– Ещё распоряжения, господин Рэеллин? – низким, но негромким и оттого несколько интимным голосом спросил Сарейс, начальник личной охраны императора.
– Нет, спасибо, вы свободны, – не глядя бросил Верн. – Завтра совет основателей.
Он со вздохом опустился на кровать, только когда рослый полукровка, склонив голову, покинул спальню. Верн уже давно приучил себя игнорировать то, что он видел в глазах Сарейса: преданность, восхищение и тщательно спрятанное вожделение. Переосмысление или дальнейшая попытка что-либо изменить завели бы в тупик, потому ситуация оставалась в том же состоянии уже несколько стандартных лет – с момента, когда у беременного Верна с Сарейсом случился секс.
Физическая близость не принесла ни тому, ни другому ожидаемых эмоций, а Верн с горечью осознал, что любить безответно и быть объектом любви, не имея возможности ответить на чувства, – практически одинаково больно.
Сарейс мужественно принял это признание, пообещав больше не докучать своей привязанностью, даже собирался покинуть Стражу, Рей не позволил ему этого сделать, глухо рыкнув: «Перебесится». С тех пор Сарейс из простого стражника поднялся до главы охраны императора и его близких – Верн мог доверить ему даже Арена, если того требовали обстоятельства. Никаких личных тем они больше не поднимали, хотя Верн видел, что чувства Сарейса не остыли, замечал это и Рей, но тем не менее тоже не вмешивался, считая, что данное обстоятельство не угрожает безопасности императора.
Поначалу Верн испытывал острый дискомфорт от факта, что дядя в курсе всех подробностей его личной жизни, но выбора не оставалось – сам понимал, что иногда блуждает по лабиринту не в состоянии посмотреть на ситуацию со стороны. Рей с его резким характером не был, конечно, способен выслушивать пространные речи о нелёгкой доле не имеющего права на обычную жизнь юного императора, просто считывал мысли и эмоции с молчаливого согласия Верна, а потом кратко и по делу, даже жёстко резюмировал. Иногда помогало.
Это не походило на отношения отца и сына, скорее наставника и ученика, но всё равно разрывало круг, постепенно замыкающийся вокруг Верна. Его отец умер во время родов, а биологического отца, императора Ардина, убили при содействии Дома Хираам, когда Верну было двенадцать циклов. Тогда же к власти пришёл младший единокровный брат императора Орен Оберн. Орейн – на к-рутский манер. Или просто Рей, который, несмотря на все противоречивые поступки, показал себя правителем с твёрдой рукой, Верн искренне верил, что победа над Духами – заслуга именно дяди.
Рей считал своей обязанностью воспитывать наследника престола, правда, делал это в своей манере, хотя Верн не обижался на него и всегда находил обоснование тем или иным действиям, даже если они причиняли боль. Он готов был подчиняться и поступать так, как говорил дядя, поскольку прекрасно понимал, что тот смыслит в государственных делах гораздо больше; но Рей же, наоборот, старался ослабить своё влияние, предоставляя Верну выбор. Непростая ситуация для обоих.
Верн пытался скорее уснуть, чтобы не думать о завтрашнем дне – в преддверии выборов Дома основателей Империи инициировали совет, пригласив туда императора и действующего премьер-министра. Выборы были первыми очередными с момента его восхождения на трон – сразу после инаугурации предыдущий премьер-министр Тиал Илре добровольно сложил с себя полномочия и передал их недавнему регенту – Рею. Сам же вернулся на место министра образования и, судя по резко посвежевшему внешнему виду, был очень рад такой рокировке.
Сейчас каждый Дом основателей Империи выдвигал свою кандидатуру, хотя все, включая население, осознавали, что шансов, равных Орену Оберну, ни у кого из них нет. Большинство керийцев не задумываясь проголосует за члена императорской семьи в силу его происхождения.
Страх перед главами Домов у Верна отсутствовал, да и в принципе давать слабину перед всеми, кроме Обернов, было неприемлемо. Смерти своего биологического отца, его братьев и старших сыновей он не видел, но память о пережитом ужасе остро колола сердце до сих пор. Наравне с несколькими сутками плена, когда мятежники удерживали его вместе с Исаном и Эриеном взаперти и не могли договориться, что делать с наследником-подростком и его кузенами, в кошмарах приходила и другая картина – массовая казнь Дома Хираам на дворцовой площади.
Жалеть предателей в голову не приходило даже Верну, хотя каждый раз, когда он видел Дагона Хираам – сверстника и нынешнего главу Дома, в душе боролись противоположные эмоции. Оба лишились родных в юном возрасте, но у Верна был дядя, до сих пор помогавший во всех делах, а вот Дагон в такие непростые для Империи времена стал лидером своей опальной семьи без старших и опытных родственников.
Статный и уверенный Дагон не вёл себя вызывающе – наоборот, всегда с чувством собственного достоинства. Ни разу не отвёл взгляда, когда Верн на него смотрел, а вот при виде Рея в глазах Дагона вспыхивала ненависть. Верн его понимал, палачей собственной семьи, если б они остались в живых, он бы тоже ненавидел.
– Нарек, вы скорректировали план поездки на Наёми? – спросил утром Верн у появившегося в резиденции ассистента.
– Конечно, – кивнул тот и запустил на своём планшете передачу данных. – Господин Рэеллин, министр образования хотел бы встретиться с вами до отъезда.
– Хорошо, тогда сразу после совета с главами Домов, – произнёс Верн, изучая перечень мест, которые нужно было посетить на третьей головной планете Империи. – Нарек, передвиньте, пожалуйста, встречу с министром финансов на день.
– Но она поставлена на следующий день после вашего возвращения, господин Рэеллин, – непонимающе нахмурился ассистент и тут же стушевался – перечить императору, пусть даже он на пятнадцать циклов младше, считалось грубейшим нарушением.
– Просто измените дату, – холодно ответил Верн, понимая, что он в своём праве и не должен ничего объяснять.
– Хорошо, господин Рэеллин, – склонил голову Нарек и последовал за императором к выходу.
В столичном округе всегда передвигались на аэрокарах, хотя Верн и морщился от одной только мысли, что за пролетающим кортежем императора следят горожане. Он вообще крайне болезненно относился к вниманию и радовался, что один из предшественников издал закон о запрете распространения изображений членов императорской семьи. Если бы его не существовало, Верн упорно настаивал бы на создании чего-то подобного.
Рей – единственный из Семьи, чью внешность керийцы прекрасно знали, намеренно устроил утечку информации перед войной с Духами, его знаковое выступление на Дне объединения Империи до сих пор находилось в общем доступе. Регент тогда прервал торжественную речь и сообщил о начале войны, его слова: «Только объединившись, мы сможем победить» – вошли не только в керийскую историю, аварцы тоже долгое время использовали голозапись в поддержку религии триединства. Сейчас, в связи с последними событиями, у них, видимо, появились новые лозунги. Верну братская раса – аварцы тоже были созданы рэнделами – казалась чересчур радикальной по взглядам и по поведению. У каждой касты были свои особенности, но ни одну он не смог бы назвать заслуживающей главенствующего положения, в обществе слишком остро ощущался диссонанс.
В здании правительства было, по обыкновению, людно, чиновники всех мастей коротко приветствовали императора и возвращались к своим делам, Рей вызывал у них куда большее почтение. Верн никогда не переживал по этому поводу, сейчас он думал о предстоящей поездке на Наёми, и внутри собирался спутанный из предвкушения и волнения комок. Завидев высокую фигуру Рея в чёрном укороченном плаще у дверей зала совещаний, он попытался выкинуть лишние мысли из головы – телепат мог увидеть образы, а это означало, что все планы сорвутся.
– Я буду молчать, ведёшь ты, – дождавшись Верна, еле слышно сказал Рей и жестом пригласил его в зал.
Первые лица Домов Атедис, Оберн и Хираам моментально смолкли и переключили внимание на вошедших императора и премьер-министра, занявших свои места в центре зала. Верн задержался взглядом на Дагоне Хираам – единственном представителе Дома на сегодняшнем совете. Лицо ещё одного участника показалось смутно знакомым – точно не представитель аристократии, скорее всего, видел его где-то в здании правительства.
– Господин Рэеллин, господин Оберн, – слово взял Сиван Атедис, – мы пригласили вас, чтобы сообщить о снятии наших кандидатов на пост премьер-министра.
Верн наклонил голову вперёд, давая понять, что ждёт пояснений, боковым зрением заметив каменную неподвижность Рея – кажется, он уже был в курсе.
– Дома, – Дагон продолжил вместо Сивана, его голос в начале речи казался слегка хриплым от волнения, – выдвигают единую кандидатуру.
– Ракни Имади, – Морел Оберн жестом указал на того самого чиновника, имя которого Верн силился вспомнить – кериец зрелого возраста встал, почтительно поклонившись Верну. – Больше двадцати циклов государственной службы, почти всё время – в министерстве экономики. Господин Имади не состоит в родстве ни с одним…
– У меня тоже есть что сообщить совету Домов, – бесцеремонно перебил Рей, сейчас на него смотрела почти дюжина взволнованных глаз – ожидали от непредсказуемого премьер-министра подвоха. – Я не буду участвовать в выборах.
В зале на несколько секунд воцарилась мёртвая тишина; будь Верн обычным керийцем, он бы уже начал расспрашивать дядю о причинах такого решения, выглядя при этом растерянным и неприятно удивлённым. Но Верн был Рэеллином, которого готовили к трону, потому наблюдал за возбуждённым смятением представителей аристократии с непроницаемым лицом. Только на Ракни Имади задержался взглядом – с ним придётся работать бок о бок ближайшие два цикла: вдвое старше Верна, в прищуре голубых глаз чувствовалась уверенность в собственных силах.
Когда совет закончился, Рей вслед за Верном вошёл в кабинет, невозмутимый вид дяди подкреплял версию, что всё было давно спланировано.
– Зачем нужно было так делать? – не выдержал Верн.
– Мне – не нужно, – покачал головой Рей, прислонившись бедром к столу. – Тебе – нужно.
– Но… – Верн набрал в лёгкие воздуха, чтобы взять паузу и сформулировать мысль.
– Тебе нужно быть самостоятельным, – смягчив тон, сказал Рей.
– Я самостоятелен, – возразил Верн, не слишком веря своим словам.
– Тебе придётся быть самостоятельным. – В голосе Рея сквозило столь редкое для него тепло.
– А ты?.. – Слова путались в голове и никак не составлялись в предложения.
– Мы с Джейсом будем чаще бывать на Нирайди, – осторожно продолжил Рей. – Если что, есть портал. Я всегда помогу, когда понадобится. – Верн смотрел на него не моргая. – Ладно, ты оставишь за нами места советников. Чувствую, в ближайшее время может подняться аварский вопрос. – Наклонив голову, Верн продолжал внимательно слушать. – Верн, не волнуйся, ты справишься.
Рей потрепал его по плечу, как одного из своих младших сыновей, и улыбнулся, Верн усилием воли растянул губы в ответ. На этом разговор завершился – в кабинет постучался Тиал, чтобы обсудить вопрос финансирования научного центра Военной академии.
Мысли Верна постоянно возвращались к неожиданному повороту в его жизни. Рей не мог не знать об этих изменениях, возможно, даже участвовал в выборе кандидата. По крайней мере, точно его одобрил – считал бы Ракни Имади некомпетентным, не отказался бы от поста. Возможно, именно из-за взбаламученного советом эмоционального фона Рей не смог уловить иных мыслей Верна, который, несмотря ни на что, от своего плана на сегодняшний вечер отказываться не собирался.
Тиал тоже был в курсе последних новостей – осторожно высказал надежду, что новый премьер-министр, как и прежние, будет успешно справляться со своей должностью. Верн слушал вполуха, желая в данный момент, чтобы именно его кандидатуру предложили Дома основателей – с начала войны с Духами плотно общался с Тиалом, чей спокойный и неконфликтный нрав и последовательность помогали ему справиться со свойственной многим керийским подросткам неуверенностью. Но сейчас предстояло налаживать взаимодействие с другим чиновником.
Когда все дела в правительстве были закончены, Нарек сообщил о прибытии аэрокара, на котором император доберётся до портала – речи о том, чтобы тратить время на межпланетные перелёты, не шло. Сарейс с несколькими стражниками сопровождал Верна всегда, а Нарек озаботился необходимыми для поездки вещами и дал распоряжение подготовить наёмийскую резиденцию к принятию редкого гостя.
Рутину государственных дел, встреч и совещаний Верн переносил стойко – научился расставлять приоритеты и слышать суть сказанного. Но принятия судьбоносных решений не требовалось – император был скорее символом власти, чем её инструментом. Поэтому большинство вопросов решалось делегированием полномочий. Чего Верн действительно опасался – это моментов, когда ему придётся делать выбор за всю Империю. Да, рядом находился Рей, который всегда был готов дать совет, но Верн прекрасно понимал, что принятое решение не его выбор, а Рея. Так что, возможно, ослабление влияния дяди поможет ему наконец сформировать собственное мнение…
– Нарек, на сегодня вы свободны, – сказал Верн застывшему в холле резиденции ассистенту. – Можете возвращаться на Керию, код доступа к порталу у вас есть. – Верн обратился к слившемуся с тёмным углом стражнику в чёрной форме с закрытым маской лицом: – Сарейс, организуете сопровождение?
– Конечно, господин Рэеллин, – кивнул телохранитель и негромко отдал приказ на орути своим подчинённым.
Немного замешкавшись, Нарек всё-таки покинул дом, оставив Верна и Сарейса наедине. На Керии уже наступил вечер, а на Наёми был ещё полдень – сутки длились дольше и сказывалась разница во времени.
– Сарейс, можете доставить меня в Южный квадрант? – спросил Верн. – Наземным транспортом. У меня встреча.
– Как скажете, – склонил голову Сарейс, хотя даже в голосе Верн уловил сомнения.
– Мне нужно переодеться. – Верн направился к жилым комнатам. – Координаты в вашем комме.
Сменив традиционное одеяние на брюки с футболкой и тонкой курткой, Верн не узнал своего отражения в проекционной панели. На него смотрел совсем молодой кериец, соответствовавший современным имперским канонам красоты, только тяжёлый взгляд серых глаз выдавал его непростое положение в обществе. Верн заставил себя улыбнуться и взъерошил пальцами волосы, а потом сдвинул чёлку набок, придав причёске легкомысленный вид.
Сняв изящный браслет с левой руки и оставив его на столике, Верн проверил запасной комм – заранее загрузил в него актуальное расписание дождей на Наёми. Планета была приспособлена для жизни силами керийцев: гравитация, атмосфера и климат поддерживались искусственно. Это потребовало огромных ресурсов, но и оправдало ожидаемый эффект – Наёми стала экономическим сердцем Империи, здесь располагалось множество производств и торговых компаний. Чопорная Керия не была настолько гибкой, отсутствовали на ней и возможности для роста – ощущалось влияние аристократии. Арикта, переживавшая один катаклизм за другим, оставалась по-прежнему малонаселённой, так что средоточием перспектив по праву считалась Наёми.
Тут не смотрели на происхождение – оценивали потенциал. Верну планета казалась загадочной: смотрел через густо тонированные окна гравикара на улицы с оживлённым трафиком, на небоскрёбы угловатых форм с голограммами наружной рекламы и на потрёпанные вывески магазинов на нижних уровнях. Сарейс тоже оделся в гражданское и сейчас напряжённо молчал – у него, как и у многих к-рутов, была прекрасно развита интуиция. Верн старался не думать об этом, отсчитывая кварталы до места назначения.
Остановив машину на подземной парковке, они поднялись на лифте в компании нескольких десятков керийцев и инорасников на шестьдесят второй уровень. Никто не знал, как выглядит император, а пара из керийца и полукровки на Наёми не считалась редкостью, скорее наоборот. На Керии население было более ортодоксальным – чтобы сохранить традиционный облик столицы, пришлось построить Нижний, подземный, город, а смешанные браки хоть и не порицались, но воспринимались с прохладцей. И это несмотря на то, что у власти десять циклов находился полукровка, женатый на к-руте из неприсоединившихся кланов; такой была официальная версия происхождения Джейса. В к-рутских колониях напряжённо относились уже к керийцам, где-то даже агрессивно, как на Каросе, зато на Наёми царила атмосфера свободы.
– Подождите меня здесь, – сказал Верн, когда они добрались до нужной ему двери.
– Но, господин… – вовремя осёкся Сарейс и больше возражать не стал.
Верн приложил комм к считывателю и уверенно вошёл внутрь просторного и пустого помещения: стены со следами наклеенных когда-то объявлений были исцарапаны, в покрытии пола трещинами зияли дыры, а в спёртом без вентиляции воздухе стоял не очень приятный запах. Окна здесь отсутствовали, зато имелся второй выход. Не теряя времени, Верн разблокировал неприметную дверь и выскользнул, надёжно прикрывая створку за собой. В этом крыле блока тоже были лифты, к ним он и направился, сняв с запястья комм. Дождался, как разъедутся в стороны двери, ступил было на пол кабины, но развернулся и вышел, незаметным для всех находившихся в кабине лифта движением выпустив браслет из ладони.
Сорвавшись с места, Верн побежал к переходу в другое здание – на Наёми суетой никого не удивишь. Сердце молниеносно ускорило темп, хотя на широком мосту пришлось перейти на шаг, чтобы избежать столкновения с многочисленными пешеходами – казалось, здесь собрались представители всех известных ему рас.
Верн позволил себе отдышаться, когда оказался на тридцать шестом уровне в трёх блоках от Сарейса. Конечно, выброшенный комм не означал, что его не найдут – в тело был вживлён передатчик, но для отслеживания Сарейсу придётся связаться с главным штабом на Керии, что давало фору.
Эта игра родилась сама собой, когда Верн случайно затерялся в катакомбах Нижнего города при неофициальном визите ещё до восхождения на трон. Сначала он струсил, но потом впервые во взрослом возрасте почувствовал свободу, столь недоступную керийцу с его статусом. Стражники тогда были наказаны за халатность со всей строгостью, Рей рвал и метал, а Верн неожиданно осознал, что вкус свободы ему по душе. Распробовал.
Конечно, скрыться от нескольких телохранителей было непросто – следующая возможность выдалась уже после инаугурации: во время осмотра отреставрированной библиотеки Коме-дат-Ари он попросил стражников немного отстать для приватного разговора с аварским представителем, а сам вышел на поверхность другим путём.
В тот раз Рей не стал наказывать Сарейса и его подчинённых, а попросил разрешение просканировать мысли Верна. Эта процедура всегда была немного болезненной, начинало гореть в висках, но отказаться Верн не мог – холодная решимость Рея разобраться, что происходит с племянником, его испугала. На следующий день Рей молча вручил ему комм на подставное лицо, давая карт-бланш, но, как это принято в непростой жизни керийских монархов, с ограничениями.
Прогулки среди рядовых граждан даже в компании Сарейса первое время вызывали бурю разных эмоций, но сейчас Верну этого было мало. Побег планировал тщательно, знал, что рано или поздно найдут и, вероятно, у его личного телохранителя будут серьёзные неприятности, но собственные желания перевешивали.
Возможные последствия тоже понимал прекрасно, недаром среди последних императоров самоубийц было больше, чем тех, кто умер естественной смертью – вот и Верна перспектива не пугала, он спокойно принимал её, просчитывая возможные сценарии: или агрессивный грабитель, или падение с моста из-за неосторожного пешехода, или… по собственной воле.
Верн блуждал по бесконечным переходам и уровням Южного квадранта, плотность населения здесь была ужасающей: многие жили в клетушках без окон. Если даже окна и имелись, они упирались в стены зданий напротив, свет звезды практически не достигал нижних уровней.
У Верна были хорошие учителя, знал, что Империя – это не только белокаменные небоскрёбы столицы или утилитарная упорядоченность Нижнего города, но и яркая природа Нериде, и серость Орти, и снежные просторы Кароса. Мир к-рутов в силу объективных причин ему был недоступен, а вот планеты с преимущественно керийским населением мог увидеть не только в учебных голофильмах.
Не сказать, что зрелище Верну нравилось – даже не брезгливость мешала, хотя он вырос в совершенно иных условиях, просто от пёстрого однообразия начинала кружиться голова, а к горлу подступала тошнота. Это не пугало – знал, что стражники скоро его найдут.
До регулярного дождя в момент побега оставалось чуть больше часа, но Верн избавился от комма и совершенно потерялся во времени и в пространстве, ощущая себя как никогда живым. Настоящим. Таким, как все.
Резко потемнело, Верн поднял голову – прямоугольник неба стал серо-чёрным, словно на чащобу домов клубами опускался зловещий дым, но то были лишь дождевые облака. Вмиг охватило ощущение невесомости, внутри всё задрожало, а мысли в голове начали путаться, резко выделив лишь одну. Верн находился на переходе, нужно было сделать всего пять шагов – впереди темнел зев внутреннего коридора, который укрыл бы его от смертоносных потоков воды, но он по-прежнему стоял и смотрел на готовые разверзнуться небеса.
Первые капли были крупными, ударили по лицу, разлетевшись на брызги, а потом сразу хлынул сплошной поток воды, Верн представлял это иначе – что раскроет руки навстречу мощи рукотворной стихии, – но ухватился за перила, не давая смыть себя с моста. Тело, наплевав на разум, инстинктивно спасало хозяина.
Сколько прошло времени – секунды, минуты, – Верн не знал, вцепился в спасительное ограждение, чувствуя каждым сантиметром кожи обрушивающуюся на него силу, потому не сразу заметил руку на плече, как и почти не услышал в адском гуле голоса:
– Идём!
Разглядеть неожиданного спасителя не представлялось возможным, но это точно был не стражник. Бесцеремонно ухватив Верна за талию, он, наматывая на вторую руку трос, довёл их под сшибающим с ног ливнем до ближайшей двери.
Внутрь помещения они буквально ввалились, незнакомец оступился, а Верн упал на него, чувствуя сквозь мокрую одежду тепло чужого тела.
– Тебе что, жить совсем надоело? – в сердцах воскликнул тот и, спихнул Верна с себя, встал на ноги, добавив: – Идиот!