Дорога заняла минут тридцать. Они ехали на юг, в сторону города. Мужчины хранили молчание, Дивайн тоже помалкивал, зная, что вопросов задавать не стоит. Сначала полиция, теперь федералы. Ему не нравилось внимание к своей персоне…
Они въехали в маленький городок, очень похожий на Маунт-Киско, где богатые дома перемежались с жильем для рабочего класса. Их путь лежал к неприметному бизнес-центру, рядом с которым стояло кирпичное здание. Перед входом не было ни одной машины, на фасаде – ни единой вывески. В окнах не горел свет; место выглядело заброшенным.
Водитель припарковался и вышел вместе с коллегой. Он придержал дверцу для Дивайна, и они втроем зашагали к зданию. Мужчина поднес карту к считывающему устройству, и дверь со щелчком открылась.
Происходящее выглядело донельзя странным и чересчур таинственным. Дивайну все это совершенно не нравилось.
Вспомнилась песня Боба Марли: «Я застрелил шерифа, но не стрелял в помощника».
Водитель вошел первым, за ним Дивайн; завершал шествие второй сопровождавший. Впрочем, это было логично. Так всегда конвоируют заключенных… или тех, кого в скором времени ждет арест.
Когда они вышли в коридор, автоматически включился свет.
Дивайна подвели к внутренней двери. Мужчина постучал, изнутри раздался голос:
– Входите.
Дверь распахнулась, конвоир жестом пригласил Дивайна внутрь. Дивайн оглядел небольшое помещение и мужчину, сидевшего за столом.
– Садитесь, – велел тот. – Нам многое надо обсудить, так что слушайте внимательно. Не будем терять время.
Дивайн сел.
Собеседник оказался немолод, его вид навевал мысли о старой гранитной плите. Волосы – седые и жесткие, лицо – рубленое и острое. Светлые брови наползали на виски. Костюм, купленный лет десять назад, и в лучшие времена не отличался качеством, сейчас же и вовсе грозил разойтись по швам. Галстук в красно-синюю полоску по нынешней моде был слишком широким; рубашка с воротником на пуговицах заметно обтрепалась. Обуви Дивайн не видел; если бы его спросили, он предположил бы, что ботинки черные, на толстой подошве и начищены до блеска.
Мужчина явно был не из простых: это чувствовалось по осанке, по манере говорить, по размаху плеч.
Сейчас он носил костюм, но в прошлом явно предпочитал форму. Дивайн это сразу заметил.
Ты всегда остаешься солдатом: армия проникает в ДНК и становится неотделима от твоей сути, как часть натуры.
Мужчина молча его разглядывал.
«Оценивает меня и прикидывает размер яиц».
Дивайн выжидающе глядел перед собой. Он столько раз проделывал это с армейским начальством, что такое поведение давно вошло в привычку.
– Отличные рекомендации из Вест-Пойнта. Затем начальная подготовка для пехотинцев, Школа рейнджеров, десантная учебка и стрелковый батальон в Форт-Льюисе. Полтора года командования линейным взводом с ворохом благодарностей. Звание лейтенанта. Следующие полгода – старшина роты. Далее – командир линейного взвода в батальоне рейнджеров, так что вы – рейнджер «с нашивкой из списка», – сказал мужчина, имея в виду тот факт, что Дивайн окончил школу рейнджеров и был назначен в Семьдесят пятый полк[5]. – Произведен в капитаны, получил серебряные планки спустя ровно четыре года после начала службы. Затем в течение восемнадцати месяцев командовал мотопехотной ротой в Форт-Стюарте, после чего – батальоном рейнджеров на армейском аэродроме Хантер. Командир роты рейнджеров, впоследствии штабной офицер. Все это время – боевые дежурства в Афганистане, в Ираке и специальные операции в десятке других стран, где малейшая ошибка – и вот вам гроб, укрытый флагом, и достойные проводы на авиабазу в Дувре.
Дивайна впечатлило, что мужчина по памяти воспроизвел почти весь его послужной список.
Тот откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Дивайна.
– У вас осколки в плече и бедре, которые теперь с вами на всю жизнь. Вы получили звание капитана на восьмом году службы в «зоне», – добавил он, используя армейский жаргон. – Вот-вот вам должны были выдать золотой дубовый лист. И вдруг, Дивайн, вы увольняетесь. Хотелось бы знать почему.
Последняя фраза прозвучала не вопросом. Скорее утверждением. И все же Дивайн рискнул ответить.
– Я отслужил свое. Устал стрелять по людям. Меня дважды ранили. Я решил, что пора двигаться дальше. Не хотел лишний раз испытывать удачу.
– Не вешай мне лапшу на уши, сынок. – Старик отбросил вежливость.
– Но…
– Меня зовут Эмерсон Кэмпбелл. Армейский генерал в отставке с двумя звездами. Третью и четвертую я получать не стал, поскольку не захотел лезть в политические дрязги. Поэтому позволь внести ясность, бывший капитан Дивайн. Я прекрасно знаю, почему ты ушел со службы, и к удаче это не имело никакого отношения.
Он открыл лежавшую перед ним папку из плотной бумаги. Достал оттуда несколько фотографий и разложил на столе.
В одну из них ткнул пальцем.
– Лейтенант Рой Бланкеншип. Ты его знал. Служили вместе. – Он указал на соседний снимок. – Капитан Кеннет Хокинс. Его ты тоже знал.
– Что с того?
– Терпение, Дивайн. Мы давно к тебе приглядываемся.
– Серьезно?
– Как думаешь, кто нашел тебе комнату в Маунт-Киско?
Дивайн вытаращил глаза.
– Риелтор, которая была знакома с моим…
– Точно. Знакома с твоим приятелем. У нас, Дивайн, много людей, которые послушно исполняют приказы.
– Какое вам дело до того, где я живу?
– Скажем так, это было удобно, поскольку твой дом находится недалеко от нашего офиса. Вдобавок оттуда надо ехать на поезде. И каждый раз проезжать мимо одного конкретного дома.
Дивайн сразу понял, о чем речь.
– Вы про дворец Брэда Коула?
– Дворец? Хм… А ты прав. Схватываешь на лету. Может, не зря мы тратим на тебя время.
Кэмпбелл достал еще одну фотографию, явно сделанную в морге, на которой был запечатлен покойный Рой Бланкеншип со следами удавки на шее.
– Он умер, точнее, его убили. Ты в курсе. Правда, армейский уголовный розыск признал его случай самоубийством. Парня кремировали, улики пропали, дело закрыли. Но ты знаешь, кто его убил, – Кеннет Хокинс, офицер и старший товарищ по оружию. А еще ты знаешь почему.
– Неужели? – пробормотал Дивайн.
Он чувствовал, что его загоняют в ловушку, и догадывался, чем все закончится.
– Согласно уликам, Хокинс убил Бланкеншипа и обставил смерть как самоубийство. Ему все сошло с рук. Ненадолго, правда, вскоре он и сам погиб. Впрочем, ты и это знаешь. Вот, освежи память.
Генерал достал очередную фотографию, на которой был запечатлен мертвый Кеннет Хокинс.
– А еще ты знаешь, кто его убил.
– Правда?
Дивайн напрягся всем телом. Ночные кошмары наконец стали явью. Стены и без того тесного пространства сомкнулись.
«Что ж, поездка выдалась короткой, хоть и весьма приятной. Настала пора платить по счетам. Видимо, я все-таки застрелил помощника шерифа».
– Естественно. Потому что его убил ты, – ответил Кэмпбелл.
– Неправда.
– Вы вдвоем были в горах. Он на тебя напал. Ты отбивался. Ранил его. Ушел, бросив товарища умирать. Мог бы спасти. Однако решил этого не делать. Что это, как не убийство?
– У вас нет доказательств, и…
– У нас есть доказательства. Их хватит, чтобы упрятать тебя за решетку до конца жизни. Но я, сынок, готов сделать одно предложение, которое будет сродни выигрышу в лотерею. Выбор у тебя простой. Те люди снаружи – сотрудники армейского уголовного розыска. Можешь пойти с ними, выслушать обвинение, отправиться на гауптвахту и ждать трибунала…
Дивайн перебил:
– Нельзя отдавать меня под трибунал. Я теперь гражданский.
– По действующим правилам, военные в отставке могут привлекаться к ответственности за преступления, совершенные в годы службы, в соответствии с военным законодательством. В твоем случае убийство состоялось в тот момент, когда ты носил форму. Дело будет расследовать армия. Тебя признают виновным и отправят в дисциплинарные казармы на очень долгий срок, – добавил Кэмпбелл, имея в виду Форт-Ливенворт, военную тюрьму строгого режима. – Если не согласишься с нами сотрудничать.
– «С вами» – это с кем?
– С отделом, которым я сейчас управляю. Небольшое подразделение в Министерстве внутренней безопасности, у нас соглашение о совместной работе с Министерством обороны. Называется Управление специальных проектов. В нем около пятисот оперативников, из них пятьдесят – под моим личным контролем. Предлагаю тебе стать пятьдесят первым. У нас широкий круг интересов, но прежде всего – безопасность страны. Когда я снимал форму, то не забыл о присяге. А ты, сынок?
– Что предстоит делать?
– У тебя на работе умерла женщина.
– Да, Сара Юс.
– Ты ее знал.
– Да.
– Дело в том, что в «Коул и Панч» происходит нечто странное и очень серьезное. До нас доходили разные слухи, мы проверили несколько версий, но ничего не нашли. Нет оснований выписывать ордер на обыск или вызывать людей на допрос и уж тем более требовать, чтобы федеральные прокуроры собирали жюри присяжных. Нам нужны факты, Дивайн. Любые, какие сумеешь достать. Надо выяснить, что за чертовщина там творится. Ты как никто другой годишься на эту роль, поскольку у них работаешь. Вот главная причина, по которой мы тебя пригласили. По которой наблюдали за тобой. По которой поселили в Маунт-Киско и заставили каждый день проезжать мимо дома Коула. Нам очень нужен этот тип. Без твоей помощи до него не добраться.
– То есть я должен стать вашим соглядатаем?
– Мне без разницы, как ты себя назовешь. Мне нужны результаты.
– А если я сделаю то, о чем меня просят? Если помогу вам?
– Тогда задание будет считаться выполненным. И я предложу тебе снова послужить на благо страны в качестве сотрудника Управления специальных проектов.
– И долго продлится моя служба? – уточнил Дивайн.
Кэмпбелл глянул на фотографии убитых мужчин.
– Ты оборвал жизнь Хокинса на пятьдесят лет раньше срока. Что ты отдал взамен, пытаясь избежать последствий?
– Раз вы все знаете, значит, должны понимать, почему я так поступил! Я как мог уговаривал криминалистов проверить улики. Дошел до самых верхов командования, но наткнулся на стену. У Хокинса были слишком высокопоставленные друзья, и начальство не желало выставлять офицеров в дурном свете.
– Я прекрасно тебя понимаю. Наверное, на твоем месте я поступил бы точно так же. Однако закон не знает исключений. Я даю тебе шанс избежать наказания, которое в текущих обстоятельствах обязательно настигло бы преступника. Можешь считать себя везунчиком. Поэтому я и говорил про выигрыш в лотерею. – Кэмпбелл помолчал. – Итак, твое решение? Ответ мне нужен прямо сейчас.
– Я не могу гарантировать, что у меня получится. Могу лишь обещать, что постараюсь. Такой ответ вас устроит?
– Разве солдату дают возможность выполнить лишь часть задания? Он либо исполняет приказ, либо нет. Ты знаешь, сынок, что в армии США не выдают призы за участие.
– Если бы Сара не умерла, меня арестовали бы?
– Я не отвечаю на бессмысленные вопросы. Ты с нами, или мне звонить ребятам из уголовного розыска?
Выбор имелся лишь на словах.
– С вами, – ответил Дивайн.
Кэмпбелл достал из ящика еще одну папку.
– Превосходно. Тогда давай пройдемся по тому, что у нас есть, чтобы ты лучше понимал свою задачу.
По всей видимости, Дивайну вновь предстояло стать солдатом. Откинувшись на спинку стула, он приготовился выслушать инструктаж и дальнейшие приказы.