Время бежало, как всегда, неумолимо быстро, и сорок восемь часов, отведенных следствию на сбор доказательств вины Соловьева, истекали в полдень. Павлов с самого утра носился как белка в колесе – запросил справку о состоянии здоровья Аркадия Алексеевича в районной поликлинике, где тот наблюдался, встретился с женой банкира и напоследок успел побеседовать с Валеевым – тот сейчас исполнял обязанности гендиректора банка «Сатурн».
Последний, как человек, произвел на него не слишком приятное впечатление, хотя Павлов в своей деятельности всегда старался на корню пресекать в себе личные эмоции, руководствуясь исключительно фактами и буквой закона.
С одной стороны, Валеев выражал сочувствие своему арестованному шефу и бил себя в грудь кулаком, клятвенно заверяя Павлова, что готов идти до последнего, чтобы вызволить Соловьева. С другой стороны, как раз такая активность и настораживала Артема, поскольку выдавала нечто показушно-фальшивое. И разговор с ним был самым бестолковым и бесполезным. Из всего Павлов понял только одно: Валеев в «Сатурне» недавно, и Соловьев не посвящал его в свои дела, касающиеся госкредита. Единственное, он показал Артему копию заседания кредитного комитета банка, где был согласован получатель кредита ОАО «ОПК «ЛУЧ». Других документов, как пояснил он, нет.
– Вы же сами знаете, тут обыск был, сейчас здесь такой бардак, – пожаловался он.
В суд Павлов приехал почти за две минуты до начала заседания. В коридоре он встретил представителя прокуратуры, который должен был выступить в роли государственного обвинителя, и самого Дрозда. Последний как ни в чем не бывало поздоровался с Павловым, протянув ему руку. Артем руку пожал, про себя отметив, что, несмотря на силу рукопожатия, ощущения у него остались сродни тому, будто он сжимал размороженное куриное бедро.
– Отойдите в сторону, – послышался за спиной мрачный голос, и все посторонились. Мимо прошествовали двое конвойных, ведущих под руки Соловьева. Заметив Павлова, он выдавил жалкую улыбку; адвокат подбадривающе помахал ему рукой.
Судебный пристав открыл дверь, и все участники процесса прошли внутрь.
Судья, Малинина Тамара Николаевна, сухощавая женщина в неуклюжих очках, обвела присутствующих суровым взглядом. Она быстро зачитала фабулу уголовного дела, после чего огласила ходатайство следствия о продлении срока содержания под стражей Соловьева еще на два месяца. После ее слов лицо банкира, находившегося за решеткой, приобрело зеленоватый оттенок. После этого поднялся обвинитель и, откашлявшись, скороговоркой перечислил основные причины, по которым генерального директора банка «Сатурн» необходимо и дальше держать в изоляции от общества.
– …Обращаю внимание суда на то, что обвиняемый имел тесные связи с представителями преступной группировки, которая в настоящее время находится в оперативной разработке. Как следует из заключения экспертизы обнаруженного у Соловьева пистолета марки «ПМ», это оружие считалось похищенным в 2008 году при нападении на оружейный склад воинской части № 36164, расположенной в Егорьевском районе Московской области.
Обвинитель наклонился к бумажке ближе, словно далее текст был неразборчивым.
– Помимо этого, Соловьеву А.А. инкриминируется покушение на присвоение государственного целевого кредита, – снова забубнил он, не отрываясь от бумажки.
Аркадий Алексеевич вздрогнул, как от пощечины, и расширенными глазами посмотрел на Павлова. Лицо у адвоката было бесстрастным, словно высеченным из гранита.
– …не установленным следствием способом… в размере семидесяти двух миллиардов рублей…
– Этого не может быть! – крикнул, не выдержав, Аркадий Алексеевич. Он вцепился в клетку и с остервенением затряс ее. – Что вы мелете?! Деньги поступили на счет банка, а потом были переведены на фирму-получатель! Если только вы сами не сперли их! Вы… Вы…
– Обвиняемый, делаю вам предупреждение! – оборвала его судья. – Вам будет предоставлено слово. – Прокурор, продолжайте.
– …может повлиять на ход предварительного расследования, а также скрыться… на основании изложенного… приходит к выводу о необходимости продлить срок содержания под стражей…
Обвинитель закончил речь и, с победным видом взглянув на Павлова, уселся на место.
– Защита? – вопросительно посмотрела на Артема судья. Адвокат выпрямился.
– Ваша честь, позвольте начать с поддельных документов, якобы обнаруженных при обыске. Я имею в виду поддельные векселя и кредитные карты. По версии следствия, все это было обнаружено в кабинете Соловьева. В том числе и пистолет, но к нему я вернусь позже. Как вам известно, несколько дней назад банк «Сатурн» подвергался аудиторской проверке, и, как утверждает обвинитель, ее результаты легли в основу обвинения по ряду статей, которые инкриминируются моему подзащитному. Но судите сами. Неужели человек, находящийся в здравом уме, зная, что его ожидает подобная проверка, будет хранить у себя на рабочем месте такой мощный компромат? Более того, какую пользу может принести все это Соловьеву? Он что, торговал этими картами? Ведь никто из сотрудников банка не смог ничего пояснить по данному поводу! Что касается пистолета, то и здесь много неясностей. По логике следователя, Соловьев, оказывая финансовое покровительство ОАО «Зигзаг», которое на самом деле оказалось ОПГ, получил в знак признательности от их представителей пистолет? Который числился похищенным из воинской части три года назад?
Павлов перевел дух.
– Доказательства связи моего подзащитного с Ракитиным выглядят неубедительно. Ракитин дает показания против Соловьева, а через два дня его находят мертвым в камере. Почему Соловьева не допросили сразу после того, как Ракитин признался, что идея присвоить государственный кредит принадлежит ему? Почему все вопросы к моему подзащитному возникли только после смерти Ракитина? С мертвого спрос меньше, и теперь ссылаться можно на что угодно…
Теперь о целевом кредите. На момент задержания следствием было установлено, что деньги, выделенные госпрограммой, уже были на счету «Сатурна». В этот же день Соловьева задерживают, а несколькими часами позже мною было внесено ходатайство об аресте денежных средств в части, выделенной федеральным бюджетом.
Он посмотрел на Дрозда, но тот нахально улыбнулся, при этом демонстративно зевнув.
– Для этого не обязательно было готовить ходатайство, – проворчала Малинина, что-то черкая на листке. – Это обязанность следствия, тем более по экономическим преступлениям. Следователь присутствует?
– Да, ваша честь, – выпрямился по струнке Дрозд. Он вытащил из своей пухлой папки какой-то лист. – Постановление о наложении ареста санкционировано судом 25 мая. До настоящего времени официального ответа из Центробанка России нет. Предварительно стало известно, что движение денежных средств со счета на счет может занять неопределенное время. Мы связывались с получателем кредита…
– И что же? – спросила судья.
– ОАО «ОПК «ЛУЧ» заявляет, что денег на счет не поступало, – членораздельно проговорил Дрозд, будто его могли не расслышать. – Таким образом, деньги просто зависли в воздухе.
– Ваши домыслы оставьте при себе, уважаемый, – заметила Тамара Николаевна, и Геннадий Яковлевич сел на место. На его лице на мгновенье мелькнуло озлобленное выражение, которое тут же исчезло, как туча, сдуваемая ветром.
– Но послушайте, – снова попытался вмешаться Соловьев, однако судья снова сделала ему предупреждение.
– Ваша честь, разрешите вопрос? – поднял руку Павлов. – Тот факт, что деньги еще не поступили на счет получателя кредита, не говорит об умысле Соловьева. Держать человека под стражей лишь потому, что операция по переводу семидесяти двух миллиардов рублей может занять какое-то время, как вы сами понимаете, уже само по себе как минимум самоуправство.
Он посмотрел на Дрозда, но тот и бровью не повел.
– Более того, прошу суд учесть тот факт, что денежные средства исчезли из банка в тот период, когда мой подзащитный уже находился под стражей.
Судья скучающим голосом поинтересовалась:
– У защиты есть еще возражения по поводу рассматриваемого вопроса?
– Да, ваша честь. Невзирая на тяжесть предъявленных обвинений, большинство преступлений носит экономический характер и предусматривает иные меры пресечения, нежели в виде лишения свободы. Мнение защиты о найденном пистолете однозначно – пистолет Соловьеву подбросили. Кроме того, Соловьев – уважаемый человек, ранее никогда не привлекавшийся к уголовной ответственности. Он гражданин России, имеет постоянное место жительства в Москве, воспитывает двоих детей, один из которых малолетний. Необходимо упомянуть и о состоянии здоровья моего подзащитного, – с этими словами Павлов через судебного пристава передал судье справку. – Нахождение под стражей создает прямую угрозу его жизни.
Закончив перечислять доводы, Павлов резюмировал:
– Я прошу применить к моему подзащитному меру пресечения, не связанную с лишением свободы, в частности, отпустить его под подписку о невыезде.
Дрозд почесал ухо и уставился в окно, всем своим видом демонстрируя полное пренебрежение к выступлению адвоката.
– Суд удаляется на совещание, – сказала судья и встала из-за стола.
Артем сел на место. На душе было муторно, словно его вывозили в грязи. Он понимал, что за сорок восемь часов он и так много сделал, но то, что произошло сейчас, не укладывалось ни в какие рамки, и часть вины он видел в себе. Он был почти уверен, что Соловьева не выпустят. И ему было безумно жаль Евгению, жену Аркадия Алексеевича, которая, закусив губу, неподвижно сидела, сцепив перед собой руки.
Так и вышло. Малинина, выйдя из совещательной комнаты, отрывисто бросила:
– Суд учел представленные следствием доказательства и возражения защиты. Эти возражения не смогли опровергнуть выводы обвинения. Судом также принята во внимание степень общественной опасности тех преступлений, в которых обвиняется Соловьев А.А. Принимая во внимание характер преступных деяний, инкриминируемых Соловьеву Аркадию Алексеевичу, суд постановил…
Аркадий Алексеевич замер, костяшки его пальцев, мертвой хваткой вцепившихся в решетку клетки, стали белыми от напряжения.
– …меру пресечения в виде содержания под стражей оставить прежней и продлить срок содержания под стражей до двух месяцев, то есть до 24 июля 2011 года…
Банкир обмяк и почти свалился на скамью. Его лицо тоже обмякло, словно из него вынули кости, и он лишь бессмысленно вращал зрачками.
– Заседание окончено. Конвой, уведите обвиняемого.
Дрозд с нескрываемым ехидством смотрел на Павлова. Тот, поймав взгляд следователя, тоже одарил его обезоруживающей улыбкой. Геннадий Яковлевич перестал скалиться и, быстро собрав документы, покинул зал.
– Артем, что же теперь будет? – едва сдерживая слезы, спросила Евгения, когда ее мужа увели.
– Ничего, Евгения. Бывает и такое, – сказал Артем. Этот неудачный раунд только еще больше его раззадорил, и он чувствовал, что у него открылось второе дыхание. – Проигранный бой не означает проигранное сражение.