Бесконечные поля налитых чернью семян подсолнухов склонились к заходящему солнышку – своему кумиру, чтобы завтра повернуть свои обрамлённые золотыми коронами угольные лики к рассветной стороне. Но скоро этот праздник жизни преждевременно закончится. Над полем летал дельтаплан и распылял над беззащитными растениями ДДТ. Это вещество вскоре превращало цветущее поле в мёртвый лес из коричневых изваяний, в «терракотовую армию» растительного мира. А дело было в том, что комбайн по сбору семян подсолнечника у этого фермера был слишком тяжёл и проваливался в мягкий грунт. Поэтому нужно было выгонять его на поле, когда почва от морозов замёрзнет и сможет выдерживать вес тяжелой машины. А подсолнечник в таком стоячем состоянии мог ждать этого довольно долго, хоть до Нового года.
Когда дельтапланерист подумал, что его двухфильтровый противогаз не безупречен и не избавил всё же от этого дерьма – то был не прав. Туман и последовавшая за ним смена линии горизонта не были связаны с его работой. Также и другие галлюцинации с исчезновением деревни вовсе таковыми не являлись. Просто теперь он оказался в Улье. Ему очень не повезло. Пролети он этот кусок поля на пятнадцать минут раньше или позже, и ничего бы не было. Но у Стикса были свои планы на его роль в этой истории.
– Это что за чучело там над полем летает? – спросил Мося, бывалый, по меркам Улья, иммунный. Здесь он был уже полгода. Бывший завсегдатай бандитских малин, притонов и тюрем; человек, который никогда и нигде не работал – здесь начал это делать. Его бизнес был очень прибылен. Он торговал живым товаром.
Мося поглядывал то в бинокль, то на часы.
– С минуты на минуту колонна должна пойти.
Нервно сплюнув, бандит запрыгнул в кузов сто тридцать первого «ЗИЛа», где на лафете был установлен крупнокалиберный пулемёт «Корд», и стал наводиться на объект в небе.
Раньше, по первости, Мося иногда ходил со Слоном и его отрядом в Рынск. Там кластер грузился очень часто, раз в неделю, часа в четыре вечера. Изменения происходили быстро. Ждали, когда изменённые пожрут вояк, потом брали боеприпасы и грузовики; иногда даже БТР прилетал. Надо было успеть до утра.
Утром приходила орда заражённых с юга, водил её могучий элитник Гаррош. Она доедала город в ноль и пополнялась уже наиболее отожравшимися местными. Гаррош чуял всех, и доставал их, где бы они ни спрятались. Потом орда сворачивала на восток, к черноте. Там на следующий день грузилась свиноферма, а дальше Мося и сам не знал. Но через неделю, с утра, орда стабильно была в почти свежем Рынске.
Не все кластеры перегружались. Некоторые стояли десятилетиями. Такие звались стабами. Ещё до Слона один такой стаб заселили иммунные. Километров двести отсюда – но игра стоила свеч, путь стократно окупался.
Самый ценный товар в Улье – это органы и кровь иммунных, на него есть спрос. А при определённом умении и везении с местом его довольно легко достать или вырастить. Ведь иммунные обладают колоссальной силой регенерации. Отращивают глаза и руки за пару месяцев, а кровь – так хоть через день качай. Вот покупатели и выделили Слону местечко под «ферму», а также и место показали, где «скотину» брать. А взамен – жизнь и приятные бонусы. И Слон, и Мося, и другие сами в своё время должны были оказаться в таких клетках на другой «ферме», но их по каким-то критериям отобрали, собрали в отряд и дали «тему», на которой Слон просидел два года! Действительно, сколько сотен иммунных покупатели получили только от Моси взамен его паршивой жизни. А уж сколько им дал Слон…
Мося поймал упреждение и нажал на гашетку. Нейлоновая птица разлетелась в клочья на фоне перистых облаков, подсвеченных розовым. Её ошмётки с различной скоростью приближались к земле. Самые лёгкие стало сносить в сторону проблескивающей зеркалом среди полей речки.
…Однажды Слон немного завозился с недобитыми вояками в городе, а Гаррош пришёл немного раньше. В общем, Слона с его группой больше никто не видел.
Мося же был трусоват, но хитёр. Он заметил, что где-то через раз из города выходит колонна на север. В ней всегда везут иммунных. Так зачем лезть в опасный город, когда можно наверняка взять добычу здесь, из засады, а потом переждать орду, и в пустой город сходить за оружием и техникой. Пятьдесят километров Мося считал достаточной защитой от сенсорного элитника. …А потом домой. Как раз успевали ещё «поиграть» в стабе со «свежачком». Натешившись, Мося снова шёл в рейд. Бывало, что колонна не выходила. Тогда тут пережидали пару дней и ехали в город смотреть, что ценного уцелело после орды, и домой. Тогда уж очень сильно не везло иммунным с фермы. Были у Моси свои «любимцы» и «любимицы». Только вот отсутствие нового товара очень сильно раздражало «крышу», и если бы подряд прошло провалов пять, то не сносить бы бандиту головы. Заменили бы его на более изворотливого, а самого на органы бы разобрали. Раз в месяц в стаб прибывала колонна из крутой бронетехники с солдатами в спецкостюмах и противогазах, с дронами и ракетами. Они забирали «товар», взамен привозили элитную жратву, выпивку, разную наркоту, в том числе и спек. Спек с недавнего времени стал для Моси основным стимулом. Ну и, конечно кое-что из снаряги – типа приборов ночного видения, хороших раций и прочего барахла под заказ для нужд стаба.
Ребят этих называли просто – внешники. Обитали они далеко на северо-западе, и были не из этого мира. В Стикс они попадали как-то иначе. Изучали его. Делали из органов иммунных свои супер-лекарства от старости и всех болезней для богачей и власть имущих своего мира. Очень боялись заразиться и ходили всегда в защите. Воевали в основном дронами и беспилотниками.
…Засмотревшись на последние обломки, упавшие всё же в речку, Мося пропустил столб пыли в начале дороги.
– Ты чё творишь! Шмаляешь, когда колонна на подходе! – заорал на него свесившийся из развилки могучего дуба Чебур.
– Не боись! Они далеко ещё, не поймут ничего, – парировал Мося.
Но Чебур не успокаивался.
– Если колонну сформировали, значит, матёрые. Могли в бинокль глядеть.
– Да не суетись, работаем по плану.
Мося оставил за собой последнее слово, и был не прав. Ведя колонну по незнакомой местности, Хасанов тщательно рассматривал всё на пути, и следы расстрела в почти ясном небе – заметил.
На закате растрещались кузнечики. Казалось, от их хора можно оглохнуть. Он накатывал волнами, как и жара, особенно это чувствовалось под камуфляжем, бронежилетом и разгрузкой. Запахи разнотравья были столь густы, что от них пьянели истекающие потом бандиты.
В Улье иммунные выживали благодаря его дарам. Каждый, кто не стал «зомби», получал дар Стикса, или, как это ещё называли – умение, способность. Дары у всех были разные, иногда совсем бесполезные, а бывали, наоборот, суперполезные. В отряд к Мосе были собраны исключительно сильные иммунные, приспособленные к слаженному участию в боях.
Был тут сенс – ходячий инфракрасный радар. Был инвизер-невидимка и снайпер-глазастик – видевший вдали лучше любого бинокля и прекрасно стреляющий из снайперской винтовки. Мося был псиоником, он мог брать под контроль на некоторое время любого человека, нужно было только встретиться с ним взглядом.
Прекрасно вооружённая группа из двадцати человек засела в укрытиях с двух сторон от дороги, спускавшейся здесь в небольшую лощину.
Мося нервно поглаживал кнопку детонации первого фугаса, заложенного в конце лощины. Программа была отлажена за десятки раз. Когда колонна полностью входила в низину, подрывались фугасы под первой и последней машиной, остальные расстреливались снайперами и пулемётчиками. Людей без противогазов не трогали – это цели для псиона. Мося по очереди подчинял их и заставлял подходить к своим бойцам, где жертв связывали и оглушали глотком отравы или уколом наркоты.
Шлейф жёлтой пыли полз по дороге к засаде. Слышался нарастающий гул. Возле самой лощины всё пошло не так. Два БТРа резко набрали скорость и пошли прямо в кусты, где затаился десяток Чебура, третий БТР и «ГАЗ-66» пошли по самому возвышению второго склона. На всякий случай, или специально. Из башенки открыли огонь прямо по хорошо замаскированному в капонире сто тридцать первому «ЗИЛу». Лафет и пулемёт в его кузове жалобно зазвенели, разрываемые крупнокалиберными патронами из БТРа. Водила, сидевший за рулём, среагировать не успел, и сейчас в виде кровавой каши вытекал из кабины. Мося запаниковал и нажал сразу все кнопки на пульте. Из лощины пришла взрывная волна, оглушительный удар; потом всё засыпало падающими кусками грунта и песком. Остальные три грузовика и «буханка» в засаду не лезли. Разъехались по полю; с них попрыгали на землю и залегли солдаты в противогазах. Мося, как и все, немного оглушённый, в туче поднятой взрывом пыли ничего не видел. В суматохе потеряв направление, он побежал подальше от проваленной засады. Постепенно слух возвращался. Стала слышна беспорядочная стрельба, выстрелы из подствольников и взрывы гранат. Отбежав достаточно далеко, бандит пока решил не валить отсюда, а посмотреть, чья возьмёт.
Подсолнухи росли пышные, и Мося понял, что забежал слишком далеко. Отсюда уже не разобрать, что твориться вокруг лощины. Стараясь не задевать стеблей, не торопясь, главарь приблизился к краю поля. Когда стало просвечивать, лёг на землю и осторожно подполз к кромке. Над головой слегка покачивались головки подсолнухов, а впереди – высокая луговая трава. Пятернёй Мося её немного раздвинул, и перед ним открылась диспозиция. Туча пыли, поднятая фугасами, отползла и почти осела. Три горящих БТРа отбрасывали длинные закатные тени, уже на противоположном конце лощины. «Шишига» влетела в поле подсолнечника, оставив за собой стометровый коридор из примятых и сломанных растений. От кабины петлял проход поменьше – это от человека. Он и сейчас продолжал удлиняться, удаляясь в сторону от оставшихся трёх грузовиков.
Техника в капонирах была подавлена и расстреляна. Что-то горело.
Бой отсюда переместился южнее, к залёгшим солдатам. Те, прижатые огнём к земле, вяло отстреливались вслепую. Там был заросший кочками луг возле реки. Оставшиеся люди Моси разумно не били по грузовикам. До города пятьдесят, до стаба двести километров. Никто не хотел топать в город за техникой или к себе в стаб обратно пешком.
Бинокль позволил разглядеть оставшихся бандитов. Два пулемёта РПК у Зямы и Рябого. Мажор ползёт от разбитых грузовиков к Зяме и волочёт цинк с патронами. Малыш в закрытом от обстрела секторе за толстым стволом; подсаживает на дерево невидимку. Того не видно, но вот сама собой поплыла наверх снайперка СВД и исчезла. Единственный инвизер у них – Француз. Седой, Пиндос и Прапор постреливают по кочкам, не давая даже высунуться вжавшимся за ними в землю солдатам. Больше никого не видно, наверное, остались лежать вокруг бывшей засады. Судя по всему, воякам крышка, как только Француз возьмётся за дело со своей господствующей высоты; остальные дожмут.
Но не успел Француз начать, как вдруг совсем неожиданно перед позицией Зямы с доползшим к нему Мажором вырос, как из-под земли, спецназовец без противогаза. В сторону Рябого полетели «лимонки». И сразу же боец опорожнил свой магазин в опешивших бандитов. Спецназовец не знал, что его противники рассчитывали на способность Моси и поэтому промедлили с выстрелами по ценной «скотинке». А они просчитались дважды: и псион сбежал из боя, и солдат был не иммунным. Он просто верно оценил ситуацию: конец был в любом раскладе. Нужно было дать возможность своим ребятам хотя бы поднять голову и перехватить инициативу. И он подарил им этот шанс.
Французу пришлось резко сменить цель, водителю «буханки» повезло, а вот в жизни героя-спецназовца была поставлена точка.
Мося, оказывается, лежал на муравейнике, и твари уже начали грызть грудь и шею. Чертыхаясь, бандит убрал бинокль и немного сместился на борозду без муравейников.
Тем временем все вояки воспользовались получившейся паузой в обстреле и высунулись: две группы по четыре человека открыли огонь по остаткам банды и заставили теперь уже муров залечь и не высовываться. Ещё две группы начали под прикрытием менять позиции – по трое побежали к большим кочкам метрах в двадцати перед собой и залегли там. Открыли шквальный огонь из РПК по вскрывшим свои позиции автоматчикам бандитов. Под этим огневым прикрытием предыдущие две четвёрки перестали стрелять и начали обходить противника с флангов. Как только они залегли на новых позициях, тройки из-за кочек вновь сорвались с места и приблизились практически вплотную к Седому, Пиндосу и Прапору. Открыв взаимный кинжальный огонь, разменялись три в три. Рябой и Зяма не подавали признаков жизни, а вот Мажор, успевший прикрыться трупом Зямы, очухался и, взяв в руки пулемёт, встал в полный рост, врубил свою способность отвода глаз, начал поливать смотрящих на него и не видящих его спецназовцев. Бездарно полегла и вторая тройка. Француз тоже времени не терял, превратив прикрывающие солдат четвёрки – в тройки. Но солдаты его срисовали и вжались за кочки, уйдя из-под обстрела, не забывая вслепую постреливать по дубу. Дар со снайпера теперь спал. Чтобы не быть лёгкой целью, он сменил дерево на ближайшие кустики. Малыша не было видно. Сенс был самым ценным кадром любого отряда, и их всегда берегли больше всего.
Брошенные солдатами дымы закрыли их от снайпера и пулемётчика. Вот бы Малыш сейчас помог, подсказал… Но «подсказал» он Мосе. В затылок упёрся ствол.
– Гнида! Ты чего свалил, я тебя спалил с самого начала. Крыса!
Мощный удар пяткой тяжёлого берца в почку заставил Мосю скрючиться от боли и перевернуться на бок.
– Братва полегла, вся связь на тебя завязана, а ты молчишь, рацию бросил, ничего не делаешь!
Долго он говорил. Покуражится хотел, наверное. Мося поймал взгляд Малыша. Тот заткнулся и выпрямился, перенаправил пистолет, приставил его к своему виску. Из голубых глаз жертвы потекли слёзы, рука задрожала от страшного напряжения, другая беспомощно сжимала и разжимала веснушчатый кулак. Грянул выстрел. Начинка головы сенса конусом вылетела на большие зелёные листья ближних подсолнухов.
Жаль, но своя шкура дороже. Хочешь убить – сначала стреляй, потом говори. Стикс таких глупых ошибок не прощает.
Та-ак… А ведь сенсу пора было принимать жемчуг для очередного усиления дара. Краем уха Мося слышал, что в свой последний визит внешники привезли для раскачки основных бойцов немного жемчуга. Ага! Вот и она, родимая, на шее Малыша в обереге лежит. Красненькая – хотелось бы чёрную, с красненькой есть малый шанс очень сильного, уникального дара или большой шанс какой-нибудь бесполезной ерунды. А вот чёрная – гарантированный добротный дар, и практически без риска. Сейчас её выпить или потом? Опасно вот так просто принимать жемчуг – велик риск стать квазом. Кваз по виду – как развитый заражённый, но при этом человек. А под опекой знахаря приём будет безопасен. Знахарка в Муравейнике есть, но задаст ненужные вопросы… Нет, светить жемчужину в стабе нельзя – спалят. Пусть пока просто полежит. Красный шарик отправился в декоративный стаканчик зажигалки «Зиппо» к другим менее ценным припасам – гороху и споранам.
Во внутреннем кармане Малыша прощупался шприц. На свет его. Внутри – характерная оранжевая жидкость, всего один кубик. И Мося не устоял: спек всё чаще и чаще действовал на него необычно, он как будто попадал в призрачный мир. В совершенно обыденных местах ему виделись картины бывших здесь некогда кровавых жертвоприношений, он слышал невнятный шёпот, но никак не мог разобрать его смысл. И всегда казалось, что он вколол себе недостаточно, или чего-то не сделал, чтобы понять смысл этого шёпота. И была уверенность, что это слова истины, которые позволят ему постигнуть сущность мира Стикс и стать очень могущественным.
Когда он рассказал о своих видениях знахарке, она сказала, что учение килдингов поможет ему ответить на эти вопросы, но что делать, пояснить не смогла, посоветовав впредь поменьше баловаться спеком. С тех пор Мося хватал каждую крупицу знаний об этих килдингах, читал каждую бумажку, говорил с каждым, кто видел места их кровавых месс, но толком ничего значительного пока не узнал.
Воспоминания промелькнули, начался приход, боль от отбитой почки прошла. Мося снова взял бинокль. Солдат опять не было видно. Мажор валялся в неестественной позе, пулемёт лежал рядом. У Француза или откатил дар, и он опять был в инвизе, или снайпер занял скрытую от Моси позицию. А вот «буханка» мчалась прочь от места боя, прямо по лугу к посадкам подсолнухов, почти к лёжке Моси. Надеялись затеряться в высоких зарослях.
За рулём был «свежак»! Значит, там нет солдат. А может, и мирняк иммунный, бабы! Сколько там? Только бы выгорело! Потом ещё одно дельце не забыть сделать, и можно будет в стаб.
Мося подорвался и, забыв о недавней боли, помчался наперерез, через трещащие стволы подсолнухов. Он успел, и забросив за спину свой АКСУ и бинокль, бежал уже в открытую вдоль посадок по опаханному от пала небольшому валу и махал раскрытыми ладонями.
«Ну же! Взгляни на меня, малыш!» – молил про себя Мося. И «свежак» сделал это.
Машина развернулась и подъехала прямо пассажирской дверью к бегуну. В салоне орала рация.
– Куда ты, идиот! Ты без охраны, вернись к машинам!
Мося влез в салон и щёлкнул тумблером лежащей на пассажирском сиденье чёрной прямоугольной коробочки. Гневный голос утих.
Бандит повернулся в салон.
– Не бойтесь, вы в безопасности – ФСБ, – сказал Мося ещё не восстановившимся от бега голосом.
Сердце у него радостно сжалось. В салоне сидела классная тёлка, как раз на его вкус, правда, уже немного подрихтованная Ульем. Вон, синяк на шее здоровенный и колени в крови. Рядом сидела полноватая продавщица или медсестра в бывшем когда-то белым халате – эту в бордель. Напротив два крепких мужичка: один в костюме, другой в спецовке слесаря. Будут с хорошим регеном для фермы. На полу лежал без сознания раненый солдат, противогаза у него не было. Тоже иммунный, раз ещё не отрегенил и не обратился. Оружия ни у кого не видно, лица у всех затравленные. Водила на вид молодой, белобрысый парень с прозрачными водянистыми глазами навыкат, неприятный и странный. Этого – сразу на разборку.
Нежный, почти детский голос из салона спросил:
– Куда мы теперь?
– Как куда? Еле отбились от мародёров. Как война – так и они вылезают. Представляете, ходят рядом с вами обычные граждане, а как дай власть слабину, так и вот что творят! – воскликнул Мося.
– Но вы не переживайте, дальше трасса под контролем. Я уполномочен доставить вас в эвакопункт. А там уж начальство разместит и обеспечит, как говорится.
Проглотив окончание, бандит закончил. Парень хотел уступить баранку, но Мося остановил его жестом:
– Погодь! Тут военное положение, сам понимаешь, а колонну сдали, как видишь. Так шпиона надо ликвидировать, чтоб спокойно доехать. Давай, двигай вдоль подсолнухов за тот курганчик, на котором толстое дерево растёт.
Парень скрипнул рычагом ручника и завёл заглохший УАЗ. Рессоры скрипнули, и машина двинулась.
Дымы всё ещё скрывали три «шишиги» и оставшихся солдат.
Солнце зашло, кузнечики затихли. Настали сумерки. Трещала догорающая техника.
Немного подкрутив рацию, Мося настроил её на частоту своей группы.
– Француз, Француз, это позывной Мося.
Рация откликнулась сразу.
Но Мося предусмотрительно попридавливал несколько раз кнопку рации, чтоб забить поток ругательств со стороны Француза. Наконец по тональности стало понятно, что монолог может перейти в конструктивный диалог. И, зажав кнопку, Мося доложил:
– Позывной Француз, это позывной Мося, задание выполнено. Гражданские у меня в количестве шести человек, транспорт тоже. Нужно возвращаться на базу размещения.
Прошли помехи, и Мося продолжил:
– Пусть военный конвой возвращается в Рынск. Где тебя подобрать?
Рация проскрипела:
– Ты с клиентами?
– Да.
– На «буханке»?
– Да.
– Вижу вас, ждите тридцать секунд.
– Понял, конец связи.
Мося понимал, что, если Француз доберётся до стаба – а в том, что он доберётся, сомнений не было – то ему, Мосе, конец. Если же Мося выживет один, то общество примет любую его версию. Вопрос, просёк ли фишку Француз? Добычу-то он не упустит. А вот когда Француз вальнёт Мосю? Сразу или перед стабом. Сразу – спугнёт иммунных. Не-ет, не станет. С другой стороны, он знает дар Моси, и может побояться и рискнуть всё же сейчас. Дар у Моси ещё не откатил, Но «свежаки» прогружены и на его стороне. Так что у Моси был вариант валить Француза только сейчас. Тот подхватил спектакль в радиоэфире, значит, хочет сохранить новичков, и придёт, но будет настороже.
Француз был снайпером ещё оттуда – с другого берега Стикса. И «читал» он противника даже без спецдаров. Здесь его чуйка только усилилась. В последний момент, при вхождении в зону видимости «буханки», до него дошёл весь расклад; Француз ушёл в инвиз и замер, чтобы даже шевеление травы не могло его выдать. Палец отключил зажатую в руке рацию. Затем снайпер сменил её на СВД и в прицел разглядел кабину. За рулём был белобрысый парень.
– Не прокатило, – подумал Мося. Пригнувшись к полу, он сказал парню:
– Трогай! От дерева, от дерева, быстрей! Вдоль подсолнухов!
Пуля пролетела в разворачивающуюся машину. Чиркнула по пригнутой спине, разорвав кожу. В салоне кто-то приглушённо ойкнул. В зеркало заднего вида Мося увидел проявившегося за деревом Француза. Тот отточенными движениями перезаряжал так некстати закончившиеся патроны.
Какая-то странность покоробила сознание. Мотнув головой, Мося снова посмотрел на промелькнувший ряд подсолнухов. В сумерках всё же была видна голова с торчащим сбоку фильтром. Для Моси всё стало ясно: это тот придурок с «шишиги» выблудил, что забурилась в эти подсолнухи в самом начале боя.
Немного помешкав, солдат перевёл ствол с «буханки» на Француза и дал длинную очередь. Сосредоточенный снайпер уже вёл обречённую цель. Смерть для него стала неожиданностью.
Когда проехали пару километров, поле кончилось, и Мося похлопал водилу по плечу.
– Хорош, парень, где так хорошо водить научился? Ладно, отдохни. Дальше я поведу. На вот аптечку, напихай мне ваты этой под форму на спине, закрой царапину. Приедем, на медаль тебе представление напишу.
Парень, и так бледный, побледнел ещё сильнее при виде пропитавшегося на спине кровью камуфляжа. «Слабак!» – подумал бандит, и пригубил из фляжки, капнув немного и на вату.
– Тут мужчину убило, – сказал удивительно хладнокровно всё тот же милый голосок. В этом был какой-то диссонанс.
Мося закурил не спеша. Живительное тепло разливалось по жилам, заглушая боль в отбитой почке и поцарапанной спине.
«Пожалуй, трупака надо сбросить, ехать прилично ещё, завоняется. А солдатику дам своего эликсира, чтоб не окочурился. Остальные перебьются, живца самому мало».
Весь в своих мыслях, бандит зажевал окурок в уголок рта и молча открыл заднюю дверь. Тут же, не глядя, он ухватил за ноги мёртвого «пиджачника», закряхтел от натуги и вытащил его на дорогу, сплюнул рядом с плюхнувшимся безжизненным телом свой бычок и, рутинно захлопнув дверь, пошёл в кабину.
Глаза же его всё это время не отрывались от ножек брюнетки. Правда, мельком скользнули на грудь и личико. Девица равнодушно сидела, как в троллейбусе, будто ничего из происходившего её не касалось – и упорно смотрела перед собой.
Мося погнал машину, и одинокий труп на дороге вскоре превратился в маленькую точку.
– На, капни раненому в рот, – уже из кабины, на ходу бандит передал девчонке в салон свою фляжку. Та приняла её нерешительно. Увидев в зеркало, что девчонка быстро, не прикасаясь к горлышку, плеснула себе в рот немного содержимого фляжки, Мося неожиданно повернулся.
– Ну как? – вопрос прозвучал неоднозначно.
Девушка уже аккуратно капала жидкость из фляжки солдату в растрескавшийся и пересохший рот.
– Что это? – вопросом на вопрос ответила воровка живчика.
– Это живец, милая… Хорош ему, – Мося протянул в салон распахнутую руку. Брюнетка вложила в неё флягу, слегка прикоснувшись пальчиками к Мосиной ладони. По коже пробежало электричество, накатило странное чувство блаженства. Руль в левой руке дёрнулся. Опомнившись, псевдофээсбэшник серьёзно испугался. Газ был придавлен сильновато, машина ревела и набирала скорость. Затрясло.
– Что такое живец? – прозвучал новый вопрос девушки.
Ой, блин! Как бы она нимфой не оказалась, возьмёт под контроль на раз-два.
Мося снизил скорость, включил фары. Серая лента дороги споро летела под колёса. Летели и мысли в голове. Псион против нимфы никто. Может, она и не законтролила его с первой попытки, потому что он псионик. Может, она, конечно, и не нимфа вовсе. Нимфы мужиков порабощают и по одному, и толпами; месяцами могут ими управлять. А он может лишь ненадолго подчинить себе любого пола человека, и надо при этом в глаза ему посмотреть.
Пауза затянулась. Она могла стать неловкой, а сбрасывать маски Мося пока не хотел. Едут спокойно, не дёргаются. Автоматом помахать перед носом он всегда успеет. Но решение для себя бандит принял: рисковать не будет. Лучше, как говориться, перебдеть, чем недобдеть. Он и сейчас думал только о ней – признаки ли это её влияния, как нимфы, или просто так, наверняка сказать было нельзя. Ладно, в стабе разберёмся, решил он.
Чтобы потянуть время, выругался, будто что-то с машиной. Погазовал, попереключал передачи, поревел мотором. И, как бы успокоившись, вернулся своим вниманием к девушке.
– А? Что? – переспросил он свою собеседницу.
Девушка повторила вопрос более развёрнуто:
– Я говорю, что такое живец? Это сорт коньяка?
Внешники подгоняли неплохой коньяк. Из него и мутил себе живца Мося, смешивая с ним шарики-спораны, что вырастали в наростах на головах развитых заражённых. Иммунным обязательно надо было употреблять этот напиток, иначе их ждали ослабление способностей и регенерации, потом головные боли, нестерпимая жажда и смерть.
– Да! Это мне товарищ из Греции привёз, в дьюти-фри в тамошнем аэропорту взял. Оживляет, я тебе скажу… Сказка просто, – жизнерадостным тоном ответил Мося. «Я вас всех, как приедем, угощу». Тут до него дошло, чего девка тогда отпила из его фляги – она просто жутко хотела пить. Споровое голодание у неё. И сейчас они все набросятся на воду. Надо только туда снотворного накидать, смекнул он. Так, воды у него полфляжки всего. Каждому надо по два «колеса», солдат не в счёт. Значит, закидываем восемь таблеток. Да чего уж там, все десять свалились. Залетело так залетело. Одной рукой управляя машиной, другой он болтал, как шейкером, своей водяной фляжкой. И спросил:
– Пить, наверное, хотите?
Какое-то мило-жеманное, застенчивое «да!» вернулось из салона.
Мося протянул кончиками пальцев флягу с растворёнными таблетками.
Тишина. Потом раздались тяжёлый выдох и ускоренное радостное:
– Спасибо! А вы вроде на ты со мной были?
До Моси вновь допёрло: или девка дура, или пьяная с того глотка живчика.
Он повернул голову в тёмный салон и глянул в глаза девушки. Та неуверенно протянула ему пустую фляжку.
Кажется, по его взгляду она что-то поняла.
– А я думала, это вы только мне дали.
Мося чертыхнулся. Продолжая ехать на автопилоте, минут с десять он пробыл в некоем подобии транса, потом огласил округу визгом тормозов, и в заносе остановил машину. Глушить мотор не было времени. Он перелетел в салон. Милашку бил эпилептический припадок, изо рта шла белая пена. Перехватив лёгкое тело поперёк, Мося перевернул его и бросил себе на согнутое колено, впился стальными пальцами в щёки девицы и разжал ей зубы. Двумя пальцами другой руки добрался до горла и надавил на основание языка. Пришлось там поелозить. Спазм дёрнул тело, и изо рта, наконец, вырвалась рвота. Содержимое выпитой фляги полилось на пол буханки.
Перекрикивая рёв мотора, Мося заорал:
– Не то дал! Она ж, дура, коньяк весь выжрала, много ей надо?! А вы чего сидите, молчите! Даже не помогли ей!
Замершая белохалатница только лупала глазами, а мужик в спецовке тихо матерился себе под нос. Беловолосый парнишка беспомощно размахивал длинными руками, но членораздельного ничего не сказал.
Мося взял девушку на руки и отнёс на переднее сиденье. «Как бы не окочурилась. Тело хорошее. Надо поспешить».
Поле боя осталось за группой Хасанова. Ночью при свете звёзд оставшиеся солдаты собрали трофеи и решили ехать обратно в Рынск. В паре рюкзаков убитых бандитов были найдены небольшие книжицы и «Буклет для начинающих иммунных». Перспективы найти Североармейск растаяли после первого же беглого взгляда на буклет. В нём был дан весь простой расклад по тому миру, в каком они оказались. Новая информация была жизненно необходима оставшимся в части и городе людям. Решили ехать до расстояния устойчивой радиосвязи и сразу же начинать передавать добытые знания.