Ясна
Полозья саней скрипят по снегу. Малой прижимается к матери, укутанной в мой меховой плащ. Несмотря на несерьезную рану, у женщины начался жар, она бредит во сне, а мальчик – бледнеет при виде того, как она мотает головой из стороны в сторону с закрытыми глазами. Тени, отбрасываемые экипажными фонарями, свисающими по бокам повозки, делают эту картину зловещей и волнительной.
– Не переживай, – шепчу я, заметив его беспокойство, пытаясь подбодрить паренька, растирая озябшие ладони под теплой шалью. Ночной воздух пронизывает холодом, хотя и не таким суровым, как в Светлогорске. Значит, петляя по извилистому пути, мы постепенно приближаемся к Черногорью.
Григорий правит лошадьми, всматриваясь в темноту между деревьями. Учитывая предыдущую часть пути, нападение разбойников, появление Агаты и Мирко – наше путешествие проходит спокойно. Остается только добраться до ближайшего поселения, чтобы дать женщине необходимое лечение. Я не смогу оставить посреди дороги больную мать с ребенком. Сначала их нужно пристроить. А дальше…
Я бросаю взгляд в застекленное узкое окно кибитки, как раз в тот момент, когда сани начинают тормозить. Луна едва пробивается сквозь голые ветви.
– Там! – Григорий указывает кнутом вперёд. Сквозь снежную пелену мерцают жёлтые огни.
Я подношу карту к фонарю и сверяю с маршрутом. Застава. Небольшое пограничное поселение, рядом с Туманной рекой. Возможно, там у нас будет возможность переночевать в тепле. Я облегченно вздыхаю. Дорога в ночи среди заснеженного леса могла преподнести нам и другие, не совсем приятные сюрпризы. Да и тот факт, что у меня есть надежда поспать на кровати, а не на лавке холодеющей с каждым часом кибитки – радует. Интересно, а как бы мы ночевали с Григорием в лесу, если бы не набрели на утерянную повозку? Наверняка мы разожгли бы костер. Телохранитель заставил бы меня залезть на дерево, перед этим смастерив что-то похожее на прикрытие. Хорошо, что об этом нам не пришлось заботиться.
Сани съезжают с лесной тропы на утоптанную дорогу. Я уже слышу лай собак и чей-то разговор. Мы останавливаемся, чтобы спросить про ночлег и местного знахаря. И за тем, и за другим, нас отсылают в местный трактир.
В тишине маленького поселению нам не составляет труда найти указанное заведение, которое своим шумом подсказывает нам направление. Задний двор, на который мы заезжаем, чтобы оставить повозку и накормить лошадей – заполнен лошадьми, и не простыми – а сильными и выносливыми. Таких мой отец набирает для своего военного отряда. Слуга помогает нам отыскать место под навесом, а также загнать лошадей и сани внутрь. Меня радует его скорость и сноровка, поэтому я достаю несколько медных монет, в благодарность за работу и предоставленное место.
Множество громких и опьяневших мужских голосов, доносящихся их двери трактира, открытой довольным слугой, заставляет мои зубы сжаться. Хорошо, что с нами Григорий. С ним я чувствую себя в безопасности, особенно после того, как увидела своими глазами этого мужчину в действии. Он был беспощаден. Я даже засомневалась, а не прикрытие ли эта его повязка на глазу? Может, он прекрасно видит и слышит? Я в который раз благодарю отца, за то, что приставил ко мне телохранителя. Одной бы мне, и правда, было сложно справиться.
Я выхожу из-под навеса и направляюсь внутрь трактира, чтобы выведать, есть ли свободные комнаты. Но даже если их не будет – провести ночь в конюшне – лучше, чем в снегу среди диких животных.
– Подожди! – окликает меня Григорий. – Там…
– Там полно пьяных мужиков. Знаю. Но смотри, я прикроюсь шалью так, что они на пьяную голову примут меня за старушку. – Я подмигиваю телохранителю и укутываюсь в платок, чтобы была видна лишь маленькая часть моего лица и грозно хмурю брови.
Григорий хлопает одним глазом, анализируя мой внешний вид, и махает рукой, мол, иди давай!
Я сжимаю в кулак спрятанный в кармане дорожной юбки кошелек и прохожу внутрь. Мой взгляд сразу упирается в громадные столы, придвинутые друг к другу, с пирующими за ними мужчинами.
Я замираю у входа, разглядывая их. Одежда – не похожа ни на одну из тех, что я видела раньше в Белогорье. Черная кожа, украшенная серебряными заклепками, плотно облегает их мощные плечи. На груди – странный символ: три изогнутых линии, напоминающих следы от когтей.
Они пьют и едят с какой-то звериной жадностью. Один из них разрывает зубами мясо прямо с кости, другой залпом осушает огромную кружку. Их движения – резкие, хищные. Даже сидя за столом, они словно готовы в любой момент сорваться в атаку.
У каждого на поясе висит короткий меч с черной рукоятью. На запястьях – широкие браслеты с острыми шипами. Некоторые носят перчатки со стальными пластинами на костяшках.
Во главе стола – высокий мужчина с седой прядью в черных волосах. Его лицо пересекает длинный шрам, а в глазах застыл холод северной ночи.
Меня передергивает после очередной брошенной шутки одного из мужчин. Кажется, что от их хохота дребезжат стаканы на столе.
Один из головорезов хватает подавальщицу за локоть, когда та разносит выпивку, а его приятель шлепает бедняжку пониже спины с такой силой, что я невольно вздрагиваю от его хамства. Служанка чуть не теряет равновесие, но не произносит ни слова, упорно продолжая разливать питье. Замечаю лишь, как краска заливает ее лицо.
Мои мысли прерывает громкий, властный голос, легко перекрывающий гомон подвыпившей компании. Судя по всему, со мной заговорила владелица заведения.
– Зачем пожаловали? – спрашивает она.
– Доброй ночи, мы к вам с ночлегом. Имеются ли у вас свободные комнаты? – интересуюсь у нее.
Женщина, лет сорока, с заплетенными в косу темными волосами и обвитыми вокруг головы, внимательно меня осматривает. В ее цепком взгляде читается многолетний опыт общения с разными постояльцами – от благородных господ до последних проходимцев. Я вылавливаю из кармана кошелек, показываю ей, слегка им потряхивая, тем самым подтверждая свою способность заплатить. Звон монет внутри, кажется, действует на хозяйку успокаивающе – ее взгляд теплеет, а плотно сжатые губы чуть расслабляются.
– Одна комната осталась. Все эти разобрали. – кивает она в сторону мужчин. – Оплата вперед.
Я послушно отсчитываю названную мне сумму в монетах, а также добавляю за простой саней и лошадей во дворе, перебирая их покалывающими от тепла пальцами. Все кажется мне именно таким, как рассказывал Волхвар в своих наставлениях перед моим отъездом. Находишь хозяина, договариваешься, платишь и идешь отдыхать – простые правила для путника. Так же, как и в Белогорье. Только что сейчас в Черногорье ситуация, напряженная из-за смены власти.
– Могу предложить что-то еще? – любезно улыбается хозяйка трактира, поняв, что с меня еще можно взять денег и заметив, как я не спешу уходить.
– Мне говорили, что тут живет целитель. Не подскажете, найдется ли у него средство от лихорадки?
– Имеется. Но цена высокая. Понимаешь, в этот сезон к нам нередко приходят люди, желающие купить средство от лихорадки.
– Я заплачу. – соглашаюсь я, желая скорее заполучить лекарство.
Поворачиваюсь к двери и еле сдерживаю себя от того, чтобы вскрикнуть. Пока я общалась с хозяйкой, на коленях у одного из мужчин появилась девушка с алыми руками, напоминающими те, что я видела, когда украли Икси. Мое сердце стучит так, словно вот-вот готовое выпрыгнуть и побежать к ней немедленно с расспросами.
Мое тело цепенеет. Мой взгляд падает на металлический обруч вокруг ее шеи, замечаю, как дрожит все ее существо, как она покорно изгибается под прикосновениями мужчины с темными волосами и белой прядью. Вижу, как он небрежно передает ее своему приятелю, а она безропотно льнет к новым рукам, украдкой поглядывая на других присутствующих.
Внутри все обрывается. Словно кто-то схватил мое сердце и швырнул в пропасть. Поначалу я не заметила ее – она пряталась под столешницей, точно прирученный зверек, ожидающий команды. То, что я приняла за обруч, оказалось ошейником, привязанным к столу. Тошнота подступила к горлу от омерзения и ужаса происходящего. Никогда прежде я не сталкивалась с таким отношением к людям. Будто она и не человек вовсе, а вещь. Даже хуже. А ее потухший взгляд говорит о том, что ей довелось испытать вещи куда страшнее, чем я могу вообразить.
– Красавица, чего стоишь, присоединяйся!
Я была настолько поражена увиденным, что не заметила спавшую с головы шаль, а вот спутники черноволосого мужчины заметили. Их глаза загорелись нездоровым интересом, и они начали перешептываться между собой. Кто-то уже встал из-за стола, намереваясь сказать мне пару слов, познакомиться и пригласить к ним за стол. От их взглядов по спине пробежал холодок. Я вовремя делаю шаг к заднему выходу и пулей вылетаю навстречу к Григорию, чувствуя, как бешено колотится сердце.
– Ну куда же ты? Мы не обидим. – долетает до меня подвыпивший хрип.
– Что-то не так? – спрашивает мой телохранитель.
Я качаю головой в ответ, не способная произнести даже звука. Лишь бы он сейчас не полез в потасовку с этими безумцами. Григорий косит взглядом через мое плечо, видимо, пересекаясь глазами с типом, который хочет меня настичь.
– Пойдем. У нас проблема. – говорит телохранитель, и продолжает, когда мы отходим от заднего входа. – Малой узнал мужиков. Это те самые люди, которые чуть не убили его и Агату. Двое из них вышли во двор справить нужду пока тебя не было, там он их приметил. Малой успел спрятаться.
Мое сердце подпрыгивает в груди. Это те самые люди, которые искали наследника Чертожца… Или наследницу. Они здесь, рядом, и если узнают, что я здесь…
– Сани… – я испуганно смотрю на Григория, вдруг они узнают кибитку и поймут, что я я и есть та, которую они ищут?
– Они уже под навесом. Их успел увидеть только слуга. – отвечает мне телохранитель.
– Как Малой?
Должно быть он напуган… Зол.
– Малой и его мать в кибитке. Я приказал ему не высовываться…
Вместе с Григорием мы заходим под навес в конюшню.
– Если что – держи мой клинок. – сует мне в руки прохладное железо Григорий. Я киваю, пока он направляется к стоящим в углу лошадям, а затем, запрыгиваю в кибитку, покрытой с лицевой стороны защитной тканью преосторожным Григорием. Приближаю ладонь ко лбу, чтобы проверить жар Агаты. Она горит.
– Это они! Они! – шипит Мирко, едва не срывая голос от напряжения. Он силой вцепляется в мою юбку.
– Ты уверен? – я достаю флакончик с лекарством, и приподнимаю Агату, чтобы влить его по капельке прямо в губы.
– Да! Я запомнил того, с татуировками из когтей! Он страшный! Ужасный! – даже в полутемной кибитке я замечаю как мальчик бледнеет.
С когтями я еще никого не видела, но подозреваю, что они вышли как раз после того, как я попала внутрь.
– Сейчас покажу куда они пошли. – Малой приоткрывает дверцу, но я его останавливаю, потянув за засаленный шиворот жилетки. Приходится отставить флакончик с каплями в сторону.
Мирко резко дергается, вырывается.
– Они пошли в подвал! Сокол и другие там! Я чую! Они их держат там!
Я сжимаю зубы, прокручиваю в голове то, что имеем. Мы набрели на тот самый трактир, где остановились люди, разыскивающие меня. С одной стороны, стоило бы поехать дальше. Но с другой… Та девушка, она может что-то знать о людях с красными руками, или даже о моей сестре. Но Сокол и эти бандиты, запертые в подвале…
– Нет. Я не могу их спасти. – твердо отрезаю я.
– Трусиха! Их убьют из-за тебя! – вскрикивает он.
– Тшшш… Они – воры! И получат свое наказание. – парирую я, хотя у самой в сердце что-то дергается. А ведь они правда могут погибнуть из-за меня…
– Ты ничего не понимаешь! – не отступает мальчишка. – Ты должна их спасти. Или я сам! – Малой вновь порывается выпрыгнуть из кибитки. Я двумя руками тяну его на себя. Такой маленький, но сильный!
– Ты должен смотреть за твоей мамой! Она болеет! Это приказ! – я с трудом затягиваю его обратно, пока паренек упирается и намеревается укусить меня за все что попадется на его пути.
Болезненный стон его матери прерывает нашу борьбу, из-за которой затряслась вся кибитка.
– Видишь! Ты нужен ей. Успокойся. – я стараюсь говорить медленно и спокойно, насколько это возможно. – Они вас видели. Вы должны оставаться здесь, понятно? Пока. А я пойду, посмотрю, что можно сделать.
– Но Сокол и остальные!
– Я… – я растерянно развожу руки в сторону. – Я что-нибудь придумаю, хорошо? Я постараюсь. Но нам нужен план, иначе… Иначе мы все можем здесь оставить головы.
А еще, мне нужно найти способ поговорить с девушкой с алыми руками…
Малой смотрит на меня исподлобья. Переводит взгляд на свою больную мать, затем, вновь на меня. Кивает, но как-то резко, с недоверием.
– Обещаешь, что будешь сидеть здесь с мамой?
Снова недоверчивый взгляд и кивок.
– Я и Григорий, мы здесь, рядом. Если что – беги, зови на помощь.
– Как будто я не могу сам постоять за себя! – с вызовом фыркает он мне.
Но то, что он дал свое согласие – успокаивает.
Я вылезаю из кибитки. Григорий кормит уставших лошадей. Под навесом хоть и прохладно, но не как в лесу. По бокам на стенах висят фонари, от них веет теплом. На полу в углу, рядом с лошадьми – разбросано сено. Я слышу довольное фырканье лошадей. Для начала придется поговорить с Григорием. Его помощь мне понадобится.
– Нам лучше уехать. – начинает он.
– Но я уже заплатила. Я на минутку отойду и вернусь.
– Ясна. Что бы ты ни задумала… Это опасно. Я должен идти с тобой.
– Я просто пройдусь по постоялому двору. Пока они пируют внутри.
– Ты…
– Я здесь. Я не буду заходить внутрь.
На самом деле, я хочу зайти внутрь, чтобы изучить это место, и чтобы понять, как вызволить девушку. Сокол и его разбойники… А что если? У меня родилась идея. Но для начала, мне все же нужно сходить на разведку и понять, что из себя представляет это место.