Москва. Пролетарский райком.
– Сегодня вечером тогда Мещерякову и позвони. А то он что-то про Городню говорил, завтра уезжает туда на целый день… – сказал Сатчан.
– А что там, проблемы какие-то? – забеспокоился я.
– Нет, текучка… Строительство катакомб наших и охрану проверить, чтоб никто не расслаблялся, – ответил Сатчан. – И там же скоро второй участок откроется, котельную и очистные начинать уже надо… И забор строить вокруг второго участка… Там жизнь кипит.
– Блин, стоило бы съездить туда самому, своими глазами глянуть на этот праздник жизни, – задумчиво проговорил я. – Надо как-то выбрать день… Может, завтра с Юричем рвануть?
– Не, завтра у нас совещание в бане по последним изменениям, – с сомнением посмотрел на меня Сатчан.
– Да что мы, не вернёмся, что ли, до вечера? – возразил я ему. – Тем более, и сам Мещеряков должен на совещании присутствовать.
– Ну, если только так, – согласился он, мы попрощались, и я поехал в спецхран. Запаса новинок для Межуева совсем не осталось.
***
Москва. Гагаринский райком.
– Что Некрасов? – спросил Володин Белова.
– Отпросился у Гончарука с обеда. Небось, деньги прятать поехал, – пренебрежительно высказался тот.
– Правильно делает, – с осуждением посмотрел на него Володин. – Думает наперёд, между прочим.
– А Николаич всерьёз из игры выходит или так, погорячился вчера?
– А ты сам как думаешь?
– Думаю, что ему уже хватит. Там и самому до конца жизни уже отложено, и детям, и внукам… Какой ему смысл с нами копейки делить?
– Ну, а мы с тобой что будем делать? – посмотрел на него устало Володин.
– Ничего, – пожал плечами Белов. – Как работали, так и будем работать. Косметическая фабрика осталась? Осталась. Овощная база тоже… Химия и резиновая обувь, конечно, копейки дают…
Володин смотрел на него и удивлялся. Понятно, что он меньше процент получал, чем они с Гончаруком, но сравнивать доходы от тех предприятий, что забрал Захаров, с тем что им осталось?..
Это ж теперь раза в три меньше денег будет! – думал Володин. – То я больше пяти тысяч в месяц имел, а теперь, дай бог, две наберётся. Хотя… Гончарук же вышел из игры, Некрасов сядет… То есть, все доходы делить только с Беловым на двоих?.. Пусть он тогда сам все оставшиеся предприятия и курирует.
– Если Гончарук не передумает, – произнёс Володин, – и уйдёт, бери на себя резиновую обувь некрасовскую и процент тогда твой будет пятьдесят.
– Я только «за», – с энтузиазмом воскликнул тот.
– С этим вопросом, считай, разобрались. Осталась Быстрова и её любовник с трикотажки. Выясни мне его телефон пока, и адрес квартиры Быстровой. Это может Гончарук знать, вроде, они через ЖЭК ей квартиру нашли.
– Хорошо, Герман Владленович, – радостно улыбаясь, подскочил тот и вышел из кабинета.
***
Москва. Торгово-промышленная палата.
Андриянова не оставляло чувство досады. Более того, на него периодически накатывала злость. Злился он на себя, за то, что не просчитал все варианты. Но отступать он не собирался. Наоборот, Галия Ивлева вызвала у него ещё больший интерес.
Непростая девушка… Ох, непростая, – с горящими азартным огнём глазами думал он. – Независимая, с собственным мнением… А как она грациозно выставила меня за дверь? Нет, обычные методы с ней не сработают. Надо побольше узнать о ней… Что-нибудь тогда и придумается…
Он позвонил своему школьному приятелю Денису Ливанову из ГУВД. Денис дослужился до подполковника и неоднократно очень выручал Андриянова по старой дружбе. И в этот раз он рассчитывал на его помощь и пригласил вместе пообедать.
– Привет, дружище, – протянул ему руку подполковник. – Всё цветёшь и пахнешь?
– Привет, – довольный его комплиментом ответил Андриянов. – Смотри, что привёз из Италии, – протянул он другу коробочку с ручкой «Паркер».
– Не понял, у неё что, перо золотое? – удивился тот.
– Ну да, – улыбнулся Андриянов.
– Совсем обалдели буржуи, – с интересом разглядывал подполковник подарок старого приятеля. – Спасибо…
– Диня, тут такое дело, навязывают мне деваху одну в отдел, не могу понять, чего от неё ждать, и кто она, вообще, такая. Выяснил, что сейчас она работает в Союзе советских обществ дружбы.
– Блатное место, – покачал головой Ливанов.
– Да в том-то и дело. Непонятно, как с ней себя вести. Начнёшь работой грузить и сам с работы вылетишь…
– Да уж. Везде не просто… У нас вот тоже, наберут сынков… И ходишь перед лейтенантом на цыпочках, потому что у него папа генерал.
– Вот, вот!.. Я об этом тоже подумал. Двадцать лет, а больно уж на язык остра. Если она так со мной будет при подчинённых разговаривать, я же вынужден буду её к порядку призвать, правильно?
– Смотри, чтобы тебя самого потом куда-нибудь не призвали! – рассмеялся Ливанов. – Давай её данные. Пробью, посмотрю где живёт, может удастся быстро информацию собрать, я тебе позвоню…
Они пообедали и расстались очень довольные друг другом.
Вернувшись после встречи на работу, Андриянов столкнулся в холле с одной из начальниц Галии.
– Ой, добрый день, – заулыбалась она.
– Валерия Николаевна, правильно? – улыбнулся он в ответ. – Рад вас видеть. Как проходит стажировка?
– Прекрасно! Мне у вас очень нравится!
– Надеюсь, Торгово-промышленная палата найдёт в лице сотрудников вашего Союза постоянных соратников, – высокопарно ответил он и хотел уже идти дальше, но тут ему пришла в голову мысль узнать о Галие из первых, так сказать, уст. – Книгообмен – важное направление в международной просветительской деятельности СССР. Мы могли бы совмещать нашу выставочную деятельность и вашу.
– Замечательная идея! – загорелась та.
– Уверен, что нужно развивать наше сотрудничество, – уверенно заявил Андриянов. – Как вы считаете, Валерия Николаевна, а если мы весь ваш отдел пригласим на дополнительную стажировку? Вас не так много, каждый сотрудник в результате ее может оказаться в загранкомандировке…
– За весь отдел сказать не могу, а я с удовольствием.
– А в ком вы сомневаетесь? – удивлённо спросил он.
– Ивлева наша может запросто отказаться, – сразу испортилось у неё настроение.
– Это почему же?
– Она, вон, и без книгообмена в Бухарест в командировку собирается… Ой, и вообще, это такая воображала!
– А вы не хотите в буфете продолжить наш разговор? А то что мы тут стоим, как два тополя на Плющихе?
– С удовольствием, – расплылась она в улыбке.
***
Москва. Гагаринский райком.
Белов только к концу дня сумел выяснить адрес съёмной квартиры Быстровой.
Был бы на работе Некрасов, было бы всё гораздо проще, – подумалось Володину, когда он собирался в конце рабочего дня к Быстровой. – Хлебну я ещё с Беловым, ох, хлебну. Поверхностный, легкомысленный… Может, тоже уйти на покой? Денег уже скоплено столько, что непонятно, куда их тратить вообще. Гончарук, вон, решил, что овчинка выделки больше не стоит, а он далеко не дурак!.. Эх, но скучно же будет совсем…
Хотя он быстро осознал, что есть момент намного важнее, чем скука… Одно дело, когда пару человек из группы уходит, а другое – почти полностью отказаться от контроля. Если я уйду, директора сами с Беловым не потянут, могут и засыпаться. И тогда, если их ОБХСС за жабры возьмет, начнут все рассказывать, в том числе и то, что при мне было. И позвонят мне однажды в дверь строгие люди со служебными удостоверениями. А ты, отойдя от дел, и знать не будешь, что там такое началось, и что у них есть на тебя. В страхе жить всю оставшуюся жизнь не вариант…
Нет уж, если ввязался в это дело, надо теперь и дальше руки на руле держать. Ладно, посмотрим, справится ли Белов с оставшимися предприятиями. Главное, мне там нигде не появляться, чтобы улик не было. Уже года три меня ни на одном предприятии не было, надо еще хоть несколько лет, чтобы окончательно все позабыли. Тогда, если этот дурак где-то проколется, то я останусь в стороне. Мало ли что он кому говорил на предприятиях, что я тоже задействован, это будут всего лишь его слова против моих слов…
Значит, нельзя завязывать, пока еще несколько лет не пройдет… Тогда моё участие нельзя будет доказать, даже если Белов петь начнет. Так что я буду рисковать только должностью в случае большого скандала с моими подчинёнными. Но это, конечно, всё пустяки, по сравнению с реальным сроком… Ещё и Быстрова со своим любовником! Чёрт бы их побрал обоих!
Раздражаясь всё больше и больше от собственных мыслей, Володин, скрипя зубами, подошёл к двери квартиры Быстровой и нажал на кнопку звонка. Какой сценарий разговора выбрать с Региной, он так и не определился, решив действовать по обстоятельствам. Главное, на любовника ее не нарваться… Сразу с двумя нельзя разговаривать. Каждому надо разные аргументы приводить.
– Герман Владленович? – воскликнула поражённая Регина, открыв дверь. – Что случилось?
Она выглядела растерянной и испуганной. И в голове Володина сложилась хитрая комбинация.
– Ты одна? – спросил он.
– Да, проходите, пожалуйста…
– Регина, сядь, – велел он, зайдя в скромно обставленную комнату, и беря и себе стул по-хозяйски. – Ты сделала большую ошибку, выкрав письмо с мебельной фабрики. А мы сделали ещё большую ошибку, когда пошли туда. Оказалось, что за этой фабрикой стоят очень серьёзные люди и они очень недовольны, что кто-то раззявил рот на их каравай. Мы навлекли на себя ужасные неприятности. Сейчас нами и милиция занимается, и другие структуры. Один из нас уже под следствием и получит реальный срок. Главное, чтобы они на остальных не вышли. Потому что это будет уже расстрельная статья для всех… Сейчас выясняют, как стало известно о том, что происходит на фабрике, и ищут того, кто выкрал то письмо…
Регина побледнела, и Володин продолжил усталым голосом человека, не спавшего уже несколько суток.
– Сейчас наша задача не допустить, чтобы стало известно о тебе и о нас, кто ещё остался на свободе. Тебе надо немедленно залечь на дно, сидеть тихо, как мышь и надеяться, что пронесёт. Срочно выходи из всех комсомольских структур МГУ, а лучше переводись в другой университет, чтобы сбить следствие с толку. Еще лучше, если он будет не в Москве… И неплохо бы сразу замуж выйти и фамилию сменить, чтобы найти тебя было сложнее…
– Но как же так? – спросила она, всхлипнув.
– Вот так, Регина. Когда решила поиграть во взрослые игры, то и отвечать приходится по-взрослому. И это касается всего, не только закона. Тут свои правила игры и они гораздо жёстче. Представь, что будет, когда выйдет из тюрьмы тот из нас, кто из-за твоего письма в тюрьму сядет… Я понятия, не имею, что у него будет в голове, и насколько он будет зол на тебя, что ты ему этим письмом всю жизнь разрушила…
Володин направился к выходу и, задержавшись перед дверью, добавил:
– Поторопись, у тебя мало времени.
Выйдя на улицу, он реально ощутил себя человеком, не спавшим несколько суток. Но большой камень под названием «Регина Быстрова» свалился у него с души. Он был уверен, что достаточно её напугал, чтобы никогда больше о ней не услышать.
Кстати, пришла ему в голову мысль, – надо немедленно сжечь это чертово письмо… Такая улика в руки следствия попасть никак не должна… Вот она, мотивация для, как ее называют следователи, преступной группы, кажется, пойти на завод подчинять его себе…
***
Регина, так и оставшись сидеть за столом, опустила голову на руку и горько расплакалась.
Ну, почему? Почему так получилось? – думала с горечью она. – Только стало всё налаживаться и деньги хорошие должны были вот-вот появиться… Это Ивлев приносит мне одни несчастья! И с Рашидом так нехорошо получилось из-за него! И вот сейчас опять!.. Володин велел из МГУ уйти!.. А куда?! Что же ей делать? С кем посоветоваться? Кому можно довериться по «таким» вопросам?
***
Москва. Дом Ивлевых.
Возвращаясь с работы в стройотряде, Мартин столкнулся в подъезде с Ингой, подругой Альфредо.
Что им, понедельника, среды и пятницы не хватает, когда я на тренировку после работы иду? – с раздражением подумал он.
Мартин не понимал такой любвеобильности Альфредо и считал, что тот с огнём играет.
– Ингу сейчас твою встретил, – сказал он приятелю. – Довольная, счастливая… Ты бы осторожнее с ней. Сдаётся мне, она влюблена в тебя по уши.
– Серьёзно? – настороженно взглянул он на друга. – Только этого не хватало. Мы же так встречаемся, погулять, порадовать друг друга…
– Со стороны очень заметно, что она настроена на намного более серьезные отношения, чем «погулять» – кивнул Мартин. – Рискуешь, друг.
– Что же делать? – растерянно уставился на него Альфредо. – А я ей и про день рождения уже свой сказал…
– Ну, до этого ещё две недели, – возразил ему Мартин.
***
Москва. Партком завода «Серп и молот».
Ваганович по долгу службы перезнакомился уже с кучей народу на заводе. Но дружбу завести получилось только с главным энергетиком Лосевым. Он был на пару лет моложе Аркадия Павловича и был чем-то похож на него внешне, такой же невысокий и жилистый. Лосев откровенно говорил, что ему очень интересно общаться с Вагановичем и не скрывал, что восхищён его послужным списком. Правда, Аркадий Павлович ему рассказал о себе так, что получалось, как будто он сначала был директором завода, а потом только стал первым секретарём горкома. Он специально это сказал таким образом, чтобы всегда можно было перевернуть всё с ног на голову, мол, это вы, просто, не так поняли мои слова.
Ваганович давно пришёл к выводу, что откровенно врать себе дороже. Надо действовать тоньше, недоговаривать, замалчивать, но никогда не говорить заведомую ложь, на которой можно поймать.
Он планомерно прощупывал Лосева на предмет готовности делать деньги. И уже к своему удовлетворению выяснил, что тот завидует своему заместителю, который крутит шашни с их сотрудницей.
– Он всего на три года моложе меня, и не сказать, что чертовски привлекателен, – рассказывал главный энергетик, слегка хлебнув сегодня коньячку в конце рабочего дня, – а жена молодая и любовница такая же. Вот, как это? Чем он их берёт?
– Ну, ясно, чем, – многозначительно подмигнул ему Ваганович. – Деньги, подарки, красивое времяпровождение…
– Ну, согласен, – задумчиво кивнул Лосев. – Кирсанов у нас любитель шикануть. Он квартиру матери сдаёт, а её в свою жить забрал…
– Это хорошо, когда есть что сдавать, – кивнул он, сделав грустное лицо.
– А тут не можешь лишний костюм себе купить, – продолжал жаловаться Лосев. – А вот, скажите, Аркадий Павлович, как ваша супруга относится к тому, что у вас три костюма?
– А что в этом такого? – напрягся Ваганович.
– Ну, вот, моя считает, что двух костюмов достаточно. А то, что я начальник?..
– Ну, подождите, Вадим Матвеевич. Если у женщины денег на руках достаточно, она никогда не будет считать, сколько у мужа костюмов, – уверенно ответил он. – Более того, она сама будет ему их покупать.
– Правда, что ли? – скептически посмотрел на него главный энергетик. – А достаточно – это сколько?
– Эта цифра постоянно растёт вместе с ростом семейного благосостояния, – рассмеялся Ваганович. Очень искренний ответ, если вспомнить, как аппетиты его супруги росли с каждым новым его назначением. А особенно по мере того, как он осваивал новые способы извлечения неофициальных доходов из своих должностей. Когда-то лишней сотне так бурно радовалась, а потом стала равнодушно на тысячу смотреть…
– Золотые слова! – поднял свой недопитый стакан Лосев. – Сколько не дай, ей всё мало…
– Ну, что, ей даже пятьсот рублей в месяц будет мало? – удивился Аркадий Павлович.
– Где ж их взять-то? – хмыкнул тот, но через секунду удивлённо посмотрел на Вагановича.
Аркадий Павлович сделал вид, что не заметил этого взгляда. Решил, что на сегодня с Лосева хватит. Пусть переваривает информацию. Ничего он ему не скажет, пока сам не придет и не попросит научить, как богато жить. Он уже знал, что это резко облегчит дело. Одно дело – если он уговаривает идти против закона, другое – когда его упрашивают показать, как и что надо делать…
***
Выйдя из библиотеки, набрал Мещерякова в надежде, что застану уже его дома. Повезло. Договорился с Юричем о совместной поездке в Городню завтра и узнал телефон адвоката. Увы, у Альникина был только рабочий телефон… Завтра с ним созвониться не получится из-за поездки в Городню. Тем более, Мещеряков попросил не торопиться со звонком. Он хотел сам юриста предупредить, что я буду звонить. Все правильно, он будет иначе со мной разговаривать, имея предварительную рекомендацию.
Приехал домой, у нас была мама. Она рассказала, что звонила бабушке на работу сегодня. Мы с ней обсуждали надежды Трофима попариться в конце июня в новой баньке, когда позвонил бывший работник «Красного металлиста» Черкашин в надежде, что у меня уже всё решено. Пришлось остудить его пыл и перенести очередной созвон на вечер четверга.
Галия вернулась с работы довольная и счастливая. Делегация СССР едет в Бухарест по спискам, загранпаспорт не будет нужен.
– Представляешь, Ольга Вениаминовна позвонила с утра, я ей, как ты сказал, так и объяснила, где запрос нашёлся. Она, конечно, очень удивилась, но, главное, сказала, куда мне с ним бежать! Я уже ответное письмо от нас в Министерство бытового обслуживания отвезла!
– Умничка, – порадовался я за жену. – Значит, когда ты едешь?
– Вылет из Шереметьево вечером в воскресенье двадцать седьмого мая, – восторженно сообщила она.
– Так, времени осталось мало, держи руку на пульсе. Ты первый раз за границу едешь, чтоб там не было никаких проволочек с согласованием… Чуть что, сразу мне говори. Помогу, чем смогу.
– Хорошо! – чмокнула она меня и побежала переодеваться, чтобы сменить нас на посту рядом с мальчишками.
Мама не могла скрыть улыбку, наблюдая за нами.
– В субботу Саньке годик, – напомнила она.
– О, уже год! – поразился я. – Они планируют что-то устраивать?
– Инна сказала, по-домашнему посидим, – развела руками мама.
– У меня первая половина дня будет занята, – сразу предупредил я, а то мои ученики уже заждались лекций по экономике.
В среду рано утром за мной заехал Мещеряков и в двенадцатом часу мы уже были в Городне. Унылое поле было не узнать. Большой участок земли огорожен, внутри бытовки, всё перекопано, работают экскаваторы, грузовики, автокран, бульдозер, куча вьетнамцев на стройплощадке, все что-то делают, что-то куда-то тащат…
Мещеряков уже был здесь неоднократно и уверенно повёл меня внутрь огороженной зоны.
– Там копают под столовку, – показал он направо. – Там будет, собственно, хранилище, – показал он налево, но, как я ни старался представить себе, что здесь будет, не смог.
– С погодой нам, товарищи, везёт! – стремительным шагом подошёл к нам прораб Жуков. – Приветствую.
– Как это вы уже так загорели, Евгений Семёнович? – удивился я.
– Так целый день на улице и, говорю же, с погодой везёт, – улыбнулся он.