УТРОМ ПЕРВАЯ МОЯ МЫСЛЬ – о том, что я не буду учиться в университете Вирджинии. Теперь я не знаю, что будет дальше. Мне никогда в жизни не приходилось об этом беспокоиться. Я всегда знала, где мое место. Дома.
Лежа в постели, я начинаю составлять в уме список того, что я упускаю из-за того, что не буду учиться в двух шагах от дома. Важные моменты.
Первые месячные Китти. Наш папа – гинеколог, так что он все объяснит, но я ждала момента, когда смогу прочитать Китти лекцию о становлении женщиной, которая ее взбесит. Может, их придется ждать еще год или два. Но у меня они начались в двенадцать, а у Марго – в одиннадцать, так что кто знает? Когда они начались у меня, Марго все мне объяснила про тампоны и что, если боли очень сильные, нужно спать на животе. От ее объяснений мне казалось, что я вступила в тайный женский клуб. Благодаря старшей сестре мой страх взросления был не таким сильным. У Китти не будет рядом ни одной из старших сестер. По крайней мере, у нее есть мисс Ротшильд, и она живет через дорогу. Китти так привязана к мисс Ротшильд, что, наверное, все равно предпочтет услышать лекцию от нее. Даже если когда-нибудь в будущем папа и мисс Ротшильд расстанутся, я уверена, что от Китти мисс Ротшильд не отвернется. Они крепко сдружились.
Я пропущу день рождения Китти. Я никогда его не пропускала. Нужно будет напомнить папе про традиционный плакат.
Впервые в жизни все девочки Сонг будут жить отдельно друг от друга. Мы, наверное, никогда больше не будем жить втроем в одном доме. Будем приезжать сюда на праздники и каникулы, но это уже не то. Наверное, все изменилось уже тогда, когда Марго уехала в колледж. Конечно, к этому привыкаешь. Китти тоже привыкнет.
За завтраком я то и дело смотрю на нее, запоминая каждую деталь. Длинные ноги, узловатые коленки, то, как она смотрит телевизор с полуулыбкой на лице. Она уже скоро перестанет быть такой юной. Нужно будет сделать с ней что-то особенное, пока я не уехала.
Когда начинается реклама, она косится на меня.
– Что ты на меня так уставилась?
– Просто так. Я буду по тебе скучать.
Китти допивает остатки молока с хлопьями.
– Можно я перееду в твою комнату?
– Что? Нет!
– Но тебя же здесь не будет. Почему твоя комната должна простаивать?
– Почему ты хочешь мою комнату, а не комнату Марго? У нее комната больше.
Китти практичным тоном говорит:
– Твоя ближе к ванной и освещение в ней лучше.
Я боюсь перемен, а Китти их приветствует с распростертыми объятиями. Так она с ними справляется.
– Ты тоже будешь по мне скучать, не притворяйся, – говорю я.
– Я всегда хотела узнать, каково это – быть единственным ребенком, – нараспев говорит она, но когда я хмурюсь, восклицает: – Это шутка!
Я знаю, что Китти ведет себя как обычно, но все равно чувствую укол обиды. Как можно хотеть быть единственным ребенком? Что хорошего в том, что некому согреть тебе ноги в холодную зимнюю ночь?
– Ты будешь по мне скучать, – говорю я скорее себе, чем ей. Она все равно меня не слышит: реклама закончилась, и она снова смотрит свою передачу.
На следующий день в школе я иду прямиком в кабинет миссис Дюваль сообщить новости. Едва увидев мое выражение лица, она говорит: «Присядь-ка» – и закрывает за мной дверь. Садится в кресло рядом с моим.
– Рассказывай.
Я делаю глубокий вдох.
– Меня не приняли в университет Вирджинии.
Казалось бы, после того, как повторяешь это несколько раз, должно стать легче, но нет – только хуже.
Она тяжело вздыхает.
– Я удивлена. Очень, очень удивлена. У тебя была сильная заявка, Лара Джин. Ты прекрасно учишься. Я слышала, что в этом году кандидатов было на несколько тысяч больше, чем в прошлые годы. Однако то, что ты даже не попала в список ожидания, странно.
Я могу только пожать плечами. Своему голосу я сейчас не доверяю. Она наклоняется ближе и обнимает меня.
– Я слышала от человека из приемной комиссии, что университет Уильяма и Мэри будет рассылать решения сегодня к вечеру, будь к этому готова. Еще остаются университет Северной Каролины и университет Ричмонда. Куда еще ты подавала документы? В политехнический?
Я качаю головой.
– В университет имени Джеймса Мэдисона.
– Все это отличные университеты. Все будет в порядке, Лара Джин. Я уверена в этом.
Я не говорю вслух то, что думаю: мы обе были уверены, что я попаду в университет Вирджинии. Вместо этого я только слабо улыбаюсь.
Выходя из кабинета, я вижу возле шкафчиков Крис. Рассказываю ей новости. Она говорит:
– Поехали со мной работать на ферме в Коста-Рике.
В изумлении я прислоняюсь к стене:
– Что?
– Я же тебе рассказывала.
– Нет, не помню.
Я знала, что Крис не будет поступать в университет. Сначала она собирается пойти в муниципальный колледж. Для университета у нее недостаточно высокие оценки, да и желания нет. Но про Коста-Рику она ничего не говорила.
– Я собираюсь сделать перерыв в учебе и поехать работать на ферму. Работаешь пять часов в день, жилье есть, еда есть. Шикарно.
– Но что ты знаешь о работе на ферме?
– Ничего! Это неважно. Главное – быть готовой работать, тебя всему научат. Можно еще поехать работать в школе серфинга в Новой Зеландии или учиться делать вино в Италии. В общем, я могу поехать куда угодно. Разве не потрясающе?
– Да… – Я пытаюсь улыбнуться, но лицо как будто стянуто. – Твоя мама не против?
Крис ковыряет заусенец.
– Неважно, мне уже восемнадцать. У нее нет выбора.
Я сомневаюсь. У Крис строгая мама. Мне трудно представить, чтобы она согласилась с этим планом.
– Я сказала, что проработаю год, а потом вернусь и пойду в муниципальный колледж Пьемонта, а оттуда переведусь в четырехлетний колледж[15], – признается она. – Но кто знает, как все сложится? Год – это долгий срок. Может, я выйду замуж за диджея, или присоединюсь к группе, или начну свою линию модных бикини.
– Какие гламурные занятия.
Мне бы хотелось за нее порадоваться, но я не могу себя заставить. Хорошо, что у Крис есть планы. Это не похоже на то, что делают остальные наши одноклассники. Такое ощущение, что все вокруг меня меняется самым неожиданным образом, а я хочу, чтобы все оставалось как раньше.
– Ты будешь мне писать? – спрашиваю я.
– Буду присылать тебе снэпчаты[16].
– У меня нет «Снэпчата», и это не одно и то же, – я легонько ее пинаю. – Присылай мне открытки из всех мест, в которых окажешься. Пожалуйста.
– Кто знает, будет ли там почта? Не знаю, как работает почта в Коста-Рике.
– Хотя бы попытайся.
– Попытаюсь, – соглашается она.
В этом году я мало времени проводила с Крис. Она нашла работу хостес[17] в «Эплбис»[18] и тесно сошлась с коллегами. Они старше, у некоторых есть дети, и они сами зарабатывают себе на жизнь. Я уверена, что Крис никому из них не рассказывает, что живет с родителями и счета оплачивает не сама. Когда я заходила к ней с месяц назад, одна из официанток сказала, что надеется, что ее заработка за вечер хватит заплатить за аренду, и посмотрела на Крис с выражением «знаешь, как это бывает». Крис кивнула, как будто знает. Мой вопросительный взгляд она предпочла не заметить.
Звонит предупредительный звонок, и мы двигаемся в сторону класса.
– Кавински, наверное, с ума сходит, оттого что ты не поступила, – говорит Крис, мимоходом оценивая свое отражение в стекле. – Значит, придется вам встречаться на расстоянии?
– Ну… да. – У меня все сжимается в груди. – Наверное.
– Тебе обязательно нужно оставить здесь своих людей, чтобы присматривать за ним, – говорит она. – Шпионов. Кажется, Джиллиан Макдугал поступила. Она согласится.
Я неодобрительно смотрю на нее.
– Крис, я доверяю Питеру.
– Знаю, но я не про него говорю! А про всяких девчонок на его этаже в общежитии. Будут к нему заходить. Оставь ему свою фотографию для компании. Ты ведь понимаешь, о чем я? – Она хмурится. – Понимаешь же?
– Сексуальную фотографию? Ни за что! – Я отхожу от нее подальше. – Ладно, мне надо в класс.
Мне совершенно не хочется думать про Питера и каких-то девчонок. Я все пытаюсь привыкнуть к мысли, что осенью мы будем в разных университетах.