Соседу моему наскучил птичий род,
И с воробьями он недавно так слукавил:
Повсюду в свой большой
и длинный огород
Вертящихся кругом он чучел понаставил.
Я думал: мудр сосед, но отчего же Бог
От лжи и зла наш мир Сам оградить
не мог, —
На хищников таких страх вовсе
не наводит
И то, что на земле так много
чучел бродит!
Товарищ, приходи! Оставь свою заботу,
Налей из кувшина янтарное вино!
Приди, развеселит с тобою нас оно,
Отнимет, наконец, оно у нас охоту
Трудиться мыслию над вечною загадкой.
Я на ухо скажу тебе тогда украдкой:
– Пей, больше пей вина,
товарищ по несчастью,
Не долог срок, когда смешаемся
с землей;
Лишенные забот, житейского участья,
Мы обратимся в прах, товарищ мой,
с тобой…
И вылепят из нас кувшины, статуэтки
И разных петушков, собачек, лошадей,
И будут хохотать над ними наши детки,
Ломать их и играть… ну, а пока налей!..
Сидел я за вином, мечтал и, увлекаясь,
Я думал: «Нирузам[1], ты истинный поэт!
Пускай тебя всю жизнь клянет,
хоть надсаждаясь,
Не только злейший враг, но даже
целый свет!»
Но голос вдруг сказал:
«Напрасно увлеченье,
Ты вовсе не готов
для истинной борьбы…
Что также ты – поэт, о, в этом
нет сомненья,
Но ведь поэты здесь родятся,
как грибы!..»
Заря встает. Встаю и, покидая ложе,
Гляжу на светлый день, он мне
всего дороже!
Пусть струны под рукой
привычное звенят
И услаждают слух, и чувства окрыляют,
Жизнь не вернется к тем, в земле что
ныне спят,
Могилы их к друзьям
опять не возвращают.
О ты, всезнающий,
что скрыто в глубине,
На дне души людей,
на дне земных могил,
Приди и облегчи, хотя б в последнем дне,
Возможность жизнь любить,
как в детстве я любил!..
Дай силы перенесть мои переживанья
И, отрешив мой ум от суеты земной,
Дай до последних дней,
до часа воздыханья,
Беседовать с тобой, а там…
приди за мной!..
Я жизнь свою свершу для всех вас
незаметно,
Я промелькну средь вас,
как тихий метеор!..
Поэзия моя, хотя и многоцветна,
Не тронет ни ваш ум,
ни близорукий взор…
Но протекут года, – другие поколенья
Откроют, наконец, забытые листы
И чуткою душой поймут без поясненья,
Чего понять не мог раб мелкой суеты!..
Если б богом я был, я бы ночью и днем
Заставлял бы вино падать с неба дождем,
Если б богом я был, то мой ветр полевой
В мир бы дул ароматом фиалки лесной;
Если б богом я был, настоящим, могучим,
Я перины пушистые сладил бы к тучам,
Чтоб могли на них люди,
баюкаясь, спать,
От предела к пределу вселенной летать.
Если б богом когда-нибудь раньше я был,
Ни за что б я вселенную так не творил,
А тем паче в нее дураков не вводил…
Зачем, Творец мой, Ты меня заставил
От первых дней себя распознавать?
И творческую мощь Ты
сам же обесславил,
Уделом начертав мне слово —
«умирать»?!
Какая цель? В чем смысл
такого познаванья
И для чего оно, когда не в силах я
Воспользоваться им для целей бытия,
Раз осужден Тобой на вечное изгнанье?
Сегодня грустно мне, —
и яства за обедом
Насытить не могли желания души…
Эй, мальчик, вновь вина!
налей и заглуши
Тот голос, что тебе по младости неведом.
Но ты поймешь потом,
оставшись стариком,
Всепонимающим, больным
и нелюдимым,
Что выше блага нет для смертного
ни в чем,
Как глупость, чтоб любить, и счастье —
быть любимым.
Свои грехи припоминая,
Я удручен, молчу, скорблю,
Хотя лишь истину люблю —
Я ложь и правду совмещаю.
Когда ж раскаянье сжигает
Мне душу – ум тогда твердит:
Коль раб ошибку не скрывает,
То господин его простит!..
В церквах, училищах и домах, лаз на глаз,
Об аде все твердят, хотят достигнуть рая,
А между тем мудрец, дух божий понимая,
Блаженствует в раю духовном
каждый час.
Пусть ты обегал мир, – бежал,
лишь утомился,
Пусть ты услышал всё, —
к чему такое знанье?
Счастливым быть, меж тем,
ты всё ж не научился
И, праведный, ты ждешь
за гробом наказанья.
Забудь, что ждет нас ад,
что есть блаженство рая,
Боязнь свою пойми,
старайся превозмочь, —
Пусть будет рай тебе – подругу обнимая,
А адом – час, когда уйдет подруга прочь!..
Увы! Кончаются младые наши лета,
И юности весна назавтра отцветет,
И радостная песнь закончена и спета,
И завтра навсегда в устах моих замрет.
А я так и не знаю, откуда и куда,
Как птичка, юность та сама
ко мне явилась,
Понять не в силах я,
как наконец случилось,
Что птичку эту вновь не встречу никогда.
Не думай, что врагам завластвовать
над нами,
Но бойся, Нирузам, как зла,
своих друзей!
Когда твои друзья к тебе придут врагами,
То будут из врагов – враги-друзья
сильней.
Не верь любовнице, не расточай
ей клятвы,
Она, как жнец, сидит над
зреющим снопом
И, гладя пышный хлеб,
ждет только время жатвы,
Чтоб срезать, наконец,
отточенным серпом.
Ах, бойся, Нирузам, и своего желанья —
Желанья редко нас ведут
к преддверью блага,
И не поможет нам ни сила, ни отвага,
Чтоб выбраться опять
из пропасти страданья.
Эй, мальчик, дай вина,
хочу забыть тревогу,
Хочу залить любовь, хочу залить мечту!
Какую б на земле ни выбрал кто дорогу,
Он выберет всегда ненужную, не ту!..
Попробуй только раз послушать
мой совет:
Не одеваться здесь в одежду лицемерья,
Хранить обычаи, не презирать
поверья, —
Они на жизнь твою прольют
счастливый свет.
Над всяким временем могущественна
вечность,
Жизнь мира для людей один
недолгий час,
Так пусть же не продаст за миг
твоя беспечность
Наследье вечности, доступное для нас.
С подругой, если б мог я,
в вечном опьяненьи,
Тут скоротать свои нерадостные дни,
Тогда б я, находясь
в счастливом заблужденьи,
Себя уверить мог, что только мы одни
Вкушаем на земле восторги
и блаженство
И что моя любовь – всех женщин
совершенство, —
Ведь счастье только в том,
что в нас молчит рассудок!
О, я благословить тогда б мог этот свет,
Впивал бы аромат букета незабудок
И мог бы забывать, что аромата нет!..
Учитель, ты знаешь, бывает как трудно
Учить дураков, но бывает трудней
Учить молодежь (ведь она всех умней!) —
Тогда-то становится тошно и нудно…
Уча, ты в науку сам глубже вникаешь —
К стыду своему сознаешь, замечаешь,
Что многого сам ты, премудрый,
не знаешь!
Ты опасаешься любви и увлечений,
Развратом мне не раз ты чувство
называл,
Но сам ты, человек, как много
преступлений
С расчетом, день за днем, в сей жизни
совершал!..
О, если мне Аллах когда-нибудь
прикажет
Забыть, что есть во мне душа,
чтоб жизнь любить,
Пусть он меня тогда, как вздумает,
накажет,
Но никому меня ничем не убедить,
Что созданное им достойно лишь
презренья,
Что чувства все души должны
мы подавить!..
Мне нужно на земле вседневно
утешенье:
Надеяться я должен, и верить,
и любить!..
Любить своих врагов ты мне
повелеваешь?
Любить своих врагов стараюсь я давно,
Что ж делать, если их любить нам
всем должно!
По мере сил любить стараюсь их и я,
Но, Боже, на иной ты грех
меня толкаешь:
Не будут ли тогда завидовать друзья?..