Дверь резко распахнулась, и на пороге кладовки нарисовался мужик лет шестидесяти с солидным пивным брюшком и длинной седой бородищей на красной роже. В его правой руке застыл занесённый для удара топор, а из узких щёлочек на щекастом лице на меня уставилась пара холодных глаз бывалого душегуба.
– Э-э, мужик! Топор-то опусти, – возмутился я, попятившись в глубь кладовки. – Я чел адекватный. Договоримся…
В полумраке задел плечом какой-то боковой стеллаж и смахнул на пол трёхлитровую банку. С оглушительным «бздынь» она разлетелась вдребезги, заляпав содержимым мои штаны. И через секунду я аж прослезился от ударившей снизу густой волны самогонного духа.
– Ой-ёй-ёй! Чё де-е-стся! Люди добрые! – заголосила за стенкой припадочная баба.
– А ну цыть! – рявкнул на неё мужик с топором и, опуская оружие, горько посетовал мне: – Сука ты, обглодыш. Последнюю банку первача кокнул. Следующая партия у Чучи только послезавтра для перегона подойдёт. Э-эх!
Под моим пристальным взглядом сбоку от незнакомца появился столбец описания, из которого сразу стало понятно, что этот противник мне точно не по зубам.
Игрок Селёдка???
Статус:???
Уровень:???
Опыт:???
Показатели:
Интеллект – ???
Атака – ???
Защита – ???
Ловкость – ???
Дух Стикса – ???
– Мужик, извини. В натуре, не со зла я. Случайно так вышло.
– Ладно, выходь давай, обглодыш. Будем штраф твой обговаривать.
Млять! Дурдом какой-то! Но, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Я покорно вышел из кладовки и оказался в просторной светлой комнате с дощатым полом, высоким потолком и бревенчатыми стенами.
– Здравствуйте, – кивнул толстой бабище, стоящей в шаге за спиной бородача и буравящей меня колючим взглядом.
Пристальный взгляд на женщину привёл к таким же плачевным результатам, как с хозяином дома. Удалось узнать только имя – Чуча, остальная информация скрывалась за вереницей вопросительных знаков.
– Тьфу на тебя, бес окаянный! – Истеричка реально плюнула мне под ноги и, оттеснив мягким плечом, рванула в кладовку. Под потолком там тут же вспыхнула лампа, и следом раздался истошный визг Чучи:
– Ох ты ж, кровопивец!
– Видишь, что ты натворил, обглодыш, – укоризненно покачал головой Селёдка. – Поди теперь её успокой! Эх!
– Почему вы называете меня обглодышем? Я такой же игрок, как и вы. И у меня имя есть!
– Да вижу я, чай, не слепой, – отмахнулся Селёдка. – Обглодыш ты, потому как тока-тока возродился и обглодан Системой до трусов. Ведь всё нормальное барахло твоё в кисляке сгинуло. А на это стартовое безобразие, что сейчас на тебе, без слёз не взглянешь…
– Тяни с гада не меньше пяти сотен! – заявила Чуча, выскочив из кладовки с полным подолом битого стекла.
– Какие пять сотен! Уважаемая, побойся Стикса! Я ж пустой!
Но шустрая, как электровеник, толстуха уже сбежала из комнаты. Вместо неё мне ответил Селёдка:
– Ну, руки-ноги у тебя целы. И уровень для лабиринта подходящий. Поэтому там-то свой долг перед нами и отработаешь.
– Какой ещё на хрен долг?! За что?!
– Уймись, обглодыш! Не доводи до греха. – Топор в руке Селёдки угрожающе крутанулся, и меня обдало волной упругого воздуха от мгновенного разгона оружия до пропеллерной скорости.
– У нас всё чётко и по закону. Накосячил – оплачивай свой косяк.
– Да чё я там накосячил-то? Банку самогона разбил – так ей цена от силы пятёрка споранов!
– Это Чучин первач, он особенный.
– Хрен с ним, тогда десять. Но никак не пять сотен!
– Дык, кто ж тебе сказал, что пять сотен за самогон? – ухмыльнулся Селёдка. – Не, обглодыш. Пятьсот споранов ты должен за любезное предоставление тебе под воскрешение этой замечательной кладовки.
– Так я ж не специально, это Система.
– Но стаб-то наш ты выбрал самостоятельно. И тебя, обглодыш, я впервые вижу, хотя всех, кто хоть раз побывал в нашей Малине, запоминаю накрепко – дар у меня такой особенный среди прочих имеется. Получается, ты решил рискнуть и заявился без приглашения в незнакомый стаб. Так?
– Ну, так.
– Для незваных гостей везде тариф повышенный, – хмыкнул Селёдка. – Потому пять сотен, обглодыш, с тебя чисто за мою кладовку… А за пролитый самогон, так и быть, возьму с тебя ещё десять споранов. Итого твой долг составляет пятьсот десять споранов.
– А ты, дядя, похоже, тот ещё разводила, – проворчал я.
– Немедленно уплатить долг тебе нечем, – проигнорировав мою реплику, продолжил Селёдка. – Но у нас в Малине на такой случай имеется лабиринт, где любой может быстро заработать увесистый мешок споранов.
– Млять!
– Я знал, что мы поладим, обглодыш. Пошли, провожу тебя до лабиринта.
Деревянный дом, принятый мною поначалу за обычную просторную избу, оказался настоящим теремом. Вместо привычных коридоров здешние комнаты, как ячейки пчелиных сот, примыкали друг к дружке, образуя единое смежное пространство на весь этаж. Вслед за хозяином мне пришлось пройти с полдюжины комнат подряд, прежде чем, выйдя на приставную уличную лестницу, мы стали спускаться со второго этажа вниз.
Чуча, к счастью, больше не попадалась по дороге, и на улицу мы вышли без приключений.
Если не принимать в расчёт располагающийся в центральной части лубочный терем высокоуровневой пары местных заправил, в гостях у которой мне не повезло возродиться, Малина оказалась обычным стабом, мало чем отличающимся от той же Вешалки. Здесь так же по краям вымощенных брусчаткой улиц, наползая друг на дружку, теснились угрюмые дома-крепости с бойницами вместо окон на верхних этажах и украшенными яркими вывесками дверями баров, ресторанов и прочих развлекательных заведений на первых. Вдоль обочин тут, как везде, громоздились вереницы машин, изуродованных тюнингом из арматурных ежей и стальных щитов. А по узким тротуарам спешили по делам или просто праздно шатались граждане стаба.
Млять! Вот чё, спрашивается, не возродиться мне в доме кого-нибудь из этих бедолаг? Всяко без штрафа тогда б отболтался.
– Вот поэтому и нельзя, – вдруг ответил Селёдка. – Незваный гость должен раскошелиться. А снять штраф с такого кабана, как ты, в Малине немногим по силам.
– Я чё, вслух заговорил?
Вид моей обалдевшей рожи сильно развеселил спутника. Отсмеявшись, Селёдка снизошёл-таки до объяснений:
– Нет, ты молчал. Но так красноречиво зыркал по сторонам, что догадаться, о чём думаешь, было несложно. К тому же ты ведь далеко не первый обглодыш в моём доме. Навидался я вашего брата изрядно, и думки твои для меня – открытая книга.
– Послушай, уважаемый, не надо меня больше обглодышем называть. Не нравится мне это.
– Тю. Мало ли чего тебе, обглодыш, не нравится. У меня правило: пока обглодыш не закрыл штраф, он обглодыш. Точка!
– Тьфу ты!.. Идти-то ещё долго?
– Уже почти пришли.
Свернув в конце очередной улицы, мы вдруг вышли на пустырь перед высокой оградой стаба, с массивными воротами по центру видимого участка ограды.
– Мы что, выйдем из стаба?
– Разумеется, – кивнул Селёдка. – Неужели ты думаешь, что я бы допустил проживание колонии тварей в Малине?
– Значит, в лабиринте я буду охотиться на тварей?
– Или они на тебя, – хихикнул злыдень с рожей деда Мороза.
По взмаху руки Селёдки караульные камуфляжники засуетились и начали разводить перед нами в стороны тяжёлые створки ворот.