1.1. Геополитика как политика в глобальных пространствах
Определение понятия «геополитика» изначально было связано с исследованиями шведского учёного Р. Челлена, который в работе «Государство как форма жизни» даёт следующее определение: «Геополитика есть учение о государстве как о географическом организме или явлении в пространстве: как о земле, территории, области или, что более содержательно, о территориальной форме власти, царстве (rike)» (410, с. 124). В определениях геополитики Р. Челлен основывался на трудах германского географа Ф. Ратцеля, который исследовал влияние географических пространств на государства, реанимировав термин «политическая география», введённый в научный оборот французским экономистом Р. Тюрго ещё в середине XVIII в. То, что у Ф. Ратцеля было политической географией у Р. Челлена, который считал Ф. Ратцеля своим учителем, стало геополитикой. В таком же русле понимали геополитику многие другие учёные: А. Мэхэн, Х. Маккиндер (не использовавшие этот термин) и К. Хаусхофер (уже применявший понятие «геополитика» и даже создавший Германский институт геополитики). По сути, принципиальных изменений в трактовку геополитики через географические пространства не внесли ни новая геополитика – геоэкономика, ни новейшая – геофилософия. Если традиционная геополитика акцент делала на военно-политической мощи государств в глобальных пространствах, то геоэкономика конкретизировала политическую мощь экономическими факторами, а геофилософия обосновывает политическое могущество багажом культуры, используемым для освоения пространства.
Иной подход к исследованию политики государств в масштабах глобальных географических пространств использовали Н. Я. Данилевский и П. Н. Савицкий, как и другие представители евразийства в целом. У них военно-политическая и экономическая мощь государства, равно как и культурные ресурсы, определяются культурно-историческим типом и цивилизацией, к которым государство (либо союз государств) относится. В этом случае способность осваивать географические пространства, методы освоения либо способы и формы существования на глобальных территориях зависит и определяется культурно-историческим типом и цивилизацией. Этим же определяются и отношения с другими культурно-историческими типами и цивилизациями.
Казалось бы, при принципиально различных подходах к определению детерминант и факторов политики государств в масштабах глобальных пространств географическая и культурно-цивилизационная школы в геополитике имеют многие точки соприкосновения, которые не разводят их на альтернативные позиции, а объединяют в общем исследовательском поле. Поэтому целесообразно рассмотреть это общее основание на примере концепций Н. Я. Данилевского, по сути, первого геополитика и основоположника цивилизационной теории, и Р. Челлена, обосновавшего предметность новой политико-географической дисциплины – геополитики, с целью обнаружить у них объединяющие элементы. В общем, нам необходимо выявить в текстах Н. Я. Данилевского географический фактор в геополитике, а в текстах Р. Челлена – признание культурного и цивилизационного факторов. Безусловно, трактовка этих факторов у них будет отличаться, что, собственно, закономерно исходя из базовых установок исследования проблемы каждым из авторов.
В главе четвёртой книги «Россия и Европа» Н. Я. Данилевский отмечает, что «деление на части света есть деление искусственное, что единственный критериум его составляет противоположность между сушей и морем, не объемлющая собою всех других различий, представляемых физическою природой (различий топографических, климатических, ботанических, зоологических, этнографических и пр.), критериум, не обращающий даже на них внимания, что по одному этому уже, следовательно, части света не представляют и не могут представлять свойств, которые одну из них ставили бы в противоположность другой, что выражения: европейский, азиатский, африканский тип суть только метафоры, которыми мы приписываем целому свойства его части» (95, с. 71–72). Из этого утверждения следует вывод о том, что Н. Я. Данилевский отмечает, что не только и не столько части света, как пространства суши, необходимо учитывать при характеристиках культурно-цивилизационных различий, но и другие природно-географические особенности – топографические, климатические, ботанические, зоологические, этнографические.
Один из создателей идеологической концепции евразийства П. Н. Савицкий, считавший себя наследником Н. Я. Данилевского и развивавший его теорию культурно-исторических (цивилизационных) типов, также, по сути, соединяет цивилизационный и территориально-географический подходы, рассуждая об «ощущении моря», свойственного для Европейской цивилизации, и «ощущении континента», характерного для цивилизации Евразийской (Российской) (см.: 302). При этом источники и основания культурно-исторического типа России он стремился понять, анализируя специфику её пространственно-географического положения, как части особого «окраинно-приморского мира».
Р. Челлен в работе «Государство как форма жизни», отмечая первостепенное значение земли, территории для существования государства, тем более государства, претендующего на мировое доминирование, в то же время фактически определяет большое значение для укрепления государства таких факторов, как совершенствование культуры (в том числе хозяйственной) и развитие цивилизации. Этот момент в исследованиях Р. Челлена является очень важным для нас, он подтверждает предложенную трактовку взаимопроникновения природно-географического и культурно-цивилизационных факторов в теориях геополитики. Потому есть смысл процитировать выводы Р. Челлена более объёмно и предметно: «Каждый, кто обращался к эпохе античности, не мог не заметить, что в те времена государства обычно носили имена своих столиц. Знакомясь с античной историей, мы следим за судьбой Афин, Спарты, Фив, наблюдаем борьбу Рима с Карфагеном, видим, как Рим разрастается до размеров огромного культурного сообщества, оставаясь по-прежнему Римом. Когда же вместо этих названий мы сегодня употребляем слова «Греция» и «Италия», то тем самым искажаем действительность. Античные государства являлись городами-государствами, и подобно тому, как это бывает, скажем, у деревни, их территория, по сути, уводилась к городской округе. Только в пределах городской черты кипела государственная жизнь, а потому территориальный аспект лишь косвенно учитывался при определении самого государства. То есть данный территориальный тип государства представлял собой город с округом…
Западноевропейское средневековье принесло с собой новый (территориальный) тип (государства), прямо противоположный античному. Понятие государства полностью растворилось в понятии территории (terra). При этом господство натурального хозяйства и плохое состояние дорог вызвали к жизни феномен кочующего двора с королем, живущим за счет своих владений и не имеющим опоры даже в столице… Но в эпоху абсолютизма XVI–XVII вв. вследствие развития экономики снова появляются государства позднеримского, преимущественно византийского, типа. В результате опять возникают сильно развитые столичные центры. Это ведет к окончательному распределению и выравниванию между столицей и остальной территорией, столь характерному для современных европейских стран (впрочем, значение столиц в современных демократиях сегодня вновь начало снижаться).
На гребне общего развития столицы получают новое дыхание (reinkarnation). Это происходит в конце эпохи средневековья в связи с расцветом капиталистического способа хозяйствования в трех основных регионах: в Северной Италии (Венеция, Генуя, Флоренция), частично во Фландрии (Гент, Брюгге, Антверпен) и частично в Германии с ее «имперскими городами», которые после Вестфальского мира получили в рамках Империи ту же самостоятельность, что и другие немецкие земли. Вплоть до окончания Французской революции ярчайшим примером города-государства, построенного по образцу римского полиса (roms cert), оставалась Венеция. В настоящее время сохранилось лишь несколько суверенных городов, включенных в современную структуру территории; к ним относятся так называемые свободные имперские города – Гамбург, Любек, Бремен, а также такой полукантон, как Базель. Однако на самом деле все они являются не более чем провинциальными центрами, пользующимися широким самоуправлением благодаря покровительству высших властей страны.
На сегодняшний день подобный тип государства тоже принято считать исчерпавшим себя. Мы констатируем, что современное государство охватывает собой территорию как городов, так и всей страны (land). Все государства – землевладельцы. Следующее наблюдение касается различия между государством и частным землевладельцем. Крестьянин может продать свой хутор (gerd) и купить новый. Совсем по-другому обстоит дело с государством. Государство не может никуда переехать. В противоположность бродячим ордам номадов у него постоянные место жительства и прописка (hemortsratt). Это установлено раз и навсегда для всех краев (mark). Государство прикреплено к своей земле, оно погибнет, если нарушит эту связь. Оно подчинено «особенностям жизни» на этой земле. Представьте себе, что все население Швеции утратило связь с монархом, государственным флагом, всей своей подвижной культурой и присоединилось к кому-то другому, вошло в другое окружение. Швецию мы не смогли бы унести с собой, позади нас лежало бы мертвое шведское государство» (410, с. 125–126).
Обращение к авторским определениям с различными подходами к проблемному полю, которым занимается геополитика, убеждает в том, что предметность этой дисциплины следует строить с учётом и природно-территориально-географической, и историко-культурно-цивилизационной сторон. Пожалуй, самым важным объединяющим началом этих двух подходов к исследованию и двух сторон самого предмета геополитики является то, что данная дисциплина исследует именно политические процессы, разворачивающиеся в глобальных пространствах. Для таких глобальных пространств характерны как природно-географические, так и культурно-цивилизационные параметры. Ибо, вполне естественно, что глобальное пространство обладает определёнными природными качествами и географическими свойствами, которые влияют на социальную деятельность общества, существующего в рамках данного пространства. Справедливо и то, что социокультурные типы и цивилизации не могут размещаться в пределах локально ограниченных территорий, а требуют значительных пространств и потому проявляют себя в этих пространствах, продвигая свои интересы и реализую самые разнообразные социокультурные потребности.
Определение геополитики на основе или с использованием географических признаков факт совершенно очевидный. Даже Н. Я. Данилевский, который не знал термина «геополитика» и исследовал цивилизационные типы, уже в названии своей работы «Россия и Европа» обозначил географические признаки. Не говоря уже о том, что он рассматривал политические действия Славянского мира и Европы именно в географическом пространстве. С другой стороны, геополитика и как понятие, выражающее сложные политические процессы в глобальных пространствах, где в качестве субъектов выступают влиятельные государственные организмы, и как предмет исследований включает в себя культурно-исторические и цивилизационные факторы. С учётом этого осуществлять трактовку понятия «геополитика» необходимо с помощью корреляции значений пространства и интереса.
Значение пространства выводится из префикса «гео» в термине «геополитика», а интереса – из политики. Если привязка «гео» к пространству выглядит достаточно понятной, то относительно значения интереса применительно к политике следует сказать несколько подробнее.
Политика как форма социального бытия или сфера жизни общества определяется исходя из ее процессуальной направленности, функциональной заданности и ценностных ориентиров. В основе политической деятельности социальных субъектов лежит стремление к достижению собственных интересов или интересов других субъектов, если они (и интересы, и субъекты, а, как правило, и те и другие вместе взятые) благоприятны для данного актора. Следовательно, политика есть форма, поле и сфера реализации интересов социальных субъектов.
Под формой реализации интересов социальных субъектов (акторов) понимаются определённые действия или комплекс действий, направленных на достижение поставленных целей, связанных с присвоением контроля над деятельностью других людей, социальных групп, распределением продуктов (материальных и духовных) в обществе. Формами реализации интересов субъектов политической деятельности выступают соглашения, требования, запросы, насилие, убеждения и т. д. Таким образом, формы политической деятельности могут быть обнаружены практически во всей системе социальных связей и социального взаимодействия.
Поле реализации социальных интересов проявляет себя в различных видах социальной деятельности, таких как экономическая, общественная, образовательная, научная, культурно-просветительская, семейная и т. д. Следовательно, поле политики мы можем обнаружить во всех областях социальной системы.
В то же время политика рассматривается в качестве самостоятельной, особой сферы жизни общества наряду с экономической, социальной, культурно-просветительской, религиозно-конфессиональной, семейной, научно-образовательной. В политической сфере функционируют политические институты, которые учреждаются и создаются для достижения сугубо политических целей, вытекающих из установок на продвижение и достижение социальных интересов. Эта сфера достаточно чётко обозначена и включает в себя прежде всего государство, как политический институт, политические партии и политические средства социальной коммуникации, в том числе средства массовой информации.
Применительно к геополитике субъектом реализации интересов рассматривается прежде всего государство, а сфера их реализации может выводиться за пределы территориальной дислокации определенного государственного образования. Геополитика – это комплекс методов и способов, обеспечивающих реализацию государственных интересов (интересов государства) в масштабах глобальных пространств. Здесь интересы могут выступать в виде социокультурных, цивилизационных, экономических, военно-политических. Следуя из такого определения геополитики, вполне обоснованным является употребление этого понятия при характеристике различных цивилизационных типов и социокультурных пространств. Совершенно очевидно, что цивилизация не может ограничиться какими-либо локальными пространственно-временными зонами, а социокультурное пространство – одним или двумя регионами.
Говоря о геополитике как общественном явлении мы видим в ней такое географическое измерение политики, которое выводит нас на деятельность государств, обладающих ресурсами и потенциалом отстаивать свои интересы в глобальных пространствах, становящихся, таким образом, субъектами геополитики. Точно так же как в политике не все становятся её субъектами и имеются не только люди, но и целые социальные группы, которые в определенной ситуации не в состоянии реализовывать свои социальные интересы, контролировать внешние процессы и другие группы, так и в геополитике ещё более отчётливо обнаруживаются государства, находящиеся вне сферы геополитических интересов, неспособные построить своё поле геополитики, реализовать политику своего государственного организма в масштабах глобальных географических пространств.