Стелька не подвел и очень быстро домчал ее домой. Шумно отдуваясь, Рита заехала во двор, прислонила велосипед к забору и подбежала к водопроводному крану. Мама пришла бы в ужас, увидев, как дочь пьет сырую воду, но Рите казалось, что она сейчас просто умрет, если не сделает хоть глоток. Какая же это была вкусная вода! Холодная до ломоты в зубах и сладкая. Да-да. Рита напилась и умылась, забрызгав одежду и голые ноги. И только тут успокоилась. Надо же, что ей только ни привиделось! Петух подарил ей перо! И еще он разговаривал! Маме расскажешь – не поверит. И никто не поверит.
Интересно, она уже закончила свою работу? Мама сидела на веранде, уткнувшись носом в ноутбук, и быстро печатала.
– Привет! – сказала она, не отрываясь от монитора. – Сейчас будем обедать. Пару минут, и я все.
– Ма-а-м! А петухи говорят?
– Угу.
– Да нет, я серьезно. Со мной сегодня один петух…
– Угу, – повторила та.
– Да ты же не слушаешь!
Мама подняла голову. В ее глазах плескалась болотная тоска. Тут она заметила мокрую футболку.
– Ты… Ох! Как ты умудряешься вечно пачкаться?
– Это просто вода!
– А под футболкой что? Опять кого-то нашла? Надеюсь, не ежа?
Рита пощупала живот и наткнулась на что-то круглое. Да это ж яйцо! Она и забыла, что сунула его туда.
– Красивое. – Мамины брови поползли вверх. – Уверена, что не змеиное?
Рита задумчиво посмотрела на яйцо.
– Жаль, что у нас нет курицы, – посетовала она. – Можно было бы высидеть цыпленка.
– Ой, а я в детстве книжку читала, как два мальчика сами сделали инкубатор и вывели цыплят, – оживилась мама. – Хочешь почитать?
Рита чуть было не закатила глаза, подражая маминой привычке. Наверное, мама никогда не оставит попыток приучить ее к книгам. Нет, она любит читать, но совсем не то, что дают в школе или подсовывают родители. Ее интересуют приключения, всякие опасности, дуэли, полеты на драконах. А инкубатор… ну, такое себе чтение. Хотя может пригодиться.
– И как они его сделали? – Рита присела на табуретку. – Этот инкубатор.
– Мальчики положили яйца в коробку и поддерживали температуру. Не помню, вроде тридцать семь градусов.
– Так просто?
– Вовсе нет. Ты представь, что надо было следить, и вообще…
– Ясно. Я прочитаю, мам. Честно. – Рита почти не лукавила. Конечно, прочитает. Когда-нибудь потом.
– Вы что там, в индейцев играли? Перо, вон, торчит. – Мама вдруг улыбнулась. – Эх, мы в детстве тоже такое любили. Луки мастерили. Папа твой лучше всех стрелял.
Рита подперла щеку рукой. Папа и мама жили в одном доме и сначала не дружили, даже дрались. Потом помирились. А когда выросли – поженились. Скукота. Разве можно представить, что Рита вдруг полюбит долговязого Ленчика? Он обзывается да еще и младше на целых полгода!
– Так, – мама закрыла крышку ноутбука, – идем обедать. Переоденься и руки помой.
Рита посмотрела на ладошки. Опять руки! Вечно руки! Дались им эти руки!
В комнате она осторожно положила яйцо на подушку, посмотрела на него и так и этак. Красивое. Рита представила, как из него вылупится цыпленочек. Наверняка черненький. Недаром же петух его охранял. А где же тогда мама-курица? Бедная, она, наверное, ищет сейчас своего птенчика. Ну, яйцо то есть. А оно чуть не пропало. Риту снова передернуло. Ворон хотел украсть яйцо, это же очевидно. В школе на природоведении рассказывали, что во́роны, воро́ны и всякие другие птицы разоряют чужие гнезда, воруют яйца, чтобы съесть. И все же какой злой был взгляд у пернатого хищника! Словно понимал, что она помешает ему сделать свое черное дело. Немудрено, что ей почудилось, будто петух разговаривает. Рита даже рассмеялась. А с яйцом она знает, как поступить. Вот это будет бомба!
Рита вытащила любимые махровые носки и положила яйцо в один, сверху натянув второй. Отличная колыбелька для цыпленка. Потом надела чистую футболку, заправила ее в шорты и сунула яйцо в носках за ворот. Вот. Чем не инкубатор? У человека температура тридцать шесть и шесть. Это же почти тридцать семь.
Дверь скрипнула, и в комнату скользнула кошка Патрисия. Голубовато-дымчатая шерстка блестела, а на крупной голове красовались висячие уши. Выражение на мордочке было презрительное. Впрочем, это выражение редко менялось. Патрисия или, как ее звали дома, Патти явно гордилась своей родословной, ведомой от каких-то шотландских котов. Мама говорила, что решила завести домашнее животное по советам психологов, чтобы ребенок учился ответственности, но Рита и кошка не сошлись характерами. Не то чтобы они враждовали, но Патти наотрез отказывалась играть в предложенные ей игры: не хотела быть ни младенцем в коляске, ни дрессированной цирковой кошкой. Она даже не позволяла себя тискать.
– Патти! – Рита поманила кошку, зная, что та все равно не подойдет. – Эх, Патти. Ты такая унылая. С тобой и поиграть-то нельзя. Вечно фыркаешь.
Та чуть повернула голову и открыла пасть, но вместо привычного мяу Рита услышала совсем другое.
– Сама такая. А я воспитанная, мне глупостями заниматься некогда. Вот если бы ты отдала мне чипсы с крабом, которые у тебя в рюкзаке завалялись, я бы еще подумала, дать себя погладить или нет.
Рита открыла рот и хлопнула глазами, потом ущипнула себя за ногу. Если так дело пойдет, у нее не нога будет, а сплошной синяк. Конечно, ей показалось. Она посмотрела на рюкзак, брошенный под кровать. Достала. Открыла молнию. Действительно, там лежала наполовину пустая пачка чипсов. С крабом.
– Ну вот, наконец-то! – воскликнула Патти и тут же принялась тереться о ее ноги.
Получив желаемое, кошка захрустела угощением. Рита села на диван. Надо подумать. Что происходит?
– Почему я тебя понимаю? – спросила она вслух. Не у кошки, просто сама у себя.
Патти перестала жевать и повернула к ней голову.
– У тебя прыщ на носу.
Рита схватилась за нос и вытаращилась на кошку.
– И правда понимаешь. – Та перестала жевать и выпрямилась. – Чудесно! Значит, сейчас я тебе все скажу. Во-первых, запомни: я терпеть не могу эти ваши кусочки в пакетиках. Они ужасны. Я хочу мясо. И только мясо. Можно курицу. И рыбу. Да, рыбу тоже. Во-вторых…
– А-а-а! – закричала Рита и упала на кровать, накрыв голову подушкой.
Полежав немного, она высунула голову. Патти лениво гоняла по полу золотистую чипсину.
– Фух! – выдохнула Рита. Кошка как кошка. Не говорят они! И петухи не говорят.
– Итак, я продолжаю. – Патти уставилась на нее зелеными глазами. – Лоток надо менять каждый день. Не раз в три дня, понятно? Я кошка благородная, не какая-то там дворовая растрепа…
– Стоп! – Рита схватилась за виски. Что происходит? Она сошла с ума? У нее эти, как их… галлюцинации?
– Вообще-то перебивать неприлично. – Патти высоко задрала заднюю ногу и принялась ее вылизывать.
– А прилично вылизываться, когда разговариваешь? – буркнула Рита и тут же прикрыла рот руками. Ну точно она не в себе: разговаривает с кошкой. Но ведь она и со Стелькой разговаривает? Но Стелька – это другое. Стелька ей не отвечает, а эта… эти…
– Фи! Кто бы говорил о приличиях? Лохматая девочка с вороньим пером в волосах?
Рита провела по голове и действительно нащупала воткнутое в один из хвостиков перо, и выдернула его.
– Оно не воронье!
– Мяу! Миау! Ма-а-у! – услышала она и облегченно перевела дух. Конечно, ей все привиделось. – Мя-я-яу! – завопила кошка, выгнула спину и зашипела.
Шипела она в сторону окна. Рита повернула голову и ойкнула: огромная птица смотрела на нее сквозь стекло. Это же тот самый ворон или очень на него похожий, но взгляд точно такой же – недобрый.
– Кыш!
Ворон дернул головой, коротко размахнулся и ударил клювом в окно. Стекло задребезжало. Еще удар. В том месте, где стекла коснулся мощный клюв, возникла маленькая точка, и от нее во все стороны стремительно побежали змейки трещин. Надо было крикнуть, позвать на помощь, на Риту будто парализовало. Ворон широко раскрыл клюв, показывая острый коричневый язык, из его горла вырвалось хриплое:
– Гхар!
Осколки наружного стекла начали вываливаться и падать на землю. Ворон прицелился и ударил клювом второе стекло, внутреннее, и оно со звоном посыпалось на деревянный пол. Ворон ждал. Когда окно окончательно развалится, он пролезет в дом, и все… Онемевшая Рита застыла, не в силах шевельнуться. Ворон вытянул шею, его голова оказалась внутри комнаты, он вертел ею угловатыми движениями, словно выискивал что-то.
– Гхар! – повторил он и осторожно занес когтистую лапу над оконной рамой.
Вдруг на подоконник взлетел серый пушистый шар: Патти, со вздыбленной на загривке шерстью, с хвостом, ставшим в два, а то и в три раза больше, выгнулась дугой и утробно заурчала. Бац! Она ударила ворона лапой по левому глазу, потом по правому, затем замолотила обеими лапами в воздухе. Птица отшатнулась, опрокинулась на спину и исчезла. Через секунду черная молния взвилась в воздух и скрылась из глаз. Патти, все еще злобно урча, спрыгнула на пол, осторожно переступая лапами между острыми осколками.
– Патти, – одними губами выдавила Рита. – Ты его победила! Спасибо!
Кошка села, шерсть на ее спине и загривке потихоньку опадала, лишь хвост, напоминающий ершик, нервно колотил по полу.
– Мряу, – выдохнула она и тяжело вздохнула. Совсем как человек.
– Не знаю, были это глюки или нет, но я скажу маме про пакетики. Хотя она, наверное, ответит, что кормить кошку мясом и курицей это уж слишком. А вот папа должен рыбы наловить, и я обещаю, что рыбы у тебя будет сколько захочешь.
Патти перестала молотить хвостом пол, посмотрела на Риту, и в глазах у нее сверкнули зеленые огоньки. Тут дверь в комнату распахнулась и вошла мама с испуганным лицом.
– Что случилось? Я слышала шум. Что-то разбилось? – И она ахнула, увидев окно. – Как ты умудрилась?
– Это не я. Честно!
– Да. Оно само. – Мама хмыкнула. – Или это Патти?
– Там была птица. Ворон. И он…
– Понятно. Патти прыгнула и не рассчитала силы. Дети, от вас одни убытки!
– Да нет же! Это ворон клюнул!
– Ой! – Мама привычно закатила глаза. – Не хочу ничего слышать. Посмотри, какой у тебя в комнате беспорядок. Нет, мое терпение лопнуло: пока уборку не сделаешь – на улицу ни ногой.
– Да уберу я, уберу. Каникулы же!
– И что, теперь можно грязью зарасти? – Мама сурово указала на разорванный пакет с чипсами на полу. – Как вы все хорошо устроились! Папа на речке прохлаждается, ты целый день развлекаешься, одна я должна вам и готовить, и посуду мыть, и убирать?
Рита понурилась. Сейчас начнутся нотации, укоры всякие, и чтобы остановить это, она скорчила жалобную гримасу.
– А как же окно? Как я спать буду?
– Так и будешь. Или что, боишься? Вдруг ночью за тобой придет Баба-яга, костяная нога, да?
– А вдруг?
Мама потрясла головой, показывая, что не намерена слушать этот лепет, и вышла. Лицо у Риты уже начало морщиться по-настоящему – ведь поплакать иногда полезно. Тут она увидела, что Патти прикрыла лапой мордочку, совсем как человек, когда чего-то стесняется или… смеется?
– Мыр-мыр, – произнесла кошка.
– Ох, если бы я правда могла тебя понять. – Рита вздохнула.
Мягко оттолкнувшись, кошка запрыгнула на кровать и подтолкнула к ней перо, лежащее на покрывале.
– Ох, Патти, мне не до игр. Видишь, сколько уборки теперь.
– Мыр! – требовательно повторила кошка и снова подвинула перо.
– Ну чего ты хочешь? – устало отмахнулась Рита, но перо взяла. Повертела, разгладила.
Кошка очень деликатно провела когтем по ее коленке.
– Но-но!
Патти погладила себя лапой по уху и смотрела так требовательно, что Рита нахмурилась. Ей начало казаться, что кошла и правда хочет ей что-то сказать.
– Ну что? Что ты лапой ухо трешь? Что ты хочешь? Почесать тебя?
Но кошка отпрянула от руки. Рита вздохнула. Пожала плечами. Посмотрела на перо и наугад воткнула его в волосы.
– Ну наконец-то! Я уж думала, ты не сообразишь. Ты такая глупая! Чем ты так разозлила ворона? Он был в гневе.