А. С. Пушкин. Метель

Война́[1] со сла́вою была́ ко́нчена. Полки́ на́ши возвраща́лись из-за грани́цы. Наро́д бежа́л им навстре́чу. Офице́ры, уше́дшие в похо́д почти́ детьми́, возвраща́лись, возмужа́в на бра́нном[2] во́здухе, обве́шанные креста́ми. Вре́мя незабве́нное! Вре́мя сла́вы и восто́рга! Же́нщины, ру́сские же́нщины бы́ли тогда́ бесподо́бны. Обыкнове́нная хо́лодность их исче́зла. Восто́рг их был и́стинно упои́телен, когда́, встреча́я победи́телей, крича́ли они́: ура́!

В э́то блиста́тельное вре́мя Ма́рья Гаври́ловна жила́ с ма́терью в *** губе́рнии и не вида́ла, как о́бе столи́цы пра́здновали возвраще́ние войск. Но в уе́здах[3] и деревня́х о́бщий восто́рг, мо́жет быть, был ещё сильне́е. Появле́ние в сих места́х офице́ра бы́ло для него́ настоя́щим торжество́м, и любо́внику во фра́ке пло́хо бы́ло в его́ сосе́дстве. Мы уже́ говори́ли, что, несмотря́ на её хо́лодность, Ма́рья Гаври́ловна всё по-пре́жнему окружена́ была́ иска́телями.[4] Но все должны́ бы́ли отступи́ть, когда́ яви́лся в её за́мке ра́неный гуса́рский полко́вник Бурми́н, с Гео́ргием[5] в петли́це и с интере́сной бле́дностью, как говори́ли ме́стные ба́рышни.[6]

Ему́ бы́ло о́коло двадцати́ шести́ лет. Он прие́хал в о́тпуск в свои́ поме́стья. Ма́рья Гаври́ловна о́чень его́ отлича́ла. Бурми́н был, в са́мом де́ле, о́чень ми́лый молодо́й челове́к. Он име́л и́менно тот ум, кото́рый нра́вится же́нщинам: ум прили́чия и наблюде́ния, беспе́чно насме́шливый. Он каза́лся нра́ва ти́хого и скро́много, но говори́ли, что когда́-то был он ужа́сным пове́сой,[7] и э́то не вреди́ло ему́ во мне́нии Ма́рьи Гаври́ловны, кото́рая (как и все молоды́е да́мы вообще́) с удово́льствием извиня́ла сме́лость и пы́лкость хара́ктера.

Ма́рья Гаври́ловна не могла́ не сознава́ться в том, что она́ о́чень ему́ нра́вилась; вероя́тно, и он, с свои́м умо́м и о́пытностью, мог уже́ заме́тить, что она́ отлича́ла его́: каки́м же о́бразом до сих пор не вида́ла она́ его́ у свои́х ног и ещё не слыха́ла его́ призна́ния? Что уде́рживало его́? Э́то бы́ло для неё зага́дкой. Она́ с нетерпе́нием ожида́ла мину́ты романи́ческого объясне́ния. Сосе́ди говори́ли о сва́дьбе как о де́ле уже́ ко́нченном, а до́брая Праско́вья Петро́вна ра́довалась, что дочь её наконе́ц нашла́ себе́ досто́йного жениха́.

Стару́шка сиде́ла одна́жды одна́ в гости́ной, раскла́дывая гранпасья́нс, как Бурми́н вошёл в ко́мнату и то́тчас спроси́л о Ма́рье Гаври́ловне. «Она́ в саду́, – отвеча́ла стару́шка, – пойди́те к ней, а я вас бу́ду здесь ожида́ть». Бурми́н пошёл, а стару́шка перекрести́лась и поду́мала: аво́сь[8] де́ло сего́дня же ко́нчится!

Бурми́н нашёл Ма́рью Гаври́ловну у пруда́, под и́вой, с кни́гой в рука́х и в бе́лом пла́тье. Бурми́н объяви́л, что иска́л давно́ слу́чая откры́ть ей своё се́рдце, и потре́бовал мину́ты внима́ния.

«Я вас люблю́, – сказа́л Бурми́н, я вас люблю́ стра́стно…» (Ма́рья Гаври́ловна покрасне́ла.) «Я поступи́л неосторо́жно, предава́ясь ми́лой привы́чке, привы́чке ви́деть и слы́шать вас ежедне́вно… Тепе́рь уже́ по́здно проти́виться судьбе́ мое́й; воспомина́ние о вас бу́дет муче́нием и отра́дой жи́зни мое́й; но мне ещё остаётся откры́ть вам ужа́сную та́йну и положи́ть ме́жду на́ми непреодоли́мую прегра́ду…» – «Она́ всегда́ существова́ла, – прервала́ с жи́востью Ма́рья Гаври́ловна, – я никогда́ не могла́ быть ва́шею жено́й». – «Зна́ю, – отвеча́л он ей ти́хо, – зна́ю, что когда́-то вы люби́ли… До́брая, ми́лая Ма́рья Гаври́ловна! Не стара́йтесь лиши́ть меня́ после́днего утеше́ния, молчи́те, ра́ди бо́га, молчи́те. Да, я зна́ю, я чу́вствую, что вы бы́ли бы мое́ю, но я несча́стнейшее созда́ние… я жена́т!»

Ма́рья Гаври́ловна взгляну́ла на него́ с удивле́нием.

– Я жена́т, – продолжа́л Бурми́н, – я жена́т уже́ четвёртый год и не зна́ю, кто моя́ жена́, и где она́, и до́лжен ли уви́деться с не́ю когда́-нибудь!

– Что вы говори́те? – воскли́кнула Ма́рья Гаври́ловна, – как э́то стра́нно! Продолжа́йте; я расскажу́ по́сле… но продолжа́йте, сде́лайте ми́лость.

– В нача́ле 1812 го́да, – сказа́л Бурми́н, – я спеши́л в Ви́льну, где находи́лся наш полк. Прие́хав одна́жды на ста́нцию по́здно ве́чером, я веле́л поскоре́е закла́дывать лошаде́й, как вдруг подняла́сь ужа́сная мете́ль, ямщи́к[9] мне сове́товал пережда́ть. Я послу́шался, но непоня́тное беспоко́йство овладе́ло мно́ю; каза́лось, кто́-то меня́ так и толка́л. Ме́жду тем мете́ль не конча́лась; я не вы́терпел и пое́хал в са́мую бу́рю. Ямщи́к реши́л е́хать реко́й, что должно́ бы́ло сокра́тить нам путь. Берега́ бы́ли занесены́; ямщи́к прое́хал ми́мо того́ ме́ста, где выезжа́ли на доро́гу, и таки́м о́бразом оказа́лись мы в незнако́мой стороне́.

Бу́ря не утиха́ла; я увиде́л огонёк и веле́л е́хать туда́. Мы прие́хали в дере́вню; в деревя́нной це́ркви был ого́нь. «Сюда́! Сюда́!» – закрича́ло не́сколько голосо́в. Я веле́л ямщику́ подъе́хать. «Поми́луй, где ты задержа́лся? – сказа́л мне кто́-то, – неве́ста в о́бмороке; поп не зна́ет, что де́лать; мы гото́вы бы́ли е́хать наза́д. Выходи́ же скоре́е». Я мо́лча вы́прыгнул из сане́й и вошёл в це́рковь, сла́бо освещённую двумя́ и́ли тремя́ свеча́ми. Де́вушка сиде́ла на ла́вочке[10] в тёмном углу́ це́ркви. Ста́рый свяще́нник подошёл ко мне с вопро́сом: «Прика́жете начина́ть?» – «Начина́йте, начина́йте, ба́тюшка», – отвеча́л я рассе́янно. Де́вушку подня́ли. Она́ показа́лась мне недурна́… Непоня́тная, непрости́тельная ве́треность… я стал ря́дом с ней; свяще́нник торопи́лся; тро́е мужчи́н и го́рничная подде́рживали неве́сту и за́няты бы́ли то́лько е́ю. Нас обвенча́ли. «Поцелу́йтесь», – сказа́ли нам. Жена́ моя́ обрати́ла ко мне бле́дное своё лицо́. Я хоте́л бы́ло её поцелова́ть… Она́ вскри́кнула: «Ай, не он! Не он!» – и упа́ла без па́мяти. Свиде́тели устреми́ли на меня́ испу́ганные глаза́. Я поверну́лся, вы́шел из це́ркви и уе́хал.

– Бо́же мой! – закрича́ла Ма́рья Гаври́ловна. – И вы не зна́ете, что сде́лалось с бе́дной ва́шею жено́й?

– Не зна́ю, – отвеча́л Бурми́н, – не зна́ю, как зову́т дере́вню, где я венча́лся; не по́мню, с кото́рой ста́нции пое́хал. В то вре́мя я так ма́ло полага́л в э́том ва́жности, что, отъе́хав от це́ркви, засну́л и просну́лся на друго́й день поутру́, на тре́тьей уже́ ста́нции. Слуга́, бы́вший тогда́ со мно́ю, у́мер в похо́де, так что я не име́ю и наде́жды отыска́ть ту, над кото́рой подшути́л я так жесто́ко и кото́рая тепе́рь так жесто́ко отомщена́.

– Бо́же мой, бо́же мой! – сказа́ла Ма́рья Гаври́ловна, схвати́в его́ ру́ку. – Так э́то бы́ли вы! И вы не узнаёте меня́?

Бурми́н побледне́л… и бро́сился к её нога́м…

* * *

Пушкин Александр Сергеевич (1799–1837) – великий поэт и писатель, в произведениях которого складывались нормы современного русского литературного языка; родоначальник новой русской литературы. Автор романа в стихах «Евгений Онегин», исторических драм, ряда повестей, сказок; непревзойдённый лирик, по праву заслуживший свой почётный титул «солнце русской поэзии».

Вопросы и задания

1. Опишите время, о котором рассказывает Пушкин. Какой была эта эпоха в вашей стране?

2. Опишите полковника Бурмина. Чем он нравился барышням?

3. Расскажите о романическом объяснении героев. Какова жизненная история Бурмина? (Каким он был в молодости? Почему мог совершить шутку в церкви? Что говорит о том, что он изменился?)

4. Какая ситуация сложилась в жизни Марьи Гавриловны? Какие выходы из неё вы бы ей предложили?

5. Какие причины повлияли на поступок Бурмина? Как вы понимаете фразу Бурмина: «…казалось, кто-то меня так и толкал»?

Загрузка...