Для разных людей войны начинаются по-разному. Одни узнают о начале войны, когда ранним утром мелодичный перезвон колоколов небольшой церквушки на Гавайях тонет в грохоте разрывов, другие – из объявления по радио.
Немцы замышляли такую войну, планируя подъем Третьего рейха; французы готовились к ней еще в дни расцвета первой наполеоновской империи, а революционно настроенные американцы сделали к ней шаг во время правления Георга III. Это была необычная война, в которой сначала в ход пошли пивные бочки в Филадельфии и только потом бомбы на островах Специй.
Это была минная война, в которой противники почти никогда не встречаются лицом к лицу, да и сражения происходят довольно редко, никогда не обходится без жертв и разрушений. Пока большие корабли участвуют в грандиозных сражениях, маленькие минные тральщики и минзаги[1] делают свою нудную, но смертельно опасную работу, не приносящую славы.
Маленький кораблик осторожно пробирался сквозь ночную тьму. В рулевой рубке сновали серые фигуры – этим людям выпала ночная вахта. Стоявший у штурвала старшина-рулевой Уттрик заносил в корабельный журнал, открытый на странице, датированной 7 декабря 1941 года, данные о курсе и скорости корабля «Кондор». Вахтенный офицер лейтенант Макклой уверенно руководил тралением, настороженно поглядывая по сторонам. Где-то неподалеку в темноте такую же работу выполняли «Клест», «Попугай» и «Ридбёд».[2] Маленькие минные тральщики выполняли обычную утреннюю проверку бухты на наличие магнитных мин.
Вдали у берега виднелись россыпи красных и белых огней – это стояли корабли Тихоокеанского флота. Здесь, в Пёрл-Харборе, они были в безопасности. В нескольких милях в стороне лейтенант Макклой разглядел буи, отмечавшие границы подходного канала, и взял курс на них. После прохождения канала миссия «Кондора» считалась выполненной, и люди могли приступить к более приятным занятиям, например завтраку. Только что проснувшиеся моряки готовились принять вахту у своих уставших товарищей, когда офицеры на мостике увидели нечто там, где не должно было быть ничего. Макклой и Уттрик долго смотрели в бинокли, не в силах поверить собственным глазам. Субмарина! Она находилась на расстоянии 50 ярдов от «Кондора» и держала курс к подходному каналу. Но «Кондор» был минным тральщиком, должен был заниматься очисткой акватории от мин, поэтому в 3.42 установленные на нок-рее светосигнальные аппараты передали сообщение на эсминец «Вард», оснащенный всем необходимым для охоты за подводными лодками.
В это время в нескольких сотнях миль к северу от Пёрл-Харбора на большой скорости шли японские военные корабли. Запись, внесенная лейтенантом Макклоем в корабельный журнал в 4.00, стала последней, сделанной в мирное время. В 5.25 тральщик шел по каналу, направляясь к своей базе на Бишопс-Пойнт, офицеры и матросы предвкушали приятные заботы, которые сулил воскресный день. Эсминцу «Вард» потребовалось восемьдесят еще мирных минут, чтобы обнаружить неизвестную субмарину и определить, что она вражеская. К этому времени сотни самолетов Страны восходящего солнца уже поднялись в воздух и направлялись в сторону Пёрл-Харбора. Очень скоро должна была начаться война.
А пока гавайская ночь оставалась тихой и мирной. «Кондор» и другие тральщики «птичьей» серии прошли в проход, оставленный в противолодочном ограждении бухты. В темноте заслуженный ветеран Первой мировой войны старый эсминец «Вард» неутомимо бороздил теплые воды в поисках добычи, и в 6.45 жертва была найдена. Последовало несколько залпов палубных орудий, спокойную гладь моря всколыхнули разрывы глубинных бомб, и для маленькой субмарины японского Императорского военно-морского флота война завершилась, не успев начаться. Вскоре грохот выстрелов с «Варда» стих. Покой военных кораблей в бухте еще не был нарушен.
В мирное время специалисты военно-морского флота не занимались производством новых мин – на это, как обычно, не хватало средств. До того как газеты начали кричать о победах Гитлера и Муссолини, всеми вопросами минной войны занимался один ученый-физик в военно-морской артиллерийской лаборатории. Он исправно разрабатывал новые типы мин, но дальше чертежей дело не шло.
К началу 1939 года эксперты Третьего рейха решили, что пора переходить от конструкторских разработок к производству. Собственно говоря, дело было начато в 1923 году. Когда англичане объявили войну Германии, немцы решили, что она будет соответствовать условиям Гаагской конвенции в части, касающейся мин. Англичанам было хорошо известно, что немцы обладают большим запасом мин и непременно им воспользуются. Британские тральщики находились в полной боевой готовности. Они даже начали траление в поисках старых якорных контактных мин, но не обнаружили ни одной.
Тральщики не находили мин, но корабли взлетали на воздух в только что проверенных районах: в сентябре и октябре по два, а в ноябре – чертова дюжина! Довольный Гитлер прозрачно намекал на новое секретное оружие. Однако британские эксперты вскоре разгадали секрет: речь шла о магнитных минах, в которых не было ничего особенно нового. Англичане выпустили некоторое количество таких мин во время Первой мировой войны, но потом, видимо по указке призрака лорда Сен-Винсента, похоронили эту идею. Несмотря на то что в Великобритании знали, какое оружие используют немцы против их кораблей, без образца немецкой мины разработать средства защиты было невозможно.
Поспешность немцев вскоре сыграла на руку англичанам. Первые магнитные мины расставляли субмарины, и никто не знал их расположение, пока они не взрывались. Затем мины стали сбрасывать с парашютами с самолетов люфтваффе во время ночных полетов. Ночью 20 ноября такие самолеты были замечены в эстуарии Темзы, а на следующий день там подорвался на мине великолепный японский лайнер «Терукини Мару». Днем позже на том же месте такая же судьба постигла британский эсминец «Цыган».
Через несколько дней связь между ночными полетами вражеских самолетов и взрывами судов была точно установлена. Немецкие самолеты снова появились в эстуарии Темзы ночью 23 ноября, причем с земли было замечено, как с одного из них что-то сбросили. Эксперты из Королевской военно-морской школы минеров немедленно выехали на место, обнаружили мину и тут же разобрали ее. Предприятие было совершенно безрассудным: производить действия с боевой миной, которая может иметь разные ловушки, – это все равно что пытаться открыть емкость с порохом при помощи горящего факела. Но секреты магнитных мин были раскрыты, поэтому от них можно было защититься. В тот день начался новый этап подводной войны.
Британские методы нападения и защиты вскоре были приняты и на американском военно-морском флоте. В штабе военно-морских операций был назначен ответственный за минные операции – им стал опытнейший минер капитан Александр Шарп. Соответствующий человек появился и в инженерной службе – ремонтно-конструкторском бюро. Это был лейтенант Крейг. Так началось создание специализированного флота для расстановки и траления мин в любом районе от Туниса до Токио и штата людей для выполнения этих операций. За несколько месяцев американские военные моряки научились обращаться с магнитными минами и обезвреживать их.
В морском министерстве хватало пропагандистов разных форм войны на море, причем более известных и понятных, чем минная война. И всем были нужны деньги, материалы, люди. В высших военно-морских кругах еще существовало мнение, что минная война всего лишь хитрый способ избежать открытого противостояния. Старший офицер, получивший приказ заниматься этим делом, мог поставить крест на своей военной карьере. Будущие минеры начинали службу, получив лишь беглое напутствие о возможных опасностях и не имея практически никаких перспектив.
В период между Мюнхеном и Пёрл-Харбором каждый день делался хотя бы небольшой шаг в деле создания минного флота, новых средств траления и других мер защиты. Чтобы наладить более тесные контакты с английскими экспертами, работающими над магнитными минами, американские специалисты зачастили в Великобританию. Лейтенант Чарльз В. Говард прибыл туда в июне 1940 года, чтобы обезвредить немецкую мину, обнаруженную в районе Ловештофта. Мина оказалась контактной, и лейтенант Говард стал первым минером американского военно-морского флота, погибшим при исполнении служебных обязанностей во время Второй мировой войны.
В том же месяце в качестве средства защиты от магнитных мин для всех кораблей были заказаны размагничивающие обмотки. Тральщики «птичьей» серии были оборудованы магнитными тралами. А немцы приступили к использованию мин нового типа, против которого дегауссинг[3] и магнитные тралы оказались абсолютно неэффективными. Первые немецкие акустические мины, взрыватели которых приводились в действие звуком судовых силовых установок, появились в августе 1940 года. Образец нового подводного оружия подвергся всестороннему изучению в Уэльсе в октябре того же года, когда были выявлены все его секреты. Британские тральщики очень скоро стали оборудоваться вибрационными молотами Канго – специальными приборами, производящими шум, уровень которого достаточен для приведения в действие акустических мин.
Первые корабли, пополнившие военно-морской флот для «вылавливания» мин, были ветеранами рыболовного флота. Это были просоленные клиперы, издавна используемые для ловли голубого тунца, и сейнеры с кошельковыми неводами. Их весьма оперативно и незамысловато переоборудовали для военно-морской службы, перекрасив в серый цвет и добавив к их облику несколько нехитрых деталей, после чего бывшие рыбаки стали гордо именоваться прибрежными минными тральщиками класса «АМС». Экипажи для новоявленных военных кораблей получали начальную военную подготовку в спешно созданной минной школе в Йорктауне (штат Вирджиния).
Новые минеры начали практические тренировки в марте 1941 года, причем на настоящих минах. Впервые с 1919 года американские моряки использовали мины у своих берегов. В других частях света они применяли это оружие значительно чаще. В июле 1941 года старые тральщики – «птицы» устанавливали мины на Филиппинах. Правда, это делалось по большей части на всякий случай, если в эти воды вдруг зайдут корабли японского Императорского флота.
В 1941 году мины были подготовлены и на Гавайях. В качестве защитной меры вокруг якорной стоянки Тихоокеанского флота планировалось создать лахэйнский барраж, но это не было сделано, поскольку существовала опасность дрейфа мин. Возможность создания японцами собственного барража в районе Пёрл-Харбора не была проигнорирована: 27 февраля 1941 года был создан внутренний патруль, обязанностью которого являлось ежедневное траление участка в районе входа в Пёрл-Харбор.
В 1941 году минный флот в Пёрл-Харборе составляли ветераны Первой мировой войны, не предназначенные для обращения с новыми типами мин (за исключением четырех относительно новых кораблей). Три дивизиона тральщиков-эсминцев были также далеко не новыми кораблями, недавно переоборудованными для траления. Еще два дивизиона престарелых судов «флаш-декеров»[4] стали минными заградителями. Единственным среди заслуженных посудин кораблем, ранее участвовавшим в минной войне, был старый минзаг «Оглала», гордо несущий флаг с двумя звездами, принадлежавший адмиралу Ферлонгу, командиру боевой группы минных тральщиков. Даже если бы этот разномастный флот находился в превосходном техническом состоянии и был полностью укомплектован прошедшими нужную подготовку опытными экипажами, он не мог бы считаться значительной силой, способной вести минную войну среди бесчисленных островов самого большого на планете океана. Но пока время неумолимо двигалось вперед, приближая дату нападения на Пёрл-Харбор, старые корабли занимались в основном буксировкой учебных мишеней. А четыре новых судна выходили на ежедневное траление – они искали в прилегающих к Пёрл-Харбору водах японские мины, которых там не было.