Даша задумчиво смотрела на Костю, который неторопливо, но умело собирал радиостанцию.
– Ладно, – наконец прервала она молчание. – Давай обсудим сложившуюся ситуацию. Ты контр-адмирал Сато, командующий карательным корпусом. Из-за козней сепаратистов ты оказался в теле пятилетнего ребенка. Так?
– Так, – кивнул мальчик.
– И что ты намерен предпринять?
– Ну, мне уже удалось связаться со своими. На пару секунд, но сигнал прошел. Осталось только выяснить, где именно я нахожусь, тогда меня вытащат с этой планеты. – Костя тяжело вздохнул и отложил какую-то микросхему. – Если, конечно, у меня получится сделать стабильный передатчик и зашифровать канал связи. А из этого барахла…
Он не договорил и обреченно ткнул пальцем в гору игрушек. Даша вдруг почувствовала непреодолимое желание выпить и мысленно зафиксировала этот момент. Нужно будет уточнить, нет ли в семье пьющих.
– То есть когда ты все это сделаешь, за тобой прилетят твои, так?
– Скорее «если», чем «когда». Мне нужно нормальное оборудование.
– А почему ты собираешь радиостанцию тут?
– Больше негде, – пожал плечами Костя. – Меня содержат либо в двухкомнатной квартире, в которой постоянно кто-то находится, либо в общей камере. Лагерь для военнопленных «Ромашка». За мной постоянно следят.
Даша нахмурилась, потом поняла, что «Ромашка» – это название детского сада.
– Ты все еще считаешь, что это подстроено? Что это чей-то план?
– Да.
Даша отметила, что он на секунду задумался.
– Ладно, давай начистоту. Твои родители напуганы происходящим.
– Они не мои родители, – спокойно возразил Костя.
– Родители мальчика, в чьем теле ты оказался, – согласилась Даша. – Они привели тебя ко мне, то есть к детскому психологу. Они пытаются понять, что случилось с их сыном.
– Со мной все в порядке, – пожал плечами мальчик.
– Я не спорю, но ведешь ты себя, с их точки зрения, весьма необычно. Например, сейчас они очень обеспокоены тем, что ты сказал своей сестре.
– Она мне не сестра, – по-прежнему спокойно возразил Костя.
– Так или иначе, есть конфликтная ситуация, понимаешь? Обычно командующие карательными корпусами не оказываются в телах детей, и поэтому от детей ждут… другого поведения.
– Это не моя проблема. – Мальчик посмотрел в глаза Даше. – Они либо смирятся, либо…
Даша не без ужаса поняла, что именно он подразумевает.
– Ты хочешь вернуться обратно?
– Конечно.
– Что тебе для этого нужно?
– Для начала оборудование. Необходимо обеспечить связь, шифрование и понять, где я. Дальше – дело времени.
– Ну смотри. Ребенку я такого, конечно, не сказала бы, но ты ведь не ребенок, так? – Даша выделила голосом этот момент и дождалась ответного кивка. – Как ты думаешь, это все можно достать в каком-нибудь исправительном учреждении?
– Сомнительно, – вздохнул Костя.
– Понимаешь, к чему я клоню?
– Намекаешь, что если мое поведение будет сильно отличаться от общепринятого, то меня упекут в карцер и я никогда не выберусь с этой планеты.
– Можно, наверное, и так сформулировать… У тебя есть план на этот случай?
– Уйти в леса… – Костя вдруг посмотрел на свои руки, несколько раз сжал и разжал кулаки, удрученно покачал головой. – Ну почему я попал в тело мелкого бесполезного слабака?!
На секунду Даша ушла в себя. Перед глазами промелькнуло прошлое лето, когда она в составе поискового отряда провела неделю в лесу. Подросток сбежал в лес и не вернулся. Возможно, это была отчаянная попытка сохранить свою идентичность от давления извне. Такое бывает, но теперь уже не узнать.
– Наверное, для чего-то это было нужно, – сказала она раньше, чем подумала, все еще пребывая в своих воспоминаниях.
– Чтобы контролировать меня. Я все еще считаю, что это спланировано. Но ты права, мне нельзя попадать в карцер.
– Для этого тебе нужно как минимум наладить взаимодействие с окружающими, согласен?
Костя отложил микросхему и пристально посмотрел на Дашу. Она выдержала его взгляд, хоть это и стоило ей некоторых усилий.
– Мне нужно интегрироваться в местную среду. Разобраться с обычаями аборигенов. Ты мне поможешь, это и в твоих интересах.
– В общем-то, да.
– Но если ты меня предашь, то…
– Угрозы, – подняла ладони Даша, – это не лучший способ заручиться поддержкой.
– Я бы поспорил, – возразил Костя.
– Не забывай, что ты в теле мальчика. Все-таки тебе стоит исходить из тех возможностей, которые у тебя есть.
– Согласен, – кивнул Костя. – Давай заключим договор. Я помогу тебе выполнить твою работу, интегрируюсь в местное общество, а ты поможешь мне свалить отсюда.
Даша открыла рот, но все слова куда-то подевались. Она хотела обратить внимание маленького контр-адмирала на то, что «интегрироваться» и в его интересах и что договор получается несколько односторонним, но передумала. Маленькие шаги – тоже шаги.
– О какой помощи идет речь? – уточнила Даша.
– Мне нужно оборудование. Сам я его не достану.
– Я не уверена, что могу…
– Ничего особого не требуется. Я напишу список. Дай ручку и лист.
Даша почему-то не стала спорить и протянула мальчику то, что он требовал. Он принялся писать и вдруг нахмурился. Посмотрел на руку.
– Черт… Я умею писать, но вот тело… Рука не набита…
Он старательно выводил кривые уродливые буквы, потом фыркнул, отшвырнул карандаш и порвал лист бумаги на мелкие клочки.
– Что случилось? – поинтересовалась Даша.
– Сама видела!
– Что тебя так разозлило?
– Да какая разница?!
– Большая. Если ты хочешь, чтобы я помогла тебе, придется отвечать на мои вопросы.
Костя зло посмотрел на нее:
– Задавай.
– Главное, что меня интересует прямо сейчас, – где Костя? Если ты оказался в его теле, то куда делся он?
– Никуда. Он тоже тут. Перенос, очевидно, происходил с нарушением, возможен сбой шифрования либо грубый взлом.
– То есть сейчас в тебе…
– Да, маленький засранец тоже здесь. Не думаю, что я смогу от него избавиться.
– Почему ты считаешь, что Костя – бесполезный слабак?
– О, женщина, да это же очевидно! – Мальчик закатил глаза, демонстрируя, как он устал от глупости собеседницы. – Хотя бы потому, что он отдал мне свое тело.
Даша едва не ляпнула что-то вроде того, что это не Костя уступил тело, а Сато его захватил, но сдержалась, испытав от этого гордость. И снова сделала мысленную отметку: обращение «женщина». Обесценивание?
– Как вы решали, кому достанется тело?
– Ты что, думаешь, тут какая-то битва была? В корпусе проводились сотни экспериментов с подсадкой. Ни один подопытный не смог внедриться без согласия хозяина тела.
– То есть Костя разрешил тебе занять его место?
– Скорее, был даже рад, что ему больше не придется вариться в этом котле. И я его понимаю.
Даша невольно покачала головой. Что могло заставить пятилетнего ребенка отказаться от своего же тела? Пусть и в фантазиях?
– Второй вопрос. Что должно произойти, чтобы ты понял: ты не в плену? Что случившееся – просто стечение обстоятельств?
Даша внимательно следила за реакцией Кости. Вдруг мысленно поправила себя: не Кости, а Сато.
– Скажи им, пусть отстанут от меня, и тогда никто не пострадает.
– И снова отмечу, что такое я могу сказать только взрослому. Согласен?
Мальчик снова кивнул.
– Если я так поступлю, ты рискуешь попасть в какую-нибудь лечебницу. И вопрос был не в этом.
– А в чем?! – разъярился Сато.
– Что должно произойти, чтобы ты убедился: ты не захвачен в плен? Что никто не пытается выведать секреты твоего карательного корпуса? Что никто не стремится пытать тебя и подавить твою волю?
– Пусть перестанут обращаться со мной как с военнопленным, – сказал вдруг Сато. – Чего ради заставлять меня есть, если я не хочу?
– Они просто заботятся о том, чтобы ты питался по расписанию. Это всего лишь режим.
– А кто установил этот режим? – резонно возразил Сато. – Я хочу пообщаться с этим специалистом по питанию. А, подождите-ка, его ведь не существует, не так ли? Просто эти ребята решили, что знают, как именно надо питаться. А почему же они сами так не питаются?
– То есть если тебе предоставят убедительные аргументы в пользу режима питания, то…
– Этого мало, – перебил Сато. – Дело не в аргументах и питании как таковом. Дело в двойных стандартах. Им можно то, чего нельзя мне.
– Не забывай, что ты в теле ребенка, они просто заботятся о тебе.
– Это больше похоже на попытку подавить мою волю. Если они говорят мне, что есть брокколи полезно, то пусть сами тоже едят брокколи. Польза, кстати, плохо сочетается с курением, не так ли? Но это не мешает папаше дымить хуже паровоза. Зато вот спорт очень полезен, но в этой семейке нет ни одного спортсмена. Для них полезное – это «я так сказал». Чем не аргумент тюремщика?
Даша кивнула, вдруг поняв, насколько трудная предстоит работа. Как уместить контр-адмирала в ребенке?
– Они делают это неосознанно, ты же понимаешь? В любом случае: ты ребенок, они взрослые. Это нормально, что тебе можно меньше, чем им, они несут ответственность за тебя. Вот вспомни свое детство, Сато. – Даша впервые назвала его этим именем. – Как вели себя твои родители?
– Я офицер карательного корпуса! – вдруг вспыхнул мальчик.
– Извини! – Даша подняла руки. – Я сказала что-то не то?
– У меня не было родителей!
– Ладно, но у тебя же были…
– Меня вырастили в пробирке. Я вышел из капсулы шестнадцатилетним мужиком и отправился получать форму.
Даша снова зафиксировала важный момент: уточнить настроение матери во время беременности и в первый год после родов. Скорее всего, у нее была депрессия, а значит, возникла узнаваемая параллель. Эмоциональное отсутствие мамы у Кости превратилось в полное ее отсутствие у Сато. Даша предприняла последнюю попытку.
– Ну кто-то же тебя воспитывал?
– Устав корпуса.
– А кроме устава?
– Сержант.
– Вот, например, – обрадовалась Даша и хотела развить мысль, но Сато перебил ее.
– В семнадцать лет я выбил ему зубы и переломал ребра.
– И что он сказал? – сама не поняв зачем, спросила Даша.
– Что он гордится мной. И если я не возглавлю корпус, то он нассыт на мою могилу, – улыбнулся Сато.
Даша невольно клацнула зубами, но быстро взяла себя в руки и уточнила:
– А почему ты не считаешь свое воспитание издевательством и пленом?
– У такого обучения есть цель. Да, я прошел жесткую подготовку, но она сделала из меня того, кто я есть, – не без гордости ответил Сато.
Даша хотела спросить, в кого же его превратила такая подготовка, но засомневалась, что нужно делать это сейчас.
– А в нынешней ситуации цели нет? Почему это не подготовка?
– Кого? – усмехнулся Сато. – Половой тряпки, о которую любая сволочь будет ноги вытирать?
«Снова женский род в негативном контексте», – зафиксировала Даша и решила не обострять.
– Но ты ведь понимаешь, что твои родители неосознанно создают обстановку, которая кажется тебе несправедливой?
– А страдать должен я? Кстати, ты упомянула сестру. Эта клуша только и делает, что ноет. Она полдня ревела из-за того, что не нравится мальчикам. Я не шучу – часов семь! Заметь, у нас с ней одна комната!
– В ее возрасте такое бывает…
Даша не успела договорить, Сато ее перебил:
– Я просто сказал ей, что она либо начнет что-то менять, чтобы привлекать мужиков, раз уж для нее это так важно, либо будет ныть и пускать сопли всю жизнь! Сказал, что всем насрать на ее трагедию, кроме нее самой. И если она не поднимет жопу и не будет стремиться к своей цели, то сдохнет старой девой. Ты бы видела реакцию родителей.
Даша прикрыла глаза и невольно улыбнулась.
– Нельзя сказать, что ты не прав в плане содержания, но… Ты бы мог сказать это в более… приемлемой, деликатной форме.
– А что тут неприемлемо? – искренне удивился Сато.
– Я имею в виду, это звучит очень грубо, понимаешь?
– Нет.
И он действительно не понимал. Даша усмехнулась. Это будет непросто.
– Ладно. В любом случае, если ты хочешь интегрироваться в местное общество, тебе нужно научиться действовать менее прямолинейно.
– Менее прямолинейно – это то, что вы называете социально допустимым уровнем вранья? – скривился Сато.
– Ну, например… – Даша в очередной раз отбросила мысль о том, что дети так не разговаривают, и сменила тему: – Ты любишь рисовать?
– Не пробовал. – Такой ответ в этом кабинете прозвучал впервые.
– Предлагаю попробовать. – Даша улыбнулась и поняла, что допустила ошибку. Улыбнулась она ребенку, а не контр-адмиралу.
– Предложение отклонено, – холодно отрезал Сато.
– Так, ладно. Если ты хочешь интегрироваться в общество, мне нужно проанализировать тебя.
– Просто расскажи мне об обычаях аборигенов и не лезь в мою голову, женщина, – приказал Сато.
– Так не получится, – покачала головой Даша. – Это терабайты информации, которые в обычных условиях ребенок впитывает, находясь в культурном контексте. Он не сопротивляется, в отличие от тебя. Я не могу научить тебя всему, но могу понять, какие твои поступки будут считаться явным отклонением от нормы. Понимаешь? И работать нужно с тем, что окажется самым проблемным.
Сато внимательно изучил выражение ее лица, потом спросил:
– Для этого обязательно рисовать?
– Ну, можешь еще поиграть в игрушки. Не забывай, что ты в кабинете детского психолога. Детского!
Сато отвел взгляд и беззвучно ругнулся.
– Хорошо, давай бумагу.
Он принялся за рисунок. На глазах Даши на белом листе появилось уродливое озеро среди страшных скалистых гор. На малюсеньком участке неба возникло два солнца разного размера. Сато подумал немного, потом криво, как-то нервно заштриховал озеро красным карандашом.
Даша рассматривала рисунок, Сато рассматривал ее. Даша автоматически отмечала моменты, которые нужно будет проверить. Возможно, проблемы с матерью, попытка опираться исключительно на мужчин. Нужно уточнить.
– Ну что? – поинтересовался Сато. – Я латентный гомосексуал?
Даша прыснула, отметив тем не менее недетский юмор, но быстро взяла себя в руки.
– Вроде нет. А ты хочешь поговорить об этом?
– Нет.
– А почему озеро красное? Это закат или…
– Это кровь, – спокойно ответил Сато. – На этом озере я приказал расстрелять две дивизии пленных сепаратистов.
Даша почувствовала, как ее улыбка застывает.