Русская философия. Анализ истории. Том 2 - читать онлайн

Вспомним тот пример, в коем некие люди начали патологично ходить не на ногах, а на руках. Как раз в нем мы видим аномально отданные приоритеты какому-то одному свойству в ущерб всей живительной полноте. Хотя, как мы видим, живительная полнота остается, то есть это такой же человек, но какая-то грань ее получила болезненное вычленение и человек, имея весь спектр тех же Божественных свойств, теперь уже вынужден преодолевать собственную анормальность, то есть в поте лица торжествовать над искаженной инородностью своего тела, чтобы быть в том же богообщении. Ведь подобное родить может только свое же подобие, то есть точка несет в себе свод законов самовыражения, в границах коих идет всякое становление развития, то есть порождает только свой же образ⁴⁵⁵. Хотя оный постоянно усложняется в процессе эволюции, но это все равно тот же образ точки, хотя и в бесконечных усложнениях. (Это то самое, над чем столько лет пыхтят самые выдающиеся физики, ибо точка несет в себе все формы усложнения, но только в потенции, то есть в возможности)⁵.

То есть через призму первородного греха, который носим в себе от самого рождения (речь идет о новой не привязанной к самой Личности Бога точке созерцания, как альтернативу Божественному, то есть новой точки позиционирования (смотри об этом ниже 1.0.1.-20.), коя есть не Он Сам, а только лишь какая-то самая отдаленная грань Его, привнесенной змием из бездны в мировосприятие человечества), мы зрим на этот мир и видим подобие ей, мы видим такое же ничтожество в ее прообразе, свойственное греху – то самое противоестественное Богу начало всех (теперь уже воспринимаемых через грех) начал. Змей – тоже творение Господа, но на мир мы должны смотреть не его глазами, а глазами Творца. В этом есть норма естества нашей природы, а падение в такое падшее состояние стало просто иной формой человеческой жизни, в коей полнота имеет несколько далекую от нормы форму. А так как даже при такой форме мы в любом случае имеем дело с жизнью, то вокруг оной постепенно и неизбежно началось восстановление естественного порядка вещей⁴⁵⁵, при которых мы постепенно совмещаем мировосприятие глазами змия с Божественным, с естественным для нас позиционированием до грехопадения – таково естество всего этого бытия – все имеет бытие только и только в становлении к одной всеобщей для Вселенной Вершине вершин, при котором должны стать одним единым гармоничным целым мир змия и Божий мир. Всякое явление происходит в пределах межличностных отношений, но только лишь получает новое имя Божье, хотя чувственно обозреваемое. И даже Вселенский взрыв. Бог попускает даже такой форме жизни, лишь бы оная исповедовала о Нем и имела бы способность к преображению в процессе становления до абсолютного совершенства. Его исповедь о Первоначале в дальнейшей эволюции, в рамках понятийного языка диалектического материализма, хоть и имеет вид взрывного разрушения, но, как частное по отношению к общему, по-прежнему остается в пределах функционального влияния общего⁴⁵⁶. На самом деле это явление взрыва должно быть только лишь иллюзией разрушения, это лишь чувственно воспринимаемая ограниченной поражением греховной природой реальность. На самом деле, за пределами этого ограничения грехом (так как частное остается частью общего или, хотя и искаженным, но по-прежнему творением Бога, подчиняющегося Его законам), видимое умом разрушение должно также свидетельствовать о Боге, но только уже иначе, но в то же время удобоприемлемо для нас – своим образом поведения. То есть должно шествовать только по пути нового, но в пределах отражения прежних Божественных истин, видимое умом разрушение позволено или происходит только в пределах дальнейшего утверждения Его единства и в рамках всего Его естества по пути богословия в иной сфере реальности (в реальности восстановления Божественного образа), а именно животворящую исповедь только уже теперь новым набором инструментов иного понятийного языка. Таково эволюционное движение в естественное для Вселенной состояние выражения всей абсолютной полноты Божественного, Его Царствия Небесного. А именно посредством структурности, то есть строгой последовательности субординации, в коей посредством внешнего выражается внутреннее глубинное и точное выражения Истины (в пределах всех свойств и возможностей природы). Свойства абсолютно малой точки выражаются посредством абсолютно великого и бесконечного внешнего выражения. Без этого никак нельзя, ведь просто живое и все чувственно воспринимаемое требует для себя Божественной полноты во всех смыслах этого слова. Жизнь – это свидетельство о Боге. Поэтому вселенский взрыв – только лишь начало нового свидетельства о Творце, в иной сфере, в ещё одном Имени Его – в противном случае все в мире бы сразу же прекратилось, как неспособное жить. Просто точка и пространство, как составляющие одного единого целого, тождественны. И тождественны в иных сферах, с различными модусами свидетельство об этом Едином. Не смотря на видимые изменения звездного неба, естество Царствия Небесного разрушенным быть не может. Оное – по-прежнему то самое общее Тело, удерживающее единство всего множественного частного, у Врат которому стоит Архистратиг со вращающимся Мечом.

1.0.-41. Естественное состояние этого бытия, а также всего и вся в нем – быть обожженным в абсолюте, то есть иметь абсолютное приобщение к Богу. Это активирует все формы движения к Нему, к Его образу. После грехопадения возрастание до образа Божьего оказалось заложенным в природе Вселенной ещё и в ином – необходимо восстановление после воспаления, что свидетельствует лишь об одном – когда-то Вселенная была уже во Царствии Небесном, ибо движение невозможно туда, где нет Родины, где бытия никогда было. Можно сказать еще иначе или нужно выразить эту мысль точнее, ибо грех по природе своей абсолютно ничтожен, а уму свойственно придавать греху большее значение, чем следовало. Более того, грех имеет разрушительную силу в пределах Замысла Божьего. Сознанию естественно быть привязанным только Богу, а потому, когда мы обращаем внимание не на Него, а на что-либо иное, то сразу же мир встает во всем величии греха. Когда же мы возвращаем внимание на Него, то мир тут же пропадает и мы становимся жителями Царствия Небесного вновь. То есть все дело не в том, какой мир нас окружает, а все дело в том, каков мир внутри нас. В этом противоречии заложен весь принцип устройства Вселенной и самого человека в ней_666-00-01. Так как Бог бесконечно велик, а воспаленное грехом естество, представленное всей нашей вселенной, бесконечно ничтожное (несмотря на очевидную бесконечность космоса оный остается порождением абсолютного ничтожества точки), то процесс всеобщего становления также выглядит бесконечным стремлением к совершенству после разрушительного в прообразе той же точки бесконечно малого мгновенного грехопадения_{(смотри 666-00-01)}. Два в одном и бесконечно малое и бесконечно великое становятся одним. Вечность сопряжена с мгновенностью конечного, что и есть образ той самой пустоты, которая имеет образ цикличного. Жизнь в земных условиях вечна благодаря повторяемости конечных циклов. Так совмещаются две не совместимые реалии и вечность, и конечность. То есть подобное порождает только своё естественное подобие, а именно, так как время греха ничтожно мало, то и образ его явления абсолютно ничтожен и потому время нужное для выражения бесконечно великого на этом бесконечно ничтожно малом абсолютно и бесконечно велико. А без этого свидетельства-возрастания живое не мыслимо – его нет. Без этого стремления от абсолютно малого к абсолютному совершенству нет жизни и нет вообще ничего, ибо до абсолютной полноты жизни может возрастать хоть и абсолютно ничтожная, но все равно это жизнь, какой бы оная не была. Два в одном и бесконечно малое и бесконечно великое становятся одним – это заложено в самой природе, в коей абсолютно малое семени, становится абсолютно великим растения. В этом образе единства двух противоположностей жизнь становится вечной. То есть, если мы никогда не видели то, как устроен мир, то можем смело предположить данный образ его бытия и при этом не ошибемся. Как явлен грех на природе вещей?

Если жизнь – это Бог, это всеобъемлющая полнота Божественного, то возрастание до такой кондиции бытия становится естеством жизни тварного. То есть сам факт, что когда-нибудь наступит такой момент (который никогда не наступит) уже заявляет даже о ничтожно малом и абсолютно примитивном, как о совершенстве в образе Творца. Тогда грехом будет разрушение, время проявления коего всегда мгновенно и абсолютно ничтожно, по образу и подобию ничтожности греха – это носит имя взрыв. А время становления в прежний образ абсолютно и бесконечно велико – это имеет имя эволюции_{(смотри 666-00-01)}. Хотя надо сказать разрушение само по себе грехом-то не является, ибо сие есть простой процесс вечного естественного перестроения до новой более совершенной формы исповеди о Творце. Грехом является, как уже сказано ранее по тексту, инородное природе человека позиционирование его точки мировосприятия, в коей это перестроение представляется разрушением. Из-за этого эти реалии несопоставимы по времени становления и пространственной масштабности до должного величия, носящего имя Божественной полноты тварной природы. По этой причине, так как по слабости своей мы берём за основу точку привязанную ко временности материи, то в этих пределах, свойственных нашей природе приобщённой ко греху, то есть относительно этой позиции созерцания окружающее нас течение становления в образ Творца всего представляется нам вечностью.

1.0.-42. ????? не понятно, это надо убрать????Как произошло грехопадение, исходя из предыдущих суждений? Жизнь – греховная пустота⁴⁵⁵, отсутствие болезни, то есть чувственный вакуум. Подобное порождает только свое подобие, а потому грехом активирует в окружающей среде свое же естественное подобие – разрушает абсолютную пустоту греха^48.2, представленную нам как вакуум_{(смотри 666-01-02)}, обозреваемый пустотой посредством природы с грехом³⁸¹. Причем, такое греховное деяние порождает подобие ему в своей сфере бытия. Это становится источником греховного излучения, которое активирует нарушение абсолютного покоя и равновесия творения Творца, благодаря чему нечувственный вакуум или, говоря иначе, чувственно воспринимаемый вакуум перестает быть для нас греховной пустотой, но в нём появляется чувственно воспринимаемое вещество, точнее он становится проводником возмущений. Представим себе игрушку ванька-встанька. В состоянии покоя и равновесия он находится вне поля зрения для возмущенной природы. Но вот природа возмущения прикасается к игрушке и игрушка становится тоже источником возмущения в той же сфере. Ничего в ней не изменилось, но только возникли движения там, где есть возможность проводимости этих энергий. Одним словом, возмущений не было и они появились из ничего – из пустоты. В этом же прообразе возникает мир из пустоты, в этом же прообразе световая волна может преодолевать расстояния миллиарды световых лет. Есть для этого основание, пребывающее в состоянии невидимой устойчивости_777-01-222.

Жизнь – греховная пустота, отсутствие болезни, то есть чувственный вакуум³⁸¹. Так как подобное родит только свое же подобие, то возникшее из пустоты должно нести в себе тот же образ пустоты. А новое возникшее чувственно распознаваемое явление несет в себе в том же числе прежние свойства пустоты греха, несет в себе прежнюю жизнь, но в различных оттенках. Это явление, хоть и взрыв уже, но остается в пределах Божественного подобия, а потому востребовано в деле выживания в земных условиях. То есть востребовано для бытия и мы замечаем в нём то, что родственно нам по физике плоти, что и становится строительным материалом для временной «кожаной одежды» (см. Священное Писание, книгу Бытия) самого человека, чтобы жить в его Вселенной, хотя уже и поражённой грехом³⁸². Прошу заметить, что речь идёт не о творении мира, а о возникновении в пределах привычного нам мировосприятия только лишь какой-то составляющей в естестве нашей природы, поражённым грехом. Так как подобное познаётся подобным – грех познается его подобием, то именно наша греховная ничтожная природа созерцает ничтожное – световые волны и мы опосредовано её видим в нашей звезде не живое Тело Светила, а взрыв; не вечную непреходящую энергию во всеобщем Законе Сохранения, а ничтожно короткие временные реалии, а именно разлетающиеся осколки в процессе нарушения равновесия.

Если нет возбудителя, то и нет чувственного восприятия. По этой причине абсолютные стабильность и равновесие³⁸³ также имеют для нас вид вакуума¹⁶⁶, как отсутствие возбудителя, как иное имя греховной пустоты. Потому у взрыва будут производные, рожденные нарушением равновесия, то есть кои неизбежно должны передаваться там, где это равновесие, наделённое пространством, имеет место быть. Взрыв всегда имеет две составляющие: одна – это до взрыва, а вторая – после него, то есть сам процесс развития. Это равновесие, как ещё одно имя жизни³⁸³ имеет способность восстанавливаться после нарушения. Вне какой-то из этих составляющих взрыв не распознается, поэтому только в пределах обоих из них передается разрушительный импульс. Импульс несет в себе нечто такое, что имеет иное имя жизни, в противном случае, это явление на теле живого, то есть вне системы берег-река или вне обоих составляющих так никогда бы и не возникла. Это возмущение покоя становится возбудителем чувственной природы, вечное по естеству Божественной составляющей и ограниченное по природе греха. Так как оное временное, но наделено некоторой гранью живого Тела (стабильности-берега), то именно этот оттенок становится тем малым, которым довольствуется ум для утверждения живого в земных реалиях. То есть человек, с одной стороны, наделён духовной составляющей, а с другой стороны, душа в земных условиях становится как бы собирателем (в поте лица), временным конденсатором, то есть исповедует о Боге на природе этого нарушения пустоты греха, явленного во множественных осколках. (Можно сказать иначе, что то же самое тело явлено в ином образе причинно-следственных процессов и теперь этот новый образ стремится обрести опять новый образ и подобие самого себя, но уже в прежнем новом, как хорошо забытом старом). В земных условиях, по слову святейшего Патриарха, душа без плоти жить не может. Сознание наше (является естество жизни вдунутого Богом и так этим естеством остается навсегда), явственно осознает противоестественную себе скованность, ограниченность возможностей организма и понимает о том, что он пребывает в несовершенном мире, инородном для ума и духа. Как говорят духоносные отцы, плоть – темница души. Мы чувствуем свою стеснённость даже в окружающей обозреваемой Вселенной, полной галактических систем и созвездий. Этот плен активирует противоречие, в пределах коего разворачивается весь сюжет эволюции мира. И это естественно для нашего положения в мироздании, ибо в лице Адама, ещё будучи в Раю, утратив единство с Богом, вместо должного покаяния⁶, начали прятаться от Суда Божьего за тварную природу, мы адаптируем её под свои потребности, удаляемся на безопасное расстояние для сильно ослабленной грехом жизни во плоти. Но часто забываем о том, что безопасность нам нужна только для одного – для возрастания в радости Божьей. Тем самым привыкаем к такой жизни, успокаиваемся и тем самым узакониваем грех, и, на самом деле, отдаляемся от жизни, не становимся наделёнными живучестью в должной мере причастия Богу и потому погибаем во множестве научно-технических совершенств.

«7 И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания.

8 И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая».

Человек не искал должного покаяния, чтобы вновь принять мир таким, каков он есть по замыслу Творца, а начал перестраивать природу уже по своему греховному умыслу, рождая тем самым первые элементы научного прогресса без благословения Предвечного Совета (как это мы видим в устроительстве скинии пророком Моисеем). С этого момента человек несет в себе двойственность – с одной стороны, человек в данном качестве природы в привычном её для нас восприятии родился на свет первородным грехом, а с другой стороны может нести в себе дух и всю полноту радости Царствия Небесного, как родственное себе и Богу. Сам факт того, что всё вокруг является обозримым, созерцаемым или досягаемым, то есть сам факт того, что все вокруг поддается освидетельствованию посредством чувств воспаленных грехом, свидетельствует о том, что обе присутствующие в нас составляющие имеют место быть в каждой микроне бытия. Следовательно, реальная Истина, то есть первая составляющая, замаскированная второй, воспринимается также как и во Царствии Небесном до отпадения и без Нее нет ничего в нашем бытии и быть не может. Истина воспринимается умом лишь опосредовано только образа поведения этого бытия в рамках Божественных влияний (например, о том, что планета удерживается Солнцем, мы судим по движению планеты по кольцу орбиты или исторические процессы в священном Писании или на Руси).

1.0.-43. Точка, если рассуждать с позиции нашего искажённого грехопадением мировосприятия, есть самое максимально не раскрытое, но в то же время полное свидетельство о Боге, ибо в ней нет очевидно созерцаемых ни субординации, ни вселенской многогранности свидетельства о Творце. Но, не смотря на это, точка уже имеет ряд свойств, которые характеризуются посредством той же самой воспаленной грехом природы, как выражение природы греха в самом чистом виде. Созерцаем бесконечное пространство и Царствие Небесное в Нем, но в поле зрения попадает только то, что подобно нам по природе ничтожности греха – точку, как начало начал, из которой потом началось взрывообразное развитие. Все остальные множественные формы самовыражения, привычно созерцаемые нами как бесконечный космос с его множественными мирами заложены точке, в Начале начал. Они раскроются потом, давая новые свидетельства нам о Творце. Точка – это составная часть пространства, законодатель или перво-принцип в самом чистом виде всего того, что нам явлено в бытии. То есть всякое развитие черпает образ развития именно в точке.

С позиции же Творца – Богу все возможно и даже в этой же точке нет ущемления Его Божественной всеобъемлющей полноты и Он в ней пребывает. С одной стороны, Он не скован даже в точке, ибо может Себя умалить до такого состояния. А с другой стороны, это наша проблема, ибо созерцая Его, мы по природе ищем то, что естественно нам – мы ищем злое, слабость и находим в Нем, но величина злого-слабого равна нолю. То есть созерцая Его чувственной природой мы видим точку с нулевой величиной крена. Для большей ясности необходимо узнать, в чём именно произошло искажение природы с позиции созерцания в узкой сфере бытия инструментами математического анализа, как наиболее адаптированного к железной логике разума? Алексей Фёдорович Лосев замечательно показал, что точка тождественна прямой линии, точнее прямая линия – это точка³⁸⁴, которая оказалась в иной реалии⁷. Также как человек на земле стоять может без всякого движения, то попав в воду на глубину, ему надо постоянно поддерживать себя на поверхности, делая движения и руками и ногами. Это тот же человек и также стоит на месте, только в разных условиях и потому в разном образе жизни. Итак, мы во всем видим Божественное и в Божественном мы ищем только падшесть, имеющую величину падшести, равную нолю. То есть речь идет о точке. Но точка в разных средах представлена также по-разному (хорошо это показал А.Ф.Лосев). В одной среде точка имеет образ сферы, в другой – окружности, в третьей – плоскости, в четвёртой – прямой и так далее.

Разум по природе своей – в прообразе Начала начал, точки, есть цельное, неделимое естество, а потому все в этой вселенной воспринимаемое им ему подобно, соизмеримо ему и сопредельно, то есть воспринимает тоже только цельную и все то, что имеет прообраз этой единой цельности – непрерывную цепочку правильно выверенных логических суждений⁸. И в этой же реалии единства выразилась греховная природа человека: человек может акцентировать внимание в данный момент времени только на чем-то одном и в то же время в пространственном прообразе точки может переключаться с одного на другое вокруг себя; то есть может смотреть только в одном направлении, а не во все одновременно; имея выбор, в конечном счёте может идти только по одному направлению (а не во все сразу), где ему это удобно по его природе; мыслить может только поочерёдно-последовательно сначала об одном, потом о следующем и так далее, а не обо всем одновременно. А развитие организма, истории, а также само время течения всего также в прообразе Начала начал, точки, имеет одно непрерывное направление по кривой. В этом естестве бытия единого неделимого, неразрывного причинно-следственного механизма необходимо выразиться Богу, а именно во всей Его максимально всеобъемлющей полноте множества граней, чтобы быть узнанным разумением человека, как естественное идентичное подобие сознанию. Представить себе тяжело, но этот множественный мир создан таким именно для того, чтобы показать человеку Лице Свое, Бог как бы старается быть узнанным человеком, давая раскрыться Своему Образу в бесконечных реалиях Вселенной. Он как бы боится, чтобы в какой-нибудь самой отдаленной микроне мира вдруг не окажется свидетельства о Нем, либо человек посредством научного анализа не услышит Слово Бога к человеку и человек заглянув туда вдруг усомнится. Но согласитесь, что сам факт того, что мы можем иметь представление о больших возможностях бытия и даже о том, что в природе материальных вещей невозможна единовременность (то есть понятия абсолютного и одновременного развития во все стороны, хотя оное только теоретическое), свидетельствует о сверхестественной и даже несколько инородной для мира природе ума, а именно о том, что сам разум человека не от мира сего видимого. Налицо инородное разуму ограничение количества свобод в природе человека, при которой в одномерное пространство причинно-следственного механизма становления заключены все свойства первообразной Первопричины. Также можно предположить и другой вариант бытия, когда вообще никаких степеней свободы нет, то есть колоссальная энергия содержится или заключена в темницу абсолютного стеснения точечного нуль-мерного пространства (более точное определение – атома), ибо оная есть разрушающая сила, направленная в противление Богу³⁸⁵, то есть на противоестественное возмущение жизни Царствия Небесного³⁸⁵. Иными словами, оная всегда работает только в пределах Замысла Бога, а так как очевиднго разрушения нет, то и нет Воли Его. Таким образом, рассуждая чисто богословски, мы можем уверенно сказать, что вне свободы, вне даже той её одномерной малости, какой в земных реалиях обладает бесконечный разум, Бог не способен свидетельствовать о Себе для нас в данной сфере нашего одномерного мировосприятия, не может свидетельствовать даже в сфере кинематики. А если не может заявлять о Себе, то и мир сей не имеет значения, так как не является тем, ради чего и благодаря чему он имеет бытие. Вне свободы даже в самом малом, мир не является процессом межличностных отношений. Бог заявляет о Себе везде, но нам это воспринять очень трудно. Но мы смеем предположить о том, что есть некоторая точка, в которой содержится огромная энергия и раскрыть её возможности в области адекватного распознания разумом, то есть вызволить её оттуда, остается в возможностях человека в прообразе грехопадения. И при этом это возможно только и только по попущению Творца, в пределах Его Замысла и ради ещё одного свидетельства о Нём посредством множественных бедствий (ибо человек познает Его не отсутствием боли, а только через то, что приносит ему боль). Так выглядит или должен выглядеть единственный элемент материи, а может быть даже самый элементарный, из которого состоят даже самые малые частицы Вселенной. Не дай Бог никому её достать, ибо при любом самом примитивном движении её родится распад равносильный рождению астрономической звезды. Это распад частицы намного более элементарной, чем ядро атома. С другой стороны, Богу неважно, что будет с миром этим, но Ему важно только чтобы мир свидетельствовал о Нём в пределах богообщения. Стоить пометить, что сам факт того, что человек имеет представление о ядерной энергии, о процессах внутреннего мира материи, говорит о том, что мир сей вышел из человека³⁰⁴. Человек родил этот мир всеобщей относительности своим грехопадением³⁸⁴.

***На основании всего сказанного, есть смысл повернуть освещение и исследовать самые общие моменты физики внутреннего мира. Если мы приглядимся к любой частице бытия или к любому явлению Вселенной, то увидим характерные личностные черты, наборы признаков, указующих одно и то же Божественное единство – мы видим одно и то же очертание берега, мимо коего текут воды⁴³. К примеру в таких формах, как точка, прямая, постоянство, упругость, пустота, замкнутость, полнота³¹¹. Итак, выражаясь точным языком понятий А.Ф.Лосева, мы имеем инобытие тождественных различий в образах: единое, постоянство пустота, замкнутость, полнота, устойчивость, стабильность, упругость. Все это лишь имена³⁸⁵, данные людьми тождественным различиям одного и того же инобытия. Мной перечислены наиболее сильно бросающиеся в глаза самые фундаментальные реалии, на коих стоит мироздание и, с которыми работает учёный физик-исследователь внутреннего материального мира, давая специфические имена им, называя их корпускулярно-волновыми свойствами.

1.0.-43(б)Тогда возникает вопрос о числе j. Это число, которое свидетельствует о положении вещей. Само по себе извлечение корня квадратного из отрицательного числа невозможно и умом не воспринимаемо. Это число распознается только в функциональном взаимодействии. К примеру, отрицательный дискриминант свидетельствует о том, что квадратное уравнение не имеет решений. На графике это выглядит следующим образом: парабола не пересекается с осью абсцисс. Но это не означает, что самой функции нет в данной релии – она есть. Иными словами, все то, что выпало из нашего поля зрения, оказалось вне досягаемости оси абсцисс каким-то образом несет в себе то самое j. Если мы обратимся к определению о познании, то перед нами встает следующая картина. Наша чувственная природа созерцает только то, что попало в поле ее зрения, в область ее досягаемости, но сие не значит, что оказавшегося вне области нашего мировосприятия не имеет бытие. Оное существует, независимо от наших возможностей познания. В поле нашего зрения попадают только сопредельное греху, а именно процессы распада из-за перестроения в более совершенную форму исповеди о Боге. Мы чувствуем сами процессы распада, а за ширмой их или через оных мы видим Божественную причину всякого явления. Число, по природе своей, как раз нам выражает этот распад. В первую очередь число указует нам своим специфическим понятийным языком на то, что существует ноль, а множество всевозможных функций раскрывают нам свойства этого ноля. Но как, посредством распада на специфическом понятийном языке системы координат, свидетельствовать об обратном свидетельстве о Творце – о становлении? Если распад – это положительное, то становление – отрицательное. Просто распад – это выделение энергии, а становление требует поглощение её. Распад – это разрушение порядка, а становление – это строительство оного. Нет таких числовых характеристик. Вот тут и возникает число j. Посредством закона распада, мы пытаемся давать характеристики возникшему явлению, которое пребывает вне области постижения его. Именно поэтому возникают такие вот странные инструменты описания окружающей реалии. Специфичность их обусловлена специализацией сферы жизненного пространства и самой точкой позиционирования при созерцании мира исследователем. Но в любом случае, речь по-прежнему идет об одном и том же, благодаря чему имеет жизнеспособность и все остальное вокруг – речь идет о свидетельстве о Творце. Распад – это перестроение в более совершенное свидетельство о Боге. Энергия при распаде, в любом случае, остается частью более всеобщего единства, в образ коего происходит становление, в новый более совершенный порядок^{452(б) и 455} _{(смотри777-07-111)}. Это движение к большему совершенству и есть то самое – это и есть жизнь_{(смотри777-07-111)}. Перестроение, как бесконечно растянутое выражение свойств общего посредством частного, всегда будет инородным распаду, то есть мгновенному движению от общего к частному. Так же как восстановление положения равновесия всегда будет инородным движению свободного падения, которое происходит при нарушении и выходе из состояния равновесия. Этот момент важно включить в решении каких-то задач, чтобы исключить односторонность выражения Истины, ибо одно оказывается вне постижения другого из-за разных инструментов понятийного языка для выражения истины. (Разрушение происходит только потому, что природой естества меняется набор инструментов для выражения одного и того же). Причем так включить, чтобы эта реалия воспринималась удобоприемлемо. Примерно так, как это преподносит нам дискриминант квадратного уравнения. J – это нечто такое, которое характеризуется процессом, а потому распознается как реальность только в процессе³⁸⁹. Следовательно, деятельное выражение этой реальности может быть распознано только если оное в какой-то процессуальной структуре. Просто само по себе j ничего не значит. Это то, что невозможно вне процесса, ибо возникает как модус только в процессе (также как водная гладь на реке невозможна как реалия вне постоянного водного потока) и о этого многогранного понятия «невозможно» мы вычленяем то, что нас интересует в данной конкретике, то есть выделяем какую-то одну сторону и реализуем ее в конкретике решаемой проблемы³⁸⁵. К примеру, в данном случае, речь идет о квадратном уравнении. Единственное, остается добавить, что невозможному и представленному нам на понятийном языке математики как j, необходимо дать имена, соответствующие сфере решаемой проблемы. Именно по этой причине j находит применение в решении таких задач, которые несут в себе именно эту непостижимую составляющую постоянного потока: расчет электрических цепей, в расчетах подъемной силы крыла самолета и так далее.

После написанного. Исходя из новых перспектив, которые неизбежно возникают в процессе изложения материала, открываются новые обозреваемые реалии на процессы в физике внутреннего мира материи. Поэтому несколько неожиданно буду поворачивать освещение в эту сторону, чтобы зафиксировать важные моменты для исследователя.

1.0.-44.В данной падшей реалии природы человека вся полнота Божественного пребывает в сильном стеснении. Мы видим выражение не всей полноты, а лишь некоторый малый спектр со свойственным ему набором степеней свободы. Но при этом это есть Божественная полнота, хотя и со зримо воспринимаемым ограничением степеней свободы, явленным нам в пределах линейного движения времени. Вне полноты подобия Творцу жизнь невозможна и в то же время вся бесконечная полнота в ничтожно малой воспаленной грехом природе человека единовременно вместиться не может, ибо рвет ее естество, то есть нарушает образ Божий, вне коего богообщение невозможно, а значит и сама жизнь вне образа Его не возможна. Человек живет только своим участием в пределах дозволенного на Предвечном Совете. Именно для участия в Нем востребована вся полнота подобия Ему и в то же время цельная замкнутость, как образ единства в Одном. Поэтому для жизни, то есть для естественной ей полноты и иного подобия Богу, нужны такие критерии выражения Его Единой Сути, как беспрерывная цельная последовательность. Потому что беспрерывная цельная последовательность причинно-следственного механизма – это единство начала с концом, то есть имеет образ единого в не разрывной цепи следствия одного из другого. Ему сопутствуют иные образы проявления этого единого с иными именами – субординация, стабильная связь, закон, тождество, течение времени и так далее⁹. Ведь само по себе бытие является по природе полярным – в нём есть лишь два состояния природы или абсолютная свобода, или её отсутствие. Для Бога этих состояний нет, ибо для Него отсутствие свобод в нашем понимании не имеет значения. Это потом выражается в образе форм живого – к примеру, цветок раскрывает себя в довольно стесненных условиях тоненького стебля. Или узник перестает замечать свои стеснения, когда исполнен Благодати Духа Святого. Стоит только стеснить собственную природу греховной страсти, так сразу же мир земных реальностей обретает иное естество. Следовательно, эта полярность обусловлена нашей позицией мировосприятия. Божественное в Своей полноте несет в себе совершенство в абсолюте. Грехом мы сузили свое восприятие мира, а значит стеснили богообщение до таких пределов, при котором мы видим совершенство Божественного лишь в некотором Его удобоприемлемом нам образе, а все остальное ускользает от нашего внимания. То есть не можем принять Вселенную и образы Божьи такими, какие они есть¹⁰. Грех, как противоестественное Богу, инороден Его Сути (для Него вообще нет никакого зла, но есть для нас) и потому грех не имеет никакой величины бытия, но выражен только противоестественной точкой обозревания мира, из-за чего форма выражает не дополнение одного другим³⁰⁶, а границу ^{А.Ф.Лосев «Хаос и структура»} разрушения единства, степенью воспаления, а потому имеет некоторое соответствие себе в ограничении, противоположное абсолютной свободе Творца. Ограничение в абсолюте. Точка – это граница величины смерти и оная абсолютно мала, то есть равна нолю. Так как смерть абсолютно мала в точке, то именно это и становится совершенством. В точке нет величины распада, нет всего того, что мы ищем в Абсолюте Жизни нашей способностью природы познания – нет зла. Величина зла в точке равна нолю. Величина крена от абсолюта совершенства равна нолю. И так далее. Так как мы зрим мир Божий посредством данного набора инструментов и в сфере данного бытия, то есть в данном спектре естества мира, то есть ищем злое во Царствии Небесном, то находим только одно, что во Царствии Небесном злого нет. Мы смотрим на Царствие Небесное и видим только точку и множественные прообразы ее. Например, окружность, сферу, пространство, плоскость, прямую и так далее. Хотя я тут ошибаюсь. Ибо окружность, сфера, пространство, плоскость, прямая – это абсолюты подобия постоянству и потому оные, как постоянство выпадают из поля зрения. Ранее об этом уже говорено. Повторюсь, что мы видим только то, что стало креном от этого образа постоянства, креном для вечности. А крен для вечности – это есть временность. Точка остается только лишь составляющей Тела, Его гранью.

Развернём позицию нашего осмысления вопроса. Божественное всегда абсолютно бесконечно во всех смыслах этого слова. Тогда почему за основание всего мы всегда берем именно точку? Дело в том, что грех инороден Богу, а потому его нет в бытии, но что он есть по сути? По сути говоря, грех несет разрушение, то есть разделение предшествующего единства, которое Божественно по Его сути природы. Просто противоестественное положение точки созерцания наделяет точку иными свойствами. Мир теперь делится на две реалии. Одна из них – пространство между точкой и Абсолютом. А другая из них – то, что оказалось вне этого пространства, за его пределами _{(смотри666-01-91)}. Теперь мы созерцаем мир через иную призму, а именно через этот предел-границу, которая в центре представлен точкой, а все остальное представлено множественными образами оной. Теперь оная не есть единство мира в себе самой, в ней теперь не сходятся все нити мира естественным для Бога образом. И мы созерцая Вселенную также ищем именно это. Сие важно сказать, ибо речь идет не просто о точке, а о месте позиционирования со всеми вытекающими. В принципе, для нас бытие имеет две реалии. Одна из них, когда мы пребываем в общении с личностью, как с Творцом, так и между людьми. Мы полностью погружаемся в мир собеседника и все остальное уходит в инобытие. Мы можем закрыть глаза, отрешиться от всего, но оставаться при этом единении умов. В молитве исчезают для нас все преграды и стены. Боль и чувственная природа также уходят в небытие. Это тот самый случай, когда мир предстает для нас в естественном виде – в Божественной радости. А теперь, когда мы выходим из единения с Богом, то тут же перед нами реалия иная и иные законы, иной мир_666-12-12. Теперь мир не един в точке Центра мира, ибо теперь оная делит мир: на то, что было до и на то, что оказалось после; на то что внизу и вверху, слева и справа; и не то, что единит нас с Творцом и на то, что разделяет. Теперь оная есть граница-раздел. Но это только в прямолинейном причинно-следственном механизме, точка имеет такой образ разделения в чистом виде_777-01-1.5 – оная соизмерима толщине прямой. То есть мы зрим здесь самый первый элемент границы. В плоскости и в пространстве точка несет в себе соответствующий прообраз разделения, ибо пространство и плоскость – разные имена прямой. Это также как если вы стоите и любуетесь закатом, то видите солнечный диск в разных прообразах. На небосклоне это светящаяся окружность, на водной глади – это светящаяся дорожка, а пространстве – это само святящееся пространство. Солнечный диск имеет множество прообразов и в иных реалиях. И все это будут разные имена одного и того же в разных средах бытия, соответствующие свойствам этих сред_777-12-21.

Иными словами, когда речь идет о границе, то этим мы заявляем о самом первом элементе фигуры, а это форма границы в прообразе точки, как новое ее имя в данной ситуации (точка предстает перед нами в виде ограниченного пространства). Мы видим только то, что имеет прообраз нашего отношения с Центром всего, то есть в данном случае наделено границей, а точка – самое элементарное составляющее любой фигуры формальностей – это первый примитивный элемент формы. То есть, если сказать, что Тело – это форма без границ, то видеть мы можем это Тело только посредством естественного себе разграничения внутреннего нашего мира. Мир всегда отличается ограниченностью, а потому постоянно возникает противоречие, в результате коего одно становится подобным другому, сводя это противоречие на нет. Вот это движение, сводящее противоречия на нет, становится разрушением ради новой более совершенной формы исповеди о Творце. Вне этого жизнь бытия невозможна. То есть в результате разрушения появляются осколки, то есть формы энергоносителя, а сама связывающая энергия разрушенной быть не может по своей Божественному естеству. Вот эти формы оказываются в поле созерцания воспаленной первородным грехом чувственной природы. Мы, поглощая формы, становимся причастниками Тела-энергии, тем самым получается, что принимая пищу, не еда становится частью нас, а мы становимся частью съеденного продукта. То есть то самое состояние богообщения, когда границы вдруг уходят в небытие и молящийся предстает перед Спасителем лицом к Лицу, достигается другим способом и вся физическая природа человека имеет образ моления, образ беседе личности с Личностью. Как бы перед нами в самом приеме пищи заключено торжество над миром. Вот как надо понимать окружающую реальность. Итак, зла, как такового нет, но есть только противоестественное позиционирование созерцания Вселенной, из-за чего оная предстает перед нами не как единство, а в границах, в разделениях, в осколках, в формах, в фигурах. Ум же ищет то, что единит эти формы. Именно по этой причине мы уверенно можем сказать, что человек – это не то, что привычно предстает перед нашим взором, это не только организм. Это вся Солнечная Система с Солнцем посреди ее. Человек – это Солнце, которое предстает перед нами как солнечный зайчик, процесс солнечной активности, получивший эволюционное становление и обретший данный привычно воспринимаемый образ. Хотя, следует заметить, что наша галактика не одинока во Вселенной. То есть сам факт бытия разделенности в этом аспекте говорит о том, что звезда посреди галактики – это тоже противоестественная позиция мировосприятия, которая открывает разделение.

Это с одной стороны. С другой, дело в том, что пораженная грехом природа человека обрела абсолютное ограничение и вместо этого абсолютно бесконечного пространства мы в бесконечности Царствия Небесного можем видеть (посредством абсолютной ничтожности природы греха) только свое же подобие, только свою же ничтожность – точку³⁰⁷, границу в чистом виде. Но, несмотря на это, точка остается носителем этой бесконечности – беда наша в том, что в поле чувственного зрения попадает лишь эта мизерная реальность, мизерная по природному свойству греха. Тут мы видим противоречие, которое неизбежно стремится нейтрализоваться самостоятельно – абсолютно великое соединяется с абсолютно ничтожным. Таким образом, точка, хоть и стала противоестественной позицией мировосприятия, но по-прежнему содержит в себе всю потенцию Царствия Небесного, заявляющая о себе во множестве форм эволюционного становления от простого к сложному. Ведь несмотря на инородность позиции мировосприятия, Центр мира остается на Своем прежнем Месте, то есть форма остается наполненной Божественной сущностью и именно это обстоятельство заявляет и дает о себе знать. То есть, не смотря на раздельность фигур, обнаруживается единство их, созерцаемое во множественных взаимодействиях возникших, как свидетельство о том, что по-прежнему есть то общее, посредством чего происходит взаимодействие. Центр Вселенной и Оный не утрачен и он заявляет о Себе иначе, через то, что по природе естественно – через ум. Ум замечает Божественное в поведении материи. Это единство, явленное посредством поведения материи, мы называем законом или закономерностью. Бог общается не с формой фигур, а с их внутренним наполнением, в коем есть то общее для всего мироздания, посредством коего происходят взаимодействия. Для Бога нет форм, но есть только их внутреннее содержание³⁰⁸.

То есть болезнь (оная является формой жизни, ибо это просто крен абсолютизации не Самой Причины, а какого-то Её свойства), на Теле мира и на естестве живого явлена только каким-то разрушением единства, какой-то видимостью осколков, какой-то разделенностью и формой фигур, как образ степени многообразного стеснения, закрепощения (одномерность времени – одно из этих закрепощений) или вообще отсутствием свобод для воспаленной природы человека, абсолютной скованности во грехе – точкой. В противном случае, грех³⁸⁶ разрушит все вокруг, ибо только Божественные силы имеют право на свободу – ведь они на разрушение не способны, ибо они только созидают мир. Нужно отдаться смирением в Руки Творца, чтобы Он делал привычное Ему или закрепостить свободу греха ради живого³⁸⁷. Сам Бог грехом не обладает, потому и нет смысла в закрепощении, ибо нет разрушения. Только созидающее в образ Божий наделено абсолютным множеством степеней свободы³⁰⁹, то есть граница в абсолюте своего проявления не является свойственной Его творчеству, ведь абсолютно множественная степень свобод ограничением не обладает. Точка для абсолютного множества степеней свобод не является границей в чистом виде, но является частью Его Тела. Иными словами, точка имеет общность с этим миром в одном и общность с миром тем, но уже в другом. В точке заложены характеристики и того, и другого, в зависимости от того, как мы себя позиционируем и что мы вкладываем в процесс богообщения. Так как воспаление это только лишь болезнь на живом теле, то есть больная душа остается все-таки жизнью, то, как прежде, подчиняется законам Божественным и по-прежнему стимулирована только Божественной радостью. Так как жизнь в Боге – это естественное состояние бытия для любых форм живого, то именно этим обстоятельством стимулировано движение к совершенству всякого тварного до абсолюта подобия Ему. Поэтому-то точка с одной стороны ограничение, а с другой стороны, как составляющая тела, несет в себе исповедь всего того, составляющей чего оная является. Ведь жизнью востребовано только и только бытие в абсолютном образе своего Создателя, то есть ей нужна вся без остатка всеобъемлющая полнота Божественного и при этом востребованная для возможности жизни полнота может восприниматься только и только ограниченно сообразно точке, то есть постепенно без опасных перенапряжений в ослабленном от воспаления грехом естестве, исключая всякую передозировку радостью от бытия в созерцании Бога. Так появляется направление, которое имеет образ прямой. Ибо через это абсолютное ограничение в чистом виде должна пройти вся бесконечная полнота Божественного, все абсолютное множество степеней свободы Его, вне чего жизнь невозможна. То есть везде мы видим два в одном⁴³ и везде работает Закон Сохранения образа Божия. Именно поэтому ограниченной грехом человеческой природе всякие ограничения оказались востребованы для достижения столь значимой полноты богообщения и одно из многих их носит имя «время». Бог только по великой любви к нам ослабшим творит ограничивающую свободы форму. То есть восприятие всей полноты Божественного невозможно в одно мгновение без вреда, небезопасно, но безопасно только удобоприемлемыми, соизмеримыми нашему ослабшему естеству Частицами. Нам, носящим человеческую природу, сие стеснение явлено формой ограничения в линейно-поступательном одномерном, однонаправленном времени, в котором, в то же время, продолжают работать законы живого Божественного. Просто эти ограничения никак не покушаются на образ того же Самого единого цельного, в реалиях этого мира выраженного непрерывной последовательностью, единящей начало и конец, как форма того же самого Божественного единства – непрерывно, пошагово-постепенно, эволюционно выражается вся полнота (от альфы до омеги) Божественного, несущего Свое имя в пределах одномерного пространства³⁸⁶. Так работает Закон Сохранения Божественного образа. Эта однонаправленность обусловлена только тем, что Бог Один и движение может происходить только в Нем и только в одну сторону, к Нему. Поэтому стеснение стимулировано не какими-то внешними факторами, а внутренними процессами, стремящимися к Единому в самих же себя, то есть стремлением в свой внутренний мир. Мир ограничен не тем, что его ограничили чисто границами, а тем, что наше позиционирование восприятия его открывает нам его в ограничениях. Мы зрим на мир и беседуем с Ним через абсолютную ограниченность в чистом виде и видим то Нем, что попало нам в поле зрения посредством такого мировосприятия. Мир в движении к Богу и в этом его свобода и ограниченность одновременно.

По этой причине, так как активированы эти законы бытия, свойственные нашей природе, осквернённой грехом, то неизбежно все они проявляясь вкупе работают в пределах Его и выражают это целое, единое и полное Божественного также в пределах Его. При этом имеет вид только как развитие со всем набором попавших в поле зрения критериев (время (наделено непрерывностью течения), протяжённость, оптимальность, непрерывная последовательность, субординация, возрастание)³¹⁰. Итак, на природе уже воспалённой грехом (и этим воспалением ограничена в свободе), полнота Божественного обязательно проявится (это аксиома, ибо пребывает в единстве с Божественным), только в границах частного это выражение полноты Его происходит несколько специфично, как-то уникально своеобразно сложено в контексте тех природных реалий, в коих оказалась полнота Божественного. Его живительное для Вселенной явление происходит в соответствии со способностями окружающей среды одномерного, двумерного и трехмерного пространств (здесь включаем лосевский понятийный язык). Причем все эти три составляющие естество среды, где оказалась полнота Его (хотя надо сказать, что это не предел – их больше), неизбежно имеют выражение в самой природе организма человека³⁸⁶: Божественное в наших реалиях показано то точкой, то прямой, то пространством. Прямая, точка и пространство тождественны в Боге, но различны в выражении Его – мы видим точку, прямую, пространство. Но все равно в наших реалиях все должно было быть сначала точкой. Точка тождественна прямой, после этого природа эволюционно усложнилась до плоскости (точка стала тождественной плоскости), далее эволюционно усложнилась до пространства (точка стала тождественной трехмерному пространству). И так далее. Всякое стеснение призвано уничижить влияние разрушающего греха, а потому полнота Божественного, не смотря на Свою бесконечность, не чувствует Своего ущемления в чем либо и проявится даже в той самой толике малости связывающей наше отдаленное грехом частное с Божественным общим. Потому воспаленная природа в пределах этой связи будет свидетельствовать о Творце, опосредовано этой малой толики связи с Ним. Видимая нами природа с грехом будет свидетельствовать о Невидимом Боге своим подобием Ему, то есть поведением (оное постигаемо только умом) осколков-форм в пределах ограниченных свобод. Умное в поведении форм мы воспринимаем умом, только своим же естественном подобием – очищенным от греха разумом (движение планеты по орбите или исторические процессы). Также мы видим мир в триединстве. Чувственное распознает материальность мира, умное видит умопостигаемое единство мира в Боге, дух пребывает в единении со своим естественным и природным – с Богом. Именно по этой причине, когда мы поднимаем взор на Творца, обращаем на Него свое внимание, то сразу же весь остальной мир исчезает, теряет свое бытие в формах и в образе поведения. Мы в этот момент видим сущность мира, его внутренний мир, становимся единосущными ему и он единосущен Богу через нас.

***На основании всего сказанного, есть смысл повернуть освещение и исследовать самые общие моменты физики внутреннего мира. Нам становится очевидным, что в пределах, обусловленных первородным грехом, элементарная составляющая мира воспринимается нами как молекула или атом со свойственным для них течением времени. Хотя Начало всех начал всегда имеет образ бесконечно Великого, но в поле зрения абсолютно ничтожной из-за воспаления грехом чувственной природы попадает только лишь её подобие – ничтожное малое – точка. Мы видим только то, чем сами являемся. Вот откуда все это взялось¹⁰. Точка ничтожно мала даже для нас только лишь потому, что имело место быть свидетельство о бесконечно великом посредством поведения ничтожно малой видимой природы. Оное показывает нашему мировосприятию великую ничтожность воспаления грехом по отношению к бесконечному Божественному. Все существо мир вторит этому свидетельству.

В том же числе и все остальное. Для оскверненного грехом естества³⁸⁶ всякое развитие может представиться только трагедией, то есть в виде взрывообразного разрушения привычного, при котором, опять же, всякие течения в общем плане могли быть и будут не ничтожным разрушением, но только движением в одном направлении – возвращение в исходное естественное состояние во Царствии Небесном³⁸⁸. То есть возрастанием до такого состояния, которое максимально подобно Богу и даже должно стать с Ним одним единым. При этом следует добавить, что всё должно происходить только постепенно и в согласии с перечисленными критериями. Подобное являет себя только в своем подобии, свойственном для временных критериев. Разрушение, как производное греха – всегда временное мгновенное событие. В то время как восстановление свойственно уже Божественному, а потому великому, то есть всегда будет подобно великому, то есть абсолютно растянутым во времени, ибо Бог абсолютно великий. Вещи абсолютно не соизмеримые. То есть, чтобы уместиться Ему в нашей реалии, уже нужно бесконечно много времени, ведь Он бесконечен_777-01-06. А так как чего-то иного, кроме Божественного, в бытии не существует и что-то иное не имеет силы и что-то иное, кроме Божественного, в данной реалии выразиться не может, а потому в эволюции может проявиться только Его Образ.

Движение в становлении в естественный образ, как реализация Закона Сохранения, может быть стимулировано только напряжением между отпавшим от Создателя творением и Им Самим в Замысле Бога. Вот это положение есть та самая точка, которая в позиции Божественного определения вмещает в себя всю полноту Сущности от альфы до омеги. А с позиции противоестественной Ему альтернативы, то есть с позиции нашего мировосприятия – это самая несовершенная форма исповеди о Боге – абсолютно ущербна_{(смотри777-07-111)}. И для пребывания в нашей сфере бытия для неё востребовано эволюционное движение к полноте выражения Его от альфы до омеги. То есть закрепощение в точке терпит только греховное разрушающее, а так как Божественное в Себе сие не несет и остается тем же, то полнота Его выражена как бы другим способом, теми гранями точки, которые в себе несут Божественные свойства – постоянство греховной пустоты, пустоты математического освидетельствования и Благодати Божьей освидетельствованной душой. Подобное порождает свое же подобие, то есть пустота должна родить свое же подобие – пустоту в чувственно распознаваемых образах форм. Но как выразить пустоту посредством формы? Пустота несет в себе элемент постоянства в чистом виде, который в формальном абсолютном виде будет выглядеть только окружностью (точка – это тоже окружность с радиусом ноль). Следовательно, все в этой видимой вселенной по форме будет созвучно или сопредельно, сопричастно, сообразно окружности. Звук – это образ тишины. Вне этого цельного и замкнутого нет жизни и окружность – первый самый примитивный элемент её_777-01-05. (Хотя надо сказать, что постоянство может быть в ином_{(смотри 777-01-7)}, а именно в приращении коэффициента кривизны. Тогда окружность превращается в спираль, один конец коей устремлен к центру ее, но центра оной никогда не достигнет. Также спираль может иметь иные виды – цилиндр или конусообразный вид. Это тоже не инородно пустоте, а потому имеет место быть, как устойчивая форма. Приращение в коэффициенте кривизны может иметь иные образы постоянства и даже как приращение приращений в множественной степени. Это также не инородно пустоте и имеет место быть. Каждому такому образу постоянства соответствует устойчивый порядок, свой уровень стабильности-корпускулярности энергии. К примеру, тело находящееся в состоянии покоя и движущееся равномерно – два уровня стабильности, которые имеют различные природы, но в обоих случаях не инородны пустоте. Но, следует сказать о том, что это два разных природой тела. В первом случае, у тела нет энергии скорости, а во втором есть. При взаимодействии столкновения одно тело получает энергию и мы видим, что из ничего рождается новая реалия_{(смотри 777-01-222)}. Теперь оба тела движутся. Эта реалия остается сообразной пустоте. Вопрос в ином, а именно в том, что сие выпадает из поля зрения человека или предстает перед нами только модус-конечное свидетельство, которое мы имеем природную возможность восприниматься чувственно – в образе круга. Мы из всего того контента множеств приращений в самых высших степенях, можем видеть только то, что оказалось в поле зрения, в области наших возможностей воспринимать это явление – мы видим окружность и то, что ей сообразно. Также как мы видим организм человека, хотя в поле зрения нам попадает только модус-производное от всех тех внутренних процессов, которые происходят внутри его. Иными словами, всю гамму множества проявления постоянства нам распознавать остается только косвенно. Пустота предстает перед нами как структуризующее_{(смотри777-01-7)} начало. Всякое развитие самороизвольно происходит только в пределах структуры и потому не инородно пустоте. Хаос пребывает в пустоте всегда и потому при взаимодействии с ним становится структурой. Это важно заметить, ибо всякая ученая доктрина оказывается не самой по себе, а частью структуры и ученый должен теперь думать совсем иначе – он должен заявлять о структурирующем влиянии пустоты только в прообразе оной на своем понятийном языке. Таким образом, атеист вынужден считаться с влиянием Божественного таким вот специфическим образом свидетельства о Нем. Точка является абсолютом совершенства структурном плане. Ибо данная структура является абсолютно оптимальной при абсолютном подобии пустоте_777-01-7.00. Следовательно все будет двигаться в рамках прообраза этого абсолюта и к наибольшему подобию этому абсолюту. Точка порождает пространство в своем прообразе. Точка и пространство тождественны.

Повторюсь, с одной стороны, с позиции природы с грехом точка есть самое не полное во всеобъемлющей многогранности, то есть граница в чистом виде, первопринципом отличия от пустоты. А с другой стороны, хотя и несовершенное, ограниченное, являющаяся начальной формой и законодателем-первопринципом грядущего разрушения-взрыва, но по-прежнему остается самым совершенным прообразом пустоты, то есть свидетельством о Творце.

Всякое производное точки несет в себе ее свойства_777-01-7.01 А именно, все вокруг несет в себе окружности, прямые и точки во множественных совокупностях. Но это не есть пустота, а только специфические способы её выражения в этих множественных совокупностях точки, прямой и окружности. Но опять же это есть выражение пустоты и нам востребована только живительная пустота⁴³. Человек опосредовано носителей пустоты ищет именно эту пустоту во всем. Гегель говорит называет музыку звуками из Царствия Небесного, но он не был православным, ибо звук – это уже только лишь оттенок Царствия Небесного, также как самая красивая мелодия, является совокупностью циклов (то есть окружностей, линий и точек), а потому все равно остается только лишь оттенком Царствия Небесного. Музыка – это, как и звук, образ тишины, на ином уровне мировосприятия. То есть настоящая же полнота не во всеобъемлющности выражений звуковой пустоты, а в самой этой тишине. Настоящее наслаждение в абсолютных тишине, в темноте, в иных формах бесчувствия – это естественный фундамент богообщения. Какую-то грань этого бесчувствия практикуют индусы. В Православии же тишина динамична, также как водная гладь реки. Зеркало водной глади обязано своим бытием течению вод от источника в океан. Бог молвит Свои Словеса неизреченной красоты именно безмолвием. Вокруг этого крутятся все религии мира и древняя славянская традиция – в том же числе. Мы наслаждаемся не образами тишины в звуке, как Гегель, а беззвучной речью самой этой тишины. Тот, кто услышал Словеса Бога хоть раз в жизни, тот становится пленником этой радости навсегда, он идет на любые ограничения и на любые жертвы собой, чтобы быть в этом счастье навечно и рассказывает нам о своем счастье понятийным языком своей современности. Так возникла речь, потом письменность, научный прогресс – как разные оттенки религии.

То есть данная точка во Царствии Небесном ведёт себя так, как это ей естественно, а когда попадает в греховную среду³⁸⁶, то всё то же самое Естество Царствия Небесного, чтобы выразить прежнюю полноту своей природы уже требует развития до полноты многогранности. Два состояния тождественны между собой¹² в Первоначале, но различны в образе выражения Одного и Того же. При этом следует сказать, что с позиции Божественного для этой точки времени нет, зато с позиции всего временно преходящего время есть и оное заложено в задающем образ соотношения первопринципе развития, а потому безвременное божественное должно выразиться во временном только в образе Божественного, в уникально выраженном единстве – непрерывным развитием соединяющем начало и конец в одно, специфично формируя образ одиночества Бога во Вселенной и Его единства в обозреваемой непрерывности причинно-следственного механизма, что исключает всякое прерывание во времени движения к совершенству. Образ того и образ другого единовременно должны выразиться на природе жизни, если оная есть творение Божье. И это выражение мы видим, ибо Бог живой и все живое тоже должно иметь это единое целое, цельное, замкнутое в цикличном движении от начала к концу. Временное ничтожности греха должно совместиться с Божественной бесконечностью. Ромашка в поле растет от семени, при котором сам процесс возрастания обуславливает видимость стабильности бытия растения, как неизменной стабильности образа. Достаточно того, что нет искажения образа Творца, нет искажения исповеди Бога в специфике понятийного языка свидетельства о Нем, а потому, не смотря на фантастические, граничащие с чудом эквилибристики формы образа живого торжества над смертью (цветок стойко держит бутон над землей своим тоненьким стеблем) жизнь продолжается даже в таком вот невероятном виде. Но эта фантастичность выражения Первообраза ничего не значит. Так как нет нарушения цельности единого, то и нет покушения на жизнь – жизнь возможна даже в таком проявлении реальности. И ведь бутон соцветия твердо стоит против ветров и дождей. Но стоит хоть в чем-то чуть-чуть нарушить единство, как тут же теряется Образ Божий и мы видим, что стабильное состояние сменяет процесс разрушения – наступает смерть от какой-то, казалось бы, мелочи. Повторю ещё раз, так как живое обусловлено только Божественным, то бытие Его в разных условиях становится различным выражением многогранной цельности полноты в той специфике, какую навязывает новая реальность инобытия, в лосевском понимании этого слова (это важно понимать каждому из нас, ибо жизнь постоянно нас куда-то бросает и в каждом условии бытия следует дать свободу самоопределения только Божественным свойствам души, то есть дать возможность самовыразиться Божественной Сущности в окружающей реалии человека, опосредовано нашего деятельного присутствия). То есть в одном случае и при одном условии, жизнь явлена с горчичное зерно, а в другом случае, та же самая реалия живого, но уже пребывающего в в ином прообразе – в инобытии, во Царствии Небесном, адаптируется в новых условиях только теперь уже в ином виде – горчичным деревом с огромной кроной. Но в том и другом случае неизменным остается Божественная сущность с Её прежней цельностью и с прежней всеобъемлющей полнотой жизни. Это одно и то же, но по-разному воспринимаемое. Божественное борется за свое бытие в данной реалии и в победах являя нам свои различные образы соответствующие свойствам природы. Это противоречие между Божественной Полнотой и ничтожностью греховной реальности стало той самой внутренней стимулирующей пружиной, которая распрямляясь становится бесконечно многогранным движителем эволюционного становления истории³⁸⁶, реализует все свои внутренние свойства во внешнее обозреваемое проявление с переменой образов выражения обоих реалий свидетельств о Творце (семя-организм). Иными словами, Вселенная так и осталась составляющей Царствие Небесное, но только видоизменилась, обрела иную обозримую реальность после того, как произошло грехопадение.

Исходя из этих положений, нам открывается возможность дать определение экстазу. Экстаз – это отрешение сознания, возвращение в родное прежнее инобытие Царствия Небесного. Это естественное состояние живого, самовыражающееся в самых различных сферах деятельности человека, вне коего жизнь невозможна, ибо именно это и есть сама жизнь. Озарение, приходящее на творческую личность или нисходящую на личность, пребывающей в поиске Истины, к примеру, для ученого или поэта, или художника, или командующего в бою – это только лишь проявление какой-то грани экстаза в данное сфере умного делания человека.

1.0.-45(а) Если это трагическое событие отпадения от Бога действительно имело место быть, то, исходя из всего сказанного ранее, в каждой микроне мироздания сие обязано быть составляющей, должна отразиться сама эта трагедия грехопадения, а точнее должны стать сутью жизненной яви оба его состояния (от точки до какого-то специфического образа полноты выражения Бога). Если сие действительно есть, то мы оное можем разглядеть. Для начала выделим некоторые грани и синтезируем их единый образ.

Это означает, что природа двоичная, одновременно содержащая в себе и всеобъемлющую полноту причастия ко всему Божественному (открывающейся разуму со всеобщего обзора, то есть с высоты (в простоте, в чистоте), что свойственно первозданной реалии Царствия Небесного) и эту же полноту, только уже не всеобъемлющую, а полноту в пределах нашей природной возможности зреть её односторонне и в пределах природной возможности вмещать в себя эту полноту и свидетельствовать о ней³⁸⁸. В одномерном пространстве, которое мы вычленяем из многомерной реалии бытия для удобства анализа, единство Божественного теперь принимает вид той же одномерной непрерывной последовательности непрерывной цепи причинно-следственного механизма, в коей постепенно и удобоприемлемо нашему восприятию выражается слово о Боге во множественных подробных частностях. Одновременное присутствие обоих состояний Вселенной (до грехопадения и после оного) в каждой микроне видимой природы мира неизбежно должно быть распознаваемым и нам дано его видеть только опосредовано своего подобия ему – именно этот прообраз одномерного пространства, а именно срез береговой линии⁴³ проходящей в нас самих же в виде тождественного различия, то есть границы в чистом виде или отсутствием величины несовершенства, или в виде прообраза совершенства, то есть пустоты несовершенства или границы в чистом виде. Крепость, упругость, твердость – это разные имена пустоты, которые выражают ее свойство неизменчивости. Просто подобное рождает только свое подобие во множественных оттенках, в том числе в данном качестве.

1.0.-45(б) Сделаем обобщение и сформируем некоторые критерии. Божественное наделено абсолютной крепостью, то есть не может быть измененным, а потому всегда остается вне обозрения⁷⁷ нашими органами чувств, то есть в обозреваемой нами природе могло возникнуть зримое подобие Его – хвост. Неизбежно, этот хвост имеет образ стабильности_{(смотри 777-07-7.3)}, как порожденный стабильностью-постоянством (хотя в нем происходит движение), ибо подобное рождает только свое подобие_777-06-06. Это первое. Второе, сама схема выражения должна иметь только такой вид и только в пределах выражения стабильности: от простого к сложному, то есть в пределах того же образа, какой имеет Природа, породившая обозреваемый нами хвост: из малого простого происходит возрастание к более полному утонченно-многогранному свидетельству и специфическому пониманию о Боге в пределах подобия порождаемого породившему. Из-за этого мы видим стабильность бытия материи. Как материя оная может только так восприниматься. Третье, природа поражённая грехом ограничена в возможностях по отношению к Абсолюту Божественного, то есть возможности выражать полноту Божественного, исчерпываются несовершенством и ограниченностью природных свойств, а потому позволяют только как-то односторонне свидетельствовать о полноте, а не быть всей всеобъемлющей полнотой Его Естества. И четвёртое, Божественное проявление в природе воспалённой грехом обязано свидетельствовать о всей абсолютно полноте Божественного от начала до конца в рамках ограниченности. Пятое. Единое всегда тождественно непрерывности всякой последовательности, отчего проявляется зримо воспринимаемый образ стабильности. Это одно и то же, также как человек пребывает на берегу и тот же человек в текущей воде тождественен самому себе же – ему естественно быть только в той же радости. Изменилось чисто внешнее условие – теперь он пребывает в глубокой воде реки всеобщей относительности мира. Ведь теперь, чтобы, как и прежде быть в естественном себе состоянии покоя, то есть, чтобы как прежде стоять на месте в текущих водах, необходимы инструменты для поддержания себя в данной кондиции – нужна плоть и физические нагрузки ее – для того, чтобы держаться на поверхности в глубокой воде – нужно плыть. То есть сам он остается тождественен самому себе как на берегу, так и в реке. Не тождественны те реалии, в коих это тождество выражается, а потому предстает перед нами в ином обличии, утверждая в нас заблуждение о том, что это разные сущности живого. Таким же образом, единство Бога обуславливает неразрывность последовательности, ибо в противном случае живительное единство в земных условиях невозможно. Итак все вокруг, все тождественно между собой, но различно образом адаптации. Шестое, прежде чем возможности свойств среды, в которой происходит адаптация Божественного, будут исчерпаны способностью выражать полноту Его, должно произойти законченность выражения полноты. Мы можем адекватно обозревать только свое же подобие, хотя, может быть, односторонне – такую же как мы сами законченную в себе замкнутую полноту, ибо только в этом случае полнота умещается в пределы возможности нашего человеческого анализа. В противном случае, сие окажется вне поля зрения органами чувств, или вовсе исчезнет из бытия. Седьмое, самотождественное различие инобытия проявляется также в упругости, как форме выражения Закона Сохранения, созерцаемого в пределах времени³¹¹. Восьмое, чувственно воспринимаемая греховная пустота Божественного, чем наделено живое¹³, обретает свое воплощение. Организм – это образ греховной пустоты, отразившейся на природе воспаленной грехом. Отражение сие воспринимается односторонне в пределах способности нашей чувственной природы охватывать Божественное.

Это можно продолжать бесконечно, но исходя из перечисленных критериев, развитие до совершенства во греховной среде не может быть бесконечным в одном, но обязательно бесконечно в другом. Свойства природы не позволяют ей воспринять в себя весь бесконечный абсолют полноты, а потому развитие доходит до какого-то момента, после коего начинаются разрушения. Но в пределах этих ограниченных свойств эволюция идти бесконечно по пути усложнения, благодаря чему вся полнота Божественного выражается уже иным образом, но в тех же пределах этой ограниченности_666-01-7.1. То есть в этом направлении движение бесконечно⁴⁵⁷.

Итак, в данной реалии присутствуют обе составляющие: одна абсолютно временная греховная; другая – абсолютно вечная. Два крайних абсолюта в сумме дают нечто, наделённое какой-то степенью абсолютно вечного Божественного и в это же время какой-то степенью временного и греховного абсолютного ничтожества. Вроде бы есть некоторая протяжённость во времени, как некоторая степень свойства вечного, как родственное бесконечному Божественному и, в то же время, есть и конечность, как свойство падшей, абсолютно ограниченной природы оскверненной грехом. И то и другое выражается на природе распознаваемых вещей.

Это следует принять по условию стоящей перед нами задачи: так как свойства не позволяют, то на этом этапе развития возрастание останавливается, являя нам специфический односторонний образ Творца. Но, как мы знаем из свойств жизни, если нет возрастания – нет и жизни (если нет притока воды в реку, то река высыхает и вместе с ней исчезает то, что привычно видеть – голубая полоса водной глади²⁵⁸). Итак, движение к Божественному подобию, заложенное в самом обожении, не упраздненное порчей грехом – естественное свойство всего живого. То есть сразу надо оговорить следующее, что естество Царствия Небесного (в том же числе в поражённой грехом природе) обнаруживает себя для нашей возможности обозревать, пребывая только лишь в состоянии постоянного развития к совершенству Творца. Благодаря самому внутреннему процессу становления, движения, эволюции к лучшему всякое явление предстает перед нами как обозреваемая стабильность. То есть живое стабильное безвременно-вечное выражается в движущемся временно-конечном и изменяющемся, а потому предстает перед нами и как реалия постоянства формы, возникшей в процессе внутреннего движения, наделённой данной спецификой (сформированной требованиями полноценного бытия в окружающих обстоятельствах). Проявление жизни в поражённой грехом природе происходит только лишь благодаря постоянному внутреннему движению в пределах ограниченных свойств природы в сторону более качественного выражения полноты в сторону усложнения и движение сие может быть только возрастанием до образа и подобия Богу. Безвременное Царствия Небесного отражается как в зеркале во временном, формируя чувственные образы Царствия Небесного в данной реалии нашего естества в изменяющейся искажённой грехом природе. То есть эволюция природы человека могла идти только в совершенствовании внутренней природы организма, а не в сторону укрупнения_666-01-01.01.

Жизнь – есть Божественная полнота, которая в разных реалиях по разному предстает перед взором. Это также как один и тот же предмет мы измеряем разными единицами измерения. Разные мерки дают разные значения одного и того же, но во всех случаях они тождественны. То есть мы способны только ее видеть, но в разном облике_666-01-01.02. Если во Царствии Небесном ей естественно быть тем, чем оная представлена нам в Книге Бытия, то в иной реалии эта же полнота Божественного, естественно явленная в той же абсолютной чистоте и простоте, попав в иные особенные условия данной реалии звучит уже на ином понятийном языке или на ином языке функционального выражения, свойственном для этих условий в коих оказалось Божественное влияние. И теперь Божественное обозревается нами не только в непосредственном общении с Личностью Творца, но и в иных тождествах сему – в том же числе через иное естество, общее с Богом: развитием причинно-следственного механизма, в последовательно-постепенном, поочерёдном приобщении ко всей полноте Божественного_{(смотри 666-01-01.02)} во всех гранях полноты, ибо жизнь в поражённом грехом мироздании возможна лишь в движении к полноте и в том же числе в многогранности Божественного. Ведь если огонь окажется вблизи камней, то камни начинают свое внутреннее движение до образа и подобия огню – они нагреваются. Поэтому одно и то же, только по-разному отражено. Это как осьминог, который не смотря на его размеры пролазит сквозь дыру размером с шарик пинг-понга (постепенно и поочерёдно сначала протекают через неё одни волокна к примеру, щупальца, потом другие не разрывая живую связь и животворное единство в прежней субординации значения для жизни, а потом протекает вся голова). Это одна и та же Божественная полнота живого только в разных реалиях самовыражения, как говорит великий А.Ф.Лосев. Вся беспредельная полнота природы Творца проходит через ограничение в чистом виде, то есть в виде точки, то есть в образе причинно-следственного механизма.

Что такое тождество? Это абсолютная схожесть. Вопрос в ином, как могут быть тождественно схожими реалии выражения одного и того же в разных природах с разным естеством. К примеру, человек на суше не нуждается в каких-то действиях, а тот же человек, попавший в глубокую воду уже гребет руками. Это тот же человек, самотождественен самому себе. Так везде. То есть, если говорить об абсолютной схожести, то это будет иное имя абсолютной неизменности, которые, как мы знаем, присущи только одной природе этого бытия – абсолютной пустоте. Но абсолютная пустота, как уже сказано ранее, является чувственным освидетельствованием пустоты греха¹³, ибо мы распознаем Бога (счастье быть здоровым) только через то, что Им не является, то есть покушается на нашу природу (наносит травму в разной степени силы). Это такое свойство природы познания падшего человека. Так как Бог абсолютно свят, то, при попытке познания Его, от Него мы не получаем ран, но только живоносные энергии, а потому не видим Его влияний³⁸⁷. Следовательно, если говорить о тождестве вообще и во всех смыслах, то значит упоминать ещё об одной грани Божественной природы Творца, то есть о греховной пустоте в нашем восприятии. Переложив на язык математики⁵⁸⁵ (а это для нас важно, ибо математика – это самый авторитетный инструмент науки, востребованный для постижения умом происходящего) перед нами предстает ряд самых элементарных составляющих природы, свойственных самой кромке этого мироздания, за коей уже пропасть небытия – с этим нам приходится иметь дело. Точка, прямая, плоскость, пространство и так далее – способы выражения одного и того же тождества в разных природных реалиях Вселенной³⁹² – Божественной пустоты для греха, невозможности чувственного освидетельствования⁹².

Нам естественно позиционировать себя только с Началом всех начал, но, к сожалению, мы часто это делаем без непосредственного общения с Личностью. Из-за этого мир для нас перестает быть монолитным и обретает границы сколов, то есть формы фигур. Поиск истины всегда сопряжен с поиском начала явления, то есть мы ищем причину события, ее границу в чистом виде. Но это только вне беседы с Личностью, а в беседе с Ним точка перестает быть границей в чистом виде и становится гранью Тела Божьего, которое мы пытаемся выделить и придать противоестественный крен_111-111-12. В пределах нашего обозрения оказываются все начала движений, за пределом начала коих таится непознаваемое. Но, не смотря на это, всякое движение единовременно и неизбежно будет исповедовать два состояния бытия и эти_{(смотри111-111-12)} два представления об Истине, о коих мы заявили выше_{(смотри111-111-12)}. То есть все плохо совместимые пути, обуславливающие бытие форм, после некоторого предела оказываются разделёнными вовсе и неизбежно должны расходиться _666-01-01.02. Но по природе своей является и то, и другое в пределах возможности вмещать в себя движение к абсолюту_{(смотри 666-01-01.01)}. В пределах нашей природной возможности созерцать, мы какое-то время видим плохо совместимые пути вместе, то есть соединяющимися_{(смотри 666-01-01.01)}. Как этот развод должен проявиться перед нашим взором³⁸⁵? Они, в пределах возможности ограниченной грехом природы умещать в себе всех их, какое-то время предстают перед нами как части одного единого целого. А, так как они расходятся³⁸⁵, то это явление в наших глазах наделено свойством временности и предстает перед нашим взором формами – этому условному периоду дадим наименование бытийной единицы. Мы видим перекрестие только так, как и мы сами, в самом этом перекрестии, то есть вне его – где-то в бесконечности наша природная возможность созерцать реалию мира исчерпывается природной ограниченностью. Если бы расхождения не было, то явление не подобно нам в первородном грехе и потому ускользает от нашего восприятия, ибо, неся в себе воспаленную грехом природу, мы чувственно воспринимаем вокруг свое же подобие – все то, что временное, то есть пребывающее в процессе развития распада и попадающее в поле зрения в момент расхождения на составляющие.

Итак, всякое познание реальности возможно только в пределах ограниченности природы познания человека. Так как все варианты выражения тождественны в Первообразе, имея одну природу в Нем, но разнолики в образе выражения её, то есть разнолики в образе выражения одной и той же Истины, то неизбежно пребывая в единстве по природе тождества, они плохо совместимы в вариациях выражения тождества Первообразу и потому либо все явления остаются в каких-то пределах едиными, либо расходятся с первых мгновений развития. Следовательно мир, в прообразе человека, внешне делится на совместимое и несовместимое, оставаясь единым. Но, как я сказал, всякое распознаваемое разумом через чувства расхождение станет видимым только после некоторого также известного предела, обусловленного свойствами природы с грехом. Переиначивая Лосева скажем, что один всегда будет выделяться от другого и при этом пребывая в родовом единстве по естеству общей для обоих Причины. По определению о живом, жизнь требует возрастания в более сильном подобии Творцу и до абсолютного подобия Ему – без этого ее бытие невозможно. И, так как возрастание имеет место быть, то исходя из всего прежде сказанного об ограниченности чувственной природы восприятия и сказанного об ограниченных природных возможностях, предел возрастания в границах природы, а точнее предел Его восприятия и природной возможности вместить в себя все это возрастание, всегда неизбежен. Это когда свойство природы и степень возрастания становятся не совместимыми, приходит так называемая старость. Поэтому, дабы избежать этой смертельной крайности эволюционное становление до образа Божьего идет по иному маршруту, лишь бы только оставаться в природных возможностях более сильно приблизиться к Богу. Не количество и не величина подобия Ему, а качество_{(смотри666-01-7.1)}. Именно так на Земле появилась жизнь с именем человек. В этом естественный отбор.

***На основании всего сказанного, есть смысл повернуть освещение и исследовать самые общие моменты физики внутреннего мира материи. Мы видим то, что для нас привычно. Явления либо едины в роде или по тождеству инобытия естественного первопричине, либо инородны по выражению этого родового тождества или Истины. Так и мир в привычных для нас пределах обозревания делится на два вида единого³⁸⁵: либо единства, как целого, либо это же единое явлено иначе – во множестве частностей во время взрыва или в процессе упругого столкновения, или взаимодействия. Подобное рождает только свое подобие, а потому образ единого до взрыва имеет тот же образ единого, но представленного нам иначе – согласно Закону Сохранения Его Образа. Иными словами, не ведая о том, как выглядит мир, в общих чертах делаем предположение о том, как он устроен в некоторых гранях его бытия – в пределах единства первопричины⁴⁵⁷. Главное, нам на основании Бытия Бога и знания некоторых Его свойств, стала бы ясна природа корпускулярного свойства элементарных частиц. Это утверждение станет востребованным, когда мы будем обсуждать вопросы физики.

Продолжим. Если мы сравним точку пребывающую в покое и эту же точку движущуюся, то, с одной стороны, они одинаковы или самотождественны. А с другой стороны – нет, ибо точка и точка в движении – суть различные образы Одного и Того же во Вселенной. К примеру, Солнце на небосводе есть светящийся диск, но в ином состоянии Вселенной, когда Солнце на закате и мы стоим на берегу моря, то мы видим уже световую линию, соединяющую нас с краем земли и тоже светящуюся. И диск, и эта соединяющая прямая излучают свет, но образы свечения различны_{000-пример}????. Это можно сказать иначе: точка в покое имеет пустоту движения, а точка движущаяся – это величина или бытие движения. То есть покой и движение соотносятся, как чувственно воспринимаемая пустота к чувственно воспринимаемому бытию – из ничего вдруг возникает нечто. Также точно соотносятся точка и пустота. Ведь абсолютно малая величина все равно остается величиной, хотя и абсолютно и бесконечно малой. Величиной или бесконечно малой степенью распада, ибо созерцанию поддается только процесс распада.

Также соотносятся прямая (бытие или величина протяженности) и точка (пустотой или нолем протяжённости) – образы постоянства, образы одного и того же, явленных в различных состояниях Вселенной. Или можно сказать иначе, что это один и тот же бытийный элемент, но только в разных инобытийных природах собственного самовыражения_{(смотри_000-пример)}. Что такое инобытие? Давать определение сложно, но исходя из некоторых примеров можно получить некоторое представление. Когда точка абсолютно покоится, тогда на неё распространяется один пакет законов. Когда оная движется, то набор законов, которым оная подчиняется, совсем иной. То есть, если точка начала передвижение, то оная перешла в инобытие, то есть как бы родилась для инобытия, наделившись данной новой природной реальностью, попала в поле зрения иного набора законов. Также как заяц, попал в поле зрения иного подобия себе, когда начал движение. То есть покоящаяся точка всегда обладает множеством степеней свободы до того самого момента, пока оная покоится и не начала какое-либо движение. То есть пока покоится, оная имеет возможность выделиться в сфере возможности постижения разумом посредством чувственной природы. Но каким бы данное инобытие не было, оное всегда будет пребывать в пределах свойств покоящейся точки, в границах её бытия и, иными словами, всякое инобытие – частное, специфическое и уже одностороннее выражение полноты посредством проявления свойств её какой-то грани. Точно также следует сказать о ноле и числовом ряде или системе координат. Всё это есть свидетельства о постоянстве разноликой абсолютной пустоты, только (будем говорить более ясным понятийным языком А.Ф.Лосева) с разным первоначальным принципом, задающим план реализации в инобытии, оказавшимся в поле нашего обозрения. В одном случае, это число; в другом – прямая; в третьем – плоскость или пространство и даже абсолютная разноплановая бесконечность. А в самом первом случае – это движение, как ещё одна множественная форма проявления первопринципа, задающего специфику и закон формирования реальности и выражающего в своей сфере инобытия какую-то уникально сложенную картину мира или даже материальную реальность¹⁴. Это замечание для нас важно по той простой причине, что в пределах возможности обозревать и познавать мир перед нами разыгрывается именно этот сюжет, форму и образ которого задает первопринцип начала, коим стало грехопадение. Повторюсь, для упрощения выражения сказанного, мне думается целесообразным назвать пределы чувственно воспринимаемого пространства_{(смотри 666-01-02)} (первопринцип) бытийной единицей³⁰³. Это удобно для того, чтобы в её пределах делать зарисовки и ясно себе осознавать то, как они перед нами должны представиться. Бытийная единица³⁰³ – это пространство реализации первопринципа в законченной полноте_{(смотри 777-01-11(а))}, ограниченное первым числом после ноля, в пределах коего имеют чувственно распознаваемое значение многие формы развития. Когда природа человека ещё не была оскверненной грехом, в поле её возможностей чувственного обозревания была бесконечность Творца. Природа не терпела разложения, а потому познание Его не требовала той безопасной для богообщения удобоприемлемости, не могло быть первопринципа, задающего специфическое выражение образа Божьего в сфере нашего мировосприятия, а потому бесконечность была тождественна природе бытийной единицы, как иное имя Первобытия на понятийном языке данной обыденной, привычной реалии Вселенной_{777-01-11(б)}. С другой стороны, бытийная единица в точке – это граница в чистом виде, ибо нет никакого развития, но закрепощение, стеснение бесконечного мира в чистом виде_{777-01-11(в)}. И то, и другое – крайности, между коими имеет место быть созерцаемая Вселенная. Эта установка базовая для дальнейшего движения в реалии квантовой физики, в глубины коей нам предстоит войти. Войти не просто так, лишь бы войти, но войти удобоприемлемо постепенно во всей полноте своей природы. В противном случае, научным это никогда не станет, ибо нам не распознать в данной реалии свойственные для личности черты, а это означает, что мы не услышим Слово Божье, Кое молвит к нам Он. Мы должны выполнить безопасное для полноты себя погружение в утробу ядерных процессов, чтобы хотя бы в общих чертах нарисовать закон внутреннего мира, форму взаимодействия двух реалий, одна из которых – абсолютное постоянство греховной пустоты. Это важно, ибо только в этом случае ядерная физика не будет угрозой для всего человечества. И уже сейчас нужно сказать важное о том, что этот закон будет когерентным к естественным процессам вечной жизни со всеми теми свидетельствами о ней, кои мы здесь обсуждаем. Просто ядерные процессы – это наше естественное подобие, ибо в пределах нашего естественного подобия существует мир, как образ межличностных отношений Бога и человека. То есть какие бы реалии не открывались бы во внутреннем мире материи – оное все равно остается инобытием Истины, Её подвидом, свидетельствующим об изначальном первоначале – своем роде. Это видно ещё исходя из того, что точка, в каком бы оная не была образе самовыражения, остается тождественной самой себе в любой природе инобытия. Видов инобытия множество, но точка в них остается той же реальностью, за пределы свойств природы которой Вселенная выпасть не может. Точка – это только лишь то, что попало в поле зрения из-за ничтожности⁴⁵⁶ первородного греха человеческой природы, а потому и зреть мы можем только подобие себе – чувственное ничтожество, то есть точку⁴⁵⁶. Точка – зримое нами через призму греха реалия бесконечности. Именно по этой же причине, галактические монстры вселенной «видят» друг друга на расстоянии многих мириад световых лет, как самотождественное различие инобытия точки³⁸⁵. Ибо это зримое взаимодействие изначальных элементов природы простоты в пределах бытийной единицы³⁰³, усложнившихся в процессе эволюции до этого образа, воспринимаемого органами зрения человека.

1.0.-46.То, что подобно Богу во множественности граней и полноте проявления, является живым и только поэтому уже находится в возрастании и притом только через свое своеобразно уникальное подобие Ему к абсолютно всеобъемлющей полноте Божественного. Известно, что мир – это единство и борьба противоположностей, в пределах коих происходит выражение всех свойств Его. А если этим понятиям дать иные имена, востребованные для обсуждения иной темы диамата, то есть о движении от простого к сложному, то получим, что мир – простота и её множественные усложнённости в пределах простоты. То есть усложненности, в общих формах проявления, остаются в тех же внутренних пределах подобия ей, простоты, как частное остается в пределах общего, ибо подобие рождает только свое же подобие. Иными словами, усложнённость возникает как внутренний процесс в пределах подобия простоте, как частное в пределах общего. Потому и подобие Богу возможно одновременно в двух реалиях и в простоте, и во множественной усложнённости оной¹⁵, ибо усложнение всегда может идти только в пределах подобия Творцу. Он остается законодателем всякого усложнения, в коем проявляется иное свойство Творца – многогранность. Но если развитие до пределов полного подобия Ему в усложнении в какой-то момент исчерпывается возможностями природы в данном свойстве, то эволюция в пределах данных реалий, чтобы продолжать идти к полному подобию Ему сворачивает с прежнего направления и ищет то свойство в своей природе, которое имеет способность к этому движению до полноты свидетельства. Но процесс становления будет всегда, в противном случае жизнь невозможна. То есть сам процесс становления цепляет то одну грань естества, то другую. То общее, то частное в единстве и борьбе противоположностей. В зависимости от того, какая грань позволяет эволюции идти дальше к совершенству в Боге. То простота, то усложнение. То общее, то частное, ведь и то, и другое – составляющие одного.

1.0.-47.Тут лучше следовало бы прояснить ситуацию. Согласно математическому анализу, движение эволюционных токов всегда множественное и во всех направлениях, но оказывается в области нашего мировосприятия только то, что наделено вечностью. Ибо всякое временное, хотя и имеет место в бытии, но нам не известно или недоступно, так как оное ушло безвозвратно. В этом также соотношение общего(вечного, простого, общего, бесконечного) с частным(временным и ничтожным). Поэтому если есть эволюция развития в истории, то движение её стремится выразить как можно более полно то, что более вечно – простоту³¹². Простота вечна, а всеобъемлющее её усложнение в структуре – временно³⁸⁵ (такова природа человека, совмещающая в себе две противоречивые крайности). Отсюда вытекает очень важное для нас следствие. Чем глубже в природе происходит выражение Божественного, тем дольше по времени идёт адаптация Его свойств, тем дольше происходит возрастание до Божественной полноты – Бог абсолютно велик. Простота и сложность в процессе становления мира не исключают, но всегда дополняют друг друга, просто первое представлено общим и вечным, а второе частным и временным⁴³. По этой причине, чем лучше адаптирована простота, тем глубже и сложнее выражение оной в процессе эволюции на естестве жизни. Точнее будет сказано не «выражение простоты» в естестве жизни, а её способность пребывать в земных условиях наиболее долго. Качественно усложняется и совершенствуется только способность сохранять простоту в условиях окружающего мира и потому, повторюсь еще раз, усложнение идет в пределах простоты. Так как человек – самое совершенное и сложное существо на Земле (так говорят ученые), то отсюда следует, что процесс, не смотря на всю его простоту организма, усложнения в становлении эволюции к Образу Его в данном направлении происходил дольше всего и потому именно он появился раньше всех форм эволюции, сохранив в себе все элементы прежнего примитивного организма. Человек появился первым на Земле, если рассуждать с нашей позиции познания мира, пораженной грехом. Ни травы и ни иные живые существа, а человек первым возник в земных реалиях, распознаваемых природой несущей поражение грехом³¹³. Так как человек способен созерцать весь окружающий мир, то это говорит о том, что человек его родил. То есть множественный мир стал множественными ответвлениями от ствола эволюции человека. Вселенная вышла из человека, из его внутреннего мира³⁸⁵.

***На основании всего сказанного, есть смысл повернуть освещение и исследовать самые общие моменты физики внутреннего мира материи. Человечество, в лице его научной элиты, пытаясь привязать научные явления к железной логике математического анализа, шло на хитрости, то есть включало в набор инструментов для суждений о мире такие понятия, которые по своей природе естества с логикой вещей никак не связаны, но они есть. Ученое сообщество гнушалось акцентировать на этом внимание, хотя без помощи этих инструментов вести расчеты процессов в природе не представилось возможным. К примеру, какова природа функций sin(х), cos(х)? Или как распознать в окружающей реалии мнимое число, которое успешно используется в расчетах электрических цепей и подъемный силы крыла в аэродинамике? А ведь по большому счету, исходя из всех предыдущих суждений – это есть связь с потусторонним миром¹⁶. Но что это за связь? Как её пощупать рукой? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо вооружиться соответствующим набором инструментов. В поле нашего зрения попадает только явление столкновения, на основе реализации коего мы смеем делать какие-то заключения. Исходя об определении об этом явлении столкновения имеют два вида: упругое и слипание. «Дело в том, чем глубже в природе происходит выражение Божественного, тем дольше по времени идёт адаптация Его свойств, тем дольше происходит возрастание до Божественной полноты – Бог абсолютно велик». В этих пределах разворачивается сюжет всякого взаимодействия, который, оказавшись в сфере возможностей адекватного наблюдения, с одной стороны смотрится как связь, а с другой стороны отторжение или взрыв. Хотя и то, и другое – суть столкновения, более Божественное выражается в более продолжительном взаимодействии по времени и выглядит как связь, как слипание. Что-то иное – упругий отскок – как временное и мгновенное. И то и другое остается в нашей сфере бытия Вселенной со своими именами, то есть не является потусторонним миром мнимой единицы, но только косвенным свидетельством о нем. Это высказывание нам пригодится при обсуждении общего плана физики внутреннего мира материи.

1.0.-48. Полнота Божественного возникла не где-нибудь и не случайно. Полнота Божественного – это имя живого, заключена в живом в пределах природы той тварности, которая была задана Богом ещё во Царствии Небесном. Полнота Божественного всегда была и остается условием бытия всего живого, её природой и даже первородный грех ее не упразднил, но только лишь воспалил. Теперь в рамках возможности падшей природы, в границах абсолютно ничтожного, эта бесконечная полнота может проявиться только и еще раз только бесконечно долго, то есть очень постепенно без нарушения цельности по законам (нежного) причинно-следственного механизма и в пределах нежной и слабой возможности отражать эту полноту более качественно и многогранно. Но это совсем не означает, что мы можем применять свойства временного к природе вечности Царствия Небесного. Величина временности Царствия Небесного равна нолю, но Его присутствие имеет место быть. Это и есть точка, в коей слились противоречия в одно – присутствие есть, но величина временности равна нолю. Величина временности бывает разной от ноля до бесконечности. Очевидно одно, что время, как свойство грехопадения, не властно над теми высшими сферами, а потому изначально мы должны быть готовы к тому, что у этого мироздания две его составляющие: Царствие Небесное и то, что стало Его отчуждением из-за поражения грехом. И мы пребываем в обоих одновременно.

Вообще о Лосевском «первопринципе самотождественного различия» следует сказать особо. Всякая инаковость абсолютному постоянству или, иначе говоря, абсолютной пустоте становится различием или уникально сложившейся спецификой различия при сохранении прежнего тождества, что и становится тем изначальным первопринципом, который задает нам природу пространства. Просто математика – это тоже жизненная сфера³⁸⁵, как наименее значимая составляющая полноты, самый примитивный предел живого в самых упрощенных сферах маломерных пространств. Математик работает с материалом чисел, ибо первопринцип, посредством коего он изучает мир – число. А мы за первопринцип берём счастье Царствия Небесного, как основу жизни в богообщении. А в научном анализе пользуемся первопринципом грехопадения. То есть работаем в пределах среза узкой береговой линии «берег-река». Нельзя сказать, что эти сферы Божественного явления равнозначны, хотя и в той и в другой выражается только одна и та же полнота Бога. Они не равнозначны в том, что счастье требует всеобъемлющего, неограниченного свойствами пространства, оное более качественно и более многомерное. Окружность – тоже живительная полнота, а значит живая, в противном случае, как наше подобие, оная бы нами не воспринималась. Просто оная, окружность, не является всеобъемлющей, а именно односторонней или узкоспециализированной полнотой. Это также как насекомое – оное несет в себе полноту, а потому это живой организм, но так как нет всеобъемлющей многогранности жизни, как у человека, то такая жизнь остается для нас вне должной полноты естественного межличностного общения. Иными словами, математика – это отпечатавшийся след босой ноги на чистом полу, а счастье – это уже целая радость бытия. И то и другое тождественны между собой в Источнике, ибо и то и другое есть человек, если человеком называть супра-Акт. То есть человек – более общее (и тому, и другому), то есть категория различия абсолютному постоянству пустоты разная. Но все равно, математика, так как несет в своих суждениях свидетельства о полноте Божественного (хотя в её функциональных пределах остается абсолютно ограниченной), то также подает признаки жизни, имеет живучесть, чем и привлекает к себе внимание людей. В противном случае, математика даже бы не возникла в бытии как реальность. Вот основная мысль великого русского ученого А.Ф.Лосева, которую он развивает в своей знаменитой работе «Хаос и структура». Беда наша в том, что иногда мы ошибочно берем за основу не тот «первопринцип самотождественного различия», а потому пребывая в поисках Истины не можем увидеть то, что нас интересует. Если в исчислении за основание возьмем число «5», то будем видеть в числовом ряде только то, что делится на «5». То, что оказалось кратно 2,3,4 и так далее, в какой-то степени ускользает из виду. Но это не означает, что этих чисел нет. Так и в поисках Божественных Истин, надо сразу задавать первопринцип тождественного различия наиболее подобный Богу в полноте охвата¹⁰⁶. Тогда мир предстает без дыр, то есть в той же полноте восприятия (именно в такой кондиции пытаюсь погружаться в глубины ядерной физики). Именно по этому пути пошел пораженный первородным грехом древний человек в процессе своего эволюционного становления. Так как первопринцип тождественного различия был абсолютно многогранен и велик в полноте образа Божьего³¹⁴, то и выражение великое Бога в пределах земных ограниченных возможностей могло идти в более долгом временном промежутке_{(смотри 666-01-01)}. То есть человек возник самым первым на Земле, как пораженный грехом, и самый последний обрел то естественное для нас обличие к данному моменту эволюции, привычно воспринимаемое нами ныне. И это ещё не все, ибо, если сказать, что Бог – абсолют в величии, то эволюционное становление человека должно будет идти вечно. Проявление Божественного в данном ракурсе нас радует.

***На основании всего сказанного, есть смысл повернуть освещение и исследовать самые общие моменты физики внутреннего мира материи. Всё, что мы чувственно распознаем наделено некоторой степенью подобия Богу, а потому пребывает в родстве и нам – наделено жизнью, то есть такими характерными Ему чертами, как полнота и цельность по образу-подобию самого первого образа, сотворенного Богом. Сие не могло быть утраченным при исходе из бытия Царствия Небесного в бытие этого привычно воспринимаемого мира – из примитивного образа чувственно воспринимаемой пустоты в многообразные формы усложнений того же образа, то есть в пределах образа и подобия ей, пустоте. К примеру, окружности, специфического свидетельства о постоянстве в данной ограниченной природой узкой области инобытия, выделенной из всей всеобъемлющей многогранности. Благодаря этому образу ограничения в чистом виде, чем является точка, материя предстает перед нами в данном привычном для нас образе – в границах. То, что не имеет границ, то не имеет контраста, то есть безгранично чувственно нами не воспринимается³⁸⁵. Но данное утверждение не корректно. Я специально привел вновь эти суждения. На самом-то деле это бытие обязано своем существованием непосредственной динамике межличностных отношений. Человек, попавший в иную реальность, получил новые формы речи богообщения. Человек, не смотря на грехопадение остался участником Предвечного Совета Пресвятой Троице в пределах Замысла Его. Но слова Творца теперь звучат иначе и потому ищет в окружающем мире то, что свойственно ему самому как личности. Ничего более, кроме общения с Богом, ученый любого направления исследований искать не может.

1.0.-49(1) Поиск Истины, что это такое? Если мы стоим на позиции божественного постоянства и смотрим через призму свойств постоянства берега на течение вод изменяющейся реальности (относительности всего видимого), то в глаза нам бросается всё то, что несет в себе образы постоянства. Так как жизнь – это постоянство, то мы замечаем только то, что востребовано жизнью в данных окружающих её условиях – многообразные оттенки постоянства⁴³, выраженные в некоторой уникальной специфике посредством перемен всего вокруг и пытаемся с ними работать, их использовать¹⁷. Это есть все то, что имеет твёрдость, прямолинейность, закономерность, постоянство в чем-то ином – к примеру, в окружности мы видим не окружность, а точку, как носитель постоянства и закон изменения. То есть посредством равноудаленных от центра точек, мы видим элемент постоянства кривизны линии. Замкнутостью кривой в окружности мы видим непрерывность и неизменность в цельности единства, как ещё одного имени постоянства. Это та самая неуничтожимая энергия, переходящая из одного состояния в другое по Закону Сохранения Жизни. Так как только человек пребывать призван на Предвечном Совете в меру дозволенного Богом, то только ему ведомо о порядках Божьих и только ему через беседы с Ним знаемо каков мир Царствия Небесного. Поэтому мы отделяем разноплановые оттенки Царствия Небесного, явленные нам как постоянство, а именно её неуничтожимую энергию от вечно текущей природы опосредовано себя. Наш организм как бы вершит сравнительный анализ всего вокруг с Той Самой Частицей, Которая была вдунута Богом в лицо человечества. Пропуская через самих себя и по этим крупицам как мозаику восстанавливаем прежний мир Божий Царствия Его и строим Его Царствие здесь и тем самым отвоевываем у смерти все новые и новые пространства. Божье наделено свойством неуничтожимости, что и стало Законом Сохранения. Таким образом, человек, имеющий в себе Частицу Бога, получает способность видеть подобие Ее вокруг и перестраивать под себя Вселенную, чтобы Его присутствие в Ней было Ему более удобоприемлемым. Это иное имя или иное определение межличностным отношениям Бога и человека_111-1-11.01. Животное этой способности лишено, а потому для того, чтобы жить в процессе эволюции постоянно перестраивается под условия жизни в жесточайшем естественном отборе в борьбе за выживание. Животное берет какое-то свойство Божественного и опосредовано оного, свойства, утверждает себя в бытии. Так востребованными стали рога, копыта, шерсть, мощная пасть и так далее. Бог человеку дал не свойство, а Частицу Самого Себя, чтобы мы могли видеть Её сущностное естество во Вселенной, ибо подобие познается только своим же подобием. Человек рожден в радости Царствия Небесного и потому быть счастливым – естественное состояние для него и Частицей Творца он утверждает радость, благодаря коей и держится мир. Зла, как такового нет, но есть ложное позиционирование себя при созерцании мира. То есть если мир виден как разрушение, то это означает, что мы не видим радующее сердце движение к лучшему, мы не видим перестроение из одной формы в более совершенную другую. Хотя это естественно для природы в процессе возрастания ее до подобия Божественному, а вот это-то нам закрыто ограниченностью греховной природы. Ибо, если мы зрим мир через границу в чистом виде, то есть через точку, то видим ее подобие вокруг – границы, свойственные формам. А также видим через абсолютную ничтожность греха множество его прообразов – множество ничтожных частиц. Поэтому мы вычленяем из окружающей Вселенной радующее возрастающее Естество подобия Ему и отбрасываем все то, что мешало перестроению. Именно по этой причине, всякий научный анализ привязан не к воспринимаемой естеством греха греховной бесконечности, но к околонулевому участку такого пространства и призван искать естественное сопутствующее счастью – отсутствие греха, то есть призван в закономерностях видеть Того, Кто эти закономерности порождает. Научный анализ всегда мотивирован утверждать жизнь вечную. Именно по этой же причине, Сын Божий часто помятует о Духе Святом и оставляет Его на людях, как теперь уже новую Частицу Божественного, позволяющую видеть Путь ко спасению в вечность.

***На основании всего сказанного, есть смысл опять повернуть освещение и исследовать самые общие моменты физики внутреннего мира материи. Изначально, проводя исследования, мы позиционируем себя с околонулевым участком пространства. То есть нам не важно, что именно творится с явлением или функциональной зависимостью в бесконечной дали, но только то, что в пределах ноля, в пределах нашего естественного подобия – человек является переходным звеном в потусторонний мир через начало всех начал. Мы видим мир только в пределах этого участка Вселенной – то есть все то, что вращается или колеблется вокруг точки всеобщего равновесия Вселенной – волны и то, что они исповедую – атомы. Прибегаем к расчетам, задействуя влияние иного бытия.