Время 90-х прошлого века и первое десятилетие 2000-х годов было периодом реализации федеральной и региональных стратегий мобилизации общероссийской гражданской, локальных и этнических идентичностей. Насколько их удалось воплотить в жизнь? Какие идентичности были сформированы либо актуализированы на их пересечении и под влиянием факторов? Как эти идентичности соотносятся друг с другом?
Чтобы ответить на поставленные вопросы, обратимся сначала к анализу субъективной значимости для татар и русских Татарстана этнических идентичностей. Ее индикатором выступают выбранные респондентами (среди предложенных им) суждения, касающиеся их отношения к своей этнической группе. Данные опроса 1994 г. показали высокую актуализированность этнической идентичности относящих себя к татарам. Половина представителей этой этнической группы – горожан и почти три четверти жителей села указали, что «никогда не забывают, что они – татары». Это связано с рядом факторов, среди которых не последнюю роль играло продолжающееся в этот период укрепление социально-статусных позиций титульной этнической группы в республике. В то же время рост самосознания татар стимулировался идеологией национальных и политических элит. В определенной степени это могло быть продолжением тенденций рубежа 1980 – 1990-х годов, когда лидерам национальных организаций удалось всколыхнуть у части населения чувство ущемленности собственного этноса. С другой стороны, высокая субъективная значимость этнической идентичности может трактоваться как следствие начавшей осуществляться в 1990 г. региональной политики возрождения национальных языка и культуры.
Данные исследования показали большую выраженность этнической идентичности у татар-сельчан. Последнее, отчасти, находит объяснение в том, что для сельских жителей, как правило, более характерны «охранительные» тенденции, приверженность этническим традициям и культуре, чем для горожан. Одновременно в этом факте могла сказаться и начавшая осуществляться в тот период новая стратегия властей республики в области этноязыкового развития, открывавшая особые перспективы для тех, кто знает татарский язык. Сельские же татары, в большей мере свободно владевшие им и обычно получавшие образование на этом языке (что в советский период скорее способствовало ограничению их возможностей в связи с плохим знанием русского), теперь могли использовать язык как некий символический капитал и получать с этого определенные дивиденды.
В свою очередь, среди русских республики тех, кто «никогда не забывает о своей национальности», оказалось лишь чуть более четверти горожан (т.е. в два раза меньше, чем среди татар) и примерно такая же доля сельчан. Как видно, к середине 1990-х годов отмечалась их гораздо большая индифферентность по отношению к собственной этнической принадлежности. Причем подобного рода настроения могли быть отчасти вызваны тем, что именно русских лидеров национальных движений нередко обвиняли в «прегрешениях» советской национальной политики, а также в «имперскости» мышления, что не способствовало позитивной оценке ими собственной этнической группы. Кроме того, апатию русских могла, помимо социально-экономических и политических факторов, вызвать и культурная политика региона, сконцентрированная тогда на сохранении и развитии языка и культуры татар и нередко «обходившая» вниманием этнокультурные запросы русских.
В начале 2000-х годов наблюдается сохранение и даже продолжающийся рост показателей интенсивности этноидентификационных процессов у татар. Вариант ответа «никогда не забываю о своей национальности» выбрал несколько больший, нежели в 1994 г., процент татар-горожан и на 11 % у больше татар-сельчан. И это при том, что в 2001 г. у респондентов, помимо выбора «крайней», однозначно выражающей приверженность своей этнической общности, позиции была возможность «уйти» в более мягкий, относительно нейтральный вариант ответа: «помню о своей национальности в определенных случаях». Такая сохраняющаяся и даже растущая приверженность своей этнической общности среди представителей титульного этноса республики может трактоваться уже как результат благоприятной для татар региональной политики 1990-х годов.
У русских Татарстана к 2001 г. также обнаруживается некоторый, пока незначительный, рост этнического самосознания у горожан и более ощутимый у сельчан. Хотя общее соотношение показателей оставалось тем же. То есть этническая идентичность на начало 2000-х годов была гораздо более актуализирована среди представителей титульного этноса региона.
Судя по опросу 2010 г., субъективная значимость этнической идентичности татар в целом сохранилась. Из таблицы видно, что интенсивность ее проявления среди татар-горожан даже продолжала несколько расти. (Правда, такую «динамику» мы во многом получили за счет добавления в выборку 2010 г. населения г. Альметьевска. Здесь позицию «никогда не забываю о своей национальности» отметили 67,7 % респондентов.) В то же время среди татар-сельчан ее показатели незначительно снизились. В целом же «возрожденная» и не прекращавшая поддерживаться в первое десятилетие 2000-х годов на региональном уровне идентичность титульной группы оставалась востребованной у значительной части ее представителей.
Что же касается русских Татарстана, то с 2001 по 2010 г. заметен дальнейший рост значимости для них этничности. Почти в 1,5 раза увеличивается и постепенно приближается к половине доля среди горожан-русских тех, кто «никогда не забывает о своей национальности» (среди сельчан этот рост составляет 9 %). Одновременно снижается доля горожан-русских, для которых национальность не имеет значения. Таким образом, если к 2001 г. наблюдался только обозначившийся рост интенсивности этнической идентификации русских в Татарстане, то к концу первого десятилетия 2000-х данная тенденция проявилась со всей определен-ностью. Эта динамика, скорее всего, связана с тем, что уже в первые годы проведения руководством РФ стратегии выстраивания управленческой вертикали русские в регионах почувствовали себя увереннее, «защищеннее». Позже эта стратегия стала сопровождаться на федеральном уровне политикой укрепления статуса русского языка и русской культуры, а в некоторой мере и русских в качестве государствообразующего этноса, а на региональном – например в РТ – политикой паритета развития татарской и русской культур. Все это способствовало укреплению позитивной оценки русскими собственной этнической группы, повышению их самоуважения. (Хотя, возможно, на росте этнического самосознания некоторых из них сказался дискурс ряда политических сил России, прежде всего, национал-патриотов.)
Рассмотрим, как в тот же период формировались и развивались общероссийская и татарстанская (региональная) идентичности русских и татар республики. В начале 1990-х годов, с провозглашением суверенитета РТ, здесь начинается становление новой региональной общности. Ее построению, с одной стороны, способствовала особая экономическая стратегия республики, получившая тогда название «мягкого вхождения в рынок» в отличие от «шоковой терапии» Центра, имевшая понимание и поддержку как среди татар, так и русских РТ. С другой стороны, преимущественное отнесение себя к данной общности представителями титульной этнической группы было также связано с республиканской политикой воплощения в жизнь лозунга «этнокультурного возрождения» татар. Федеральный же центр был в тот период крайне слаб, что связано с «кризисным состоянием экономики, социально-политическими противоречиями в обществе, крайним напряжением межнациональных отношений на Северном Кавказе» и т.д.
В связи с этим в 1994 г. у большинства татар чувство принадлежности к региону доминировало. Еще для части из них оно являлось важным наряду с государственной российской идентичностью. Процент же «исключительно россиян» среди них был ничтожно мал (2,7 % респондентов-горожан и 0,9 % – сельчан).
Русские практически разделились в тот период на три группы. Треть – ощущали себя россиянами и татарстанцами в равной мере. Пятая часть горожан и четвертая сельчан чувствовали себя даже «больше татарстанцами». В этих цифрах, несомненно, про-являлось признание ими политики региона в социально-экономической сфере. В то же время приведенные данные говорят о том, что в 1990-е годы в регионе начала формироваться особая идентичность части русских. Сосуществуя с «другим» – политически и символически имевшим в те годы больший вес в региональной политике, они стали принимать новые «правила игры» и признавать право этого «другого» на развитие своей этнокультурной самобытности.
Тем не менее более трети городских и пятая часть сельских русских Татарстана даже тогда – в условиях слабого, раздираемого противоречиями Центра и только начинавшей формироваться в рамках изменившихся границ и на иных идеологических принципах новой гражданской идентичности – указывали на то, что они относят себя, в первую очередь, к россиянам. То есть для них было важным ощущать свою принадлежность к большой и единой стране – правопреемнику традиционной российской (советской) государственности.
К 2001 г. (в контексте новых тенденций централизации государственной власти, когда «впервые за постсоветский период власть рационализирует нациестроительство» и на программном уровне заявляет о важности формирования российской нации) в РТ обозначается поворот в сторону постепенного повышения значимости общероссийской идентичности. Тем не менее он происходит здесь не за счет идентичности региональной, а наряду с ней. Так, доля идентифицирующих себя одновременно и с Россией, и с республикой возрастает к этому периоду (по сравнению с 1994 г.) как у татар, так и у русских (городских жителей) на 10–11 %. Соответственно часть населения, относившая себя исключительно к татарстанцам, снижается (среди татар-горожан на 17 %, сельчан на 10, городских русских на 9 и сельчан – на 20 %). Процент же «россиян» у русских остается на том же уровне, а у татар-горожан возрастает с 3 % до десятой их части. Вместе с тем доля «чисто татарстанцев» среди представителей титульного этноса республики в этот период еще весьма высока, составляя половину от их общего числа; среди русских – десятую их часть.
На протяжении последнего десятилетия действие обозначенной тенденции продолжается. Доля «татарстанцев и россиян в равной мере» увеличивается к 2010 г. у татар более чем на четверть, у русских – на десятую часть. Доля «чисто татарстанцев» существенно снизилась. Среди татар – с половины почти до четверти, при этом значительный разрыв между татарами-горожанами и сельчанами сохранился. У русских – с 10 % до 3 %. Количество же «только» россиян осталось и у тех, и у других на прежнем уровне (36 % русских и 7 % татар).
Названная специфика соотношения и развития в Татарстане российской и региональной идентичностей, когда число татарстанцев, чувствующих свою принадлежность к России, растет при одновременном сохранении важности для них локальной идентич-ности, объясняется рядом обстоятельств.
Во-первых, это сохраняющийся относительно высокий уровень социально-экономического развития региона, позволяющий успешно осуществлять ряд социальных программ.
Во-вторых, усилия и воля политических элит республики, умеющих ставить стратегические цели и достигать их, стремящихся к тому, чтобы о ней знали на общероссийском и мировом уровнях, чему, в частности, способствовал ряд социокультурных проектов (связанных с празднованием тысячелетия Казани, подготовкой к Универсиаде 2013 г. и т.п.).
В-третьих, современная этнокультурная политика Татарстана, в которой части татар импонирует стремление региональных властей сохранить тенденции 1990-х годов в развитии татарского языка, национального образования и культуры. Русским же близкой является провозглашенная в 2000-е годы формула равенства развития татарской и русской культур в РТ. Непротиворечивому совмещению региональной и российской идентично-стей способствует также известный в республике тезис о татарстанской идентичности как части общероссийской.
Что же касается тех обстоятельств, которые объединяют русских и татар республики с Россией и россиянами, с одной стороны, и с регионом и татарстанцами – с другой, можно отметить следующие. Среди пропагандируемых идей и смыслов наиболее выигрышными в качестве консолидирующих и русских, и татар РТ со страной оказались памятные исторические события. Это отметили 59 % русских и 55 % татар. Причем главной солидаризирующей датой (как, в частности, показали данные проводившихся в 2008 г. интервью с русскими и татарами Татарстана) выступает для них Победа в Великой Отечественной войне, память о которой вновь актуализировалась в последнее десятилетие. Другим удачным замыслом сплочения россиян, в особенности представителей молодого и относительно молодого поколения, стала пропаганда наших спортивных достижений и поддержка на государственном уровне спорта.
По отношению к Республике Татарстан в качестве основных сплачивающих моментов выступают: история (для русских в ощутимо меньшей степени, чем для татар, в чем также проявляется косвенное воздействие этнокультурной политики в этом случае – РТ), спорт, культура и экономические успехи региона – в равной мере. При этом следует заметить, что в степени проявления общероссийской и региональной идентичностей у представителей двух рассматриваемых этнических групп существуют определенные различия: первая – несколько более значима для русских, вторая – для татар.
Обобщая, можно сделать выводы, касающиеся соотношения и развития общероссийской, региональной и этнических идентичностей в Татарстане. В 1990-е годы в силу ряда социально-политических, экономических и социокультурных факторов региональная идентичность была преобладающей для большинства татар и части русских РТ.
В последнее десятилетие в регионе происходит заметный рост субъективной значимости общероссийской идентичности. В то же время региональная идентичность оставалась важной в первое десятилетие 2000-х годов для большинства русских и подавляющей части татар РТ. Как отмечалось, усиление роли государственно-гражданской идентичности шло здесь не за счет региональной, а наряду и в сочетании с ней.
Одновременно в республике сохраняется высокая степень субъективной значимости этнической идентичности татар и происходит существенная актуализация этнической идентичности русских. Эта тенденция также не препятствует росту идентичности общероссийской, что подтверждает высказанное в научной литературе суждение о возможности их органичного сочетания.