Легкие сжались. Время как будто остановилось. В голове не осталось ни одной мысли кроме тех, что крутились вокруг Сэма.
Я ошиблась. Никаких залысин, никакого брюха. Густые, слегка вьющиеся волосы были коротко подстрижены над ушами, но оставлены чуть длиннее надо лбом и уложены назад. Высокие скулы и квадратный подбородок украшала привлекательная трехдневная щетина. Широкие плечи обтягивал бежевый свитер с высоким воротником и коричневая куртка из замши.
Господи, как ни сложно в это было поверить, но Сэм стал еще красивее. Гораздо красивее. Невозможно красивее. Когда он оттолкнулся от джипа и пошел в нашу сторону, я, сама того не осознавая, попятилась, налетела спиной на Джейми и обернулась.
– Все хорошо? – удивился он.
Я замотала головой, потому что язык приклеился к небу. Как, святые угодники, в порту оказался именно Сэм? Я не была готова столкнуться с ним лицом к лицу ни сейчас, ни через миллион лет. Пытаясь сделать вид, что занята, я расстегнула молнию на сумке, висящей на плече, и принялась заталкивать внутрь клешню омара. Клешня не поддавалась.
– Добрый вечер. Я Сэм Стоун, – раздался бархатный голос за моей спиной, из-за которого в моем животе взметнулись бабочки. – Я руковожу комитетом по экономическому развитию Олдерни. Я так понимаю, вы – те журналисты из Лондона, которых нам обещали?
Че-е-е-ерт!
– Привет, – отозвался Джейми, поправил сползающую с плеча лямку от сумки с камерой и протянул ладонь для рукопожатия. Спиной я ощущала близость Сэма и то, с какой уверенностью он ответил на приветственный жест. – Джейми Маккензи.
Я зажмурилась, призывая бабочек в животе успокоиться, но от каждого слова Сэма они взмывали все выше, и казалось, что меня сейчас ими стошнит.
– А это Роуз, – добавил Джейми, когда я так и не повернулась.
– Роуз? – раздался настороженный голос Сэма.
– Ага. Роуз де Леви. Может, вы даже знакомы?
Продолжать игнорировать Сэма не имело смысла. Я повернулась, сжимая в руках так и не залезшую в сумку клешню. Чуть не свернув шею, я задрала голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Синие глаза округлились, когда он наконец узнал меня, а через секунду недовольно сощурились.
– Привет, Сэм. – Мне удалось выдавить улыбку, на которую он даже не потрудился ответить.
Вместо этого он посмотрел на Джейми и голосом, холодным, как вода в Северном море, сказал:
– Мы ждали серьезного журналиста, а не фермерскую сваху.
Бабочки в животе замерли, сложили крылышки и, каменея, рухнули вниз. Фермерская сваха… Вот же самодовольный придурок!
Я ткнула Сэма клешней в грудь.
– Кроме фермерской свахи ваш дрянной остров больше никому не нужен. Так что радуйся, что я приехала.
Никогда не любила злорадствовать, но Сэм высыпал пуд соли на мою рану, а потом потер ее наждачной бумагой. Я всегда мечтала работать в новостях, а не вести идиотскую лабуду про фермеров.
– Пойдем, Джейми. Нам с такими грубиянами не по пути.
Я обогнула Сэма, проехав клешней по его широкой груди, и направилась в сторону парковки, на которой стоял «Ленд Ровер».
– Но Роуз… – протянул Джейми.
– Сейчас вызову такси, – как ни в чем не бывало объявила я, вытащила телефон и открыла «Убер».
Проклятие! Как я могла забыть, что на Олдерни, в этом провинциальном болоте, нет никакого «Убера», потому что единственная служба такси с автопарком в пять машин принадлежала Остину Янгу, а вместо него мне отвечал автоответчик.
– Я подвезу вас, – безапелляционно сказал Сэм.
– Мы сами справимся, – отрезала я с такой уверенностью, будто передо мной стояло десять лимузинов и водитель каждого из них зазывающе махал рукой.
– Автопарк Остина затопило, – возразил Сэм.
Краем глаза я заметила, как он нетерпеливо одернул полы замшевой куртки. Хотя Сэм тоже был одет не по погоде, казалось, будто ледяной ветер его совершенно не волнует. Даже кончик носа не покраснел!
– У кого вы остановитесь? – спросил Сэм.
– Дело в том, что… – начал было Джейми, но я опять не дала ему закончить.
– У моих родителей!
Сэм недоверчиво нахмурился, и чтобы предотвратить его вопросы, я соврала:
– Мы с отцом помирились.
Одну бесконечно долгую минуту Сэм всматривался в мое лицо и наконец коротко кивнул.
– Тогда пойдемте. Я вас отвезу. Иначе вам придется идти пешком.
Пешком! Я была готова идти на своих двоих даже на край света, лишь бы не сидеть с ним в одной машине. Но Джейми оказался проворнее. Он, наверное, до того замерз, что согласился бы прыгнуть в жерло вулкана, лишь бы согреться. Когда я подошла к джипу, они уже положили в багажник камеру и сумку Джейми, а я, все еще прижимая к груди свою поклажу, забралась на заднее сиденье. В салоне пахло сосновыми иголками и черным кофе. Крепкий мужественный аромат без намека на слабость. Каким и был Сэм.
Мы были знакомы с рождения. Иначе и быть не могло на острове с населением в две тысячи человек. Сколько я себя помнила, Сэм вызывал у меня восхищение, переросшее в любовь. К сожалению, я не подозревала, что его любовь к острову окажется сильнее любви ко мне.
Я написала маме сообщение: «Мы едем к вам. Некуда деваться. Надеюсь, папа примет», и выглянула в окно, стараясь разглядеть в темноте повреждения, нанесенные ураганом.
Не прошло и десяти минут, когда мы остановились перед отелем родителей. Вывеска «Последний герой» красовалась на длинном двухэтажном здании небесно-голубого цвета. В темноте я с трудом могла различить, насколько сильно оно пострадало, но мама не соврала: крыша и правда была на месте, а вот стекла в большинстве деревянных рам отсутствовали, и окна наскоро заколотили фанерой.
Мои мысли метнулись к нашей последней встрече с отцом. Ноги сковало паникой. Почему со всеми важными мужчинами в моей жизни у меня такие сложные отношения? Ну ладно, не со всеми. С Льюисом все было просто и понятно. Особенно, когда я дарила ему очередной набор лего.
Сэм отстегнул ремень безопасности, видимо, намереваясь проводить нас до отеля.
– Спасибо, но дальше мы сами, – выпалила я.
Ради Джейми я была готова упасть отцу в ножки и молить принять нас, но лучше бы сделать это без лишних свидетелей. Я выпрыгнула из салона, вытащила сумку Джейми из багажника и потянула на себя камеру.
– Позволь мне.
Одним легким он движением вытащил камеру. Я попыталась выхватить сумку у него из рук, но он развернулся и пошел к входной двери отеля. Его походка была уверенной. Наверное, точно так же он вышагивал по острову, даже когда здесь бушевал ураган.
– Роуз, я ни черта не понимаю, – сказал подошедший ко мне Джейми. – Ты ведешь себя как ненормальная. Дай парню нам помочь.
– Нам от него ничего не нужно.
– Во-первых, я голоден как волк. Во-вторых, куда нам податься, если твой отец окажется не в духе?
– Придумаем что-нибудь. На крайний случай в церкви всегда есть пара свободных скамеек.
– У тебя с Сэмом что-то было, да? – догадался Джейми.
Я открыла рот, чтобы возразить, но в итоге решила сказать правду.
– Он разбил мне сердце.
– Только скажи, и я разобью его красивую физиономию. – Джейми сжал кулаки. – Он изменил тебе, да?
Я грустно хмыкнула и покачала головой.
– Он сделал мне предложение.
Лицо Джейми вытянулось.
– Вот теперь я совсем ничего не понимаю. Разве не об этом мечтают все женщины?
– Не все и не всегда.
Я развернулась, обняла клешню омара и пошла к отелю, совершенно не чувствуя ног.
Мы с Джейми остановились рядом с Сэмом. Пару секунд спустя дверь отворилась, и на пороге появилась мама в бордовой майке и черных брюках. Темные волосы были собраны в свободный пучок.
– Рози, милая.
Она сгребла меня в объятия. Запах краски и клубничного варенья согрели сердце. Как же я по ней соскучилась. Переписывались мы регулярно и, когда папы не было рядом, созванивалась, так что наша разлука не ощущалась особенно остро. Но факт оставался фактом: первый и последний раз после моего отъезда с Олдерни мы сидели лицом к лицу три года назад.
На дворе стоял март – пик мертвого сезона на Олдерни, и мама вырвалась ко мне на целую неделю, чтобы вместе отметить мой двадцать второй день рождения. Она сказала, что отец, хоть и не рад был, но скандал не устроил. За семь дней в Лондоне мы с ней обошли все музеи и заглянули на телестудию. Если первая часть культурной программы ей понравилась, то вторая повергла в смятение. «И ради этого дурдома ты уехала от нас?» – спросила она, оглядываясь по сторонам. Мы стояли перед столом, служившим декорациями для вечерних новостей. В одном конце коридора Руфус орал на гримера, мимо нас, не поднимая головы, прошел мрачный Гарри, а в соседнем остекленном офисе спали на диванчике, привалившись друг к другу, Кейт и еще один редактор утренних новостей. Бедолаги выходили на работу в три часа утра.
– Это она? – вдруг раздался недовольный голос папы откуда-то из-за маминой спины. – Ноги ее в моем доме не будет!
Лицо мамы осунулось.
– Мне не удалось его уговорить, но все будет, Роуз… Нам нужно набраться терпения. Он точно скоро оттает.
– Ага, конечно.
Сколько еще лет ему нужно? Сто? Он даже не вышел, чтобы поговорить со мной! Нос и глаза защипало от подступающих слез. Чтобы не расстраивать маму еще сильнее, я кивнула, отвернулась и засеменила в сторону джипа.
– Сэм… – жалобно протянула мама.
– Кора, положись на меня, я обо всем позабочусь.
Я не стала их слушать и ускорила шаг. Джейми догнал меня у машины и слегка толкнул плечом.
– Роуз?
Я потерла нос ладонью, надеясь, что не расплачусь.
– Все отлично.
– Твой папа другого мнения.
– В каждой семье есть паршивая овца. Вот у нас – это я.
– Быть не может. Ты самая милая и безобидная девушка на всем Би-би-си. Другая бы уже сто раз переспала с половиной начальства и вела бы вечерние новости вместо засранца Руфуса. А ты продолжаешь пахать и выкладываешься на все сто. Чем ты могла так разозлить отца? Стащила его любимые тапочки? Выпила бутылку любимого виски?
– Отказалась заниматься семейным делом.
Джейми скривился.
– Всего-то?
Я крепко обняла клешню.
Для моего отца я совершила преступление хуже убийства. Он всю жизнь готовил меня к тому, что, когда уйдет на пенсию, я буду заниматься отелем. Экономил каждый пенни и скопил в итоге двадцать тысяч фунтов, чтобы отправить меня в Лондон учиться гостиничному бизнесу. Все каникулы, все выходные я помогала родителям в отеле, но сколько себя помню мечтала работать на телевидении. Но папа даже слышать об этом не хотел. «Работа для шакалов, которые копаются в чужом грязном белье», – вот как он это называл. Однако я втайне от него отправила документы в Голдсмит. Я была уверена, что не пройду, но не попытаться не могла. Просто не могла безропотно пойти куда сказал отец. Когда меня приняли, пыталась объяснить ему, что такой шанс упускать нельзя, что от учебы в Голдсмите не отказываются, а он поставил мне ультиматум: либо семья, либо журналистика.
– Садитесь в машину, – рявкнул Сэм, незаметно оказавшись сзади.
Я медленно обернулась.
– Мы сами разберемся.
Глаза Сэма сузились. Я подумала, что сейчас он наорет на меня, но вместо этого он проговорил убийственно тихим голосом:
– Роуз Франсуаза де Леви, садись в эту чертову машину вместе с этой плюшевой клешней и прекрати испытывать мое терпение.
Я открыла рот, чтобы возразить, но Сэм меня опередил:
– Немедленно!
Мне хотелось топать ногами, возмущаться и требовать оставить нас в покое, но потом я взглянула на красный нос Джейми, на его покрывшуюся мурашками шею и обессиленно кивнула. Другого выхода у меня все равно не было, а заморозить бедного парня не хотелось.
– Только ради Джейми.
– Да хоть ради сусликов на Аляске. Мне наплевать.
Сэм засунул сумку и камеру обратно в багажник и захлопнул его так, что у меня зазвенело в ушах. Две минуты спустя мы уже ехали по темной безлюдной улочке.
– Куда мы держим путь? – спросил Джейми после того, как сделал еще один большой глоток из фляжки.
Глянув в зеркало заднего вида и встретившись со мной взглядом, Сэм ответил:
– Ко мне домой.