Я открыла глаза на рассвете. Был час тишины. Все работы останавливались, военные отдыхали, а кинологи, в респираторах, с собаками обыскивали завалы. В эти минуты можно было услышать живых, если они в состоянии звать на помощь. Служебные собаки способны были отыскать человека даже по слабому дыханию под горой мусора и обломков. Спасателей в машине не было. Я потихоньку отодвинула занавеску. Они стояли на краю обрыва. Малиново-золотые лучи восходящего солнца освещали их обнаженные торсы. Они стояли, воздев руки к небу, словно молясь. Светило поднималось из-за горизонта, пронизывая лучами пространство. Мне казалось, что они впитывают его свет, его энергию, его тепло. Может поэтому, они сами были такими солнечными.
Я притворилась, что сплю, когда они, спустя какое-то время, вернулись в машину. Лео нес в руках банку молока. Даниил высыпал в чашку горсть малины. Я вспомнила, что Рему известны все мои мысли и притворяться бесполезно, поэтому поднялась, потягиваясь:
– Доброе утро.
Они разом улыбнулись, как близнецы, и мне показалось, что вокруг стало светлее.
– Доброе утро, красавица, – Даниил жестом приглашал меня к столу. – Подкрепись, чем Бог послал. Мы возвращаемся домой.
– Откуда малина? – Я недоверчиво смотрела на Даниила. Он с иронией ответил:
– Со дна морского.
– Вот этого-то я и опасалась.
– Вон, с того дальнего холма. Туда волна не дошла.
– Понятно. У тебя, наверное, и вправду, есть крылья, иначе, как бы ты ее добыл.
Он посмотрел на меня с упреком, который был столь выразителен, что мне расхотелось его спрашивать о чем-то еще. И стало так гадко, как будто я сморозила какую-то несусветную глупость.
– Что мы теперь будем делать? – Я запихала в рот горсть малины и запила ее молоком из банки.
– Посмотрим по обстоятельствам.
– Можно спросить?
– Смотря, о чем.
Рем, похоже, уже заранее знал, о чем я хочу спросить. На его лбу залегла складка беспокойства. Но я решила не отступать. Я посмотрела в глаза Даниила:
– Меня все время мучает этот вопрос. Я терпела и молчала, сколько могла, пока вы работали на месте этой ужасной трагедии. Но больше нет моих сил. Объясни мне, что произошло в тот день, когда вы спасли меня впервые. Почему я оказалась в больнице с сердечным приступом, ведь я прекрасно помню, что была ранена. Я помню кровь, я помню, как ты прижал повязку к моей ране, помню, как ты спас меня, вернул к жизни…
Он глядел на меня так, как будто скрывал какую-то тайну. Подняв глаза на Рема, он словно спрашивал его, что мне сказать. Меня взбесило то, что они снова переговариваются взглядами. Я швырнула банку с молоком на стол, так, что брызги полетели во все стороны.
– Да что, черт побери, происходит!
– Не чертыхайся. – Даниил снова смотрел на меня, и мой гнев уходил, уменьшался, сжимался до размеров микроточки, мир и упокоение разливались в моей груди, мне не хотелось спрашивать больше ни о чем, хотелось только любоваться его глазами, улыбкой. Какое-то наваждение. Нет. Я тряхнула головой, словно пытаясь освободиться от его чар.
– Скажи мне правду. Пожалуйста.
– Смотри-ка ты, твой шарм на нее не действует. – Зак иронично улыбался. Даниил вздохнул:
Я думаю, тебе это привиделось. Тебя просто ударили, ты испугалась, тебе показалось, что тебя ранили. У тебя действительно был сердечный приступ.
– Не лги мне, пожалуйста. Я могу слово в слово повторить все то, что ты говорил, и про группу крови, и про алкоголь, и про то, что жалко будет, если не успеете меня довезти до больницы.
– Это я говорил. – Зак иронично улыбался.
– Вот! – Я метнула рассерженный взгляд на Зака, – значит было! Было!
– У тебя был сердечный приступ. – Глаза Даниила стали непроницаемыми. Он смотрел в окно.
– А как же анемия третьей степени. Она бывает только при обширных кровотечениях. В меня в больнице два литра крови влили! Прошло три недели, а я до сих пор на витаминах и железе.
Даниил молчал. Я нервничала:
– Ты не скажешь правду?
Он обернулся. По его лицу было понятно, что он не мог сказать мне правду. Я метнула взгляд на Рема. Он был старшим в их группе. Это он ему запретил. Рем сделал вид, что ничего не заметил и, с отстраненным выражением лица, стал раскладывать носилки, трансформируя их в кресло.
– Прибери за собой, – сказал он с невозмутимым видом, протягивая мне тряпку.
Я, молча, вытерла разлитое молоко. Настроение было испорчено. Но я точно решила для себя, что я, таки, докопаюсь до истины.
Мы возвращались домой. Зак вел «Барышню», Лео сидел рядом впереди. Дверь к кабине водителя была открыта, было слышно, как в наушниках Лео громко играла музыка. Мы с Даниилом расположились на кушетке. Рем, чуть поодаль, на сложенных носилках. Я первая решилась прервать тягостное молчание. Все-таки, это была моя вина. Я затеяла скандал. Мне приспичило знать правду. Если он не может сказать ее, значит, на это есть причины.
– Можно еще спросить?
Его тон был холоден.
– Попробуй.
– Мне просто хотелось узнать о вас, хоть что-то, поподробнее. Как вы живете? Есть ли у вас семьи, работа? Что мы будем делать, когда вернемся домой?
– Час от часу не легче.
– Просто, я не могу понять. Что означали эти слова, когда ты сказал, что мне придется побыть в вашей компании. Если по возвращении в город мы расстанемся, и забудем друг о друге, то я вообще не вижу смысла в моем времяпрепровождении в вашей компании все пошедшие дни. Зачем? Отпустили бы меня домой, меня бы довезли волонтеры, или МЧС.
Его улыбка потеплела.
– А что ты скажешь, если какое-то время мы погостим у тебя?
Я опешила. Мне вдруг представилось, как мы впятером располагаемся в моей малогабаритной однушке. Я, молча, кивнула. Лео расхохотался:
– Лана, давай лучше ты к нам.
Даниил покачал головой:
– Он шутит. Хотя, и такой вариант не исключение.
Рем хитро улыбнулся:
– Если нет возражений, то на короткое время мы расположимся у тебя. Если ничего экстренного не случится. А что касается семей – Даниил не женат.
Кровь бросилась мне в лицо. Рем снисходительно улыбался. Я подумала, какой же он все-таки противный, и мои мысли, видимо, еще больше его рассмешили. Я украдкой посмотрела на Даниила. Он тоже улыбался. Улыбался так, словно ему было приятно, что я интересуюсь его семейным положением. И хотя мой вопрос изначально задан был так, как будто я просто интересуюсь ими всеми, Рем вывернул все иначе, и выдал мои истинные интересы.
Мы подъезжали к городу. Можно было добраться быстрее, но трасса была забита транспортом в обоих направлениях. Я украдкой смотрела на Даниила, любуясь его профилем. Раньше я считала, что мужчина, красив, если он умен. Умные мужчины вызывают чувство восхищения и уважения. Для меня главным было уважать человека. Мужчина мог быть старым, лысым, толстым, это было неважно. Если он был умным, для меня он был красивым. Я никогда не обращала особого внимания на внешние данные. Но тут все складывалось так, что меня покорила именно внешность. Как говорится, «по одежке встречают». Я не знала, насколько умен Даниил, хотя человек, со знаниями в области медицины катастроф просто не мог быть глупым. Его красота и внутренний свет делали его чрезвычайно притягательным. Я боялась спросить себя, что чувствую к нему. Поэтому и возник этот вопрос, что же будет дальше? Я просто не могла себе представить, что никогда больше не увижу Даниила. Мое сердце превращалось в трепещущую бабочку, когда его взгляд соприкасался с моим.
Очень хотелось пить. Я потянулась за бутылкой воды. Даниил опередил меня, протянув ее мне. Наши руки соприкоснулись. Его пальцы были обжигающе горячими. Я вздрогнула и с удивлением спросила:
– У тебя жар?
Он пожал плечами:
– Может это ты замерзла?
Я прекрасно понимала, что вовсе не замерзла, но пререкаться не было никакого желания, я вдруг выпалила:
– Согреешь?
Его удивленный взгляд встретился с моим, вызывающим. Он протянул мне свою ладонь. Я вложила в нее свою руку. Он накрыл ее второй ладонью. Меня словно током ударило, волна прокатилась по всему телу. Я вспомнила то же самое ощущение, когда он прижал повязку к моей ране. Это можно было сравнить с приятным теплом, разливающимся по телу, когда возвращаешься с мороза, хорошенько нагуляв аппетит, и выпиваешь глоток крепкого янтарного бренди. Тепло и пьянящая слабость от кипятка его кожи расслабляли. Я положила голову на его плечо и закрыла глаза. Сквозь ресницы я видела молчаливый диалог Даниила с Ремом. Они общались взглядами. Рем был явно чем-то расстроен. Но, мне было уже не до этого. Я пыталась подобрать название своему состоянию. Блаженство? Удовольствие? Утешение? Это была смесь эмоций. Отрада. Моя отрада.