2 Ка' да Мосто, «Белый лев» и Павел Первый
А издали, луной озарена,
Венеция, средь темных вод белея,
Вся в серебро и мрамор убрана,
Являлась мне как сказочная фея.
Фрагмент палаццо Ка' да Мосто
Отсюда открывается самый обширный вид на Большой канал: за счет местоположения на его повороте угол обзора впечатляющий. Взгляд радуют выстроенные в ряд дворцы – один краше другого; выглядывающий светлый мост Риальто с россыпью магазинов; бесконечно снующие гондолы и водные трамвайчики вапоретто; окаймленный арками Рыбный рынок; Немецкое подворье, где когда-то создавали не сохранившиеся до наших дней росписи великие живописцы Тициан и Джорджоне; полосатые сваи для пришвартовывания лодок; блики на воде. Над всем этим слышны неизменные крики хозяек Венеции – откормленных белых чаек, что бессовестно крадут у зазевавшихся еду прямо с тарелки.
Когда-то этим видом любовались торговцы, аристократы, художники, правители, императоры и русский царевич – Павел Петрович, будущий помазанник Божий – Павел I.
Все эти люди гостили в Ка' да Мосто – палаццо на Большом канале, где некоторое время располагался отель с названием, достойным королей: «Леон Бьянко» (ит. белый лев). Но до того, как стать гостиницей, в распоряжении у здания имелось еще несколько столетий ожидания.
Первые упоминания встречаются в XIII веке и связаны с исторически важными для Светлейшей родами: Фальер, что владели территорией, и Бароцци, что приобрели у них ее часть. И старые, и новые владельцы происходят из 12 семей – основателей Венеции, что пользовались большим уважением и почетом в республике.
В XIII столетии, когда согласно документам имела место покупка, наметились определенные тенденции: строят палаццо в соответствии с новыми канонами общества, ориентируясь на торговое и коммерческое преимущество; помимо сельскохозяйственных нужд и рыболовства теперь думают о доходах с домов и использовании их в качестве резиденций.
Бароцци, окрыленные средневековым духом новизны, принялись за строительство. Однако пыл по неопределенным причинам охладел, и уже через несколько десятилетий владение выставляется на продажу, чтобы обрести новых хозяев. Они и дадут современное имя – Ка' да Мосто («Ка» – сокращенно каза («дом» по-итальянски). Именно их усилиями появился красивый, пропорциональный дворец, гармонию которого отметил века спустя знаток искусства и Серениссимы, автор книги «Камни Венеции» – Джон Рёскин.
Стоит сказать, что внешний облик здания формировался долгое время, соединяя в себе византийские, готические, венецианские черты.
Украшался рельефами, вытянутыми окнами, наращивал этажи и престижные piano nobile – наиболее роскошные уровни с залами. Появились три упругие арки, выходящие к воде, острые готические завершения, капители и медальоны.
Имелась и редкая для Венеции особенность – сквозной полукруглый коридор-проход, ведущий от площадки сзади палаццо к воде. Он позволял иметь доступ к главной городской артерии – Большому каналу, – в том числе людям из соседних владений.
Конечно, нес он и определенную выгоду. Помещения снимали в аренду гондольеры, рабочие, торговцы, используя их в качестве склада. До сих пор над дверями портика сохранены старинные ориентиры и указания, сделанные рукой дельцов из прошлого. Коммерческий дух не покинул привычное место: даже сейчас тут царит творческая атмосфера, манят магазины, где представлены различные изделия ремесленников и дизайнеров.
Семья да Мосто, тоже имевшая отношение к торговле, зафиксирована в документах как «новые» патриции, известные своим богатством и верностью республике. Состояли они и в Большом Совете, участвуя в важнейшей административной процедуре, подчеркивающей статус, – выборе дожа. Заметное присутствие рода в жизни города прослеживается со Средневековья до Возрождения, а среди наиболее ярких фигур семьи следует выделить Альвизе – торговца, путешественника, исследовавшего далекие берега Африки и острова Кабо-Верде, и мореплавателя Бертоламио, занимавшегося также собиранием полезной информации в политических и экономических интересах Венеции. Род обретал влияние, а некоторые его представители отличались отвагой и умением принимать оригинальные для своего времени решения.
Знаменит Ка' да Мосто и одноименным трагетто [9] да Мосто, что курсировал от каменного дворца до моста Риальто, перевозя товары и людей, начиная с далекого XIII века.
Изначально, пока семья владельцев размеренно жила в просторном палаццо, лодка предназначалась для личного пользования, но затем благодаря коммерческим интересам проходимость портика и количество транспорта увеличились.
Торговцы отдавали предпочтение трагетто, так как это был быстрый способ сообщения между районом у Риальто, островами и кварталом Святых Апостолов. С годами он становился все популярнее, и в XIX веке упоминается как «проход к трагетто до Мурано». Хотя имя менялось не единожды: будучи также «лодкой Ка' да Мосто» и даже фигурируя как «трагетто “Белого льва”» – великосветского отеля, пристанища королей и вершителей судеб мира.
Названная в честь царя зверей, гостиница обозначается в исторических рекомендациях для путешественников как одна из лучших в городе, а в XVIII веке слава «Белого льва» достигает своего пика. Не случайно отель с прекрасным видом, что хвалили современники, избрал для пребывания в Серениссиме император Священной Римской империи Иосиф II, сын Франца I и Марии Терезии.
Любивший путешествовать инкогнито, правитель предпочитал свободу сковывающим и длительным протокольным церемониям. Останавливаясь в локанде [10] на Большом канале, он мог рассчитывать на автономность и неузнанность, ведь «Белый лев» помогал венценосным гостям избежать предписанных республикой правил, установленных для случаев посещения города членами королевских семей. Тайный приезд императора тем не менее согласовывался с Сенатом республики и не являлся секретом для администрации города.
Отелю суждено было стать не только пристанищем монарха, скрывавшим его персону, но и местом встречи четырех братьев. Император и один из них приехали одномоментно. В ожидании остальных они гуляли по Венеции в масках, и, плутая в узких улицах, спрашивали дорогу у ничего не подозревающих прохожих. Затем к ним присоединились еще двое родственников.
Правитель, отличавшийся свободными нравами, не допустил великосветских ритуалов даже при встрече с членами семьи. Как описывают историки, он увидел из окна подплывающую лодку, спустился по лестнице, чтобы встретить брата, а когда тот по этикету хотел поцеловать руку, то предоставил для лобызания свое лицо.
По окончании венецианского путешествия Иосиф II щедро оплатил выставленный счет, оставив в «Белом льве» большую сумму в качестве благодарности, в отличие от гостившей в палаццо семь лет спустя четы князей Северных – под этим именем по Европе инкогнито путешествовал сын российской правительницы Екатерины Великой, царевич Павел Петрович с супругой.
Будущий самодержец покрыл лишь половину от запрошенной стоимости, остальное владельцам пришлось требовать от чиновников. Но то было в самом конце. Начиналось же все обнадеживающе: по приезде гостей ждала насыщенная программа из спектаклей, праздников, балов, приемов, карнавала и регаты.
Январь 1782-го, ознаменовавшийся визитом высокопоставленной четы в Венецию, выдался теплым. Практически весенняя погода для самого сурового сезона года воспринималась Павлом как чудо. Можно было забыть о тяжелых одеждах, привычных на Родине, и греться в случае необходимости горячим шоколадом в знаменитом и старейшем из сохранившихся кафе Италии – «Флориан» на площади Сан-Марко.