Поздним вечером 26 ноября 1941 г. наши войска оставили Рогачево, а в последующие дни покинули левый берег Яхромы на всем ее протяжении от одноименного города до устья. После этого военные действия в районе Яхромской поймы практически прекратились. Наши войска ожидали атаки противника через Яхрому, и, не рассчитывая удержать рубеж реки, ушли за канал Москва – Волга, оставив большой кусок территории, которая так никогда и не была занята германскими войсками. Немцы стремились на восток, пытаясь, как можно скорее перейти канал. Для быстрого марша нужны были мосты, а на этом направлении они расположены только напротив Дмитрова, Яхромы и южнее. С точки зрения быстрого продвижения направление Прожектор – Говейново – Соревнование было менее привлекательно для противника. Враг, по-видимому, посчитал, что форсирование Яхромы и канала будет связано с большими трудностями и потребует дополнительных сил, которые можно было с большей пользой употребить под Дмитровом.
Таким образом, на этом направлении противники потеряли соприкосновение друг с другом.
С востока на рубеж канала Москва – Волга уже начали прибывать бригады 1-й Ударной армии. В частности, в районе Татищево – Вербилки заняла оборону 55-я стрелковая бригада. После ввода в бой частей 1-й Ударной армии была установлена новая разграничительная линия между ней и 30-й армией. Эта линия проходила по оси Татищево – Рогачево. Причем и тот, и другой пункт входили в зону ответственности 30-й армии. В соответствии с этим новым разграничением ее части, оказавшиеся в районе Дмитрова, переместились на север и расположились по восточному берегу канала (бригады 1-й Ударной армии передислоцировались на юг). С этого момента в течение недели 30-я армия вела оборону на стационарном фронте, южная часть которого проходила по каналу Москва – Волга. Во время перегруппировки 30-й армии с ее левого фланга ушли все танковые соединения, до того момента воевавшие на Дмитровском направлении. В результате на линии канала осталась только пехота (923-й стрелковый полк) и кавалерия (18-я и 24-я кавалерийские дивизии). Перед их линией обороны (между каналом и рекой Яхрома) осталось более двух десятков никем не защищенных сел и деревень. О том, что произошло на этом обширном пространстве ничейной земли в последние дни ноября и в начале декабря 1941 г. известно мало.
Почему неприятель не перешел реку – хотя бы для того, чтобы, образовав плацдарм, иметь лучшие возможности для наблюдения впереди лежащей местности? Заняв, например, Пешношский монастырь он мог получить сильный опорный пункт. Ведь даже простые деревянные постройки немцы умели превращать в препятствия, часто трудно преодолимые для наших войск, а тут были и кирпичные стены, и каменные сооружения. Вместо того, чтобы воспользоваться крепостью по ее прямому назначению, в штабе немецкой 14-й пехотной дивизии некоторое время обдумывали возможность взрыва стен монастыря и, придя к выводу, что это невозможно по причине отсутствия достаточного количества взрывчатки, на том и успокоились[103].
Схема инженерных заграждений в Раменских лесах (ЦАМО РФ. Ф. 3557 (24-я кд). ОП. 1. Д. 7. Л. 38).
Похоже, командование 14-й моторизованной дивизии решило, что даже минимальные усилия в этом направлении потребуют жертв, и не пожелало на них пойти. Что помешало или, может быть, кто, помешал немцам? Однозначного и четкого ответа на этот вопрос дать нельзя, но причины могли быть следующие.
Первая – действия наших войск, которые обозначили свое присутствие на восточном берегу Яхромы. Первоначально части левофланговой группы 30-й армии планировали обороняться на этом рубеже. Был подготовлен соответствующий приказ. Он ставил задачу «58 тд оборонять участок по восточному берегу р. ЯХРОМА в р-не справа ИЛЬИНКА, ПРОЖЕКТОР, зап. опушка леса южнее ПРОЖЕКТОР.
Боевое охранение иметь на линии КОПЫТОВО, зап. опушка леса ю-в. КОПЫТОВО, отм. 119,0.
Задача: Не допустить прорыва танков и пехоты пр-ка по шоссе в северо-восточном направлении, уничтожая живую силу и технику пр-ка при форсировании им р. ЯХРОМА.
Разведку вести [в] направлениях:
а) ПРОЖЕКТОР, АЛЕКСАНДРОВО, ПОЧИНОК.
б) ПРОЖЕКТОР, РОГАЧЕВО.
в) ПРОЖЕКТОР, БУНЯТИНО.
КП КУЛИКОВО»[104].
Однако приказ не вступил в силу. Возможно, командир группы понял, что противник направляет свои основные усилия по кратчайшему пути на Дмитров, и 58-я танковая дивизия была послана туда. 29 ноября мы находим ее в районе Татищево, но что происходило с ней в предыдущие два дня неизвестно.
Отход 58-й танковой дивизии произошел в несколько странном порядке. Командир группы указал маршрут движения Прожектор – Соревнование непосредственно начальнику штаба дивизии. Пока тот добирался до своего штаба, начальник штаба группы отправил штаб танковой дивизии по дороге на Синьково. В итоге части дивизии отходили по одной дороге, а управление – по другой. Штаб 58-й танковой дивизии встретился со своими подчиненными только в ночь с 27 на 28 ноября в окрестностях Дмитрова[105]. Следовательно, 58-я танковая дивизия в целом быстро покинула район Прожектор – Куликово, однако не исключено, что какие-то ее части находились здесь не только утром 27 ноября, но и на следующий день.
После оставления Рогачева через Яхрому отходила к каналу Москва – Волга 24-я кавалерийская дивизия. «В 15.00 Командующий левым боевым участком приказал выйти из боя и, следуя по маршруту: РОГАЧЕВ, ПРОЖЕКТОР, СОРЕВНОВАНИЕ, переправиться через канал МОСКВА-ВОЛГА, где занять оборону. Мелкими группами в 23.00 полки вышли из боя и сосредоточились в районе Говейново»[106].
Только какая-то часть дивизии приняла участие в обороне мостов у Прожектора. Об этом можно судить по тому приказу, часть которого мы уже цитировали. Согласно ему требовалось «выставить передовой отряд, усиленный артиллерией на переправе Прожектор: там находится штаб 58 тд.
Задача: не допустить противника к переправе Прожектор. Уничтожать танки и автоматчиков, просачивающихся в указанном направлении»[107].
Возможно, этот отряд имел столкновение с противником. По крайней мере, наши части оказались под обстрелом немцев. Здесь, под «Прожектором… тов. Стороженко убит противником при организации вывода раненых бойцов из боя»[108].
Начальник политотдела дивизии А. И. Премилов вспоминает отступление так.
Николо-Пешношский монастырь. Современный вид. Отсюда 6 декабря 1941 г. началось наступление на Рогачево 923-го стрелкового полка и частей 348-й стрелковой дивизии.
«Части дивизии в разрозненном строю подошли к реке Яхрома. Поверх льда на реке была вода, но жители сказали, что это сделано специально: воду пустили через шлюзы канала Москва – Волга, чтобы задержать переправу немецких войск. За рекой у моста был монастырь, и с его колокольни раздавался звон. Кому он был нужен? Я послал группу бойцов с командиром выяснить причину колокольного звона и прекратить его, и скоро бойцы (с ними был и Стояновский) вернулись и рассказали, что звонил служитель монастыря, извещая немцев, что наши части отошли за Яхрому. Его задержали и передали в особый отдел. Ночью части дивизии перешли канал им. Москвы и заняли оборону по его восточному берегу от станции Темпы до Соревнования. Здесь наши части привели себя в порядок»[109].
Конечно, эпизод со служителем монастыря выглядит довольно странно. Неужели кто-то с ходу сознался в том, что общался с немцами таким оригинальным способом? Как те могли понять, что означает колокольный звон? Надо заметить, что монастырь прекратил свое существование еще до войны, в 1928 г., и монахов там не было. Скорее всего, звонившего арестовали без всяких расспросов, а для оправдания своих действий сочинили историю про монаха (ведь монах, по меркам того времени, был весьма подозрительной личностью).
Тылы дивизии были к тому времени уже за каналом. Ее боевой состав насчитывал немногим более 600 бойцов, и такое количество людей можно было перебросить на не слишком большое для кавалерии расстояние (12–15 км) за считанные часы. Поэтому «в 1.00 дивизия закончила переправу на восточный берег канала МОСКВА-ВОЛГА и заняла оборону на фронте: ПРИСТАНЬ СОРЕВНОВАНИЕ, ПРИСТАНЬ УДАРНАЯ»[110].
Потом участок обороны еще несколько раз менялся, но эти перемены заключались в смещении его границ вдоль линии канала. За каналом в западном направлении требовалось вести разведку и расчищать сектора обстрела, но разведка велась на столь малую глубину, что в соприкосновение с противником 24-я кавалерийская дивизия уже не входила.
Только 18-я кавалерийская дивизия еще обороняла рубеж р. Яхрома. Согласно отчету 30-й армии об оборонительных действиях в конце ноября 1941 г. и прилагаемой к нему карте 28 ноября 1941 г., «18 кд сосредоточилась в район: 135 кав. полк – в район НИЖНЕГО, 97 кав. полк УСТЬ-ПРИСТАНЬ, 46 кав. полк. – ПРОЖЕКТОР»[111]. В этих пунктах дивизия находилась до часа ночи 28-го ноября 1941 г.[112] и здесь ее обнаружила разведка 55-й стрелковой бригады 1-й Ударной армии. Правда, в соответствующем донесении было перепутано расположение частей дивизии, но все они названы правильно.
Вместе с кавалеристами на позициях за Сестрой оказались и бойцы мотострелкового полка УНКВД. Этот полк предназначался для ведения диверсионных действий и не должен был принимать участия в полевых боях. Однако 26 ноября в ходе немецкого наступления севернее Сестры полк попал под удар противника и был рассеян. Впоследствии согласно докладу командира этой части полковника Махонькова произошло следующее:
«Ночью 26.11.41 г., отправив раненых, мне удалось собрать и привести в порядок 80 стрелков нашего полка и 90 сабель кавотряда. С этими силами в 4.00 27.11.41 г. я занял оборону на восточном берегу р. Сестра в р-не Нижнево и Усть-Пристань. Левее меня в Прожектор расположился 97 кп 18 кд. Занимая оборону в Нижнево, организовал разведку противника и подготовку групп для действия в направлении Рогачево. О состоянии наших подразделений и обстановке донес командующему 30 армии, на что получил приказ оборонять Нижнево.
29.11.41 г. кавотряд тов. Сухарева и 97 кп ушли на Дмитровское шоссе, а саперы минировали пути моего отхода, что заставило меня также уйти на Дмитровское шоссе, а затем 30 ноября вернуться в Москву, о чем мною было послано донесение через командира 97 кп командующему 30 армии»[113].
Вскоре ничейная земля стала ареной действий разведки 55-й стрелковой бригады, которая заняла позиции на канале, имея боевое охранение на линии Паньково – Петраково и далее на юг вплоть до р. Новая Яхрома. Приказ на оборону, отданный командиром бригады в полдень 27 ноября, начинается с утверждения, что «мелкие группы противника наступают по дороге Рогачево, Говейново, Насадкино, намереваясь захватить переправы у Соревнования, одновременно перед фронтом бригады выдвигаются к каналу Москва – Волга отдельные группы противника»[114].
Видимо, здесь просто повторена ориентировка, которая была получена при постановке боевой задачи командующим армией.
Командование бригады в течение нескольких часов разобралось в обстановке благодаря активному ведению разведки, которая не обнаружила противника в районе Раменье – Говейново – Куликово[115]. Этот факт был отмечен уже в утреннем боевом донесении от 28 ноября. Согласно приказу армии, разведка велась и на восток в направлении Талдома, где, естественно, никакого противника не нашла.
В том же донесении есть такой пункт.
«Разведка бригады, выдвинувшись, остановилась [на] рубеже Талдом, Раменье, Монастырь 3 км западнее Говейново, Куликово, где все время от бригады будет нести службу охранительной разведки»[116].
Это сообщение отвечает на вопрос о том, кто оставался в указанных пунктах, когда 18-я кавалерийская дивизия ушла за канал. К 20.00 28 ноября ее 97-й кавалерийский полк сосредотачивался в районе Васино, 46-й – в районе Соревнование – Орево, а 135-й – в районе Никольское. Таким образом, к вечеру 28-го за Яхромой уже не было кавалерии, тем не менее, противник установил присутствие каких-то наших войск на рубеже реки. Надо отметить, что у немцев нет никаких сообщений об этом участке за 27 ноября. У них проходила смена частей, да и все устремления были направлены в сторону Дмитрова. Только вечером 28 ноября в журнале боевых действий 14-й моторизованной дивизии появляется запись о том, что на северном фланге дивизии – на участке обороны 53-го пехотного полка – в течение второй половины дня и вечером было соприкосновение с вражеской разведкой[117]. Можно заключить, что это была разведка 55-й стрелковой бригады. По результатам ее работы командование бригады сделало следующий вывод.
«В полосе 12 км на запад от переднего края обороны бригады начиная от Мишуково до Куликово противника нет. Южнее этой полосы отмечены мелкие группы пр-ка, которые по-видимому, сосредотачивают силы в районе Рогачево для активных действий в направлении Дмитрова…»[118].
Разрушения в Николо-Пешношском монастыре от прямого попадания снаряда.
Несмотря на наличие довольно точных сведений и регулярно посылаемые по инстанциям донесения, отсутствие немецких войск в этом районе, похоже, было секретом для какой-то части нашего командования. Насколько плохо оно было осведомлено о положении на участке севернее Яхромы показывает следующая запись в немецком журнале за этот день:
«Противник зондировал на Александрово и бомбардировал Прожектор и Клюшниково, видимо в предположении, что эти населенные пункты нами заняты, что, однако не соответствует действительности»[119].
Мы не располагаем данными по всем авиационным частям, которые могли быть причастны к этой бомбардировке, а в доступных нам источниках таких сведений нет. Скорее всего, немецкие данные правильны, поскольку такой случай был не единственным. Четыре дня спустя в этом районе отметились летчики 46-й авиационной дивизии. На этот раз сведения о бомбежке присутствуют в журнале, где зафиксированы результаты боевых вылетов ее частей. 150-й авиационный полк получил приказ на 2-е декабря: «…днем вести разведку в р-не: Ямуга, Иваньково, Воронино, Рогачево, Синьково и бомбардировать скопления войск пр-ка в пунктах Синьково, Рогачево, Куликово»[120]. Выполняя этот приказ, полк сделал 11 дневных самолетовылетов на бомбежку, в ходе которой летчики наблюдали «прямые попадания по жилым домам и пунктам: Куликово, Синьково, Рогачево»[121].
Конечно, летчики не сами выбирали цели. Заявки на действия авиации поступали от командиров армейского или даже фронтового звена. И факты таких налетов характеризуют степень владения информацией о положении своих и чужих войск именно этими командирами.
Наши части давали о себе знать в этом районе и 30 ноября. «По линии охранения на северном фланге 14-й рб (мот.) и 53-й пп (мот.) имеют боевое соприкосновение. Куликово и Ольсово заняты противником (опознаны пулеметы). Партизанский лагерь, который по рассказам жителей должен быть у Копылово, 53-й пп (мот.) хочет ликвидировать»[122].
В утренней сводке 30-й армии от 1 декабря мы находим 18-ю кавалерийскую дивизию уже на новом месте (впрочем, не сильно удаленном от того, которое дивизия занимала накануне).
«18 кд – обороняет рубеж по каналу МОСКВА-ВОЛГА (иск.) ПРИСТАНЬ СОРЕВНОВАНИЕ, ПРИСТАНЬ УДАРНАЯ имея боевое охранение по линии ПАНЬКОВО, НАСАДКИНО, ПЕТРАКОВО»[123].
Из сводки видно, что места, где имелось боевое охранение наших кавалерийских частей, расположены значительно восточнее поселка Прожектор. Тем не менее, кто-то находился и там. Ранним утром 2 декабря пеший патруль немецкого 14-го разведывательного батальона был обстрелян оттуда из пулемета[124]. Скорее всего, это было делом все тех же разведчиков 55-й стрелковой бригады, которая продолжала отчитываться об обстановке в этом районе.
«Перед фронтом бригады до рубежа р. Сестра на линии РАМЕНЬЕ, ПРОЖЕКТОР и с юга [от этой линии] до р. Яхрома противника нет, и в этом районе наши разведорганы держат инициативу в своих руках. Противник активности не проявляет. Предположительно части пр-ка занимают рубеж УСТЬ-ПРИСТАНЬ – КОПЫТОВО по р. Яхрома…»[125].
Разведка 55-й стрелковой бригады смогла правильно определить нумерацию полков 14-й моторизованной дивизии противника находящихся перед ней (11-й и 53-й). Кроме того, было обнаружено присутствие в районе г. Яхрома 7-й и 6-й танковых дивизий[126].
3 декабря охранение 53-го пехотного полка и 14-го разведывательного батальона вновь столкнулось с нашими дозорными подразделениями. Было установлено, что Куликово и Прожектор заняты группами из 30–40 человек[127]. Это сообщение побудило немцев выставить охранение на мосту у Прожектора. В тот же день патруль 14-го разведывательного батальона имел боевое соприкосновение на северной опушке леса восточнее Бунятино. Подводя итоги этого дня, командование 14-й моторизованной дивизии еще раз констатировало присутствие советских войск в Куликово и Прожекторе и постоянное прощупывание ими северного фланга обороны.
Другая причина, которая могла помешать противнику в осуществлении наступательных планов – искусственное наводнение, хотя его масштаб и не был столь обширен, как это иногда утверждается. В некоторых публикациях рисуются прямо-таки апокалиптические картины этого события и приводятся схемы, показывающие затопление огромного населенного пространства, которые могут вызвать только недоумение. Элементарный анализ положения горизонталей на топографических картах показывает, что последствия затопления просто не могли быть очень велики. Известно, что перед местом перекрытия реки уровень воды поднялся на 6 м (высоту телеграфного столба), выше по течению подъем воды составил около 3 м. Это много, но отсчет надо вести от уровня поверхности реки, а он ниже кромки берега на несколько метров. Естественно, на уровне воды никто никогда домов не строил. Все деревни вблизи рек обычно располагаются на более-менее возвышенных местах с учетом регулярных весенних паводков.
Затопление было произведено двумя способами: спуском воды из канала в реку Яхрома и путем перекрытия стока Сестры в месте протекания ее под каналом. Сначала была спущена вода из канала, и уже 28 ноября разведывательный взвод 3-го батальона 55-й стрелковой бригады, ведя разведку в районе Куликово – Подвязново, не смог пройти до Подвязново из-за наводнения[128]. По той же причине разведке не удалось проникнуть на следующей день в Подмошье[129], а 30 ноября разведчики 2-го батальона достигли фабрики им. 1-го Мая, но дальше продвинуться не смогли из-за разлива Яхромы[130].
Наш противник зафиксировал изменение ситуации утром 29 ноября.
«В первой половине дня разведка на северном фланге, особенно у Кончинино, установила вызванное противником, по-видимому, посредством взрыва плотин или шлюзов наводнение, которое быстро расширяется к западу и значительно увеличивается. Итак, противник не имеет, очевидно, планов наступления, но считается с дальнейшим ударом с нашей стороны»[131].
На следующий день отмечено, что «наводнение постоянно усиливается. Так как в результате потепления уже начало таять, возникают трудности там, где обходные дороги около подрывов и т. д. ведут через лед (Синьково), даже пешие дозорные группы не проходят полностью свой маршрут»[132].
1 декабря, в день, когда было перекрыто русло Сестры, немцы более подробно исследовали окружающий ландшафт.
«Яхрома и Сестра частично вышли из берегов. Яхрома при Усть-Пристани около 15 м ширины и 2–4 м глубины. Изрезанный крутой берег. Сестра при Трехсвятское около 10 м ширины. Изрезанный крутой берег 2–3 м в высоту. Обе реки имеют несущий ледяной покров. Между Усть-Пристань и Прожектор река лишь частично покрыта льдом, зона наводнения около 100 метров в ширину»[133].
Эскиз оборонительных позиций 53-го пп под с. Рогачево. (Kriegstagebuch la. 14 Jnf. Div. (mot) vom 30.11.41. – 31.12.41.)
А вот как выглядела местность на восточном участке обороны 14-й моторизованной дивизии: «Пространство западнее канала было свободно от противника, и до водяного рва в 2 км севернее Матвеево затоплено водой. Наводнение постоянно усиливалось. Восточнее канала проводились оборонительные работы силами солдат и гражданских лиц. Можно было наблюдать оживленное движение грузовых автомобилей с юго-востока на северо-запад и движение поездов»[134].
Конечно, для форсирования водной преграды шириной 100 м требуется серьезная подготовка, и с наскока такой рубеж не преодолеть. Однако действие такой преграды не могло продолжаться долго. Сток рек зимой минимален. Сброс воды из канала давал одноразовый эффект. Пойма Яхромы за счет своей площади должна была поглотить большую часть воды. Кроме того, был еще такой фактор как мороз.
И вот 3 декабря журнал боевых действий 14-й моторизованной дивизии сообщает: «Канал в настоящее время не содержит воды, Яхрома заморожена, так что оба не являют ся препятствием для противника»[135].
В этой фразе уже присутствует момент отказа от собственных наступательных действий, а состояние водных рубежей оценивается лишь с точки зрения их пригодности для собственной обороны.
Искусственное наводнение было одним из вариантов инженерных заграждений. Такой способ борьбы не всегда и не везде можно применить, и поэтому он кажется чем-то экзотическим. Но на пространстве перед каналом Москва – Волга широко использовались и более известные способы борьбы: минные поля и лесные завалы. С ними противник на этом направлении не смог столкнуться, поскольку не перешел Яхрому. Однако по предыдущему опыту немцы, конечно, знали о подобных преградах, и это знание несколько охлаждало их пыл.
Таким образом, противнику следовало решиться на форсирование Яхромы в первый или второй день после взятия Рогачева. Затем это движение было сильно затруднено разливом рек, а еще чуть позже поступил приказ о переходе к обороне. Оставалось только укреплять свои позиции и вести разведку.
С начала декабря немцы заметили усиление разведывательной деятельности и со стороны советских войск.
«Также с 1.12.1941 была отмечена активная деятельность разведывательных групп с обоих сторон. От 5-й роты 53-го пп (мот.) не вернулись лейтенант Бруклахер и двое рядовых»[136].
В этот день бойцы разведывательного взвода 2-го стрелкового батальона 55-й стрелковой бригады заметили в районе восточнее Татищева двух немецких солдат и офицера. Была устроена засада, и в результате скоротечного боя офицер был убит, а раненые солдаты захвачены в плен. Они принадлежали 5-й роте 53-го пехотного полка[137]. Речь явно идет об одном и том же случае. Только имя офицера в донесении нашей бригады совсем другое. Кто здесь ошибся, сказать трудно. В бригаде не нашлось человека, хорошо знавшего немецкий язык, и там смогли допросить лишь одного из солдат, потому что он был выходцем из Буковины и знал русский. С другой стороны, история немецкой части писалась спустя десятилетия, и здесь тоже не исключены ошибки.
Немцы не оставались в долгу.
«Находясь на оборонительном рубеже, усиленный 2-й батальон 53 пп (мот.) под командованием капитана Кюкерса в первые дни декабря при морозе около 15 градусов организовал разведывательный отряд силой во взвод. Под руководством командира 5-й роты 53-го пп (мот.) разведывательный отряд продвинулся на Куминово. По рассказам жителей, в местечке было около 30 русских. Лейтенант Бруклахер не был найден. Разведывательная группа 6 роты 53 пп (мот.) взяла много пленных, которые принадлежали 130 кавалерийскому полку (Туркестан). В следующие дни назначенные разведывательные группы приводили пленных, но также и сами несли потери. Противник неоднократно атаковал контрольные посты опорных пунктов, поэтому тревога происходила по всему фронту»[138].
Здесь, видимо, речь идет о стычках с подразделениями 18-й кавалерийской дивизии, в которой хотя и не было 130-го полка, но зато был 135-й. Поэтому ошибка с нумерацией может быть вполне объяснима. Кроме того, в списках потерь 9-го отдельного эскадрона связи 18-й кавалерийской дивизии за 1 декабря числятся 11 человек пропавших без вести. Никаких боев в тот день не было. Скорее всего, эти люди попали в плен в результате упомянутых действий разведывательных групп немцев в течение нескольких дней. Связисты на войне очень часто становились объектом охоты для разведчиков с обоих сторон ввиду специфики своей работы. Всегда можно было перерезать провод и поджидать рядом того, кто придет исправлять повреждение. Поскольку донесения о потерях составлялись значительно позднее, вполне возможно, что под этой датой значатся потери нескольких дней.
В эти дни на пространстве севернее Яхромы продолжали жить люди, занятые, несмотря на военное время, своими обычными делами.
По свидетельству Т. В. Бровкиной[139], жители села Куликово, имевшие родственников в деревнях южнее поймы, свободно их навещали. Видимо, немцы отметили этот факт и попробовали сами проникнуть в Куликово. Была послана небольшая разведывательная группа на санях. Доехав до моста через реку, немцы обнаружили табличку с предупреждением, что мост заминирован. По рассказу Т. В. Бровкиной, наши офицеры именно ей поручили установить эту табличку. В тот момент она еще находилась рядом с мостом и, спрятавшись в кустах, могла наблюдать эту картину. Немцы, разделившись на две группы, двинулись в разные стороны от дороги в поисках другого места переправы. Сани были брошены без охраны. Видимо, солдат было очень мало. Вскоре с обоих сторон послышались крики захватчиков. Похоже, что они, попав на заболоченные участки, провалились под лед. Поняв, что немцам в этот момент не до лошадей, девушка выскочила из укрытия и, завладев санями, пригнала их в Куликово.
Эскиз оборонительных позиций 14-го разведывательного батальона в Подвязнове и Бунятине (Kriegstagebuch la. 14 Jnf. Div. (mot) vom 30.11.41. – 31.12.41. Anlage E12b).
Можно верить или не верить этому рассказу, но в это время в окрестностях поймы происходили и более странные события. Например, 2 декабря имел место просто дикий случай, который отмечен в журнале боевых действий 14-й моторизованной дивизии.
«Утром 11-й пп (мот.) у Подмошья взят в плен вражеский дозорный отряд, который, ничего не подозревая, подошел к населенному пункту, не имея достоверных сведений о присутствии немецких солдат. Он получил задачу перед приходом немцев взорвать аэродром, находящийся примерно в 5 км севернее Подмошья»[140].
Кто, посылая этих людей, так разъяснил им задание, что они ошиблись на несколько километров и, преодолевая немалые трудности, пошли в противоположном направлении, чтобы попасть прямо в лапы к врагу? Да и само задание выглядит просто нелепым, если не применять более сильных выражений. Спустя день в это доселе почти пустое пространство севернее реки Яхромы начали прибывать наши войска, и взрывать уже ничего не требовалось.
Вернемся на неделю назад. В середине дня 27 ноября немецкий 14-й разведывательный батальон доложил в штаб своей дивизии о занятии стоящих вблизи р. Яхрома деревень Александрово и Копытово и захвате 20 пленных. Это событие, по-видимому, можно считать последним эпизодом обороны Рогачева. После его падения фронт в окрестностях села стал принимать то очертание, которое сохранилось вплоть до начала наступления советских войск. Его конфигурация определялась в первую очередь наличием такого водного рубежа, как Яхрома.