Русская философия. Анализ истории. Том 2 - читать онлайн

Казалось бы простой фрагмент Истины, но именно он обращает на себя внимание при исследовании природы становления. Почему камень, брошенный ударится о что-то там и займет свое положение где-то там, а вот воробей всегда будет летать и ни разу не столкнется ни с одним предметом. В камне и в воробье по-разному заложен образ пустоты. Соответственно, по-разному они будут себя вести. Человек живет в прообразе Голгофы Христовой и мир следует за ним. Этот момент выражен еще и по-другому. Тяжелее всего стоять на узеньких стопах, но человек так живет. Он стоит на них, чтобы жить. Это не смерть. И так можно продолжать бесконечно.

Единство не создают, его надо обнаружить, то есть теперь, чтобы увидеть внутренний мир, подобает проникнуть в него, разрушив форму, внешнее. Что и выразилось на природе познания человеком, ведь прежде чем освоить внутреннее содержание, подобает для начала в поте лица разрушать формы ткани, добраться до того самого, что является вечным и абсолютно не рушимым – до прежнего единосущия Богу и тем самым приобщиться к радостной вечности хотя бы ещё на некоторое время, благодаря чему привычная форма поддерживается в той неизменности, которая свойственна только Творцу. Хотя форма остается самым последним звеном богообщения, оная также остается значимой частью реальности и потому должна соучаствовать в богообщении. То есть полнота восприятия Бога – так и остается условием, вне коего общение с Творцом утрачивается.

Божественное разрушенным быть не может, а потому, если что-то разрушается, то разрушается только форма, но о разрушении, как о реальности говорить нельзя, это не будет Истиной. Форма утрачивается только ради одного – для того, чтобы обрести более совершенное свидетельство о Творце в данной специфике природы озвученной области бытия – в сфере формальностей. Это естественный процесс, ведь богообщение – это возрастание, движение к большей полноте, а потому прежние одежды, в коих пребывает Божественное, постоянно становятся малы, сильно стесняют новую реальность. Опять же, вне богообщения никакое бытие невозможно, а так как прежние формы не позволяют иметь прежнюю полноту богообщения, то претерпевают перестроение. Этому служит желудочно-кишечный пищеварительный тракт, начинающийся полостью рта с двумя рядами зубов. Да и вся деятельность человека – это также именно то же самое делание, посредством коего человек, утруждая себя в поте лица, проникает во внутренний радостный мир Вселенной и извлекает когда-то единящую радость. То есть возвращается в то самое состояние, которое естественно для человечества, коим оное было до грехопадения, когда человек созерцал не обманчивую внешность и форму, а внутреннюю Божественную сущность опосредовано формы. Благодаря этому возвращению во внутренний мир, формы оказываются в некоторой степени совечными и подобными Творцу. К сожалению, мы слабы и беречь полученную порцию радости долго не можем. И если мы не подпитываемся вновь, то есть не входим в единосущье с Творцом, то можем утратить форму, образ Его, вне Коего нет жизни. Хотя, надо сказать, эволюция мира усиленно движется именно в этом направлении, по тому же пути становления эволюции, благодаря которой теперь человек будет довольствоваться одним приемом пищи гораздо дольше, а твердая черепная коробка призвана беречь в безопасности радость богообщения как можно дольше.

Примерно так же, вникая в сущность и не ведая о том, как устроен мир, мы приблизительно смогли наметить общий план устройства мира и человека в нём. Ведь в нас также заложена предрасположенность к тому же образу движения в мысли: от внешнего к внутреннему миру. (Об этом говорит о. Андроник (Лосев), который смог распознать контуры свидетельства о жизни даже в во внутренней природе причинно-следственного механизма, как бы увидел свое отражение в этом зеркале, утверждая о том, что сие есть хоть и конечная, но неотъемлемая и значимая часть полноты живого и выразил в трудах своих специализированным понятийным языком, который сам же и разработал). Подобное познается только своим подобием, поэтому в бытии нет более ничего вообще, кроме живого – то есть всего того, что мы чувственно способны распознать. Какой смысл тогда вообще вести разговор, кроме как о том, с чем мы имеем дело – с живым. (Хотя смысл есть, ибо живое в земных условиях этот вопрос ставит в особенной остроте, ибо благодаря Божественному порядку временное в процессе эволюции становится все более и более вечным. Просто живое в бесконечно малых промежутках времени выгладит мертвым, безжизненным, без развития). Вопрос лишь в том, как выразить то, что кажется безжизненным посредством живого? Продолжая эту мысль плавно переходим к пониманию, что с помощью телесности подчеркнуть то, на что способна только множественность – это тоже некоторая грань величия и большая степень подобия Богу и исповеди о Нём, а потому вместо «разделяй и властвуй» (что имеет силу только над злом греха, который не может говорить о Боге, но разделение его нужно именно для этой исповеди), звучит «плодись и приумножайся» (оставаясь одним телом в Боге), и будь единым в Боге и с Богом, и этим более совершенным, что выражено словами «где двое или трое собраны во Имя Мое, там Я посреди них» (Мф.18-20). Далее, Христос говорит апостолам: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века.» Просто живое, а потому доброе, имеет силу возрастать и преумножаться, и своей множественностью и многогранностью подчеркивает незримое, делает видимым Самого Бога в пределах возможного. Так как счастье становится ещё более всеобъемлющим, то мы видим, что эволюция набирает силу в новых реалиях.

Физический труд тела – также важная составляющая в богообщении, вне которой единства с Богом нет. Если какой-то орган не задействован в жизненных процессах, то он постепенно начинает деградировать и отмирает, увлекая за собой в небытие весь организм. Даже через воспалившийся палец может погибнуть все тело. Также в процессе богообщения важна каждая деталь. То есть каждая фибра тела сопряжена в общем деле утверждения торжества радости, торжества жизни над смертью, а потому имеет важное значение. Также как любая деталь на судне несет в себе одну цель – безопасное плавание всего судна. Для этого утверждения торжества радости со временем появлялись инструменты, которые призваны усиливать переживание присутствия Бога. Иными словами, в процессе молитвы участвует или задействовано все тело человека. Оное должно быть нагружено движением и физической тяжестью в полном соответствии с Замыслом Творца ради движения души к Богу. Человечество по грехопадению общалось со змием и образ ограниченного мировосприятия змия он получил в этот момент. Если до этого Царствие Небесное было вокруг него, то после этого Оное оказалось только впереди, то есть конечной целью, светом в конце тоннеля, Звездой по имени Солнце в прообразе этого тоннеля и конечной цели. Где-то впереди и нужно движение вперед к Богу к Цели. Вот что такое тело и так оное сопряжено с разумом. Тело не враг душе, а важное вспомоществующее звено в деле спасения. Мы ползем к Богу. Если научный прогресс мешает этому, то оный есть инородное тело в живом организме. Этот момент был естественным отбором в истории человечества. (Тот, кто хочет познать силу молитвы, не должен ездить в авто).

Многогранность в процессе богообщения – ключевой момент древней веры славян до Великого Переселения народов на полуостров Индостан. Но как это было выражено. Вождь данного поселения-племени не просто восседал на троне – это представление абсолютно далекое от реального. Он вершил культовое действо и стоял во главе этого ритуала. Он пребывал в постоянном богообщении и все двадцать четыре часа совершал культ, единящий его самого и его народ с Богом. Как совместить физический труд в Замысле Божьем, благодаря коему общение с Богом становится плодотворным с ритуалом?

Множественность путей к Богу важна и имеет значение и в ином плане. Бог многогранен абсолютно и каждая грань Его раскрывается также природно ограниченным множеством и глубиной в пределах этой грани. Важно позиционировать себя сначала в какой-то одной грани, чтобы произнести слово Ему в плодотворном богообщении. После этого следует сменить позицию, перейти к иной грани и уже ее набором инструментов сделать тоже самое – войти в Сообщество Святого Семейства. И так до бесконечности стремясь к полноте. Человеку нельзя быть в одном положении, ибо начинаются процессы омертвления. Также как постоянного лежащего человека следует постоянно переворачивать с одного бока на другой, чтобы не было пролежней, из-за коих организм начинает умирать. (Именно по этой же причине всякая диктатура, не смотря на всю ее привлекательность – смерть для общества. Так было в СССР. Вроде бы такую цену заплатили за Победу в войне, но куда все делось через пятнадцать лет?)

Именно ритуал призван менять позицию созерцания Творца, чтобы общение всегда оставалось радостью. Односторонность быстро приедается и человек теряет счастье быть в экстазе (также как хорошая мелодия быстро становится причиной раздражения). Каждый фрагмент богослужения несет в себе целую палитру духовных переживаний и в каждом моменте богослужения Бог представлен с какой-то особенной стороны и силе. В этот момент человек опытный в духовной брани видит путь решения своих задач в борении. Некоторое время спустя мир поворачивается к человеку иной стороной, раскрывая себя уже по-другому и Бог предстает перед ним в иных ракурсах, являя ему иные силы Свои. Теперь человек видит уже иные грани своих проблем и соответствующие пути решения их. И так повторялось вновь и вновь до бесконечности в дневном, недельном, годовом цикле. Оставаться на чем-то одном нельзя, ибо нужна полнота. Оставаться можно только на одном – в радости о Боге. Вне Его нет никаких радостей вообще. И только радость становится диктатом всего, что было в человеке и будет. Радость бытия – это и есть диктатура, которая не нуждается в какой-то поддержке человека. Она независима от нас и сама за себя хорошо стоит причем абсолютно.

Ритуал несет в себе образ тела, позволяющего объединить народы в одно единое целое, а не идти в разнобой. Так как только Бог имеет жизнь, то только в Его прообразе все имеет живучесть – в прообразе единого Тела Бога. Так в истории человечества появился Стоунхендж, с помощью которого летоисчисление фиксировалось одинаково для всех племен. Появился прообраз Божий в единстве всех народов благодаря системе оповещения окружающей вселенной о том, что творит в данный момент культового действие вождь племени. В Православие это пришло как колокольный звон, возвещающий соединившемуся с Богом крестьянину о каждом фрагменте богослужения. Это позволяет труженику не просто быть в экстазе от процесса физического труда, но еще и быть в сопряжении с общим делом всего сообщества племени, быть в согласии с миром и единым. Крестьянин постоянно разворачивает свой духовный мир и в сокрушении сердца благодарит Бога за каждое мгновение жизни своих близких. Он глава семейства, а там, где голова, там будет и хвост. При таком построении дела человек не нуждается в отдыхе, ибо отдых им совмещается с процессом труда. Также как организм не отдыхает от внутренних биологических процессов, ибо в нем все непрерывно. Трудовая деятельность становится частью физиологии.

Так возникло славянское государственное образование, в коем деньги, исполнительная власть, законодательная власть и все иные институты были составными частями утверждения и торжества счастья Царствия Небесного в земных условиях. Никогда банковская система не могла себе позволить быть независимой от главного поступательного живого всеобщего движения в будущее к Богу. Такова специфика становления жизни северных народов. Все было заточено под одно и сопряжено между собой и являясь частью друг друга. Люди Севера претерпевали эволюционное становление только в контексте Этого единого живого Организма, вне коего он уже жить не мог, также как орган живет только в единство со всем телом. А если отделен от всего тела, то уже отмирает, хотя какое-то время он остается в прежнем виде – но это дело времени. Научная мысль пошла в иную сторону – человек теперь не описывал красоту Вселенной, как древний индус, а начал изучать свойства окружающего мира и делая открытия в этих направлениях, он лучше и лучше адаптировался к сложным климатическим условиям. Именно по этой же причине научно-техническая революция получила развитие в этой части Земли. В обоих случаях (Веданта и уклад дохристианской общины народов Севера) мы имеем дело с одним и тем же – многогранностью приобщения к одному и тому же – к счастью Царствия Небесного уже при земной жизни. И то, и другое обозначилось на Голгофе Христовой во всех ракурсах. Если до Рождества Христова сие было пророчеством о Спасителе мира, то после Его Воскресения, сие стало свидетельством о Нем. Голгофа Христова – это не смерть, а жизнь. В противном случае, мы о ней ничего бы не знали, ведь мест казни было множество. На Голгофе надо жить, а не умирать – это первый и самый ключевой элемент, пришедший к нам из далекого дохристианского прошлого, наследниками которого мы должны оставаться всегда. Жизнь – это некончаемый процесс перехода от одной грани богообщения к другой. Всякая перемена несет в себе очертание смерти, но только потому, что мы не видим общий план жизни и ее свойств. Односторонность в разных формах проявления – это то, против чего протестует жизнь. Поэтому само наше земное бытие становится мучительной односторонностью, отчего она, жизнь, стремится избавиться. В этом и есть прообраз эволюции жизни, которая стремится при жизни земной победить односторонность, распознать уже здесь при жизни какую-то грань Божественного, чтобы опосредовано теперь уже оной войти в богообщение. Мы видим Бога еще и другими гранями своей природы.

Что нам досталось от тех времен дохристианских? Общинный образ жизни, который хорошо вписался в монастыри. Русские монастыри – это то самое родное нам, вне коего русский жить не сможет. Европеец – тоже. Мне не хочется противопоставлять что-то греческому пониманию Христианства. Но в прообразе древней ведической традиции мы объединим все течения мысли в отдельный русла по единому общему для них признаку и обрисуем свой новый, как хорошо забытый старый, путь к одному и тому же и через одно и то же – через Голгофу Христову.

После Великого Переселения в жизни переселившихся произошли перемены и многогранность богообщения обрела иное естество. Ничему не обязывающий образ жизни индуса в безделье породил односторонность богообщения. Теперь вместо переключения с одного фрагмента на другой в общем циклическом ритме богообщения нужен отдых. Так возникает простор для переосмысления. Человек взошел на вершину радости, получил наслаждение и теперь вновь спустился. Он видел красоту мира и на своем понятийном языке излагает то, что ему открылось. Так появилось первое учение. У каждого человека понятийный язык свой и все они не похожи между собой, но красота мира для всех одинакова и потому спустившись в вершины они все говорят об одном и том же, но с помощью разных наборов языковых инструментов. Появляется целая лавина научных концепций и все они ведут к одному и тому же. Это важно для мирного сосуществования общества. Все как один следуют согласно какому-то учению к одному и тому же Источнику счастья. И каждый, пришедший к торжеству радости, становится пленником этого пути к ней. Все это время он никого не терроризировал и общество мирно уживалось. Каждый понимал только одно, что ближний идет к радости бытия своей дорогой и ему нельзя мешать спорами об Истине. Каждое такое учение получило название упанишада со своим каким-то именем, а вся система в целом – Веданта. Так появилось ведическое мировосприятие.

Те, кто остались жить в районах Севера, с вершины не спускались. На Вершине вершин северный родился и на ней продолжал свое житие в радости. Он продолжали жить многогранностью непосредственного богообщения в постоянном торжестве счастья, поддерживая себя на вершине бытия то посредством одного, то другого, то третьего, то бесконечного другого в циклическом ритме дневного, квартального, годового цикла повторений. То есть, он, чтобы удержать горячее, обжигающее руки Тело, как бы, быстро менял, перехватывал, давая возможность остыть нагревшейся коже, чтобы не получить ожог. Если северный постоянно перехватывается, то южный получив порцию тепла, достаточную для жизни спускается вниз. Северный, чтобы жить в таких суровых условиях, нужно значительно намного больше этого тепла счастья. А потому, ему приходится больше терпеть, совмещая с отдыхом. Северный борется за жизнь иначе, ему нельзя отдыхать от односторонности, а быстро менять положение в пределах той же высоты Вершины вершин. Два образа выживания формируют разные направления эволюционного становления. Просто физическая нагрузка несет в себе покушение на травму психики, то есть в северных широтах психику человека шло много воздействий. Поэтому быть в состоянии вне себя, в экстазе, было естеством народа и его бытия во Вселенной. Это определило специфику религиозной мысли.

Индуизм и древнюю славянскую традицию можно сравнить со столбами Семь Братьев у нас на Урале. Природа их появления очевидна. Когда-то верхний край этих столбов был частью огромного ландшафта каменных гор. Вершина этих столбов была частью какой-то равнины, но ветра и воды сделали свое дело. Они смогли разрушить то, что поддавалось разрушению, оставив не тронутыми эти изваяния. Весь этот ландшафт превратился в песок, а перед нами появились эти чудеса. Это заложено в природе человека и верхний край столбов, и то, что стало песком – две крайности бытия в одном. Человек так и остался жителем Царствия Небесного, хотя уже ходит по самому дну Вселенной. Человек вынужден в одном случае позиционировать себя только в высшей своей природе, а в другом имеет возможность расслабиться и расслабляется. Если индусу этого прикосновения достаточно, то для жителя Севера в тяжелых условиях нет. Ему в его динамике жизни необходимо постоянное присутствие этого счастья.

1.0.-23. В бытии, в коем мы были до грехопадения, люди пребывали в свободном определении друг от друга. Сие есть более совершенное свидетельство человека о Боге и более совершенное подобие Ему. То есть плодотворная, творческая связь между людьми еще в те времена была возможна только опосредовано Бога и потому и ныне, и вовеки ничто вне её быть не может. После осквернения грехом та же самая кондиция бытия и свободное самоопределение, стала спасательным кругом утопающему человеку. Бог не дал человеку без любви даже размножаться, ибо без этой радости любить в Боге невозможно идти на самый важный и наполненный риском подвиг деторождения и воспитания. То есть человек несет в себе ещё и воплотившийся образ любви двух и более сердец. И этот внутренний и в абсолютно высшей степени совершенный мир любви может зримо исповедовать себя, видимо заявлять о себе только в свободе самоопределения и становления в более совершенные земные образы подобия Богу. Бог велик абсолютно и Его совершенство невозможно выразить в творении Его – природа человека немощна, тем более оскверненная грехом. Поэтому уже в Раю оказалась востребованной множественность людей – это не зло, а зримое более совершенное выражение бытия Божественного_{(смотри 111-01-1.4, 111-01-1.4-1)}. Далее в Ветхом Завете – это проповедь о Нем, а в Новом Завете – сонм мучеников и исповедников. А это уже распознание иное – свидетельство бытия Духа Святого, свидетельство более полного и всеобъемлющего присутствия Царствия Небесного уже в наших земных реалиях. Мученичество за веру – симптомы присутствия Духа Святого, так заявляет о себе Святой Дух.

Итак, всякое творение Божье наделено Божественным во внутреннем мире. Абсолютно совершенное Божественное может само себя исповедовать только в свободе самоопределения, то есть в независимости от всего остального кроме Творца. Сие есть основа всякого бытия, имеет множество наглядных прообразов в природе Вселенной. К примеру, как рождается кристалл алмаз? Пары углерода конденсируются на холодных стенках лакуны-пустоты в остывающей вулканической лаве. Подобно тому, как на оконном стекле зимой, появляются ледяные узоры. Каждая молекула, пребывая в свободе самоопределения в момент конденсации пара на холодную поверхность, исповедует свою внутреннюю природу, свою молекулярную атомную структуру, свою Божественную причастность, как частицу Его. Свобода дает возможность проявиться более тонким, более глубинным и даже бесконечно глубинным свойствам внутреннего мира материи, то есть сама себя ориентирует прообразе своего Родителя, выстраиваясь в единую однообразную структуру кристалла, крепче коего нет в природе вселенной. В самоопределении есть время, которое дает Богу возможность все более и более полно сказать слово Свое, от Которого все вокруг делается прекрасным. И наоборот, недосказанность Им и о Нем создает иное. Тот же углерод при иных условиях образования твердой материи, вне свободы самоопределения принимает образ и подобия несвободы – превращается в черный аморфный графит. Так как для жизни важно первое устойчивое состояние Вселенной, как бы в абсолютной твердости алмаза, то только о нём есть смысл говорить, ибо только оное, как самое твердое, обозначает себя в бытии и «замечает» только свое же подобие – тоже твердое. «Замечает» и входит в зримо распознаваемое взаимодействие. То есть углерод пребывающий в состоянии графита является некоторой пустотой для того же углерода, но уже в структуре алмаза – нет той твердости, благодаря чему выпадает из поля зрения как абсолютная твердость. То есть нет более полного подобия Богу, выраженного благодаря свободе. Иными словами, живое, как наибольшее и более глубинное выражение причастности внутреннего мира к Божественному, и только живое осуществляет взаимодействие. Ведь все то, что не устойчиво и слабое для твёрдого и сильного, все то есть просто чувственно воспринимаемая пустота.

1.0.-24. Именно поэтому Предвечный Совет важен для нас, как маяк и как образ для формирования устойчивой государственности. Предвечный Совет важен для нас именно как несущий образ требуемого согласия при абсолютном свободном самоопределении. Всё то, что противоестественно Предвечному Совету Троицы, все то наделено временностью. Все то, что подобно Предвечному Совету – все то наделено вечностью в той же степени подобия. То, как относятся между собой Участники Предвечного Совета Троицы, то для нас есть наука и образец для подражания. Каждый из Них в первую очередь, пребывая в свободе самоопределения, полностью отдаваясь сослужит Общему Делу, а Адам не внял решению Предвечного Совета, как бы разрушил завет любви и теперь мы зрим сам этот механизм его изгнания. В поле чувственной природы попадает поддающееся научному анализу. А точнее, так как замысел Бога на человеке не изменился, то это означает, что человек так и остался свободным насельником Царствия Небесного, но только в пределах природных возможностей воспаленного грехом Адама. Господь изгоняет не Адама, а сам грех. Поэтому Адам по-прежнему насельник Царствия Небесного. Изменился лишь образ этого пребывания в чертогах Царствия Небесного (и для каждого народа он свой уникально сложенный). Все осталось как прежде, но человеку заповедано теперь в поте лица добывать себе этот хлеб жизни вечной и всей полноты радости её свободы самоопределения. Человеку теперь суждено убивать в себе всякое проявление смерти, сковывающую свободу самоопределения и самовыражения своей Божественной сути, полученной от Бога через дуновение в лицо Адама, описанное в Книге «Бытие». Мы читаем тут новое Имя того, что подпадает под определение экстаза. Теперь активировать экстаз для соучастия в Предвечном Совете (в переводе с греческого экстаз – выход из себя) подобает очищением своей природы. Да естественность так и осталась той, чем оная была во Царствии Небесном до грехопадения, но приняла иное Свое выражение, ибо то, что сотворено Богом ничем изменить невозможно и оное остается навсегда непреходящим, но только теперь нужен порядок, чтобы содержать эту самую естественность в земных реалиях. Порядок вещей должен быть естественен для Царствия Небесного³⁷². Естество естеству рознь. Для некоторых жителей Содома и Гоморры – одна, а для праведника – другая. Соответственно и судьбы различны: у грешника есть судьба, у праведника её нет и потому (по слову Святейшего Патриарха Кирилла) нет смысла ему знать будущее, ибо он будет жить всегда и даже Страшный Суд Божий для праведника – обыденное.

1.0.-25. Если до осквернения грехом человек жил в образе Божьем (то есть вечно), то после осквернения грехом нужна бесконечная многогранность полноты выражения образа Божьего в пределах Закона Сохранения этого образа. Адаму, чтобы хранить образ Божий и этим жить вечно, то есть победить судьбу (неизбежность смерти), необходимо самому трудом в поте лица сохранять этот образ Божий, поддерживать образ вечного сохранения. Чтобы жить вечно, необходимо пребывать в покаянии и самокритике, в совершенствовании себя в образе Божьем. Для понимания сказанного востребована некоторая высота, чтобы можно было смотреть на сложный понятийный философский текст. Созерцая общий план изучаемого вопроса, следовать ему по специфическим дорогам научной мысли. То есть о самом главном есть смысл сказать, что каким бы фантастичным любой научный анализ не был, он остается в пределах данного мировосприятия и должен в меру своих уникальных возможностей и свойств свидетельствовать об этом порядке вещей из общего плана. То есть в общем мировосприятии этого бытия все есть живое и вне живого ничего нет. Осознавая сие мы можем ходить в этом лесу, не блуждая в нём. Как неживое, эта реальность воспринимается нами в виду того, что самые глубины внутренней природы вещества участвуют в формировании структуры материи. Так как природа сверхмалых реалий обнаруживается только в течение соответствующих несоизмеримых промежутков времени, то эта глубинная связь во взаимодействии выпадает из поля зрения, а потому воспринимается нами как бесмысленное свободное самоопределение. Такова главная мысль А.Ф.Лосева о бесконечно малых реалиях мира.

1.0.-26. В этом месте изложения мысли несколько отвлечемся. Из всего нами озвученного совсем иначе воспринимаются некоторые вопросы устроительства государства. Бог есть свет абсолютной совершенной любви в Предвечном Совете Троицы. Нашему чувственному обозрению сие раскрывается Большим Вселенским взрывом, по слову ученых. Это нормально, ибо Божественное наделено абсолютным Величием, Коему в этом мире тесно в любой реалии, а так как вне Божественного ничто в этом мире быть не может, то мы будем видеть это стремление в абсолютно ничтожное вместить абсолютно Великое. Это и есть взрыв. Этот образ явления нам, осквернённым грехом, имеет государственно важное значение. Вся власть Советам – хороший лозунг. Вопрос лишь в том, кто в этом совете должен был быть. Молодые красивые трудолюбивые парни и их красавицы жёны? Передовики производства и спортсмены? Музыканты и композиторы? Ответ на этот вопрос заложен в самой природе людей. Человек несет в себе образ Божий, а потому в по подобию Ему призван вместить в себя всю Вселенную, соединить в себе Царствие Небесное и дно бытия. Все в Одном. Если человек никогда не падал, то он несет в себе образ Ангела. Если же он упал, но не смог подняться, то он несет в себе образ дьявола. Но перечисленное не есть образ Божий. Образ Божий, когда человек соединил мир падший с миром Ангелов, то есть упал и поднялся. То есть бесконечно подниматься до образа Божьего – заложено в природе людей. Аскетизм – это суть не часть физиологии человек, а его сущность. Исходя их этого человек должен многообразно нести в себе этот образ становления из падшего состояния до абсолютного подобия Богу. Все люди на Земле падают, но подняться им самостоятельно вновь не всегда по силам, ибо нужен путеводитель-наставник и источник силы. Наверное все же, это не высокие специалисты-технари рабочего процесса, а люди-победители, победившие в духовной брани и имеют огромный опыт побед над самим собой в аскетических подвигах. Просто они поведут народ туда, куда сами шли всю свою жизнь и обладателями чего стали – к победе, к бытию в торжестве жизни. То есть торжество жизни надо одеть в одежды трудовой специализации. Все остальное само по себе приложится – победа адаптируется во все сферы хозяйственной и научной деятельности. Ради этого торжества радости жизни и только для торжества радости было создано государство. Поэтому, неизбежно государство возникло только лишь для того, чтобы накапливать опыт бытия в радости, то есть дать возможность видеть и слышать людей высоко умудрённых жизненным опытом – победителей себя счастьем и радостью без вреда для здоровья. Здоровьем мы называем богообщение, в коем человек полностью и без остатка поглощен бытием в Творце. Он проходит мимо даже малого чувственного восприятия и мимо всякого стороннего влечения, уводящего от единства с Творцом. Здоровый человек ничего не видит и ничего не слышит, кроме Творца. Представьте себе такое состояние и вы будете иметь верное представление о человеке и о том, что такое государство. Именно по этой же причине торжество радости жить через побеждающего себя уверенно дает свободу врагу своему по отношению к себе, даже наделяет его властью, тем самым давая выразиться абсолютному совершенству на данной реальности, то есть промыслу Божьему, никоим образом не противясь всепобеждающей силе Господней. Каким бы он деспотом не был, что он может сделать…? Кроме как творить в пределах дозволенного Богом. Может либо приблизить, либо отодвинуть час более явной встречи с Господом, с которым он уже итак пребывает в самых тесных и реальных отношениях. В этом весь вопрос. Если государство гарантирует полноту общения личностей, то в нем нет потрясений и оное вечно. Просто диктатура радости вписывается в общественную жизнь гармонично во всей полноте. А если государство эту полноту межличностных отношений исключает, то происходит ущемление этого присутствия, от чего порядок в сообществе становится временным. То есть, если Церковь отделена от государства – проблемы не Церкви, а самого государства, ибо человек вне этой полноты свободы самоопределения перестает существовать как личность, вне этого самоопределения уходит возможность задействоваться более высшим граням личности и потому союз в таком сообществе обречён. Повторюсь, чтобы жить, человек должен быть личностью во всей полноте этого слова и без даже малого ущемления. То есть ему естественно пребывать в общении с Личностью Бога, как с подобием своим (условие живого участия на Предвечном Совете, что есть молитва). Ведь человек – это душа, одетая в плоть, а потому не плоти, а душе должно быть комфортно. На выгоде строить государство – дело обреченное на провал.

Это важно разглядеть в самом Священном Писании.

Первородный грех Адама имеет много граней, но в данной конкретике речь должна идти не о яблоке (это только лишь понятийный язык изложения Истины), а о том, что Адам вышел из Совета и нарушил Его повеление. Он нарушил единосогласность. Изменил Общему Делу служения, благодаря Коему он, как человек радости, сам возник во Вселенной и тем самым утратил радость жизни – начал прикрывать свою наготу. Поэтому в таком состоянии вне радости духа, при коем невозможно делиться радостью с миром, ему нельзя было находиться вечно, то есть нельзя было узаконивать сам этот грех, что привело бы к разрушению всего того, что держалось на радости в Боге. А так как, не смотря на грехопадение, человеку по-прежнему естественно жить только Божественной радостью, но переизбыток оной приносит боль (от чего он начал скрывать наготу), то теперь надо отодвинуть бытие первых людей на безопасное расстояние, «создать временный карантин». (Это могло выразилось на природе людей после Великого Переселения). Для нашей конкретики устроительства государственности именно это и есть то самое страшное (узаконенное зло распущенности), которое узаконивается в самом понимании и в представлении о жизни. Рушится советская власть в обществе, ибо нет самого понятийного механизма устранения возникшего крена, имеющего прообраз грехопадения, в коем ради самого человека и полноты его счастья Бог привносит в мир ограничение злу – так только и только в греховной природе людей появляется смерть. Смерть – это ограничение злу.

« …22 И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно».

Человек узрел в себе грани греховной плоти, но не обуздал её, а потому отныне житие во Царствии Небесном требует ограничения необузданности посредством трудов в поте лица, ибо теперь чтобы видеть белое, нужно иметь трудное и скорбное представление о черном. Вне этого контраста нам понять невозможно происходящее, то есть не увидеть самих себя. То есть наша земная жизнь во Царствии Небесном возможна лишь в одном случае, когда мы несем тяжести жизни.

1.0.-27.Что такое единение с Богом видно из следующего случая из жизни. К одному старому монаху приходит молодой инок и жалуется на одного азербайджанца, сетуя на то, что он заставляет его работать на его огороде. На что великий старец отвечает: «Я тоже на этом огороде работал всю жизнь, только у отца его»². Причастие к Богу определяет человека на все. Человек борется не за место под Солнцем, он борется за полноту самовыражения, за полноту подобия Ему. Это утверждение абсолютно многогранное. Чтобы Бог слышал и был в рабстве у человека, каждому из нас надо самому пребывать в рабстве. Или можно так сказать, что человек может смириться с любым уничижением себя ради прежней священной связи с Богом. Творец превыше всего и значимее всего, а потому священная связь с Ним остаётся самым важным, самым главным для всего абсолютно, самым главным стимулом всех самых жестких несвобод, исканий и побуждений. Связь с Творцом есть самое вожделенное счастье. (Мы иногда боремся за права народа, как декабристы и не ведаем о том, что Крепостное право в определённой Богом кондиции – на самом деле счастье для него. Несчастье в ином – нет радости бытия в крепостном праве для самих дворян. Вот тогда-то пребывать в подчинении у людей деградировавших становится настоящим адом произвола. Победа над крепостным правом каким-то иным способом, на самом деле становится эстафетной палочкой, передаваемым от одного времени другому в виде всякого рода кровавых сцен насилия и террора. Такова же реальность древних вер, ибо дело не в том, как мы живем, а дело в том, где мы ходим. Пути радости и счастья есть даже в самом страшном аду. И наоборот, в послевоенные годы бытия СССР на ровном месте без всякой войны и репрессий в достатке и равноправии погиб целый народ).

1.0.-28.Нельзя сказать, что для бытия в таком вот качестве нам не нужны волчья пасть, быстрые ноги, теплая шерсть и все остальное. Они нужны, как инструменты, ибо всегда есть необходимость адаптировать энергию Солнца под естественные запросы относительно слабого человеческого организма, коему нужно время для возрастания до большего совершенства в Боге. Человеку не нужны достоинства, необходимые для торжества над жертвой, а нужны ему достоинства для торжества над самим собой и при этом ни в коем случае не усилием воли, но только в экстазе богообщения. А это разные вещи. Человеку нужны не достоинства для победы над кем-то, а инструменты для более сильного приобщения к радости бытия. Потому, как не востребованные, они эволюционно отделены от природы человека, дабы не мешать ему быть в его счастье и не отвлекать его от духовного делания. Человек торжествует над собой не усилием воли, а радостью, а потому эволюция жизни как бы убирает все то, что покушается на счастье человека бытия в Боге. именно по этой причине, голова все дальше и дальше отодвигается от тела _{(смотри 111-11-1,1 и 111-11-1 и 111-01-1.2 и 11-01-1.1 и 777-01-2.3)}. Хотя тело так и остается частью головы, но голова в прообразе выхода из тела вычленяется все сильнее и сильнее от органов жизнедеятельности шеей. Таким образом, у человека есть только эволюционно сложившиеся достоинства торжества над собой, а живые носители этих достоинств торжества над жертвой, сослужат духовному деланию человека своеобразно в контексте своих уникальных возможностей, чтобы опосредовано его приобщаться к Богу. А человек опосредовано носителей этих достоинств выживания имеет возможность увеличить время возрастания в Боге. Это тоже подтверждает гипотезу о том, что когда-то все живое было человеком, в последствии разделившимся на составляющие. Точнее, в таком образе через человека всякая тварь сошла в этот срез бытия Вселенной. Здесь рядом совсем дно бытия.

Процесс вычленения головы из тела в процессе эволюции заметно не только на природе человека. Цветы и растения своеобразно постоянно напоминают человеку о его месте во Царствии Небесном, ибо человек – единственный проводник счастья и радости в пределы земные для всего живого от Источника всех блаженств и потому, также как тело человека радуется душой, флора и фауна радуются человеком, как своей природной составляющей. Это видно не только в добродушном характере прирученных животных, но и в том, что цветок поворачивает свой бутон к Солнцу и сопровождает его от горизонта до горизонта. В процессе эволюции этот момент, когда головка поворачивается за солнечным диском, вычленился в отдельный организм, который следует туда, где больше солнечных световых потоков. Этот организм был новым образом Бога и отдаленным прообразом современного человека, то есть человеком в состоянии эволюционного эмбриона. Вне этого движения от одного прообраза человека к другому более совершенному_666-06-06 живое существовать не может_{(смотри 777-01-2.0 и777-02-7 и 111-11-3)}.

Человек носитель в себе Царствия Небесного⁴³ и от Оного в нем самом исходит этот свет и своим влиянием изменяет природу флоры и фауны, наделяет ее способностью вновь быть в согласии и мире, как всему этому было естественно до грехопадения. То, что не естественно миру в первообразе, то человек нести не может и потому не несет, то есть человек здесь, как бы приносит акт покаяния – собирает то, что было разрушено грехом. Нет в природе нечто такого, которое бы согревало душу Божественной добротой, но только Бог Сам. Вот как было всё устроено для устремления в естественное для вселенной вечное бытие. И оное возможно только через человека, через всякое его деяние и естество природы_{(смотри 666-06-06)}. Эта формула – точка отсчёта также для всех остальных научных поисков и исследований, которые должны нести счастье вместо правды, оформленной специфически в понятиях ученого. Счастье – это и есть правда.

1.0.-29. Бог есть абсолютное счастье. Он пребывает во Царствии Небесном. Из-за грехопадения человек обрёл смертельную порчу. Но это только лишь порча на том же самом естестве природы. Но тело остается той же самой сущностью живого только радостного бытия. Единственное, пока не будет восстановлена даже эта бесконечно малая и даже ничтожная реалия в естественном порядке счастья, говорить о полноте жизни и счастья не приходится. Если даже бесконечно малая частица оказалась инородной радости, то все тело страдает. С этого момента для того, чтобы как и прежде пребывать во Царствии Небесном необходимо очищение от нее, нужен труд в поте лица³⁰⁴. Это новое бытие жизни имеет многообразные виды проявления и это не какой-то там разовый акт. Нужна жизнь в постоянном процессе очищения в прообразе Голгофы Христовой.

Тогда, на самом деле, что такое спорт и где ему место в нашей жизни? Так как власть советов в любом государстве имеет прообраз Предвечного Совета Бога-Троицы, то, как уже сказано ранее, чтобы содержать порядок вечно, необходимо формировать власть по образу и подобию отношений Лиц Пресвятой Троицы. Все люди делятся эгоистов и альтруистов. И те, и другие несут благо в чем-то одном и в то же время злое в чем-нибудь ином в зависимости от ситуации. Но как их соделать одним целым? Нужно одно на всех общее дело. Эгоизм перестает быть злом, когда человек стоит на естественном для себя месте во Царствии Небесном, то есть в общении с Творцом, то есть там, где все связующие с Богом нити Вселенной пересекаются в одном Центре. Тогда слова «я есть» («эго ист») и «мир» становятся разными именами Одного.

Для спокойного формирования государственности важно, чтобы каждый его член жил общей радостью, то есть должен служить общему делу, чтобы оказаться в структуре его. Все, и эгоисты, и даже альтруисты, пребывая вне своего места всеобщего государственного служения Богу, это дело губят. Общее дело – это всегда какое-то иное имя торжества над смертью. Если мы находимся в зимнем лесу, то никому не надо доказывать о том, что нужен костер для обогрева. Каждый сам занимает свое место и эгоист и альтруист, то есть собирает дрова для поддержания костра. Борьба со стихией всегда сплачивала людей. Демократия или диктатура, социалистическая или капиталистическая форма собственности, эгоизм или альтруизм, а также все иные известные крайности обязаны своим бытием Божественной составляющей в своей природе уникальной специфики. То есть в каждой крайности есть какое-то свое уникальное благо, имеет свои достоинства утверждения живого. Но как их совместить? Бог силен только в брани со смертью только тем, что пребывает там, где нет смерти. В этом же прообразе торжествуем над смертью и мы, люди. В прообразе Пасхи Христовой ходим мимо смерти. А так как во все времена смерть шла от стихии и в борьбе с ней, то понятно, что все озвученные крайности становятся взаимным дополнением только в одном случае – в борьбе с общим врагом. Хотя так нельзя говорить, ибо стихия врагом быть не может, ибо даже оная в процессе эволюционного становления постепенно станет составной частью физиологии или еще одним звеном хвоста постепенного движения к Богу. Речь идет о трудном сложном многожертвенном процессе обуздания стихии, а не о ее уничтожении как врага. Хвост толкает голову вперед и без него нет движения туда, где голове хорошо, ибо там, где голове хорошо, там и хвосту хорошо. Хвост радуется головою_{(смотри 777-07-7.3)}. Без хвоста нет спасения_777-06-06. Так вот культ и даже каждое деяние человека стимулируют в его природе духа либо ту, либо другую грань. Если деятельность возвышает человека на благо общего, то государство будет крепнуть. А если нет – то разрушится. Альтруист и эгоист должны иметь место в реальности, чтобы было хорошо для государства, то есть на своем жизнеутверждающем месте. В противном случае, и тот и другой разрушают общий дом сообщества. К примеру, один из моментов, разрушающих советскую власть, был и есть спортивные состязания, которые возникли как необходимость на почве древнегреческой дохристианской культуры с её ценностями эгоиста и плоти.

Дело в том, что сам факт бытия народа в огромных временных промежутках говорит о том, что люди тех лет исповедовали только то, что естественно для природы вечности – монотеизм (об этом будет сказано в книге). Но без связывающего Начала, без Благодати Духа Святого, монотеизм, обоснованный только на чистоте совести и чистоте духовной, и страхе перед наказанием (о Благодати Духа Святого тем народам ещё ничего не было известно), неизбежно вырождается. Причем здесь спорт? Спорт – самое безобидная форма стимуляции эгоизма, но когда такая кондиция внутреннего мира попадает в иную сферу общественных отношений, то те же самые активированные безобидные, казалось бы, принципы продолжают исповедовать естественное им. Сила культивации эгоистических настроений в духовной природе людей во время спортивных состязаний формирует образ мышления – противоборство. К сожалению, святой царь-мученик Николай не до конца понимал сие и сам пошёл на поводу у своего времени. Подготовил и взрастил не христианскую почву, которая в определённый момент просто переориентировалась против него самого. С другой стороны, так тоже нельзя говорить. Ибо спорт нужен, особенно в наше время, но не в той реалии. К примеру, сажусь на гоночный велосипед и пожираю сотни километров не для каких-то там наград или достижений. Просто сужаю свое жизненное пространство до таких вот пределов, в коих я по прежнему остаюсь счастлив и живу в нем несколько часов. В этом высшее совершенство человека – пребывать в радости даже в самых стесненных реалиях и лишениях возможностей. Сие помогает потом вести иные дела, ибо настрой на аскетизм нужно постоянно поддерживать в высокой форме. Это не надо путать с усилием силы воли. Радостью преодолеваю расстояние и когда прихожу домой или на службу и это состояние духа, не требующее многого ради торжества над собой, адаптируется во всех моих образах ведения дел. Подвиг преподобного Серафима, адаптирую под конкретное выполнение поставленной задачи – доехать до Ганиной Ямы, в Царский Монастырь, чтобы исповедаться и причаститься Святых Таинств. Это спортивное занятие обретает осмысленность иную. Велосипед помогает мне хранить Божественную радость, а потому мое суженное пространство счастья не позволяет брать чужое из государственной казны – ведь мне нужна нагрузка на организм, чтобы поддерживать ясность ума, а земные блага этот момент не гарантируют и даже исключают. Также в свое время выходил на ринг и адаптировал ту радость в иной специфике упражнений и потому не проигрывал бои и остался без единого нокаута, нокдауна в голову (в живот попадали несколько раз крепко на тренировках). Ведь радостью пребывает и главное – трезвость ума, что и есть победа. Этот образ труда не озлобляет, ибо я просто безболезненно сужаю пространство для своего счастья, а счастливый человек не может быть злым.

1.0.-30. В.Н.Лосский в «Очерке мистического богословия Восточной Церкви» речь ведёт о невозможности познания Бога инструментами разума, что «… Апофатизм учит видеть в догматах Церкви прежде всего их негативное значение, как запрет нашей мысли следовать своими естественными путями и образовывать понятия, которые заменяли бы духовные реальности. Ибо христианство – не философская школа, спекулирующая абстрактными понятиями, но прежде всего общение с живым Богом»¹, как личность с Личностью. Бог един и одинок, поэтому неизбежно это свойство находит свое своеобразное отражение в реалиях нашей природы, как специфически уникальные множественные выражения единства и одиночества. То есть Божественное свидетельствует о Себе даже в «естественных путях разумного». Нам остается только лишь по максимуму различать свидетельства о Нём в этих сферах, то есть видеть Божественные следы в том, что нам досягаемо в этих «естественных путях мысли». В первую очередь, необходимо сказать, что естество во всех различных сферах бытия имеет разные пути эволюционного усложнения в пределах свидетельства о первопричине, в пределах единства, а потому единство, как единое, проявляется в них соответственно этой уникально сложившейся специфике выражения первообраза в данном усложнении – то есть разнообразно. Из-за этого создается ошибочное мнение, что природа естества различна, противоречива и разрознена. То есть, я бы сказал, что в каждом естестве освидетельствуется Одно и То же, то есть возникает новое имя Единого и Его единства. Именно в пределах этого общего для всех областей бытия работает тот самый Закон Сохранения. Так появляются неразрывные последовательности непрерывно-скачкообразного становления эволюции жизни. Только в нашем конкретном случае он носит соответствующее специфике анализа имя – Закона Сохранения Единства. Если говорить на языке математического анализа, то можно привести слова о.Андроника (Лосева) о том, что «Прямая есть, таким образом, точка, данная как самотождественное различие_777-01-1.5» («Хаос и структура», §46 «Аксиома самотождественного различия в геометрии», п.3). Точка в новой реалии иного бытия обрела новое имя – оная стала прямой, а потому некоторые признаки её так и остались в этом новом для неё проявлении, перешли в него. То есть некоторые свойства прямой по-прежнему являются принадлежностью точки. Хотя, точка и прямая соотносятся между собой, как бесконечно великое к бесконечно малому, но все равно опосредовано их обоих мы видим только одно и то же – Божественное постоянство в разном виде. То же самое можно сказать о плоскости по отношению к точке и даже о пространстве. Если точка есть, то неизбежно существует и пространство, как прообраз точки. Сказанное – разные способы свидетельства о Начале всех начал, о пустоте, как носителе постоянства в чистом виде. Вне этого мы не сможем видеть и понимать что такое точка и остальные ее множественные производные (прямая, плоскость и пространство), и даже саму Вселенную. Таким образом, сие получило отражение в реальном мире вещей. Но точка – это тоже слово о Боге, но не Он Сам. Это слово о Боге на специфическом языке понятий, свойственных данном срезу бытия и востребованном обсуждением о Нем в данной специфике мировой реалии.

1.0.-31. Вообще Творец воспринимается с разных позиций по-разному, в том же числе в виде точки, как величина мерками греха, равная нолю. Если позиционировать себя на самом дне Вселенной с грехом, то Бога в этой реалии нет. Как уже сказано ранее, что всякое телесное чувство – это некоторая степень ранения, из-за покушения на абсолютное здоровье человека. То есть как бы проблема, которая отвлекает внимание от единства с Богом в Богообщении. Для материи человек имеет образ Божий, а именно он свободой и своим прообразом пустоты_{(смотри 777-07-01)}, который мы носим в себе, мягкостью тела не меняет форму материи воздействием. Иными словами, если он идет по местности, то как-то прикасается к материи, но так как его тело мягкое, то в прообразе пустоты воздействующей на материю взаимодействие сведено до минимума_{(смотри 777-07-01)}. Человек как-то более всего подобен воздуху, воде или сообразен пустому. Подобно тому, как пушинка несет в себе образ воздуха, а потому увлекаемая его потоками обходит стороной препятствия, так и человек в процессе своего эволюционного становления все сильнее и сильнее похож на Бога в этих свойствах Его невесомости и борется за жизнь в прообразе Пасхи Христовой_{(смотри 777-07-01)}. Это важное замечание. Человек несет в себе счастье, оберегая его. Человек плотью видит этот мир. Соприкосновением он получает травму, но оная не имеет для него бедственного значения и он обходит ее стороной, ради сохранения радости. Человек максимально соединяет в себе две крайности – материю и пустоту_{(смотри 777-07-01)}. Мы видим тут эволюционное движение к еще одному прообразу пустоты греха, свойственного Богу.

(07.01.00) Когда есть непосредственное единение с Господом, то мир предстает пустотой, ибо все остальное не есть Он. Как только внимание переключается, то все с точностью до наоборот Бог предстает пустотой греха, а мир виден, как пораженный порчей греховной. Такова природа познания человека, соединяющая две крайности в одном. Когда мы молимся Богу, то можно заметить, что окружающий мир тут же для нас как бы исчезает, становится прозрачным, то есть мы видим Бога даже через стены. Все преграды становятся пустотой. Как только начинаем мыслить, так сразу же появляются образы мысли. Пораженный грехом видеть может только свое же подобие – сопричастность греху, болезнь. Два в одном в природе человека, при котором природа человека стремится отделить как можно лучше одно от другого, чтобы одно лучше дополняло другое и не мешало бы единству с Ним. Именно по этой причине, голова человека несколько отдаляется от той части тела, в коей идут бурные физиологические процессы, ибо от них всегда много такого побочного, затмевающего ясность ума в прообразе Бога, Который не воспринимается_777-07-01. Поэтому Бог не воспринимается, так как абсолютный благ и здоровье, ибо несущий не ранение, а только здоровье. От сюда следует важное заключение о том, что точка выглядит максимально возможным совершенством, как самое малое покушение на природу людей, как максимально самая малая и абсолютно оптимальная рана или отсутствие проблем_777-01-1.6. Но рана остается покушением на здоровое тело, даже если оная максимально мала и оптимальна, ибо совершенство предполагает вообще отсутствие каких-либо признаков ранения. Точка же становится в данном случае составляющей Тела Бога. Грех – это всегда степень крайности какого-то признака, а в точке величина этой крайности равна нолю, но оная есть, даже равная нолю. То есть данное свойство присутствует в точке, а вот крайности проявления оной нет. Травмой является то, что человек почувствовал, ибо в этот момент он отвлекается от общения с Богом_{777-01-1.9 (смотри 777-07-01)}. В то же время, отсутствием величины греха обладает только ноль. Такова природа точки – оная двоичная. В пределах именно этого разыгрывается весь сюжет Вселенной после грехопадения. Точка есть первообразная всего, ибо с неё все началось. С одной стороны, с неё началось развитие падения и разрушения той девственной природы, но уже пораженной грехом. С другой стороны, всё то, что не разрушено грехом – все это так и осталось греховной пустотой, так и осталось отсутствием раны, то есть, добром, абсолютным совершенством. А об этом совершенстве что-либо говорить бессмысленно, ибо включаем инструменты измерения степени ранения там, где ранения нет из-за абсолютного совершенства. Можно только одно сделать заключение, что эта природа абсолютного совершенства там, где есть абсолютная чувственно принимаемая пустота.

С одной стороны, совершенством мы называем усложнение эволюционного развития в пределах единства и в прообразе точки, которая самое элементарное и самое несовершенное усложнение. А с другой стороны, совершеннее Бога нет ничего, а точка – самый близкий элемент к этому совершенству в «инобытии» А.Ф.Лосева². Точка, прямая, плоскость и пространство – это разные Лица Бога (разные свидетельства о постоянстве пустоты) в разных сферах, наделенных разными природными свойствами. В растении-семени совершенством свидетельства о Боге выступает то цветок растения, то семя его. Хотя сие есть противоречие, но на самом деле противоречием не является, а суть проявления одного и того же – жизни, в которой одно гармонично дополняет другое, к примеру конечное с бесконечным. В противном случае, мир бы был абсолютным хаосом – он стремился бы к постоянному разрешению противоречий. Но этого не происходит, мир – это живое Тело, некоторые грани которого наиболее сильно соприродны материи. Точка – это то самое, то есть то общее с Телом Творца, в коем величина крена от естества Природы Его равна нолю, но в то же время Его присутствие есть. Поэтому опосредовано свойств чувственно принимаемого бытия мы распознаем Его бытие – мы видим единство разрозненных предметов. Наверное можно сказать иначе, что Тело Его в земных условиях может существовать только в виде порядка, в схеме, в гармонии всевозможных цикличностей, то есть различных прообразов пустоты. Одно стало дополнением другого и жизненно важное приобщение к Богу неизбежно стало определяющим стимулом эволюции в естественно слаживающиеся все более совершенные порядки и усложнённые гармонии форм устроения общежития. То есть это тоже некоторое проявление Божественного, адаптированного в уже в совсем ином срезе мира, в ином бытии, а именно на самом дне мироздания – на его границе. Хотя эта реальность остается в том же Царствии Небесном, но только уже иной степени близости к Нему. А потому с иными природными свойствами естества, обозначившимся грехопадением. Таким образом, государственные образования преследуют те же самые цели – быть частью Творца в еще большей полноте. Достижение этих целей теперь улучшено, теперь облегчено структурным государственным единством ради, повторюсь, более плодотворного единения с Творцом. Сюда входят коллективный разум, при котором более полное знание ситуации через активное взаимодействие (где, чем больше умов, тем более точное и верное решение), узкая специализация в деятельности помогает и создает монотонность труда, позволяющая удерживать внимание к Богу. То есть пребывая в прежнем молитвенном единстве с Ним теперь оказалось возможно много трудиться (при монотонности работ человек меньше отвлекается на суету). Более того, коллективным разумом легче накапливать опыт выживания, обработки материалов и так далее. Таким образом, человек в Боге в процессе эволюции все сильнее и сильнее стяжает свое счастье. То, как человек в государственной структуре более полно приобщён к Божественному, видно из жизни. Экстаз – нормальное состояние человека, а порядок государственного образования помогает совместить две крайности – жизнь в обществе и уединенность. Благодаря чему народ становится частью Тела Его и имеет способность живучести даже в районах крайнего Севера. Статистика показывает, что люди, ушедшие на пенсию, живут мало.

1.0.-32. В далёкие времена прошлого люди жили семьями-общинами. Вот это единение – это только лишь некоторое внешнее конечное производное, конечный результат проявления, который мы обозреваем как единство. Это лишь то, что стало видимым внешним проявлением присутствия Его и всеобщего стремления к Единому Творцу, также как и все то, что мы можем созерцать вокруг видимой природой – разноликие формы единства: галактики с их звездами, планеты и их природу. Это не самоцель, а лишь видимое следствие некоторой единой для всего вокруг причины, ибо единство не создают, его обнаруживают. (Всякие иные способы единить общество инородны естеству Вселенной – формы насилия и, как следствие, покушение на убийство). Всё то, что когда либо создавал человек, все это лишь стало удобной дорогой для движущихся личностей к Богу, благодаря чему возникает и крепнет единство людей (и вообще дальнейшая эволюция этого пути будет набирать поступательную силу во все времена). Хочу повторить ещё раз, что это только следствие. То есть нужно творить не сам этот модус единства, нужно стремиться не к результату, а к тому, что нас делает единым самопроизвольно, то есть следует достигать то самое, производным следствием чего видимость единства является. Это неизбежно есть Тело Бога, то есть тот основополагающий принцип жизни, позволяющий человеку решать самые тяжёлые задачи и, подобно Богу жить везде, жить там (под словом «жизнь» имею в виду абсолютное счастье), где бытие с данными абсолютно ограниченными возможностями организма невозможно, где жизненно востребована многогранность и коллективный разум. По большому счету, Сам Господь выглядит вообще беспомощным, ибо в Его Естестве мы визуально не наблюдаем никаких достоинств – Он для нас пустота, как максимум бессилия. Но сила Его в недосягаемости для воздействия пораженной грехом природы, а потому автоматически отпадает необходимость иметь какие-то достоинства самозащиты или творчества ради утверждения Себя в земных условиях, кои не мешают быть. Человек в процессе эволюционных процессов формировал именно этот зримый образ абсолютного бессилия, беззащитности из-за отсутствия достоинств организма, но не в ущерб радости бытия³⁷³. Парадоксально, но слабость и немощность не мешают нести в душе радость – это единство противоположных крайностей становится фундаментом всемогущества и силы Божьей, выраженной в том же числе в единении общества простым присутствием Бога среди людей. Если Богу это естественно, то человек из-за греховности своей, вынужден в поте лица поддерживать такой образ жизни, хотя в Боге это многолюдное единство несет радость всех и каждого в отдельности, что делает единство всех самопроизвольным.

1.0.-33. Возникает вопрос, как достичь этого качества единения в общественной жизни? И что это нечто такое, благодаря чему возникает единство людей? Представьте себе, что вы находитесь в зимнем лесу. Мороз. Понятно, что вы начнёте разжигать костёр и понятно также, что никому не надо доказывать о целесообразности этого мероприятия, обсуждать о каких-то преимуществах нахождения возле огня или богословствовать. Каждый из вас и без всего этого знает и даже иной раз самостоятельно ищет своё место, жаждет внести свою лепту в общее дело, прощает естественно возникающие трения или даже не видит их, ибо жизнь каждого в данном случае – это жизнь всех в равной степени. Также в одиночку куда сложнее поддерживать сей очаг, чем всем сразу, а потому живучесть коллектива выше. Скажите, нужны ли здесь репрессивные меры? Нет. Всё само по себе держится и устраивается, ибо каждый смотрит на происходящее через призму результата – тепло и свет, исходящие от хорошего костра. А теперь предположим, что костра нет. Если единство облегчает победу над смертью всех и каждого, то чтобы держать всех в единении, нужно прибегнуть к насилию, насаждать страх (причем безуспешно). Это только наглядный пример, помогающий представить некоторые связующие механизмы, ибо на самом деле единство – это нормальное состояние жизни, которое на деле было всегда, а не возникло как необходимость или как некоторое следствие взаимной выгоды членов сообщества. Единство возникло не благодаря эволюции от простого к сложному, а вошло в это бытие, как свойство жизни, а потому стало сопутствующим ей во всех процессах эволюционного усложнения. Только в одном случае, единство устраивается радостью, то есть не насилием, а как сопутствующее следствие радости.

Для счастья нужно не насилие, а мир и спокойствие. То есть его не создают, а обнаруживают. Только в условиях абсолютного счастья возможно всякое творчество и деторождение, работают созидательные силы, есть желание и возможность кому-то помочь. Так был создан мир и Вселенная, так появился человек. Этот же закон остается главным для нас всех.

Без вожделенной абсолютно всей полноты счастья человек перестает иметь образ Божий и становится эгоистом-узурпатором, то есть не может жить в коллективе, а потому невозможно никакое созидательное делание всего коллектива, а всякое побуждение человека в первую очередь становится формой достижения своих эгоистических целей за счет ближних и, если нет таковых, то дальнейшим самоубийством, как самая последняя ступень эгоистического самоудовлетворения вместо самоутверждения в победоносном торжестве жизни. Это естественно, ибо прежде чем кому-то дарить счастье, надо сначала им обладать. Именно этим восстановлением естественного состояния в радости болен эгоист и ему нужна помощь. Важен не тот мир, который нас окружает, а тот мир, который внутри нас. Бог есть счастливая жизнь в любых условиях среды и Его счастье не зависит от страшных обстоятельств, то есть нечто такое вне мира сего, то нам остается описывать эти множественные формы выражения данной кондиции качества торжества жизни. Над этим мы поработаем на страницах книг.

Если говорить о реальности существования Бога, то при любом ответе на этот вопрос, нам всем очевидно одно, что есть вселенское многообразное движение во всеобщей относительности. А все движения могут иметь только одно из двух направлений³⁷³: либо деградация (разрушение), либо совершенствование (восстановление). Третьего не дано. Вселенная либо совершенствуется (в стремлении к радости), либо деградирует (насилием)³⁷⁴. Соответственно, если Бога нет, то всё деградирует и не имеет вечности, а если есть Он, то наоборот всё в постоянном движении к уподоблению Ему – возрастает в подобии Ему. А если даже что-то разрушается, то в более общем плане созерцания Божественного Замысла, на самом деле, остается лишь перестроением в более совершенные формы исповеди Бога. А воспринимается как разрушение только в ограниченных пределах возможности созерцать окружающий мир³⁷⁵. В любом случае, мы ищем какие-то характерные для личности черты в данной сфере бытия. Ибо познание всегда идет в пределах общения личностей Бога и человека. человек во всем пытается услышать слова Творца к себе и если он вдруг понимает Его речь, то кричит от радости «Эврика, я нашел». Когда совершаем какой-то анализ происходящего или пытаемся распознать богословие математических дисциплин, то мы должны так мыслить, ибо есть Творец. «Всё дело в том и заключается, что тут не просто формальная связь абстрактных понятий, но интуитивная очевидность и тут даже вовсе не понятия, а математические факты»². Этот момент также хорошо выразил св. Максим Исповедник.

1.0.-34.Вообще, изначально, при исследовании мы должны руководствоваться иными критериями поиска истины. По определению, жизнь имеет свойство развития к более совершенному подобию Бога. Вне этого движения к Богу нет жизни. Совершенства своего оная достигнет где-то в бесконечности, но уже этого достаточно, чтобы заявлять о себе, как о совершенстве, ибо оная наделено вечностью. То есть, если есть движение, то это является только и только процессом возрастания, совершенствования – самое значимое и необходимое. Это даже не условие, а само естество живого. Это характерные для личности черты, опосредовано коих мы входим в общение с Богом. Так как оказалось в поле нашего созерцания, то это также свойство всего Того, данного человеку в ощущениях в процессе богообщения. Мы через это оказавшееся в поле нашего зрения видим только Его. Ведь ничего кроме Него в бытии нет и мы ничего кроме Него видеть в этой реалии не можем, а подобное познается подобным. Может быть нам не понятны явления вокруг, но различить слова Бога, сказанные Им в этих явлениях – это долг ученого.

Нам имеющим поражение грехом трудно говорить о том, каким должно было быть возрастание человечества, когда оное в лице Адама и Евы пребывало в Раю, зато после Святого Воскресения Сына Божьего стало ясным то, каким оное должно быть³⁷⁷. Творение Бога уже есть абсолютное совершенство³⁷⁸ потому неизбежно после грехопадения возникнет стремление на свою Родину к своему прежнему естественному подобию Рая, стремление в прежнее естественное состояние через восстановление естественного Богом откровенного устройства Вселенной³⁷⁶. Это движение идет чисто внутри самой личности, чтобы быть подобием Богу, ибо только это обуславливает бытие живого в прямой связи всеобъемлющего богообщения – в богообщении без всяких посредников³⁷⁶. В этом случае Бог есть ориентир и маяк для движения к совершенству, ибо кроме Него нет ничего и нет ничего совершеннее Его и вне непосредственного общения с Ним иные формы собеседования становятся невозможными. Человек слышит не то, что надо слышать, видит не то, что надо видеть и понимает не так, как задумал Творец. Мир становится хаосом всеобщей относительности. Хотя всё вокруг есть многоплановая связь с Ним, понуждающая или стимулирующая всякие течения до Его подобия. Это также как пламя костра теплом понуждает нагреваться все близлежащее вокруг. Тогда появляется справедливый вопрос о том, что изменилось для человека после его изгнания из Его Обителей Царствия Небесного? Жизнь, как дар Божий, не утратила свойственную себе природу и перспективу вечности счастья. Мы живем теми же самыми законами Царствия Небесного, а потому наше положение отличается только тем, что теперь мы призваны видеть Бога иначе – через все, во всем или через посредники. Точнее посредников нет, а есть Его беседа с нами, выраженная тем, что мы называем обозреваемым окружающим миром материи. Мы в новом образе продолжаем с ним беседовать и призваны видеть себя, как Образ Божий, во всем, ибо в этом бытии ничего кроме личностей нет. Межличностное общение происходит этими мирами и их материальными предметами, воздухом, светом и так далее. То есть условием бытия во Царствии Небесном остается в прежнем непреходящем замысле Его – бесконечная полнота абсолютно великого Божественного, райская чистота духовная и величие духа.

Так как становление до образа и подобия Божьего, как естество живого, есть ещё одно имя о Нём, то с грехопадением сие утраченным быть не может и по-прежнему имеет значение и остается основой жизни как на земле, так и в Райских Обителях – такова природа радости, которая никакими эволюционными процессами тронутой быть не может. И потому там, и здесь сие должно быть в той же прежней степени полноты бытия, ибо это условие жизни – движение к Богу, к Образу Его. Единственное отличие в том, что в Раю это движение к Богу, обоженье ничем не искушалось, не было стеснения бесконечной радости³⁸⁰.

Все дело в том, что Божественное в земных условиях представлено контрастом между бытием и небытием в пределах природной возможности этот контраст воспринимать. Как уже сказано, перед нами шар_{(смотри 777-01-17)} с корпускулярными свойствами пустоты, а в нашем понятийном языке появляется новый инструмент – стеснение, как одно из проявлений корпускулярных свойств элементарной структуры. И тут вопрос обретает также множественность вариаций. Так как в земных условиях ей быть тесно, то благодаря противоречию сему имеет место возрастание. Но возрастание возрастанию рознь. Возрастание должно быть удобоприемлемым, в пределах природных возможностей структуры тела оставаться частью полноты, то есть без покушения на нежную природу, ослабленную грехом. Потому будет иметь место поиска того места, где стеснение наиболее безболезненное, наиболее адаптированное, не замечаемое ущемление без покушения на ту же самую радость бытия от пребывания духа в Раю, благодаря коей происходит возрастание до подобия Ему (все фибры человеческого естества – это суть живительное созерцание Бога через Его множественные посредники, различные формы передачи Божественных Энергий, то есть личность общается с Личностью через каждую фибру бытия). Человек ищет то место в данной реалии, стеснение Божественного остается в пределах способности природы человека это стеснение выдержать, где нет покушения на ту же самую радость Бытия Царствия Небесного в нем – это и есть определение поиска Истины. Это также как вода ищет своего подобия в прообразе – свободу выхода. Если мы присмотримся, то тут тоже увидим стремление хранить подобие Ему. И вот тут следует быть очень осторожным, ибо стеснение оказывается в поле зрения только в одном случае – если стеснение становится сверх возможности природы, ибо утрачена прежняя чистота духовная, естественная для Царствия Небесного. Мир духовный и материй имеет соприкосновение и какое-то смешение, но нельзя смешивать до противоестественного мир материи и мир духовный. Мир, как бы, не дает человеку быть иным, вне чистоты духовной. Как только он теряет это свойственное Царствию Небесному, так сразу же возникает искушение и он замечает противоестественное стеснение себя.

Вообще, грехопадение предстает перед нами в двух ракурсах. С одной стороны – это наказание. Человек живет в том же Царствии Небесном, то есть пребывает в прежних лучах Бога, но представленных нашему разуму несколько иначе, в ином виде. Вокруг нас прежнее Царствие Небесное, но радость бытия в Нем зиждется по иному – в процессах. Мир перед нами в множествах – это носители Его, кои он в поте лица перерабатывает. Ибо он теперь в поте лица и со скорбями из носителей Его вычленяет то, что во Царствии Небесном было естественной привычной обыденностью. С другой стороны, грехопадение явлено болезнью человека, который теперь должен быть на карантине до полного выздоровления. Теперь ему предписан постельный малоподвижный режим, ибо прямые лучи Бога ему болезненны, ибо в прежнем виде они губительны и в прежней интенсивности переизбыточны, ибо рвут природу. Из-за этого утрачивается самое важное – подобие Богу в цельности¹⁷². Природа человека не изменилась, но изменилась форма выражения его бытия во Царствии Небесном, то есть осталась живительная потребность Царствия Небесного и теперь вся абсолютно та же полнота радости Бога удобоприемлемо растянута во времени. Теперь полнота Божественного принимается человеком малыми порциями, чтобы не повредить ослабленному грехом человеку. Так как вне пределов подобия Ему нет подобия Богу, то общение на Предвечном Совете становится невозможным. Иными словами, общение на Предвечном Совете Троицы остается самым высшим приоритетом всего. Отношения на Предвечном Совете должны быть прежними – это есть Знаменатель знаменателей всего и вся во Вселенной. Образ поддержания себя в подобии Ему для этих отношений различен.

Всеобъемлющность радостной беседы богообщения выходит далеко за пределы видимого окружающего бытия. Это естественно, ибо Бог абсолютно велик и оттого Он Сам и общение с Ним не вмещается в пределы даже этого бесконечного мира, в котором мы родились. Хотя на нашей природе можно увидеть всю палитру Божественного присутствия (в противном случае жизнь невозможна), но в ней неудобопостижимы все Его грани. Они выражены, но распознать в нужной кондиции каждую из них не представляется возможным. Разуму открыто только то, что наиболее всего бросается в глаза, а вся остальная составляющая бесконечности Творца явлена в таких образах, в которых на данный момент трудно ориентироваться, хотя наука пытается идти в этом направлении, пытается донести речь Бога людям. А вне полноты общения с Ним бытие жизни невозможно (нам нужно постоянно менять свое место позиционирования и вообще все менять). Как уже оговаривалось ранее эволюция жизни направлена именно в эту сторону, благодаря чему в будущем человеку раскроется и станет доступна еще одна грань Его Естества уже при земной жизни. Нам нельзя стоять на месте – такова природа. Также как лежащего больного надо постоянно переворачивать с одного бока на другой, ибо в противном случае, появятся пролежни, из-за коих организм отмирает. Нам нельзя оставаться в этом мире для возможности более полного общения, а так как это бытие также отличается односторонностью по отношению ко Творцу, то для плодотворной беседы с Ним востребованным становится уйти в иное бытие, измениться. Это очевидно из определений о Боге. Иное бытие востребовано полнотой богообщения и не является смертью, как нам это явлено в реальности. Беседа с Творцом – это есть жизнь. Мы подобно младенцу в утробе матери беседуем с Богом посредством того, в чем мы едины с Ним, но приходит момент, когда этой полноты нам явно недостаточно и мы покидаем материнское чрево, чтобы появиться на этот свет, в коем беседа с Богом более всеобъемлющая, ибо единство с Ним явлено иначе. Хотя эволюция, повторюсь вновь, идет как раз в эту же сторону, чтобы распознавать Божественные грани для беседы с Ним не после смерти, а уже при жизни земной.????(3)?? (тут надо более лучше дать определение о полноте)

Тогда становится очевидным, что именно породило научный прогресс. Научный прогресс возник в бытии только лишь для того, чтобы минимизировать до абсолюта влияния всех искушений на богообщение, в том числе удалиться от процессов жизнедеятельности. Живое возрастает и пока ещё слабое возрастание до Его Образа следует беречь. Человек в общении на Предвечном Совете – это не только его душа и не только его тело, но и теперь уже вся окружающая его Вселенная становится на Предвечном Совете опосредовано человека. То есть в спасении нуждается не какая-то часть человека, но весь он вкупе со всем тем, что единит его с Ним.

Человек стремится усилить богообщение еще большей полнотой всеобъемлющего подобия Ему, через ??????(4)??упорядочение служения Богу всей Вселенной. С одной стороны, теперь влияние Бога оказывается лучами иного естества, но это те же самые энергии, заключенные не в лучи, а в другой носитель. Изменилась непосредственность³⁷⁹. Теперь надо иначе извлекать Божественное из носителя Его в поте лица. А с другой стороны, налицо карантин, ибо Вселенная нуждается в выздоровлении, через упорядочение служения Ему в прообраз начала начал, который имеет множество выражений. Просто грехом в человеке все дезориентировано и чтобы не порвать природу человека переизбытком Божественного влияния Бог его помещает на безопасное расстояние, в коем приобщение к Богу производится теперь также в прообразе Творца, то есть также бесконечно, но в сфере временных характеристик – долго. Так возник карантин. Выздоровление – это собирание в единый акт богообщения в удобоприемлемый порядок.

Научный прогресс – это ведь не покушение на природу Вселенной какой-то инородностью, а именно собирание ее в одно единое целое Образа Божьего. В природе Вселенной человек ничего не меняет, а устраивает порядок сообразный самому себе⁴³, в коем одни свойства дополняются гармонично свойствами другими. Научный поиск, начавшийся уже во Царствии Небесном (смоквами Адам прикрывал наготу свою), был призван максимально высвободить душу для непосредственного бытия в Боге, то есть ослабить остроту сопротивления естественному велению жизни быть в Творце и возрастать в подобии Ему, усилить экстаз бытия до тех пределов, кои естественны жизни вообще без покушения на единство с Ним, как это было прежде во Царствии Небесном. Этот момент хорошо просматривается на опыте.

Выведем в состояние вертикального равновесия палку. Если мы её отпустим, то оная упадёт. Опять поставим в состояние равновесия – она опять упадёт. Почему? Потому, что она мертвая. На равновесие в живом организме наоборот абсолютно всё вокруг постоянно покушается, но он, не смотря ни на что, это равновесие вновь и вновь выводит исходное состоянии самостоятельно. Почему? Потому что он, организм, живой. Вот чем живое отличается от мёртвого: живое восстанавливает равновесие, а мёртвое наоборот его разрушает. То есть, живое возрастает в стремлении уподобиться Богу ради соединения с Ним. Если Бог есть, то после отпадения человека от Бога (и вместе с ним всей Вселенной через этот его грех), то неизбежно для всеобъемлющей полноты Божественного на природе человека все противоречивые крайности обязаны стать дополнением или одним единым целым. То есть, с одной стороны, душа должна присутствовать на Предвечном Совете в пределах Замысла Его, а всё соприродное душе в молитвенном торжестве должно идти по сценарию не только в становлении к вершине самосовершенствования в Боге, но и восстановления прежнего состояния бывшего до грехопадения ради единения с Ним во всей полноте вновь – равновесие должно восстановиться, как свойство живого: « … Ибо тварь, изменчивая по своей природе, должна по благодати достигнуть состояния вечной успокоенности, приобщившись вечной жизни в свете Пресвятой Троицы»³. Просто это условие бытия живого, ибо оное должно восстанавливаться после покушения на его естество, в том же числе от грехопадения.

Что такое природа человека с точки зрения эволюции? Представьте себе что вы из винтовки стреляете по мишени. Целитесь в десятку. У эволюции только одна цель – попасть в будущее, чтобы жить там опять, каким бы оное тяжелым не было. Душа вечна, а потому тело все сильнее и сильнее должно стать сообразным душе. И это как раз мы и видим. Пушинка, оторвавшись от крыла птицы увлекается потоками воздуха и летит туда, где нет препятствий для нее. Ибо она сообразна воздуху. Это один из шагов эволюционного становления к большему совершенству. Тут, в данном примере, в одной из свойств души цель эволюции наиболее хорошо различима. Вернемся к стрелку из винтовки. Во время прицеливания очень важно держать цель на мушке и не следить за движением пальца. Работа пальца становится независимой от сознания человека, ибо не важно когда произойдет выстрел, а важно иное, чтобы в этот момент цель и мушка совпадали. В противном случае, стрельба бессмысленна. Так работает эволюция. Не важно как идет человек путями эволюции к цели, а важно, чтобы цель постоянно была на прицеле внимании, тогда не важно как ижет процесс и когда. Все это в прообразе Воскресения Христова. Эволюция, как бы, идет пуями наиболее адаптированными к естеству природы единства личностей Творца и человека в земных условиях. Опять возвращаясь к Семи Братьям на Урале, мы видим тот образ течения развития жизни на Земле. Верхинй край столбов так и остался частью того самого первого изначального ландшафта этих территорий. Постепенно ветры, вода и Солнце разрушили то, что поддалось разрушению и мы теперь видим то, что было в самом начале времен и то, чем стал мир теперь, являя еще одно чудо природы. Верхняя грань столбов, как бы идет в будущее, оставаясь неизменным. Таков еще один образ становления человечества из самого первого прикосновения солнечного луча с поверхностью Земли до сегодняшнего момента. (Тут есть смысл сказать о важном. Пушинка имеет множество форсинок, чтобы не уменьшая массу свою усилить контакт с воздушным потоком. В этом же прообразе становления соверешенства должна идти научно-техническая революция. Оная должна способствовать тому, чтобы человек был лучше подобен Творцу. К сожалению, очень часто духовники Церкви имеют образ Божий чисто формально. Также как если мы перышки сделаем из металла и будем пробывать летать. Если полет не состоится, то и нет смысла эту птицу держать).

И тут мы видим два пути восстановления. Один из них возвращение во Царствие Небесное после смерти. Второй путь – путь жизни даже на Голгофе, то есть следование за Христом, который воскрес из мертвых и потом с плотью вознесся на Небеса, то есть мы видим здесь прообраз монашества. Просто на Голгофе надо жить, в прообразе чего все на свете имеет место быть_666-01-07. Плоть человека теперь в данном ее качестве стремится воспринять в себя всю полноту Творца. То есть пораженная грехом плоть человека теперь тоже должна сказать свое слово о Боге и Богу преображением в Нем до подобия. Движение к лучшему несет в себе некоторый модус, который в свою очередь, является производным от движения к большему совершенству. Это такая река, которая все ближе и ближе к своему океану, все сильнее и сильнее принимая его подобие. Производное от этого движения вод в океан представлено нам голубой полосой посреди суши. Если движение вод остановится, то вода испарится или уйдёт в песок и голубая полоса исчезнет, как созерцаемая стабильность постоянства. Река существует только благодаря своему движению к океану³⁸⁰. Также примерно и жизнь возможна только при движении к Богу²⁵⁸. С каждым километром эта река жизни становится все полноводнее и полноводнее, все более подобна величию океана. В данном прообразе все эволюции во Вселенной действительно идут по пути становления все более и более совершенных форм живого. С этого момента мы будем рассматривать исследуемую реальность только лишь в данном срезе – все что хоть как-то чувственно воспринимается – это лишь модус движения к совершенству, созерцаемый внешний результат всех внутренних процессов. Это голубая полоса²⁵⁸, созданная движущимися водами ко все большей и большей полноводности, ко все большему подобию океану в данном свойстве, к которому воды текут. В том же числе, счастье человека по природе является производным этого движения к лучшему в образе Божьем.

С этого места наших суждений будет полезно акцентировать наше внимание ещё и на том, что вся реальность двоичная. Мир несет в себе две его составляющие не только по ранее указанным признакам⁴³ (берег-река). Важно назвать все эти признаки, ибо для ясности разумения востребовано иметь более четкое представление о том, с чем имеем дело, что мы исследуем. Хотя, надо думать, что это относительно. Ибо мир един, только наше в нём положение предполагает двоичность несколько по иной причине – два центра Бог и человек. Эгоцентричное мировосприятие человечества, из-за коего оное было изгнанным из Рая, разделило мир для нас на две части: одна из них единит нас с Ним (ближе к Богу) и другая по ту сторону, где Его нет (если мы стоим лицом ко Творцу, то мир делится на две части: мир перед нами – это одно; мир позади нас – другое. И то и другое в некоторой мере абсолютного максимума пребывает вне чувственного восприятия, то есть и то и другое в абсолюте являются чувственной пустотой. Одна реалия пустоты действенная, источающая энергии, а другая пассивная или забирающая их. Человек становится посредником-границей между двумя реалиями⁴³_666-01-91. Вселенная человека так и остается творением Божьим, а потому как прежде до грехопадения также нуждается в Божественных энергиях. ?????(5)??? Если мы перестаем смотреть на Вселенную через призму Божественного (если утрачиваем молитву), если перестанем быть проводниками Его энергий, тогда то и другое хотя и попадают в поле зрения, но представлены в нашем образе пустоты, то есть все вокруг становится чувственной пустотой. Все вокруг тогда для нас есть наш образ, а именно равнозначные вещи, из-за чего мы путаемся в наших понятиях, тогда мы путаем все остальное – мы думаем, что в мире все относительно, то есть мир рушится. Это то, с чего началось поражение грехом, когда Адам принял запретный плод и это то, против чего так настойчиво противостояли святые отцы всех Вселенских Соборов и, в конце концов, это то, против чего шли воины Армии русской в годы всех отечественных войн.

Для большей ясности следует сказать важное, что вера по природе свое совсем не то, что мы себе представляем. Это никак не самовнушение и никак не акт воли. Нам при рождении дана радость бытия Царствия Небесного и вот эту чистоту надо сберечь, пронести как можно дольше и дальше. Церковь – это тот самый опыт жизни, тот самый путеводитель, который помогает сохранить счастье. Сам организм человека – это такой вот опыт, то есть несет в себе образ аскетического подвига. Иными словами, человек – это такой вот образ Бога, который пребывает во второй составляющей этого мира, которая пребывает за пределами богообщения. Вера – это Божественная сущность человека, которая нуждается в сбережении. Опыт показывает, что нужно соблюдать десять заповедей, нужны посты и исповедь. А не совсем наоборот. Если мы видим огни, то скорее всего они висят на елке, а не фиксированы в воздухе_{(смотри 666-01-07)}.

1.0.-35.Сделаем ещё одно важное утверждение. Дело в том, что Бог велик абсолютно, тогда всякое движение к Нему неизбежно связано с развитием, в коем все уподобляется Ему, то есть возрастание в Боге, которое можно ещё назвать иным именем – восстановлением. При общении с Абсолютно Великим неизбежно наступает духовный дискомфорт, ибо дух абсолютно велик и удобно ему быть только в Боге, а потому возникает это живительное напряжение между величием и ничтожеством⁴⁵⁶ – это такое состояние (движитель эволюции), при коем дух пребывает в сокрушении, сердце рыдает по грехам своим. Это естественное условие жизни человека пребывать в постоянной самокритике ради общения с Творцом, ибо в сам процесс перестроения неизбежно приносит боль – но это рост к большему подобию Творцу. Нет развития в лучшую сторону – нет живого, соответственно вообще ничего нет. Примечательно и другое утверждение, столь нужное для нашего понимания, что всякое восстановление может быть направленным только туда, где бытию естественно по природе, где есть для него дорога или путь, а ещё точнее – туда, где оное уже шло хотя бы как отпадение. Иными словами, если человек болен, то он когда-то был здоров и выздоравливает только в одном направлении – в направлении улучшения или прежнего своего здоровья. То есть только до того самого состояния, коим он когда-то обладал. Если по этой дороге человек не ходил, то оная не может быть естественным путём возвращения. К примеру, если сын ушёл от отца, то естественным будет только возвращение к своему же отцу – что-то иное называется погибелью. То есть всякому развитию явления своё пространственное естественное предопределение, за пределы коего оное вырваться не может по природе вещей – из семени кедра вырастет только кедр, который даст потом такие же семена. Просто что-то иное окажется инородным, а потому невозможным¹⁶⁰. Сам факт того, что мы испытываем дискомфорт духа, терпящего сокрушение по своим грехам, свидетельствует о том, что мы возвращаемся к прежнему великому трудно и болезненно вмещаемому, но идем по естественной дороге, по которой когда-то уже шли, но никак не в противоположную сторону¹⁶⁰. В противном случае, эта дорога для нас так и осталась бы не ведомой, мы её бы даже не распознали. Точнее не смогли бы распознать, как родное¹⁶⁰.

Итак, делаем важное для нас обобщение. Все терпит развитие до более полного подобия Богу. Таким образом, развитие каждой микроны бытия всегда идет от частного к общему,

1.0.-36. Исходя из сказанного, что есть зло? Кружка, беспорядочно валяющаяся на полу – есть зло, но сама по себе кружка и сам по себе пол злом не являются. То есть, рассуждая в категориях живого (движения и возрастания от злого к доброму) движением для кружки в данном аспекте может быть только в сторону доброго – оная должна оказаться на столе. Третьего не дано или третье тоже будет злом. Просто таково естество жизни, которое нами было изучено в эксперименте с палкой – возвращение должно идти только в прежнее, исходное состояние равновесия. Иного положения состояния равновесия нет_666-01-08. После грехопадения мир нарушением порядка обрёл зло, но сам мир не является злом, ибо он, как и прежде, абсолютно совершенное творение Божье, но только несколько дезориентировался. Также как дьявол – это тоже ангел Божий, потерявший Божественную ориентацию, но он по-прежнему остается святым творением Его, только утратившим путь возвращения. С момента грехопадения, наша чувственная повреждённая природа может адекватно воспринимать только Божественное, но через своё же подобие. То есть добро-соответствие Ему распознается через зло-несоответствие. Разум через злое ищет и усматривает свидетельство о добром, то есть законы, свойственные проявлению своего естественного жизненного подобия – жизни в радости, но, опять же повторюсь, через скорби, неизбежно вязанные с возрастанием плоти. Возрастание через отсутствие оного. Если нет должного покаяния, то обретённым естеством греха мы замечаем только свое иное уже подобие – злое вокруг, но не видим доброе, быстро забываем доброе и даже проходим мимо. Изменяется даже радость – мы радуемся трагедиям окружающих, называем это естественным отбором, причисляя себя к сильнейшим в нём.

Таким образом, развитие каждой микроны бытия всегда идет от частного к общему, самоорганизуясь в сообразное Началу начал, в определенный порядок вещей в прообразе точки. Подобное может родить только свое же подобие. Распознается как распад только потому, что общее в частном всегда терпит стеснение, разрушая его для нового перестроения в более совершенную форму в пределах подобия причине. Иными словами, первоначало тождественно его следствию, но различно из-за разных точек обозрения. И то, и это одно и то же только разные точки восприятия.

1.0.-37.Скажем иначе об искажённой грехом природе человека. Оная содержит в себе две составляющие: естественно ориентированное Божественному постоянному вечному и противоестественно ориентированное Божественному, а потому временное и относительное. Первое устраивает в свой прообраз, а во второй прообраз наоборот разрушается. Такова двоичность мира, в коей разрушение стимулировано внешней средой^1133-43(а).

Так как это грани одного и того же организма, то неизбежно их единством в борьбе противоположностей активируется напряжённость между этими гранями – между Божественным предопределением человека и падшим состоянием – судьбой, которая несет в себе только смерть, как временность противоестественно ориентированного. Тогда чувство (порожденное противоестественной ориентацией Творцу, то есть сопротивлением Ему и жизни вообще) может созерцать только своё подобие – также единство и борьбу противоположностей, то есть, скажем более точно, степень отчуждения (как говорит Гегель) или степень противоестественности Богу. В каждом из нас теперь есть не только То, что привнесено Богом в момент сотворения (речь идет о составляющей привнесенной с Дыханием Бога, вошедшего в лицо Адама), но теперь уже и мера греху, привнесенная через змия из небытия бездны и этой мерой отчуждения от первообраза мы мерим все то, что попало в поле зрения для этой мерки, как своего подобия. Всякая величина неподобия Богу – свидетельство о Нем в первую очередь на данной специфике языка. Видеть мы можем только Творца и беседовать мы можем только со своим же подобием – с Личностью Творца

1.0.-38. Именно по этой причине, всё священное Писание нам отражает только горькие ошибки, свойственные степени отчуждения от Бога, и продолжительные пути их решения, ведущие по тому же пути, но в обратном направлении. А если нет отчуждения от Бога, то нет и ошибок – не о чем говорить и обсуждать, не востребован опыт решения проблем по исправлению ошибок. Так как опыт восстановления был бы не востребован, то и не появился бы в бытии в виде учения. Поэтому категориями ошибки, горя или греха мы живого Бога, как абсолютное безошибочное, радостное доброе, не видим. Точнее Он для нас греховная пустота. Плоть – это видимая часть души, в нашем случае уже воспаленной грехопадением, которая после грехопадения стала ещё одной центром-точкой отсчета, как изначально уже ошибочным положением дел. Сам факт того, что мы включаем этот инструмент для Богопознания, является ошибкой, ибо ему свойственно видеть только то, что оказалось в идентичной ей по природе области познания. Относительно этой антропоцентричной точки созерцания мира, Вселенная разрушается, а относительно теоцентризма Вселенная не разрушается, перестраивается в новую совершенную полноту благодаря своему движению к все большему совершенству до образа Божьего. То есть перестроение – это есть естественное всеобщее стремление к совершенству в Боге, ибо вне этого течения к лучшему в мире ничего перестает быть единым и потому не существует. Так как окружающая нас видимая Вселенная оказалась в области нашего обозрения, то следует говорить о том, что через призму своего зла первородного греха мы видим только наше греховное (злое) подобие нам. Мы видим неполноту в виде всеобщей бесцельной относительности, в котором нарушен Божественный порядок и уклад Царствия Небесного – реальность, в коей не вмещается и стесняется Божественное. Понятно, что если Бог вечен, то всякое противоестественное Богу наделено диаметральным – свойством временности. То есть вечность так и остается но в Законе Сохранения постоянно переходит из одного состояния в другое, обуславливая эту реальность вечность в ином модусе – всеобщей относительности и временности. И, ради приобщения хоть к какой-то степени вечности, требует трудов в поте лица ради причастия к вечности абсолютной, которая всегда имеет только Божественное происхождение. То есть речь идёт о том, что та же самая жизнь, естественная для Царствия Небесного, из-за повреждения грехом, в земных условиях для естественной для своего формального бытия в вечности, требует энергозатраты для постоянного восполнения потерь. Понятно, что так во Царствии Небесном не могло быть. Вспомните пример с письмом солдата своей маме. Сколько напряжения сил многих тысяч коллективов и энергозатрат необходимо для того, чтобы любящие могли совершать естественное для жизни меж собой общение. Если бы они были рядом, то ничего этого не понадобилось бы. Именно этим отличается жизнь во Царствии Небесном от той, что получили мы из-за поражения первородным грехом – глобальной энергоемкой суетливостью ради того же результата. Этот момент виден на той же нашей специфической модели жизни в том же эксперименте с палкой, которую мы пытались выводить в состояние вертикального равновесия – чем сильнее нарушение равновесия, чем сильнее степень отпадения или чем сильнее крен от состояния равновесия, тем больше затрат на восстановление живительного равновесия_666-01-89, без коего нет жизни. Если мы выразим сие системой координат на ней, то самая высшая точка равновесия становится нолем. В ней энергозатрат на восстановление нет или их абсолютно мало, ибо в абсолютно вертикальном положении палки колебаний нет. Хотя степень отчуждения от равновесия (амплитуда) абсолютно мала в состоянии абсолютного и очень шаткого равновесия, но естество Вселенной (в нашем случае в образе палки) остается одним и тем же (она одна и та же, как при возбуждении и колебаниях, как и в абсолютном покое)_666-01-90. Два крайних состояния, состояние покоя и колебания в стремлении к нему в позиции привязанных к ним точкам отсчета, формируют разные системы единиц измерения для познания мира, включенные в «первопринцип самотождественного различия» А.Ф.Лосева или начальный «основополагающий принцип» святого Василия Великого. Человек, сам есть переходное соединяющее их звено между покоем и всеобщей относительностью. И то и другое – разные состояния человека, его мировосприятия со свойственными этим состояниям различными сравнительными мерами для восприятия окружающего (Ибо для человека утратившего покой, мир воспринимается вне покоя, то есть эволюционно разрушающимся, для него все относительно; человек, пребывающий в покое мир воспринимает иначе – он для него совершенствуется и в нём эволюционно восстанавливается в прежний Божий порядок. ?????(6)???Это видно из того, что если мы обращаем внимание на Творца, то тут же мир утрачивает для нас все виды формальностей и исчезает как реальность в данном виде. Пропадают все стены и преграды_666-01-92.) Отсюда перед нами открывается то связующее звено между миром привычно зримой нами материи и миром духовным человека_{(смотри 666-01-91)}. Мир стал материальным в данном привычном восприятии только лишь потому, что он благодаря противоестественному положению человека во Вселенной противоестественен Божественному порядку, он первородным грехом Адама и вместе с Адамом противоестественно вычленился из общей структуры служения Вселенной Богу, подобно той кружке оказавшейся на полу. Это для нашего мировосприятия есть тот самый мост через бездну между миром духовным и миром материальным, несущий в себе образ богообщения^1133-43(а) и несущий в себе устроение порядка по образу Его. Мы в процессе богообщения как бы постоянно достаем кружку из под стола, моем её и ставим на место. Материальный мир – это кружка на полу, он болит и заметен как воспаленный палец на руке, а если становится в своем естественном месте – в соответствии с первоначальным замыслом Творца – то и не заметен, как здоровый палец и отсутствие отчуждения от состояния равновесия-покоя. То есть мир духовный подобно той же кружке только на столе стоит в общем естественном порядке. Мир духовный, когда кружка на столе, выпадает из поля зрения оскверненной чувственной природы – он не бросается в глаза как непорядок, есть Божественная пустота для греха, коим воспалена чувственная природа познания. А мир материальный попадает в поле зрения воспаленной чувственной природы только когда имеет себе подобие – эта же кружка оказывается на полу, то есть когда возникает состояние той же реалии, как и напряжение в самом человеке из-за порчи грехом (между естественным и противоестественным), неизбежно активирующее эволюционные токи развития-восстановления из состояния противоестественного Богу в состояние Божественной нормы – в состояние абсолютной пустоты для греха, где исчезает из поля зрения исследований движущая эволюционные токи напряженность и появляется полное отсутствие энергозатрат.

Разрушенный порядок вызывает возмущение в духовной жизни человека, что есть боль из-за дискомфорта, приводящая в активность процесс восстановления до тех самых пор, пока боль не исчезнет совсем. Так как боль уходит, ибо мир оказывается комфортным богообщению, то постепенно возникает та самая первая степень чувственной пустоты, явленной в абсолюте своей комфортности – космическим вакуумом. Таким образом, мир движется в будущее, а именно туда, где оное уже вершилось, ибо в любом случае, это уже есть возвращение или восстановление естественного состояния Божьего порядка и оное иным быть не может. В данном случае, речь идёт о том, что мир рожденный грехом, как возмущение, должен вернуться обратно только в прежнее состояние Царствия Небесного тем же путем через совершившего грех – исчезнуть вновь для греха по тому же самому пути, по которому нагнеталось напряжение – иного-то пути и нет, кроме как в естественное себе. Так как только человек повинен в проклятии Вселенной, то этот путь восстановления проходит через человека, то есть опосредовано того, кто повинен в этом, то есть через самого человека – его же руками и духом. Точнее будет, если мы скажем о том, что человечеству предложено восстановление через преображение помраченной грехом природы. Иными словами, теперь Царствие Небесное устраивается на Земле как на Небе, чтобы пребывать во всеобъемлющей полноте беседы человека с Богом в том положении, у каком он оказался. Иного пути, проходящего вне человека, мир просто не знает. Ведь естественная абсолютная свобода Царствия Небесного, как основное свойство всякого бытия живого, в земных условиях ограничена естеством грехопадения и становится свободой даже в рамках возможного, в пределах ограниченных свойств. То есть дело ведь не в том, каков мир вокруг нас, а в том, каков мир в нас самих. Мы из-за греха ограничены в свободах и о иных свободах, кроме как в привычных пределах обыденного, даже представить себе не можем, хотя предполагаем о том, что они должны быть и примерно вырисовываем их свойства. Наше тело – сонмище абсолютных ограничений, из-за чего мы ни летать, ни чего-то еще многого не можем. Но мы даже и не думаем об этом и счастливы тем, что имеем, ибо счастье не в наших возможностях, а в присутствии в нашей душе радости. Радость превыше всего, а потому оная процессом эволюционного становления выделяет орган-носитель счастья от тела в отдельную часть. Поэтому голова отделена от тела шеей. Это с одной стороны. А с другой, абсолютным множеством степеней свободы в земных реалиях обладает только ?????(7)???точка. Это также как автомобиль обладает абсолютной свободой в рамках свойств его природы, обуславливающей возможности передвижения только по дороге (назад или вперёд и в пределах правил дорожного движения). Хотя для нас очевидно, что абсолютная свобода имеет бесконечно больше сфер проявления, что открыто только человеку вне греха, как творению Божьему. То есть если он выйдет из автомобиля, то в его возможностях оказывается даже скалолазание. Также как абсолютность Бога в земных условиях выражена природой человека и быть таким, как Он, в наших реалиях возможно только Ему и только Ему естественно Святое Воскресение и торжество над смертью.

Таким образом, развитие каждой микроны бытия всегда идет от ограниченного частного к всеобъемлющему общему, самоорганизуясь в определенном порядке вещей от чувственно воспринимаемого к чувственной пустоте.

1.0.-39. Всё созданное Богом абсолютно совершенное есть и, так как сие есть творение Божие, то не может быть отторгнутым или разрушенным никакой силой и Он является в абсолютном согласии с Самим Собой – это аксиома, о которой теперь нам надо будет помнить всегда. А потому причина всякого явления присутствует в нем вечно⁴. В тоже время, когда речь заходит о земной природе, поражённой грехом, то мы смело в этой сфере включаем все известные законы физики и философии. В творениях Бога, каждое Его дыхание направлено на созидание, нет разрушительного греха, а потому нам следует разделять то, что открыто нам чувственно от того, что есть на самом деле, Его Божественное творчество. Представьте себе, что некоторые люди начали ходить на руках верх ногами. Меняется понятийный мир, образ мышления, их требования не адекватны и потому оные всегда будут искать себе единомышленников, а именно тех, кто им в силу своей хоть какой-то ущербности понятен и кому они понятны. Для таких людей все мы, как подобие, понятийно исчезаем, то есть они нас в каком-то смысле даже просто не видят в своем инородном противоестественном общем для каждого признаке единения, как себе не подобных – мы как бы становимся для них пустотой. Их мир ещё более ограничен в восприятии – они видят то, что подобно им. Мировосприятие сколачивается из всего того, что оказалось в поле их зрения, их вселенная бесконечно сужается восприятием только того, что имеет естественное для них подобие и соизмеримость_666-01-02. (Так как мы пребываем в том же самом состоянии, то наша Вселенная сколачивается полем нашего греховного обозрения, то есть, созерцая мир, мы видим не перестроение в более совершенные формы, а греховное подобие себе: множественные продукты распада источника и греховную пустоту). Но им также как нам необходима победа в духовной брани – хоть непродолжительное возвращение в то прежнее естество опосредовано более крепкого единства со Творцом, ведь замысел Бога о человеке на этих людях с грехопадением не уничижается, остается тем же. Ибо это такие же личности как мы и им нужны те же самые верные решения, просто теперь им теперь уже нужен ещё более тяжёлый труд в поте лица над собой, чем нам ради восстановления. Там, где естественно быть (или ходить привычными дорогами) нам, для них – нет. Хотя все общее для тех и тех остается в той же силе значимости, то есть в пределах тех же межличностных отношений – нужно выделить все то, что Его по природе, и оставить все Его Им сотворённое, которое отторгнуть невозможно; нужно очистить от инородности, чтобы взять то, что отторгнутым и разрушенным быть не может и реально животворит своей той же природы радости и вечностью бытия. Только образ удобоприемлемого для нас и для них будет несколько иной. Организм человека, как бы призван этому деланию. Божественное, утверждающее вечность, никогда и ни чем не может быть разрушенным. Следовательно, если что-то есть в нас вечное и реальное – это уже есть Божественное, а все остальное – это такой вот хвост кометы, который адаптировался к окружающей реальности, то есть нечто специфически сложившееся производное Его. Божественное разрушить невозможно, а потому всякая обработка не покушается на нетварные энергии, ибо работает Закон Сохранения, в коем энергия неуничтожима и переходит из одного состояния в другое в пределах земного бытия. Таким образом, процесс потребления пищи – священное проявление беседы личностей, делание богообщения, которое призвано преобразить мир и отдать Богу Его богово, вычленив из продукта вечное. Организм человека, разрушая структуру продукта, предварительно вычленяет из формально инородного Божественное, а потому временного, оставляя только то, что вечное – нетварные энергии. Мы потребляем не материю в виде продукта питания, а именно её ношу, а именно то, носителем чего оная является – нетварную непреходящую энергию. То же самое касается деяния человека по обустройству окружающей его вселенной – он собирает себя то, что несет в себе Божественные свойства и неся в своей душе память о Рае, с помощью Божественных свойств в окружающих предметах устраивает тот же прообраз Царствия Небесного только уже в земных условиях. То есть создает естественный себе порядок посредством носителей Божественного многограния Вселенной. Сие может быть служением Богу лишь в одном случае (и как бы Вселенная только в этом случае сослужит человеку в его всяком творчестве) – когда он сам имеет непрестанное единство с Творцом. Так как всякий из нас сам по себе не чист по природе, то в своём естестве и в таком состоянии, поражённом грехом, вечность бытия в земных условиях обрести не может и богообщение требует должной полноты. А потому мы тут видим двоичность. С одной стороны непосредственное единство с Творцом требует удобоприемлемых условий. А с другой стороны, сама Вселенная требует от человека Божественной чистоты и создает ему эти условия. Для этого трудов в поте лица – постоянно необходимо очищать вечные непреходящие нетварные энергии от временности форм, чтобы приобщаться к ним, с Божественным свойствам всякого вещества. После грехопадения именно сие обуславливает служение мира человеку. В противном случае, всё переворачивается напрочь и человек становится изгоем в своём же доме и в собственной душе.

Исходя из этого, получается, что эти люди (вверх ногами) такие же, как любой из нас, только им приходится более тяжело возвращаться естественное Богом сотворенное состояние, то есть сначала быть такими, как мы и через этот первоестественный образ идти дальше к большему подобию Ему. Просто много такого, что нам нормальным достается просто и легко, а этим же искажённым по природе дается мучительно и с более огромными потугами, но также как мы довольствуются теми же источниками сил и, также как мы, без этого жить не могут. Вот примерно в таких аллегориях пытаюсь донести главную мысль этих книг, точнее одну из многих сторон Истины.

1.0.-40. Повторюсь вновь. Так как Сие есть то, что не поражено грехом, то органами чувственной природы не воспринимается, ибо чувственная природа воспринимает лишь то, что стало процессом отчуждения. То есть стало тем, от чего следует очистить нетварные энергии, чтобы быть причастниками их. Поэтому прежде чем взять энергию яблока, его следует разрушить структуру клетчатку – сделать откус. Но энергия, содержащаяся в его разрушенных тканях, остается той же, Закон Сохранения работает, но направление ее течения меняется и далее органы пищеварения вычленяют Божественное из проводника Божественного, а организм осваивает энергию, в нем оная остается на какое-то время.66776677????? Плоть наша – видимая часть души, которая входит в богообщение данным образом и теперь уже пребывает в прежнем единстве с Ним в поте лица. То есть плоть – это такой образ богообщения души с Богом.

Изменим понятийный язык и распознаем те же самые реалии с помощью его иного набора специфических инструментов. Если мы включим закон диалектики, в коем всё движется от простого к сложному, то очевидно, что самым элементарным, простым и несложным первоначалом всего (которое мы умом распознаём своей воспаленной грехом чувственной природы) была какая-то точка с естеством греха⁴⁵⁶ (со свойствами гегелевского отчуждения), из которой тут же начался долгий процесс движения (от абсолютно простого) к усложнению, в реалии которой происходит процесс восстановления и совершенствования в пределах образа Божьего, в пределах всех его свойств, в пределах его единства, а если сказать языком математики – в пределах прежнего образа, с коего началось эволюционное развития – в пределах прообраза точки, возникшей в поле зрения как развитие в момент грехопадения³⁰⁴. Хотя точка и до этого была составляющей не распознаваемого Тела из-за отсутствия общности Его со грехом. Но так как появился крен, в котором какое-то свойство выделилось особенно сильно и даже противоестественно сильно в ущерб всему остальному, то перед нашим взором возникла реальность⁴⁵⁶. Это не означает, что все грани полноты куда-то исчезли. Нет, они присутствуют, ибо тогда эта реальность не существовала бы, как естество. Оная противоестественно ушли на второй план^456(а). Теперь мы с одной стороны видим явление той же самой точки, в коей та же абсолютно вся палитра граней Божественного Тела, но в ней есть особенно сильное противоестественное вычленение в каком-то свойстве. Это и есть определение первородному греху^456(а).