ваша Честь. Вы очень четко видите, что действительно в 2000 году Березовский и Бадри получили потрясающие выплаты, огромную сумму. Это была сумма в 490 миллионов, из которых 461 миллион был выплачен Березовскому, 29 миллионов – Патаркацишвили. И господин Березовский утверждает, что все, что пришло ему на счета в 2000 году, также представляло долю прибыли «Сибнефти». Хотя то, что было получено Березовским, намного превышало то, что он считает своей контрактной долей. И четвертое замечание – что «Сибнефть» не объявляла дивиденды до сентября 2001 года, когда «Сибнефть» объявила дивиденд всего в 15 миллионов долларов в отношении 2000 года. Все доходы до 2000 года и все прибыли 2000 года опять же были удержаны компанией и реинвестированы. Господин Березовский считает, что эти суммы, которые он получил, были долей нераспределенной прибыли «Сибнефти». Но это тогда являлось бы просто хищением фондов компании «Сибнефть». И это являлось бы обманом тех акционеров, которые держали оставшиеся 12 % в свободном обращении как внутри России, так и вне ее.
Господин Березовский последовательно отрицал и разрешал другим лицам отрицать, по крайней мере до начала XXI века, то, что у него была какая-то доля в «Сибнефти». Он несколько публичных высказываний произвел о том, что у него не было доли в «Сибнефти» или во владении «Сибнефтью», и эта позиция, по крайней мере в отношении его публичных заявлений, не изменилась до того момента, пока он не покинул Россию.
В конце 1999 года Березовский и Бадри начали рассматривать вопрос офшорной структуры для трастов и закрытых компаний, чтобы держать свои активы вне России. Все это потому, что они волновались о том, что эти активы могут подвергнуться атаке со стороны государства, если они находятся в России. И после некоего периода планирования господин Березовский и господин Патаркацишвили посоветовались с менеджером компании «Валмет» (которая позже изменила название на «МТМ»), «Валмет», в свою очередь, связала их с солиситором Стивеном Кертисом из фирмы «Кертис и К». И «Валмет», и «Кертис и К» создавали очень сложные офшорные структуры для держания активов для ультрасостоятельных лиц. Эти фирмы стали работать с Березовским и Бадри в начале 2000 года, когда они стали организовывать получение активов вне России, активов в результате продажи ОРТ. В этом деле им в основном помогал господин Фомичев, который был финансовым менеджером господина Березовского, и мистер Кей – двоюродный брат Бадри – похожую функцию исполнял для Бадри, но гораздо на более низком уровне компетенции и честности. Одна из главных трудностей, с которой они столкнулись, – создание офшорных структур для своих активов. Проблема возникла из-за законодательства по поводу отмывания денег, которое существовало в ЕЭС и в Штатах: западные банки и другие финансовые учреждения не могли принимать значительные суммы денег, прежде чем не проверят происхождение этих денег. Это оказалось значительной проблемой. Березовский и Патаркацишвили жили потрясающе роскошно, вели роскошный образ жизни, не считая, тратили сотни миллионов долларов в год. В случае Бадри – это десятки миллионов, хотя его дом в Грузии действительно выглядит как дворец, как мне говорили. Они использовали потоки наличности, в основном поступавшей из компаний, в которых у них не было никаких задокументированных долей. Господину Березовскому и господину Патаркацишвили было очень трудно каким-то образом провести свои деньги, чтобы эти деньги были приняты западными финансовыми учреждениями, потому что им было очень трудно объяснить, каким образом они живут с таких огромных выплат, которые им платит российский бизнесмен без каких-то на то причин. Абсолютно никаких документированных доказательств не было. То есть совершенно четко ясно, что эти платежи были за «крышу», за которую платил господин Абрамович. И в итоге с западной точки зрения возникла бы проблема отмывания денег. Мистер Кертис для этих данных клиентов просто составлял схемы для отмывания их денег.
На самом деле единственный надежный способ объяснения получения крупных сумм денег заключался в том, чтобы представить это как доход от продажи некоего актива, который принадлежал получателю этих денежных средств. И именно это они и начали пытаться делать.
Вы видите в начале первой страницы меморандума, Ваша Честь, что здесь говорится о том, как господин Березовский действует в России. Он признает, что СМИ – это ключ к политической власти, он приобрел ТВ-6 и ОРТ. Дальше говорится, что они будут переводить на офшорные структуры через десять дней акции «Сибнефти» – 44 % акций из ста этим двум структурам. Ну это, конечно, чепуха, и Патаркацишвили и Березовский прекрасно об этом знали, они не держали вообще никаких акций в «Сибнефти». Что им на самом деле принадлежало – это некие денежные средства, которые они получали от владельца «Сибнефти». Речь идет о том, чтобы представить эти денежные средства так, как будто это результат владения активами. Они, конечно, не могли сказать, не столкнувшись с проблемой в области отмывания денег, ничего иного. И это ясно следует из следующего пункта, где говорится об «Аэрофлоте».
Надо сказать несколько слов относительно «Аэрофлота» и отношений господина Березовского с этой компанией. Значит, что говорится в этом меморандуме? Говорится, что Березовский и Патаркацишвили также являются владельцами крупной доли в «Аэрофлоте» и в «Трансаэро». Но господин Березовский и господин Патаркацишвили никогда не держали никаких акций в «Аэрофлоте». Ничего им не принадлежало, а господин Глушков, который будет давать в их поддержку показания, говорит следующее: «Борис не участвовал в работе «Аэрофлота» ни в качестве сотрудника, директора, акционера или в каком-либо ином качестве». И это отражает подлинное положение дел. Их единственная финансовая заинтересованность в «Аэрофлоте» была связана только с тем фактом на самом деле, что господин Березовский имел долю в «Андаве» – это швейцарская компания. Когда господин Глушков стал генеральным директором «Аэрофлота» в 1996 году, он перевел управление всеми своими казначейскими валютными операциями – в случае авиакомпании это, конечно, очень серьезные суммы – на «Андаву». Это его совместно с Березовским компания в Швейцарии. После этого эти казначейские операции в Швейцарии генерировали значительные выплаты, которые в конечном итоге попадали к Глушкову и Березовскому. И вот именно эти транзакции и привели потом к уголовному делу, которое было возбуждено Генпрокуратурой России осенью 2000 года против Березовского. Из-за чего в октябре 2000 года он из России должен был уехать. И эти транзакции привели к аресту и к последующему приговору за кражу господина Глушкова в России.
В течение 2000–2001 годов был сочинен набор документов господином Фомичевым и господином Кеем, иногда при участии господина Кертиса, для того чтобы удовлетворить требования западных банков в области отмывания денег. Вот этот мир, не имеющий никакого отношения к реальности, в котором вам, Ваша Честь, придется жить, когда вы будете все эти документы оценивать. Конечно, доверять этим документам нельзя.
После 1999 года Патаркацишвили и Березовский постоянно были одержимы очень важной идеей – объяснить на Западе, откуда они получают эти деньги. Нужно сказать, конечно, в пользу господина Березовского, что всякий раз, когда у него есть какая-то заинтересованность в «Сибнефти», то он говорит, что господин Абрамович обещал ему 1,3 миллиарда в начале 2001 года и заплатил эти деньги в 2001–2002 годах. И это, по версии противной стороны, можно было объяснить только тем, что господин Абрамович покупал акции Патаркацишвили и Березовского в компании. Потому что на этом этапе уже платить за «крышу» оснований не было. Но иронично, парадоксально, что сам господин Березовский утверждает при этом, что те деньги, которые господин Абрамович согласился ему заплатить за акции (1 миллиард 300 миллионов), не имели никакого отношения, как он говорит, к реальной стоимости его акций в «Сибнефти». На самом деле это был очень большой дисконт, с которым он должен был на основании запугивания согласиться. Проблема заключается в том, что если у господина Абрамовича были какие-то обязательства в отношении господина Березовского и если бы он хотел от них отказаться, то ему нужно было просто сказать, что эта не документированная доля вообще не существует. Судя по всему, российские профессора права согласны с тем, что в российском суде отсутствие документации привело бы к признанию всего этого недействительным. А в Англии это действует не так, с точки зрения доказательной силы документа. Но все равно в 2001 году стороны не могли, конечно, предполагать, что претензии в отношении владения акциями российской компании попадут на рассмотрение какого-либо иного суда, кроме российского. Нигде больше такой спор не стал бы рассматриваться. И если господин Березовский исходит именно из этого в своей аргументации, если бы господин Абрамович хотел уйти от своих обязательств, то ему не нужно было летать на Кап д’Антиб, ему не надо было угрожать Патаркацишвили в Мюнхене и так далее. Ему нужно было бы сказать: «Доля? Какая доля, о чем ты говоришь?!»
Господин Абрамович объясняет, почему он решил вопреки советам своих коллег и советников все-таки сделать этот очень крупный платеж этим двум господам. Причина – он своей бизнес-карьерой был обязан Борису Березовскому и не имел никакого желания отказываться от выполнения тех серьезных моральных обязательств, которые у него были. Он хотел подвести черту под своим прошлым и прекратить надоедливую деятельность Березовского тем, что он от него просто откупится.
То, о чем говорит господин Абрамович, полностью соответствует его позиции относительно кодекса чести, который он соблюдал в исключительных условиях экономики России конца XX века. Господин Абрамович также объясняет, что он не мог исходить из того, что Березовский больше не имел никакого влияния в России, как мы можем исходить из этого сейчас, по истечении 10 лет. Когда Абрамович с Патаркацишвили договорились в конце 2000 года сделать эту последнюю выплату денежных средств в размере 1 миллиарда 300 миллионов, господин Березовский находился за пределами России, был беглецом еще в течение только трех месяцев. Он был известен и как человек, который может выходить из сложнейших ситуаций и восстанавливать свое влияние, которое – многие считали – он уже потерял. На самом деле господин Березовский в свое время был очень близок к господину Путину и помогал финансировать его избирательную кампанию в 2000 году.
Некоторые участники залоговых аукционов в итоге получали-таки через свои ассоциированные компании права владения этими активами, поскольку правительство не выполняло свои финансовые обязательства. Об этом рассказывает история приобретения ЮКОСа Ходорковским и приобретение СИДАНКО Потаниным. Почему господин Березовский вдруг стал исключением из этого правила? Очень простой ответ заключается в том, что господин Ходорковский и господин Потанин были промышленниками. Промышленниками, которые хотели управлять крупными промышленными компаниями, как и господин Абрамович. И вот эти два человека – Ходорковский и Потанин – создали огромные крупные успешные компании на базе плохо функционирующих бывших государственных активов. Господин Березовский абсолютно не заинтересован был в этом, ноль заинтересованности у него было. Он был реально только политическим брокером – человеком, который зарабатывал деньги на основе политического влияния. Управление промышленными активами он оставлял господину Абрамовичу, и он об этом говорит сам. Ничего нет удивительного в том, что акции принадлежали, естественно, господину Абрамовичу.
Перейдем теперь к вопросу о запугивании. Это запугивание связано с продажей доли Березовского в ОРТ в декабре 2000 года. Господин Березовский не требует от нас никаких компенсаций в счет ОРТ, но тем не менее его заявление о том, что его запугали и заставили продать долю в ОРТ, очень важно в этом деле. Он утверждает, что господин Абрамович был своего рода посланником господина Путина и главы администрации Путина Волошина. И он сообщил господину Березовскому на встрече на Кап д’Антиб в декабре 2000 года некую угрозу, что если не продадите свою долю в ОРТ мне, господину Абрамовичу, то будет два последствия. Во-первых, вашу долю конфискуют, а ваш друг, господин Глушков, который 7 декабря 2000 года был арестован, долго будет сидеть в тюрьме. В английском праве есть большая разница между предупреждением и угрозой. Предупреждение – это сообщение о том, что третья сторона примет против тебя определенные меры. Это не предмет судебного разбирательства. Угроза должна содержать угрозу отрицательного действия в отношении того, кому угрожают. Господин Абрамович сказал Березовскому, по утверждению Березовского, что если он не продаст ему долю в ОРТ, долю в «Сибнефти», то государство эту долю отнимет. То есть, таким образом, это предупреждение, а господин Березовский стремится превратить это предупреждение в угрозу. Конечно, безусловно, государство – правительство, президент Путин, они перессорились с господином Березовским. И перессорились они именно из-за того, как Березовский использовал ОРТ, оказывал свое влияние в эфире, преследовал свои собственные политические цели. Но проблема в том, что российское правительство всегда было мажоритарным акционером ОРТ, им всегда принадлежала доля в 51 %. И поэтому не было никакого смысла запугивать и преследовать господина Березовского, чтобы получить контроль над ОРТ.
Помимо условий, связанных с советом директоров, по уставу ОРТ управлять службой вещания должен был генеральный директор, которого назначали из списка кандидатов, утвержденных президентом Российской Федерации. Таким образом, государство, если оно желало осуществлять контроль над ОРТ, совершенно не нуждалось в доле господина Березовского. Можно было лишить его управления и контроля и сделать его акции импотентными. Идея о том, что правительство России направило господина Абрамовича запугивать и преследовать господина Березовского, – она смешна.
Однако есть и другие, более значительные примеры того, что господин Березовский просто придумал свой иск. Например, что такое запугивание могло произойти только после ареста Глушкова 7 декабря, потому что это было связано с тем, что Глушков будет дальше сидеть в тюрьме, «если ты не продашь акции». Но есть огромное количество доказательств того, что продажа доли в ОРТ была согласована в принципе хотя бы между господином Абрамовичем и господином Патаркацишвили в течение октября и ноября того года. Это согласование включало также соглашение по цене, которая в итоге была выплачена, а именно 150 миллионов. Более того, господин Березовский публично заявил о своем намерении продать долю в ОРТ в телефонном интервью с московской радиостанцией как раз утром того дня, когда был арестован господин Глушков. Поэтому любая встреча между господином Березовским и господином Абрамовичем не могла бы произойти.
Еще одна проблема с утверждениями господина Березовского. Эта проблема мучает его последние несколько недель, и его консультантов мучает. Проблема заключается в том, что между арестом Глушкова и подписанием договоров купли-продажи на акции ОРТ в конце декабря (когда господин Абрамович мог бы посетить господина Березовского на Кап д’Антиб) оба были в разных частях света. Господин Березовский сказал своим юристам, что этот визит на Кап д’Антиб состоялся 17 декабря 2000 года. А в своем основном свидетельском показании для этого слушания он сообщил, что этот визит состоялся через две недели после ареста господина Глушкова и за пару дней до Рождества. Затем господину Березовскому были представлены самые что ни на есть четкие доказательства, что сам он между 16 и 27 декабря был в США либо в самолете. Ему также представили доказательства, что господин Абрамович сражался в очень яркой громкой избирательной кампании за место губернатора Чукотки до 24 декабря.
А факты очень просты: господин Абрамович встретился с Березовским и Бадри в аэропорту Ле Бурже 6 декабря и полетел прямо в Москву. В паспорте у него есть печать, что он приехал в Россию и до 2 января Россию больше не покидал. Эта информация подтверждается российской пограничной службой из собственных архивных записей письмом, которое было представлено на наш запрос. А запись и регистрация вылета чартерного самолета Абрамовича, которым он всегда летал за границу, тоже показывает, что с 7 по 10 декабря он не вылетал из России. Господин Абрамович был в Москве с 6 декабря и до 10-го.
А правда заключается в том, что встреча на Кап д’Антиб – это просто выдумка, причем умышленная выдумка.
Если теперь обратиться к крупному уже обвинению относительно запугивания с целью получить акции «Сибнефти», то основная проблема здесь в том, что господин Березовский пытается преподнести агрессивные действия со стороны государства как агрессивные действия со стороны Абрамовича. Какому бы закону ни подчинялся деликт запугивания, в любом случае это должна быть угроза каких-то отрицательных действий со стороны господина Абрамовича против господина Березовского. А те угрозы, которые вменяются господину Абрамовичу, они все связаны с действиями государства. Первая угроза, которая вменяется, – это что правительство экспроприирует доли, якобы имеющиеся у Бадри и у господина Березовского в «Сибнефти», если они их не продадут. А вторая угроза – что они будут держать Глушкова в тюрьме дольше необходимого. Эти вменяемые угрозы каким-то образом должны превратиться из предупреждений в угрозы со стороны господина Абрамовича. Во-первых, очевидная сложность состоит в том, что господин Абрамович не контролирует действия российского государства, в то же время господин Березовский утверждает, что Абрамович стал очень влиятельной фигурой в окружении Путина, что был другом генерального прокурора и что он был очень влиятельным человеком за кулисами в правительстве России. Но у господина Березовского нет никаких доказательств этого. Уж кто-кто, а господин Березовский прекрасно знает, что Путин очень самостоятельный человек. Все мы понимаем, что у господина Березовского достаточно резкое отношение и свое мнение относительно правительства Путина, но сказать, что Путин позволяет, чтобы им манипулировал какой-то богач, – это просто невероятно.
Если господин Абрамович пытался запугать, надавить на господина Березовского и на Бадри, чтобы те отказались от требований относительно акций «Сибнефти», почему он тогда согласился выплатить им огромную сумму, по их же собственным показаниям, не требуя от них какого-то документа, освобождающего его от дальнейших обязательств? Он, по их сюжету, давил на них, чтобы они освободили его от его собственных обязательств доверительного управления этими акциями. Но без такого документа об освобождении как он узнает, успешно он на них надавил или нет?
Мы считали, что российское право должно применяться к деликту. На самом деле вменяемая угроза была связана с действиями в России и законами в России, которые привели бы к ущербу активам в России (а именно акции «Сибнефти») или человеку в России (то есть Глушкову). То есть здесь должно применяться российское право. Господин Березовский говорит, что он не мог подать этот иск раньше, пока господин Глушков оставался в России, пока он был в тюрьме. Господин Глушков покинул Россию только в июле 2006 года. Совершенно очевидно, что этот фактор никак не влиял на поведение господина Березовского. Все это время, пока господин Глушков был в России, господин Березовский угрожал российскому правительству, нападал, раздражал их и в речах, и в интервью в прессе, словом, вел себя совсем не так, как должен был бы себя вести, если бы действительно боялся за Глушкова. Он публично объявил о том, что он будет подавать этот иск, за четыре года до того, как он это сделал. Это в любом случае, по его же собственной аргументации, могло бы быть опасно для господина Глушкова уже тогда.
Госпожа судья, первый момент, который нужно отметить в отношении претензии в части РУСАЛа, заключается в том, что этот вопрос нельзя рассматривать в отрыве от претензий по части «Сибнефти». В том числе потому, что вопрос о том, имели ли долю в РУСАЛе Патаркацишвили и Березовский, тесно связан с вопросом о том, была ли у них доля или право требования в отношении «Сибнефти». Господин Березовский утверждает, что, согласно соглашению 1995 года, было договорено, что если одна из сторон займется каким-либо другим бизнесом, помимо «Сибнефти», то другие смогут в таких же долях в этот бизнес тоже зайти. Господин Березовский также утверждает в своем исковом заявлении, что стороны в 1995 году якобы договорились совместно участвовать в первоначальном приобретении алюминиевых активов, которые в следующем году они слили с активами Олега Дерипаски. Это критически важный аргумент в правовой позиции противной стороны, когда они говорят о том, что было якобы согласовано в 1995 году. Вторая причина, по которой эти два момента – претензии по РУСАЛу и «Сибнефти» – тесно связаны друг с другом, заключается в том, что, как и в отношении «Сибнефти», господин Березовский не внес ни копейки в приобретение алюминиевых активов. Но я думаю, что в данном случае он не говорит уже о том, что он имел право ни за что, без денег участвовать в этой инвестиции, это было бы абсурдно. Он говорит другое: что его доля в цене приобретения алюминиевых активов должна была выплачиваться из его доли в доходах от «Сибнефти». Но я уже объяснял, почему господин Березовский на самом деле не имел права ни на какую долю и почему эти деньги, которые он получал, не имеют никакого отношения к «Сибнефти».
Я хотел бы очень кратко, лаконично рассказать относительно того, что вчера заявляла противная сторона по поводу ссылки в предварительном договоре на партнеров и о соответствующих документах, где говорилось о том, что Березовский и Патаркацишвили имеют некую долю или права требования, некий интерес. Ссылка на партнеров в предварительном договоре была включена только для того, чтобы решить такую ситуацию: группа Trans-World, возможно, стояла за господином Абрамовичем, а у господина Дерипаски с Черными были проблемы, и он не хотел, чтобы они (Черной и его коллеги. – Прим. ред.) под прикрытием господина Абрамовича снова зашли в алюминиевый бизнес. Договоренность эта была достигнута в контексте так называемых алюминиевых войн. И я думаю, что стороны согласны с тем, что доходность алюминиевой промышленности тогда значительно сократилась, она была практически нулевой в силу рэкета, насилия, бандитизма. Практика решения вопроса посредством номинального владения, трастовых структур, подставных лиц и так далее приводила к тому, что никто не мог быть уверен в том, с кем он имеет дело. Как господин Булыгин отмечает, никто не знал на самом деле, собирается Абрамович платить за эти активы или нет, из своих он денег будет платить или не из своих, если вообще будет платить. Господин Дерипаска не знал, покупает ли Абрамович эти активы для себя или на самом деле братья Черные и Trans-World Group стоят за ним.
В 2004 году возникли очередные проблемы, связанные с отмыванием денег. Эти проблемы стали невыносимыми для господина Патаркацишвили к тому времени. Дело в том, что сотрудник банка Clydesdale в Европе по соответствию законодательству, который принял в свое время средства от компании «Девония», был обманут. И он отказался принимать эти средства от «Девонии». Он говорил, что это решение принято в австралийской штаб-квартире банка. В результате от господина Березовского и Бадри банк потребовал закрыть их счета как можно скорее. У них ушло больше трех лет, прежде чем они нашли банк, который был готов принять эти средства на свои счета. А тогда эти средства были заморожены, потому что Березовский и Патаркацишвили не могли эти средства перевести из банка Clydesdale в какой-то другой банк, могли только бегать по банкоматам и вынимать на улице деньги, больше ничего. Это наверняка объясняет, почему так странно господин Патаркацишвили согласился получать свои комиссионные. Бадри внес очень большой вклад в успех алюминиевой сделки. У него были личные контакты с большинством участвующих лиц, у господина Абрамовича таких контактов не было. Бадри провел переговоры и согласовал массу разных контрактов и договоренностей. И самое важное, после приобретения и слияния активов господин Патаркацишвили сыграл значительную роль в прекращении войны банд и рэкета, которые к тому времени практически поставили на колени эту промышленность. И после того как прекратилась эта война, отрасль снова стала прибыльная во благо своих владельцев. Господин Абрамович дает показания, в которых заявляет, что в итоге он согласился выплатить Бадри комиссию в размере 585 миллионов долларов и что такая договоренность была достигнута в августе. Возникает опять знакомая нам проблема: как же эти деньги перевести на западный счет? В это время Бадри уже являлся изгнанником и жил в Европе. Господин Абрамович позже согласился с господином Патаркацишвили, что он, господин Абрамович, переведет второй транш акций РУСАЛа вместо комиссионных, и тогда Бадри сможет от своего имени продать их Олегу Дерипаске. И тогда доход от этой сделки может совершенно честно быть представлен в западные банки, которым можно будет сказать: «Вот, я получил такую цену за активы, которые я продал».
Из меморандума фирмы «Брайан Кейв», из нескольких меморандумов, которые вам вчера были показаны, госпожа судья, совершенно понятно, что господин Дерипаска был озабочен тем, что у господина Березовского может быть тоже какой-то интерес, или какое-то владение, или какая-то доля в активах, которые приобрел Дерипаска от Бадри. Ну понятно, что господин Дерипаска этим немножко был взволнован, потому что господин Березовский в прессе заявлял, что у него тоже есть какая-то доля, какой-то интерес в этих активах. Поэтому господин Дерипаска и его юристы подумали, что если он подпишет соглашение с одним только Бадри, то в какой-то момент господин Березовский может предъявить к ним какой-то иск. И в итоге эту проблему решили следующим образом: господин Патаркацишвили гарантировал, что он был единственным представленным бенефициарным собственником тех акций, которые он продавал. И господин Дерипаска сказал, что он имеет дело только с господином Абрамовичем и что бенефициарным владельцем акций, которые продаются, является только Бадри Патаркацишвили и больше никто. То есть Бадри совершенно был не заинтересован в РУСАЛе, его интересовал только второй транш, который был создан для него специально в тот момент, когда этот транш продавался. Мы утверждаем, что у господина Березовского никогда не было никаких акций РУСАЛа.
Госпожа судья, если вы хотите, чтобы я какой-то еще вопрос осветил, то пожалуйста. А так у меня все.
Судья Элизабет Глостер: Большое спасибо.