Уолгрейв проснулся от резкого звука раздвигаемых штор. Жмурясь от бьющего в глаза солнца, он обнаружил, что сон его прерван вовсе не дерзким слугой, которого можно было бы отослать прочь.
– Господи, Джек. Что, дьявол тебя забери, ты себе позволяешь?
– Пытаюсь тебя разбудить, – бодро ответил худощавый высокий молодой человек. – Припозднился вчера, Форт?
У него было продолговатое лицо с несколько ироничным выражением и темно-русые волосы, небрежно завязанные сзади. Одет он для прогулки верхом в бриджи и простой камзол.
– Не слишком. – Форт лениво потянулся, но тут же напрягся, вспомнив события минувшей ночи.
Он бросил тревожный взгляд на приоткрытую дверь в соседнюю комнату. Интересно, проснулась непутевая девчонка? Джек Треверс, конечно, не станет причинять ему беспокойство, но граф предпочел бы, чтобы тот не узнал о связанной дамочке, лежащей в постели за стеной. Иначе придется выдумывать правдоподобное объяснение.
Совершенно обнаженный, он вскочил и позвонил своему камердинеру.
– Почему бы тебе не спуститься и не заказать завтрак, Джек? Я присоединюсь к тебе, когда буду готов. – Он недовольно взглянул на приятеля. – Какой черт тебя принес сюда в такой неурочный час?
– Петгигру, Хэм, Щекотун.
Без труда поняв смысл загадочной цепочки слов, Форт выглянул из окна, чтобы узнать, какая погода. Опять прекрасный день. Ни малейшего шанса уклониться от повинности проехаться верхом до Хэма с Треверсом и Петгигру, чтобы посмотреть на Щекотуна, многообещающего скакуна из Аскота.
Что же делать с непокорной Лизетт? Ему не хотелось оставлять бедную девушку связанной на весь день. Он повернулся, собираясь снова предложить Джеку спуститься к завтраку, и увидел, что тот шире распахнул полузакрытую дверь в соседнюю комнату. Приятель явно сделал это просто так, не задумываясь.
Помедлив в дверях, Джек шагнул в комнату. Форт замер в ожидании изумленных восклицаний или даже криков.
Ничего. Полная тишина.
Затем опять появился Джек, небрежно помахивая чулками в красную с белым полоску и кружевными подвязками, покрытыми темными пятнами.
– Чем это ты здесь занимался, дружище?
Граф выхватил подвязки и увидел, что на них кровь. Проскочив мимо посмеивающегося друга, он убедился в справедливости своей догадки. Птичка упорхнула.
Он посмотрел на простыни. Кровь. На мгновение Форт предположил, что Мюррей и его люди как-то проникли в дом и убили девчонку. Но сразу же отмел эту мысль. Только несколько небольших пятен крови, а Мюррей непременно оставил бы труп.
Что же, черт возьми, глупое создание сделало с собой?
– Кинжал за корсажем, – пробормотал граф и прикусил язык, вспомнив, что не один.
Форт мысленно выругался про себя, досадуя, что забыл про оружие Лизетт. Он признался себе, что чересчур увлекся глупенькой кокеткой, был слишком возбужден, а затем разочарован ее неожиданным отказом. Ему, конечно, удалось не подать виду, насколько он ее желает. Но все же это порядком затуманило ему мозги.
Что совершенно недопустимо.
Он взглянул на явно заинтригованного Джека, но, прежде чем друг успел выразить любопытство, камердинер Форта поскребся в дверь и проскользнул в комнату словно привидение.
Дингвола, тщедушного ханжу, напрочь лишенного чувства юмора, приставил к Форту его отец много лет назад. Неслышно ступая по ковру, камердинер поставил кувшин с горячей водой на умывальник и встал рядом, неподвижный и безжизненный как статуя.
Джек зачарованно наблюдал за Дингволом. Никто не мог пройти мимо, не обратив на него внимания, и никто не понимал, почему Форт не избавился от этого странного слуги после смерти старого графа.
Тому были причины, хотя и несущественные. Уолгрейв понимал это, но ему казалось мелочным выставить Дингвола теперь, когда отец не может ничего сделать, и он терпел возле себя это орудие Неподкупного из-за преследовавших его воспоминаний и сознания своей вины. Ведь камердинер больше не мог посылать отчеты его отцу, если только не имел прямого сообщения с адом.
Форт подошел к умывальнику, испытывая желание дать хорошего пинка Дингволу. Если бы только камердинер как-нибудь обнаружил свои чувства! Например, выразил свое отвращение при виде обнаженных тел. Однако ни малейшего намека на эмоции не отразилось на неподвижном бледном лице.
Будь он проклят, но пару раз Форт позволил слуге застать себя в постели со шлюхой, точнее, с двумя. Дингвол даже не поморщился. Можно было подумать, что камердинеру все равно, если бы Форт собственными глазами не видел отчеты о каждом своем шаге за несколько лет. Дингвол докладывал обо всех его грехах, досконально описывал каждый кутеж. И всегда покорнейше просил отца Форта не оставить без внимания проступки сына.
Форт знал, какого рода внимание имел в виду Дингвол, которого наняли еще до того, как юноша стал слишком взрослым для порки.
Форт помахал запачканными клочками ткани перед носом своего камердинера.
– Избавься от этого. – И впервые увидел предательские следы колебания, прежде чем камердинер взял подвязки и чулки.
– Прямо сейчас, милорд?
– Немедленно.
Дингвол выскользнул из комнаты.
– Тебе бы следовало…
– Уволить его, – закончил за него Форт. – Может, он забавляет меня.
– Тогда у тебя чертовски странное чувство юмора. Когда я вижу его, мне кажется, кто-то наступил на мою могилу. – Джек лениво упал в кресло. – Рассказывай. Кого ты связывал? И что куда важнее, почему она так стремилась убежать? Боюсь, ты теряешь форму, старина! Форт начал умы- ваться.
– Всего лишь девственница, которая предпочла унести ноги. Я был не против проводить ее домой, но опасался, что она сбежит, дай ей только шанс. Глупое создание не имеет представления о ночных улицах. – Он нахмурился. – Я и не подозревал, что она в таком отчаянии, чтобы решиться бежать. Надеюсь, с ней все в порядке.
Джек поднялся с кресла и подошел к нему.
– Даже не думай потратить утро, выясняя, где она. У тебя уже есть обязательства перед нами.
Форт помолчал, глядя на него, затем сказал:
– Я все равно не знаю, с чего начинать. – Дингвол опять просочился в комнату, поэтому Форт добавил:
– Подожди внизу, Джек. Я-то не сбегу.
Часом позже он ехал по Уайтхоллу, испытывая, как ни странно, искушение бросить Джека и отправиться на поиски Лизетт, хотя и понимал, что это безнадежно. Убегая, она прихватила один из его пистолетов. Эта мысль одновременно злила его и успокаивала. Граф искренне не желал девушке попасть в руки Мюррея и его сообщников.
Однако понимал, что на это можно посмотреть и по-другому. Юные невинные дамы – все равно, француженки или англичанки, – не отправляются вечером поразвлечься, засунув кинжал за планки корсета, и не шныряют по темным тропинкам Воксхолла. Едва ли юные невинные леди станут освобождаться от пут, пожертвовав собственной прелестной кожей. Еще менее вероятно, что они способны, вооружившись дуэльным пистолетом, бродить по ночным улицам Лондона.
Следовательно, несмотря на обманчивый внешний вид, Лизетт не является невинной юной леди.
Все это породило два важных вопроса: на кого она работает и почему не воспользовалась возможностью стать его любовницей?
При свете дня Кенни и Маку пришлось держаться подальше от Уолгрейв-Хауса, что не помешало Кенни заметить, как граф верхом отбыл куда-то со своим другом. Он нашел своего компаньона.
– Ты как?
– Паршивое дело. – Мак потер воспаленные глаза. – Мне надо поспать.
– И мне тоже, – зевнул Кенни. – Чудно все это, а? Он уехал. А как же она?
– Если он вправду с ней забавляется, то она сейчас полеживает себе на шелковых простынях и прихлебывает шоколад из распрекрасных фарфоровых чашек.
Поразмыслив, Кенни усмехнулся:
– Тогда, может, она выйдет позже за покупками или еще куда, и мы свернем ей шейку. Схожу-ка я перекинуться парой слов с Мюрреем и пришлю Джейми тебе на смену. За этим местом точно стоит приглядывать.
Эльф, однако, не лежала в это время на шелковых простынях, потягивая шоколад из прекрасного фарфора. Она находилась в будуаре Аманды, размышляя, как избежать настойчивого любопытства подруги. Волосы ее были еще влажными после мытья, и ничто в ее внешности не напоминало о ночных похождениях. За исключением, конечно, нескольких засохших царапин на запястьях.
– Ну? – начала Аманда, намазывая булочку маслом. – Может быть, расскажешь теперь все?
Эльф сделала вид, что ее внимание полностью поглощено таким важным делом, как помешивание шоколада ложечкой.
– С чего ты взяла, что я рассказала тебе не все?
– Начнем с того, что ты не объяснила, как тебе удалось удрать от капитана.
Эльф подняла глаза, довольная тем, что нашелся вопрос, на который она может ответить.
– А, это! Я просто забралась в кусты. – Она придвинулась ближе и добавила:
– Кустарник просто кишел любовниками.
Ей удалось на некоторое время отвлечь подругу обсуждением скандальной известности Воксхолла и попытками угадать, кто скрывался под некоторыми масками. Но Аманда вернулась к своим расспросам:
– Ну а как ты встретилась с лордом Уолгрейвом? Со стороны могло показаться, что он тебя похищает! Если бы не твои гримасы, я бы тут же позвала на помощь.
– А ты подумала, какой мог разразиться скандал! – Эльф решила, что лучший способ рассеять сомнения Аманды – притвориться искренней. Полное проказ детство научило ее, что следует придерживаться правды, насколько это возможно. – Лорд Уолгрейв спас меня от капитана и собирался искать моих спутников. Когда я призналась, что явилась туда одна, он пришел к выводу, что я доступная девица, и предложил заплатить, если я проведу с ним ночь.
– Эльф! – Аманда отложила булочку и прошептала: – Ты этого не сделала!
– Конечно, нет! – Эльф знала, что ее щеки заполыхали ярким румянцем, и могла только надеяться, что Аманда расценит его как смущение, а не как косвенное признание вины за бессовестную ложь. – Но капитан кружил неподалеку, поэтому я приняла предложение Уолгрейва, чтобы убраться подальше. Извини, что бросила тебя, Аманда, но я думала, ты справишься.
– Разумеется, я справилась. Было совсем несложно вернуться домой. Но как дошло до того, что тебя связали?
Эльф закатила глаза:
– Этот человек совсем не дурак. Когда мы оказались у него дома, я сказала, что передумала. Думала, он сразу вышвырнет меня. А он заявил, что не способен выкинуть ночью на улицу невинную крошку и не может позволить испорченной девчонке слоняться по дому и красть серебро, и поэтому связал меня. До тех пор мне удавалось оставаться в маске, но сомневаюсь, что я сохранила бы ее утром. А так как в мои планы не входило появиться дома в его карете, я сбежала.
Аманда слушала с открытым ртом, драматически прижав руку к груди.
– Эльфлед Маллоран, у тебя, наверное, есть ангел-хранитель! – воскликнула она и продолжила, оставив театральный тон, с усмешкой в глазах: – Послушать тебя, так граф Уолгрейв вел себя исключительно порядочно по отношению к молоденькой дурочке.
– Именно так.
Эта мысль не давала покоя Эльф всю ночь. Ее приводило в замешательство то, как быстро она изменила свое мнение об этом человеке.
– И все же ты не намерена подумать о нем как о возможном муже?
Перед мысленным взором Эльф мелькнул образ его прекрасного тела, манящих, полных страсти и желания глаз, и щеки ее снова загорелись.
– Аманда, он ненавидит всех Маллоранов!
– Он ненавидит твоих братьев, но сомневаюсь, что тебя тоже. – Аманда облизнула губы, уставившись в пространство с глупой улыбкой. – Я была права: ну истинные Ромео и Джульетта!
– Надеюсь, что нет, – язвительно проговорила Эльф. – Если помнишь, они плохо кончили. Ну а теперь я отправляюсь в Маллоран-Хаус.
Эльф пришлось приложить немало усилий, чтобы отправиться в свой лондонский дом без Аманды, так как подруга скучала и была рада любому развлечению. Она заверила Аманду, что ей нужно обсудить семейные дела. Недоверчивая Аманда настояла, чтобы один из ее лакеев сопровождал портшез до площади Мальборо.
Хотя Аманда и не могла представить себе такую серьезную проблему, как измена королю, но вполне могла предположить, что Эльф отправилась на свидание со своим опасным графом. Ее обостренное чутье в таких делах просто пугало. Но на сей раз подруга ошиблась.
Несмотря на привлекательность и доброе отношение к случайно встреченной женщине, Уолгрейв все же высокомерен и эгоистичен. И конечно, враг. Она не собиралась впредь иметь с ним ничего общего даже в глупых фанта- зиях.
Тем не менее Эльф сделает все возможное, чтобы спасти графа от последствий его собственного безрассудства. В конце концов она обещала Частити не допустить, чтобы ее брат закончил свои дни в темнице.
Слуга, сидевший в нише возле величественных двойных дверей Маллоран-Хауса, бросился открывать дверь своей хозяйке. Эльф вошла в громадный, вымощенный мраморными плитками холл, испытывая теплое чувство от возвращения домой.
Но это не ее дом, вдруг поняла она. Ей предначертано выйти замуж и найти свое место в жизни. Несмотря на громогласные заявления, что он никогда не женится, Ротгар в один прекрасный день встретит женщину, которая станет здесь хозяйкой.
Она отдала шляпу, перчатки и пелерину слуге, раздумывая, почему ее начали беспокоить подобные мысли. Наверное, все дело в том, что прежде, приезжая в Лондон, она не останавливалась в чужих домах и теперь, заехав сюда от Аманды, чувствовала себя в родных стенах, как в гостях.
Девушка отмахнулась от нелепых мыслей. Видимо, присутствие братьев превращало это здание в родной дом, где ей всегда могли помочь в случае нужды. Но братьев нет, а значит, ей самой придется искать выход. Эльф не могла отрицать, что испытывает приятное волнение. Ее братья и глазом бы не моргнули, столкнись, к примеру, Шон с подобными проблемами. Нет никаких оснований считать, что у нее меньше способностей.
Эльф отпустила лакея и пошла по коридору в заднюю часть дома, где находилась главная контора, предназначенная для ведения всех дел, касавшихся владений маркиза. Она открыла дверь и вошла в комнату.
Многие очень удивились бы, знай они, насколько деловыми были Маллораны. В обществе считали, что состояние семьи и власть, которой она обладает, растут благодаря удаче и поддержке правительства. На самом деле и то и другое – результат упорного труда всех ее членов.
Вернее, почти всех. И это тоже терзало Эльф в последнее время. Она занималась в основном домашними делами своего старшего брата – таков удел любой незамужней сестры, засидевшейся в девицах. Ей никогда не предлагали принять участие в настоящих деловых предприятиях. Неужели девушка не способна самостоятельно управлять собственностью, решать финансовые вопросы, касающиеся возможных капиталовложений, или быть в курсе, принимаемых законов?
Постаравшись на время забыть о своих обидах, она улыбнулась четырем мужчинам, работавшим за заваленными бумагами столами. Три клерка кивнули ей головой в знак приветствия и вернулись к прерванной работе. Четвертый встал, выражая готовность помочь.
Эльф жестом руки позволила ему сесть и прошла в другую комнату, где два бухгалтера и два счетовода корпели над конторскими книгами. Один из них вопросительно взглянул на нее, и девушка опять дала понять, что он не тот, кто ей нужен. Эльф открыла дверь в следующую комнату, которую занимал Джозеф Грейндер, молодой, но весьма одаренный законник.
За этой комнатой располагался кабинет ее братьев, в данный момент пустовавший. Грейндер был служащим самого высокого ранга, к которому она могла обратиться за помощью, но он оставался слугой, и ей приходилось быть осмотрительной.
– Леди Эльфлед, – произнес, вставая, жилистый мужчина с темными волосами, – чем могу быть полезен? – Как всегда, он был одет в опрятный костюм из простой темной ткани со скромной полоской кружев на воротнике и манжетах. Эльф села на стул.
– Мне необходимо послать сообщения моим братьям, мистер Грейндер.
– Всем? – он вопросительно приподнял брови, – я сделаю необходимые распоряжения.
– Благодарю вас. Это, конечно, не касается Шона. Думаю, он уже отплывает. Но я хотела бы перехватить маркиза до того, как он пересечет Ла-Манш.
– Не уверен, что это возможно, миледи. Возникли проблемы?
– Незначительные, – уклончиво ответила Эльф, зная, что он ей все равно не верит. – Полагаю, Брайт в Кенделфорде?
– Боюсь, что нет, миледи. Мне передали, он уехал в Ворчестершир. Появилась возможность приобрести кое-что из картин Тициана.
– Вот незадача! – Эльф рассчитывала, что хоть один из ее братьев приедет не позднее чем через день. – А мы не можем узнать, куда он направляется?
– К сэру Гарри Паркеру, но сказал, что, возможно, будет добираться туда морским путем.
– А Бранд путешествует по северу страны. Как неучтиво с их стороны, если не сказать больше!
– Может быть, я смогу вам помочь, миледи?
Эльф испытывала искушение принять его предложение, так как он был очень умен, но понимала, что этого делать нельзя.
– Не сейчас, благодарю вас. – Изобразив застенчивую улыбку, она добавила:
– Это личное дело. – Вот так, надо ослабить его интерес. – Пожалуйста, разошлите им сообщение с просьбой вернуться как можно скорее, мистер Грейндер.
– Непременно, миледи.
Он улыбнулся снисходительно, явно считая, что леди ведет себя глупо. Эльф сдержала порыв осадить его в духе истинного Маллорана.
– Могу ли я сделать что-нибудь еще, миледи?
– Да. – Для Эльф наступил самый щекотливый момент. У Ротгара было множество слуг – маркиз требовал отличного и неукоснительного обслуживания в любое время. Кроме того, некоторые поручения предписывали проявление особых качеств и даже таланта.
– Мне нужно несколько человек для наблюдения за лордом Уолгрейвом.
– Неужели, миледи? – Его брови приподнялись. – И за чем же они будут наблюдать?
– За всем, выходящим за рамки обычного.
Его лицо скривилось от сдерживаемого смеха.
– Разумеется, я позабочусь об этом. Вы хотели бы видеть отчеты?
Стиснув зубы, она бросила на него взгляд Маллоранов, правда, несколько смягчив его.
– Отчеты будут предназначены только мне, мистер Грейндер. Вам вообще не стоит вникать в это дело.
– Миледи…
– Стали бы вы подвергать сомнению приказы моих братьев?
Краска выступила у него на щеках. Он был крайне раздражен.
– Ваши братья рассчитывают, что я позабочусь о вас…
Эльф встала, гордо выпрямившись.
– Нет необходимости заботиться обо мне. Я беру всю ответственность на себя, мистер Грейндер, и собираюсь обсудить этот вопрос с моими братьями, когда они вернутся. Вы будете выполнять мои распоряжения, или мне придется и это обсудить с ними?
Он поднялся, поджав губы, с выражением чрезмерного неодобрения на лице.
– Я попросил бы, миледи, изложить ваши указания в письменном виде.
Эльф шумно втянула воздух.
– Вы считаете меня способной солгать и свалить все на вас?
Ясно, что он так и подумал.
– Бумагу, – отрывисто бросила она.
Тот почтительно протянул ей чистый лист. Видимо, все же признал в ней одну из Маллоранов. Давно пора. Присев, девушка быстро набросала распоряжения и, вздохнув, поставила подпись и дату.
– Пожалуйста, мистер Грейндер. Пришлите подходящих людей ко мне в кабинет, я сама проинструктирую их.
– Слушаюсь, миледи.
Эльф уже была в дверях, когда услышала:
– Миледи…
Она обернулась, готовая к новой схватке:
– Да?
– В Уолгрейв-Хаусе уже есть двое наших людей.
Гнев Эльф пошел на убыль.
– Какая беспечность со стороны лорда.
– Они там со времен старого графа. Мне связаться с ними?
Эльф на минуту встревожилась: они могли видеть ее, но тут же успокоилась – ведь там была Лизетт…
– Попросите их явиться ко мне с докладом в дом леди Лессингтон. Я хотела бы поговорить с ними. – Так как он пошел на уступки, она тоже решила сделать шаг навстречу. – Благодарю вас, мистер Грейндер.
Во внутреннем кабинете, куда обычно не входил никто, кроме ее братьев – Брайта и Ротгара, Эльф вышагивала вокруг изысканного резного стола и больших удобных кресел, стараясь унять раздражение, вызванное поведением Грейндера и своим собственным.
Она не вправе сердиться на Грейндера, справедливо полагающего, что ее интересы не выходят за пределы меблировки, питания и слуг. Решив так, девушка несколько успокоилась, вдруг увидев все в другом свете. Бедный Грейндер, вероятно, пришел в ужас. Если Ротгар, вернувшись, обнаружит, что его сестра пострадала, в лучшем случае Джозефу Грейндеру грозит потеря должности и занимаемого положения. Все это не вызывало у Эльф возмущения – Ротгар повел бы себя столь же непреклонно, случись несчастье с одним из его братьев. Он исключительно предан своим близким.
Взглянув на картину над камином, она улыбнулась. Это был эскиз, выполненный углем, для парадного портрета ее брата. Маркиз любил повторять, что на рисунке схвачены его худшие черты, и художник польстил ему, написав портрет.
Эльф так бы не сказала. Но рисунок действительно подчеркивал свойственную ее брату суровость. Темноволосый и худощавый, он, казалось, взирает на мир со всезнающим и всевидящим выражением. Свободные редкие штрихи, оставленные углем, не могут отразить широту его души и придают ему холодный, надменный вид. Почти дьявол!
Но чертовски красивый дьявол, как заметил Шон, впервые увидев портрет.
Иногда Ротгар казался всезнающим и всевидящим даже членам своей семьи, но они знали, какая горячая привязанность скрывается за властным видом. Если он и стал неприступным и могущественным, то только для того, чтобы защитить их.
В большинстве благородных семей младшие дети должны сами пробивать себе дорогу в жизни. Ротгар, унаследовав титул маркиза в девятнадцать лет, поставил себе цель добиться могущества и богатства, чтобы щедро обеспечить их всех. Это наверняка связано с трагедией, постигшей его мать.