Рикша, который привозит счастье - читать онлайн

Любовь к тандему, рыбе и себе

Красивое бежевое такси едет по трехполосной трассе на полной скорости – как минимум 130 километров в час. Я присматриваюсь и не верю собственным глазам. Эта машина – «мерседес» С-класса, модель не просто новая, а самая что ни на есть последняя на рынке!

На дороге на удивление спокойно, автомобили едут организованным потоком. Я слежу за тем, как водитель такси заблаговременно включает левый поворотник, прежде чем пойти на обгон. Никаких бешеных гудков, никакой спешки. Кажется, машина вот-вот как следует разгонится, и тут… Видео останавливается, и на экране появляется иконка загрузки.

Мы замираем в надежде, что видео вот-вот возобновится, но уже через пару секунд понимаем, что произошло.

– Смени уже своего мобильного оператора! – кричит кто-то.

– Смотрел бы меньше дурацких фильмов в своем тук-туке, хватало бы трафика! – поддерживает еще один голос.

Я стою с другими водителями на главной стоянке рикш в Северном Дели и смеюсь над своим хорошим приятелем Джанамом – это его телефон не дал нам насладиться роликом до конца.

Нам с ребятами нравится смотреть видео про такси в других странах на YouTube. Забавно видеть, какой разной может быть наша сфера. Иногда мы представляем себя на месте иностранных таксистов и обсуждаем, на каких бы машинах мы тогда ездили, какую музыку включали и о чем вспоминали после поездок. Я, кстати, заметил, что многие водители за рубежом даже в дороге постоянно смотрят в свои мобильные телефоны. Может, они тоже включают ролики про индийских рикш и воображают себя на нашем месте…

– Тук-тук свободен? – слышу я мужской голос с немецким акцентом. Обернувшись, вижу молодого светловолосого человека около тридцати, одетого в синие джинсы и рубашку в красно-белую полоску с короткими рукавами. Он нервно поправляет очки, оглядывая наш кружок из водителей.

– Да, вот этот свободен. Садитесь и поезжайте. Только не забудьте заправиться, – отвечаю я.

– Я имел в виду, что… То есть, если кто-то из вас… – растерявшись, запинается он.

Мы с Джанамом и другими рикшами начинаем смеяться, и я с удовольствием замечаю, что после короткого замешательства потенциальный пассажир присоединяется к нашему веселью – тихо и очень несмело.

Я шагаю ему навстречу, протягиваю руку и представляюсь:

– Меня зовут Рахул. Рад, что мы поедем вместе.

И жестом приглашаю его в кабину.

Молодой человек немного неуклюже забирается назад.

– Взаимно. Меня зовут Стефан, но все зовут меня Стивом.

– Что ж, Стив, куда держим путь? – завожу я мотор.

На первый взгляд Стив – обычный турист, приехавший посмотреть достопримечательности, но – вот сюрприз! – при себе у него нет ни камеры, ни рюкзака.

– К Тадж-Махалу[4], пожалуйста.

Я тут же глушу мотор, медленно разворачиваюсь к Стиву и пару секунд смотрю ему прямо в глаза.

– Дорогой Стив, – с расстановкой говорю я. – Добро пожаловать в Нью-Дели, столицу Индии. Тадж-Махал, который ты так желаешь посетить, находится в Агре. Путь туда займет от восьми до девяти часов. Поезд привезет тебя туда за три, и заплатишь ты гораздо меньше. Конечно, машинист поезда вряд ли окажется таким приятным собеседником, как я, но он вообще вряд ли станет с тобой разговаривать.

Я чувствую, как увязаю в своей «мысленной каше», и тут же умолкаю. Впрочем, судя по лицу Стива, моя речь его совсем не смутила.

– Спасибо за такие слова, Рахул, мне приятно. Я, разумеется, заранее узнал обо всех трудностях такого путешествия. Если поездка для тебя слишком дальняя, я пойму, – безмятежно говорит он.

Он даже не делает попытки вылезти из Нанни, как будто на сто процентов уверен в том, что я его повезу. И в этом он чертовски прав. Во-первых, деньги мне пригодятся, а во-вторых, мне уже интересно услышать историю Стива. Почти у каждого моего пассажира есть своя удивительная история. Ну, за исключением людей, которые всю дорогу молчат. Впрочем, глаза и тело все равно их выдают.

– Ну ладно, – улыбнувшись Стиву, я снова завожу мотор. У Тадж-Махала я был всего однажды, с тех пор прошла целая вечность. В предвкушении этого непредвиденного путешествия мое сердце начинает биться быстрее.

– Я к Тадж-Махалу! – подмигиваю я на прощание остальным водителям.

– Легкой дороги, береги себя, – откликается Джанам.

Что я люблю в своих коллегах, так это их бесценное умение искренне желать другим чего-то хорошего. Конечно, зависть нам не чужда. Но мои друзья довольно рано научили меня, что радость другого человека тоже способна стать твоей, как и горе.

Я трогаюсь с места и отправляюсь на Южное авеню в сторону шоссе.

– Какой у тебя любимый цвет, Стив? – спрашиваю я, чтобы отвлечь своего пассажира от мыслей, которые практически высвечиваются у него на лбу.

Взгляд у него отрешенный. Люди часто вот так пристально смотрят вдаль, не понимая, что именно они видят.

– У меня такого нет… Хотя, пусть будет красный. Красный мне нравится, – отвечает он, не глядя на меня.

Я тут же меняю освещение в Нанни на нежный оттенок красного, который украшает лицо Стива румянцем.

Стив – один из тех пассажиров, которых в начале путешествия лучше не трогать. Такие люди молчат и без слов дают понять водителю, что заговаривать с ними не стоит. Я погружаюсь в режим радиомолчания. Подо мной стелется ухабистое шоссе, вдоль дороги мелькают указатели, подсказывающие, что ехать нам еще о-о-очень долго.

Чтобы не чувствовать себя совсем уж одиноко, я включаю музыку на минимальной громкости. Проследив за реакцией Стива в зеркало заднего вида, осторожно делаю ее громче. Какое-то время мы втроем – Стив, я и голос из магнитолы – едем в направлении Агры – города, известного каждому благодаря расположенному в нем Тадж-Махалу.

Я частенько подпеваю радио – в конце концов, кто тут лучший певец Дели аж до пересечения улиц Ганди и Неру? Не отказываю себе в удовольствии и в этот раз и тихо мурлычу себе под нос. Тук-тук наполняется веселой музыкальной мешаниной из классических индийских песен, современных саундтреков Болливуда и европейских и американских поп-хитов.

Звучат первые ноты очередной песни, вступает трепетный голос одного из национальных героев Индии. В мире нет ни одного исполнителя не индийского происхождения, которого бы уважали так, как Майкла Джексона[5]. Его песни знают даже дети из крошечных деревушек.

Помню, как моему отцу однажды подарили кассетный альбом «Триллер» и настоящий магнитофон. Один из его клиентов нашел все это в коробке у мусорной кучи на обочине. Я охранял эту пленку и проигрыватель как самые дорогие сокровища и знал все песни из альбома наизусть. Ту кассету я до сих пор храню в ящике под кроватью.

– Ты не мог бы переключить песню? – голос Стива вырывает меня из воспоминаний.

– А мне нравится You are not alone, – возражаю я и тихонько подпеваю припеву. – «Ты не одино-о-ок, я всегда с тобо-о-ой…»

– Пожалуйста! – настаивает мой пассажир. Я переключаю станцию. Стив, потупившись, добавляет: – Это была наша песня…

Тут-то до меня и доходит.

– Где она сейчас? – осторожно спрашиваю я. А вдруг девушки, оставившей такую пустоту в сердце Стива, уже нет в живых?

– Алиса где-то в Берлине… Это все, что я знаю. Она в Берлине… А должна была быть здесь, – бормочет он и переводит взгляд на свободное место рядом с собой.

Красные огоньки гирлянды отражаются в его глазах, и я вижу, как они наполняются слезами.

Какое-то время я молчу. Во-первых, просто не знаю, что сказать, а во-вторых, я давно уяснил, что нельзя отрывать людей от болезненных воспоминаний. Именно в такие моменты мы становимся сильнее.

– А когда вы… В смысле, вы… Я хочу сказать, ваше расставание… – неловко запинаюсь я.

– Вот как все было, Рахул. Мы с Алисой расстались пару месяцев назад, но я помню все до мелочей. Если честно, это она меня бросила. До этого мы мечтали о совместном путешествии в Индию. Мы уже все распланировали: прилет в Дели, путешествие на тук-туке к Тадж-Махалу…

В его голосе сквозит такая тоска, что мне хочется его обнять. Теперь я понимаю, почему он так настоял на поездке до Агры на тук-туке и не рассматривал другие варианты.

– Там я хотел сделать ей предложение, – продолжает Стив, вынимает из кармана маленькую черную коробочку и показывает мне красивое блестящее золотое кольцо.

– Сколько вы были вместе?

– Почти шесть лет. Мы познакомились в техническом университете Берлина. Несмотря на расставание, я все-таки решился на это путешествие. Точно не знаю почему. Каждый метр дается мне с трудом. Но я просто должен там побывать, Рахул.

– Мне тоже непросто ехать, но в этом виноваты только плохая дорога и ужасная подвеска, – рискую пошутить я.

Стив мягко улыбается, и меня с головой накрывает облегчением от того, что его чувство юмора не пострадало от горя.

– Что ж, зато я стану сильнее, – вздыхает он.

– А что такое для тебя сила? – любопытствую я.

– Не ныть. Жить дальше, стать увереннее… Не плакать, – мгновенно отвечает Стив, как будто рассказывая выученный назубок урок.

– А я вот уверен, что сильные тоже плачут, – говорю я. Стив отвечает таким недоверчивым взглядом, что мне приходится объяснить.

– Индийцы тоже считают, что слезы – это проявление слабости. Но отказаться от эмоций – все равно что умереть.

Тут я вспоминаю своего отца. Для нас, своих детей, он всегда хотел самого лучшего. Но каждый раз, когда я плакал, он бросал мне лишь презрительное: «Не будь девчонкой!» Эти слова повлияли не только на мое отношение к женщинам, но и на самооценку.

С тех пор я понял: важно давать волю своим чувствам. Как часто нам приходится улыбаться, хотя хочется только выть в голос? Как часто мы отвечаем «да», когда хотим сказать «нет»? Как часто мы говорим «у меня все хорошо», а дела идут из рук вон плохо?

Почему-то стало модно постоянно угождать окружающим и при этом пренебрегать самым важным человеком в жизни – собой. Моя мама всегда говорила, что только сильный человек не стесняется своих чувств. Когда эмоции успели стать слабостью?

В очередном маленьком городке с нами равняется старенький джип. Стив поглощен своими мыслями, так что мне остается только разглядывать машину. За рулем – ухоженный молодой человек, а на заднем сиденье в детском кресле в голос плачет мальчик. Вот уж кто точно не стесняется выражать свои чувства, думаю я. Большинство детей даже не задумываются о том, насколько это правильно. Но в жизни рано или поздно наступает момент, когда приходится надеть маску.

Отец поворачивается к сыну и начинает корчить безумные гримасы, чтобы его развеселить. Судя по сморщенному от визга личику малыша – старания напрасны. Но отец, словно профессиональный клоун, не сдается и продолжает кривляться.

Клоун – отличный пример. Он носит маску постоянно, его улыбка – подделка. Если ему станет грустно, этого никто не заметит. Это ужасно. Человек под маской всегда одинок.

Подняв глаза, я смотрю в зеркало на Стива. Он не отрывает взгляда от пейзажа вдоль дороги.

– Ты знаешь, что на самом деле означает слово «депрессия»? – спрашиваю я, чтобы вернуть Стива на землю.

– Депрессия… – вслух размышляет он. – Это как… Нет, если честно, то четкого определения я не знаю.

– «Прессия» – это давление. Есть похожее английское слово pressure. А «де» обозначает «обращенное внутрь». Так что депрессия – это буквально внутреннее давление, – немного гордо поясняю я. Об этом я сам узнал от преподавателя латыни, которого подвозил несколько недель назад.

Именно это всегда поражало меня в языке. Каждый день мы используем огромное количество разных выражений, но стоит взглянуть на них чуть пристальнее, и открываются невероятные истины! Я могу часами размышлять над какими-нибудь формулировками, поэтому мне не скучно сидеть в своем тук-туке, когда нет пассажиров.

Но Стива, похоже, беспокоит другое.

– Знаешь, Рахул, я ведь сделал для этой девушки все. Все! – неожиданно восклицает он.

Я мельком смотрю в зеркало заднего вида на его приятное лицо. Стив кусает губы.

– В этом вся проблема. Ты делал для нее все. И что теперь? Этим ты заслужил ее любовь? Мол, я сделал для нее это и вот это, и теперь она обязана ответить мне тем же! Я признался ей в любви, теперь ее очередь… Так не бывает, Стив.

Он молчит. Возможно, почувствовал, что эта тема задела меня за живое.

– Да, но если бы поженились и у нас родились дети, то мы стали бы самыми счастливыми людьми на земле, – возражает он наконец.

– Конечно, а если бы у меня была хорошая машина, было бы чем хвастаться, – хмыкаю я. – А если бы у меня была хорошо оплачиваемая работа, я бы чувствовал себя достойным членом общества. Если, то… Вот это мышление по принципу если, то и делает нас несчастными, Стив. Каждый раз, когда мы связываем какое-то конкретное чувство с достижением определенной цели, мы проигрываем еще не старте.

– Ладно, Рахул, логика в этом есть. Но, согласись, если я выиграю в лотерею, точно стану по-настоящему счастливым! – с полной уверенностью говорит Стив.

– Я читал одно интересное исследование. Там говорилось, что эффекта от любого значительного переживания – будь то выигрыш в лотерею или смерть друга, – хватает всего на три месяца, – отвечаю я так, как будто сам принимал участие в этом исследовании. На самом деле о нем мне рассказал профессор Деви из университета Дели, которого я регулярно подвожу. – В жизни нет определяющего момента, после которого все вдруг меняется раз и навсегда. Не от этого зависит наше счастье, и уж точно не от других людей.

Когда профессор Деви рассказал мне об этом, я тоже был совершенно потрясен. Я засыпал его сотнями вопросов, а он был настолько мил, что даже задержался в тук-туке на несколько минут, чтобы ответить на некоторые из них, и только после этого отправился на лекцию. С тех пор я довольно много об этом размышлял и в какой-то момент понял: то, о чем мне поведал профессор, очень похоже на слова моего дедушки…

Мы останавливаемся перед одним из редких переходов на шоссе. Несколько пешеходов и двое велосипедистов на обочине какое-то время выжидают – не вздумается ли мне внезапно нажать на газ? В Индии совсем не много дорожных знаков и «зебр», да и водители относятся к ним не как к правилам, а как к рекомендациям. Спустя пару недоверчивых секунд пешеходы трогаются с места, а велосипедисты снова ставят ноги на педали. Они едут рядом и перебрасываются шутками. Через несколько мгновений я внимательно осматриваю обочину, чтобы избежать неприятного столкновения с каким-нибудь затаившимся велосипедистом-камикадзе, и только потом еду дальше.

– Заметил тех двух велосипедистов, Стив?

– Тех, что смеялись?

– Да, их самых.

– Не-а, не видел, Рахул.

Я удивленно вскидываю брови, глядя на него в зеркало. Он отвечает такой хитрой улыбкой, что наступает мой черед смеяться.

– Отношения прекрасны, если оба партнера едут каждый на своем велосипеде, – возвращаюсь я к своей мысли. – Мой старший брат очень любит приводить этот пример, а он женат уже много лет. Когда каждый сидит в своем собственном седле, обоим легче ехать. Сначала кто-то один показывает дорогу, потом – второй. Такое путешествие приносит удовольствие. А вот многие пары, по словам моего брата, едут на тандеме[6]. Педали крутит только один, а второй не прикладывает никаких усилий и просто позволяет себя везти. Если тот, кто за рулем, поворачивает налево, его пассажиру надо наклониться в ту же сторону. На тандеме партнеры зависят друг от друга, – подытоживаю я жизненную мудрость своего брата.

– А еще двое велосипедистов могут смотреть друг другу в глаза, – добавляет Стив. – Они ведут беседу на равных. На тандеме это затруднительно.

Я улыбаюсь, внутренне ликуя, что Стив наконец понял, к чему я веду. Какое-то время мы едем в тишине.

Стив определенно наслаждается видом из тук-тука: древними храмами, обезьянками, бегающими по улицам, громкой музыкой, доносящейся из старых домиков…

– Рахул, что ты такое пережил, чтобы понять все это? – спрашивает Стив, не глядя на меня.

Я понимаю, что Стив уже давно меня раскусил, и потому не стесняюсь рассказать ему о самом сокровенном:

– Мою Алису звали Джамуна, мы готовились к помолвке. Долго колесили по миру на тандеме, и я не заметил, как сильно стал от нее зависеть.

– И почему вы расстались? – в лоб спрашивает Стив.

– Знаешь, Стив, жизнь – это ведь череда неповторимых мгновений. И в ней нет ничего само собой разумеющегося. Я не могу взять пассажира и не сделать его путешествие особенным. Вот ты, например. В лучшем случае доберешься до Тадж-Махала недовольным, а в худшем – сойдешь на ходу, если поймешь, что мне на тебя плевать. И я пойму. А Джамуна… Собственно, она сошла на середине нашего общего пути.

Как часто я об этом думал! Как часто размышлял, что мог бы изменить и чего избежать. А потом понял, с этой проблемой сталкиваются все без исключения. Не в том смысле, что все люди любили мою Джамуну – это было бы странно.

Мы, люди, совершенно удивительные создания. Очень быстро ко всему привыкаем – и хорошему, и плохому, к новому автомобилю и потере друга. Слишком часто мы привыкаем к любви, несправедливости и везению. И, к сожалению, чаще всего все эти переживания бывают накрепко связаны с одним конкретным человеком.

Когда-то я знал Джамуну только в лицо, любовался ее улыбкой, длинными черными волосами, подвижной мимикой… Все это ужасно меня привлекало, и я хотел во что бы то ни стало узнать ее поближе. Тогда она была для меня высшей ценностью.

Я делал все возможное, чтобы Джамуна не забывала о моем существовании. Каждую среду и воскресенье я привозил ей на работу свежий нут с рынка, потому что знал, как она его любит. Я мечтал лишь о том, чтобы Джамуна ценила меня хотя бы частично так же, как этот самый нут. Когда это наконец случилось, я стал самым счастливым рикшей… Да нет, просто самым счастливым человеком в мире.

Мы стали парой и вместе пережили огромное количество восхитительных моментов. Поначалу я никак не мог осознать, что на самом деле иду по городу рядом с этой женщиной, у которой такие восхитительные ямочки на щеках!

Но в какой-то момент стал воспринимать это как должное. Сначала я радовался каждому ее волоску, который находил в своем доме, а потом меня начало раздражать, что ее волосы забивают слив душа. Я перестал ее ценить.

Я больше не радовался, как раньше, просто глядя на нее. А ведь в отношениях необходимо наслаждаться каждой минутой, проведенной вместе. Мы постоянно ждем подходящего момента и разочаровываемся, когда он не настает. Но такого момента просто не существует. Только от нас зависит, каким будет наше настоящее.

День за днем я переживал за наши отношения все меньше, а потом и вовсе перестал за них переживать. И вдруг оказался совсем один, с пустотой внутри. Я перестал общаться со своими пассажирами и день за днем просто смотрел на дорогу. Любое, даже самое короткое путешествие, казалось мне немыслимо долгим.

Внезапно ценность Джамуны снова выросла в моих глазах. Чувствуя себя болезненно одиноким, я начал делать все, чтобы вернуть ее в свою жизнь. И под словом «все» я имею в виду не только регулярную доставку нута на работу.

Усилием воли я отгоняю воспоминания.

– Я перестал воспринимать ее как подарок судьбы и начал относиться к ней как…

– Как к должному, – подхватывает Стив.

Видимо, он тоже сталкивался с чем-то подобным.

– И кто кого бросил? – после паузы спрашивает он.

– Видишь ли, при расставании оба партнера бросают друг друга и отказываются от общих планов и мечтаний. Да, о решении говорит кто-то один. В нашем случае это была Джамуна.

Несколько километров мы едем, беседуя о том и о сем, о нашей молодости и любовных переживаниях. О еде мы не заговариваем, потому что уже успели зверски проголодаться. Так как у моего Нанни есть только одно стекло – лобовое, со всех сторон – из маленьких ресторанчиков и с уличных прилавков – до нас доносятся запахи еды.

– Может, остановимся и перекусим? – предлагает Стив.

Я тут же отвечаю радостным «да!» – как водитель, я постеснялся намекнуть на перерыв первым.

Мы как раз проезжаем мимо небольшого прилавка, с которого продают рыбу с рисом на маленьких банановых листьях, и я, не спросив Стива, устраивает ли его такая пища, съезжаю на обочину. Моему голоду не до дискуссий о кулинарных предпочтениях.

Я встречаюсь взглядом с продавцом и жестом заказываю две порции. Он отвечает мне типичным индийским кивком. Эта забегаловка по праву носит название «Быстрая еда» – уже через пару минут коренастый индиец с широкой щербатой улыбкой ставит перед нами готовую рыбу.

Мы отходим к столику, у которого стоит пожилой господин, и приступаем к еде.

– Обожаю рыбу, – делюсь я, вгрызаясь в поджаристую мякоть.

Я, как и все индийцы, ем руками, а вот Стив колдует над своей порцией ножом и вилкой. Внезапно наш сосед поворачивается ко мне:

– Ты абсолютно точно не любишь рыбу!

Я сглатываю, перевожу на него взгляд, склоняю голову и интересуюсь:

– С чего вы это взяли?

Лицо у него дружелюбное, и я уверен, что он не хотел меня задеть.

– Ты не любишь рыбу, мальчик мой. Если бы любил, не хотел бы, чтобы ее ловили, убивали, привозили сюда и жарили. И ты бы точно не стал ее есть, если бы действительно любил. Моя мать всегда говорила, что любит меня, но никогда не пыталась меня съесть, – смеется старик, от чего его красивые седые усы слегка подрагивают.

Мне хочется засмеяться в ответ, хотя я и чувствую себя загнанным в угол. Но с губ срывается что-то невнятное:

– Ну да… Но… Вы же понимаете, что я имел в виду…

– Ты любишь не рыбу, мальчик, – мягко перебивает он. – Тебе нравится чувство, которое возникает в процессе поглощения этой пищи. Ты любишь себя.

Его слова вызывают такую бурю мыслей в моей голове, что я не нахожусь с ответом.

Доев рыбу, мы со Стивом снова садимся в Нанни и двигаемся дальше в направлении Агры. По лицу Стива я вижу, что он тоже думает о словах старика.

– Знаешь, Стив, возможно, Джамуна, я и Алиса, да и ты тоже – все мы в какой-то момент испытали эту «любовь к рыбе». Может, нам с тобой и нравилось признаваться в любви, но на самом деле мы любили эмоции, которые пробуждали в нас наши женщины, – размышляю я, когда мы проезжаем дорожный знак «Тадж-Махал – 32 км». Примерно через час мы будем на месте.

Любовь к рыбе – отличное выражение, которым я точно дополню свой словарный запас. Так ведь оно и есть: если мы ждем от партнера чего-то, что не можем дать себе сами, у отношений нет шанса. Мы должны прежде всего любить себя и быть верными себе. Только так мы сможем двигаться вперед со своим партнером на равных, на двух разных велосипедах. При другом раскладе отношения обречены. Они превратятся в эту самую любовь к рыбе.

Интересно, кстати, кто-нибудь когда-нибудь видел двух рыб на одном велосипеде?..

Еще через четверть часа я бросаю взгляд в зеркало заднего вида. Стив все еще не выглядит счастливым, но черты его лица заметно смягчились по сравнению с теми, что были в начале нашего путешествия.

– Знаешь, Стив, – снова завожу я разговор. – Есть у меня друг, Джанам. Он тоже рикша. Мы как-то с ним стояли на стоянке тук-туков на вокзале и с другими водителями смотрели ролики про самые быстрые и современные такси в США. Мы часто так делаем. Вот когда ты к нам подошел, кстати, этим же и занимались… Мы представляем, как бы мы развозили пассажиров в крутых такси. И как-то Джанам поделился со мной буддистской мудростью о пути, которую я никогда не забуду: «Неважно, куда я отправлюсь, я всегда возьму в дорогу себя. Неважно, на чем я поеду, я всегда возьму в дорогу себя».

Стив смотрит в глаза моему отражению, кивает и с улыбкой говорит:

– Я действительно рад, Рахул, что в этот раз ты и меня с собой захватил.