***
Москва. Квартира Костенко.
Придя вечером домой, Николай Иванович позвал дочь и пересказал ей ответ Самедова.
– Ну, сволочи! А что же они мне сказали, что за недостойное поведение меня выперли?
– Кто сказал?
– Витька с Машкой. Сволочи! Ну, я им устрою!
– Тихо! – остановил её отец. – Что за Витька? Что за Машка?
– Витька Макаров и Машка Шадрина.
– Кто у них родители?
– Ну, у Витьки отец замминистра в МИДе, а Машкины родители тоже дипломаты, вроде, за границей работают. Она с бабушкой живёт.
– Они вместе или случайно так вышло, что вдвоем к тебе пришли?
– Да все знают, что они сладкая парочка! – фыркнула Светка.
– Все знают, значит, и Самедов тоже?
– Ну может, и да!
Отец задумчиво кивнул, а потом сказал:
– Не смей с ними ссориться! Это не они придумали! Я практически уверен, что это всё провокация Самедова. Он специально велел им это передать тебе, чтобы ты поссорилась с детьми очень серьёзных людей. Это хорошо рассчитанная провокация, в расчете на то, что ты попадешься в эту ловушку, оскорбишь их, они пожалуются своим влиятельным родителям, и тогда тебе точно о возвращении в Прожектор нечего будет и мечтать! Наш враг – Самедов, вот с ним и будем разбираться. Так что не будь дурехой, с замминистра меня не ссорь, не радуй таким образом Самедова! Такого рода люди – это не мой уровень! Поняла?
– Поняла, – кивнула пораженная дочь.
Светка еще долго сидела и пыталась понять, что происходит. Если папа прав, то Самедов такая вот расчётливая сволочь, значит? Не ленивый тупой лентяй, каким она себя представляла? Во дела! Ничегошеньки она еще во всех этих интригах не понимает… Значит, нужно учиться!
***
Станция Угольная.
Чем ближе была встреча с сыном и его женой, тем больше Оксана нервничала. Дорога её очень утомила, ещё и разница во времени большая. Оксана дала телеграмму сыну из Хабаровска, когда взяла билеты, остаётся только надеяться, что он её получил. С собой у неё была только одна дорожная сумка. Если сын её не встретит, надо будет как-то пробираться во Владивосток самостоятельно.
Выйдя из вагона, она сразу увидела сына среди встречающих. Он бросился к ней и помог сойти на перрон.
Они сделали несколько шагов в сторону и остановились перед девушкой. Она знала только имя жены сына, как она выглядит, уже и забыла напрочь после стольких лет, но не зря же она тут стоит и на нее смотрит, значит, это она и есть. Диля не так и много рассказала в Паланге о ней…
– Здравствуй, Лена, – натянуто улыбнулась Оксана, всматриваясь в её лицо и пытаясь понять, какой приём её ждёт.
– Здравствуйте, Оксана Евгеньевна, – дружелюбно ответила невестка и Оксану отпустило.
Ну, вроде, простила, – подумала она. – Надо думать! Столько лет прошло. Когда пять лет назад Рафик представил Лену матери как свою подругу, Оксана расспросила его о ее родственниках, очень резко высказалась о её семье и была категорически против женитьбы сына на ней. Она была уверена, что Рафик к ней прислушался, а он, всё равно, женился, просто, втихаря… Дурачок!
Они вышли с вокзала, и сын подвёл мать к «Москвичу» и гордо открыл перед ней заднюю дверцу. Пока он укладывал Оксанину сумку в багажник, его Ленка важно уселась на пассажирское место впереди.
Тоже мне, фифа, – едко подумала Оксана.
***
Москва.
Рамаз проводил Ксюшу до дома. Жила она в старом дореволюционном доме на Садовом кольце. Прощаясь, она позволила ему только невинный поцелуй в щёчку и поспешно скрылась в подъезде.
Какая девушка! – думал Рамаз. – И прилично воспитанная, и культурная. А красавица какая!
Рамаз год назад овдовел. Даже детей жена, умирая, не оставила. Первое время думал, что вообще никогда внимания больше на другую женщину не обратит. Но вот увидел Ксюшу и сердце оттаяло…
***
Владивосток. Квартира Якубовых.
– Оксана, проходи, чувствуй себя, как дома, – улыбалась мать Лены Раиса, – я так рада, что у тебя получилось, наконец, приехать.
– Здравствуй, Рай, – сделала приветливое лицо Оксана.
Что мать у Ленки ни кожи, ни рожи, – подумала она, – что сама Ленка моль бледная. И чего Рафик в ней нашёл?
– Здравствуйте, – вышел в прихожую, сильно прихрамывая, мальчик лет четырнадцати. Одна рука и нога у него плохо слушались.
– Митя, – увидела Оксана брата Лены. – Как ты вырос. А это у нас кто? – увидела она малышку, прячущуюся за парнишкой. – Не бойся меня, я твоя бабушка, – ласково проговорила она. Но малышка отказалась знакомиться и ещё больше вцепилась сзади в ноги Мити.
– Ну, давайте, все умывайтесь и за стол, – пригласила всех Раиса.
***
Москва. Квартира Сосо Гурцкая.
– Отец, я с такой девушкой познакомился! – сел рядом с Сосо Рамаз.
– Когда успел?
– А они на рынок приходили с подругой, я тебе рассказывал, их дядя Кото привёл. Помнишь? У одной близнецы родились, а вторая смешливая такая, симпатичная. Вернее, они обе симпатичные. Короче, я вторую, ту, что весёлая, в ресторан сегодня пригласил. А она, представляешь? Художница!
– О, художница? – улыбаясь, взглянул на взъерошенного сына Сосо. – Это интересно.
Художница, не художница, да хоть уборщица – главное, что сын с момента смерти жены впервые о другой девушке заговорил!
Восемь лет после женитьбы Рамаза дались Сосо нелегко. Девочка была воспитанной, из хорошей семьи из Тбилиси, но детей у них с сыном все никак не было. А потом выяснилось, что и она сама тяжело больна. Сосо смотрел, как сын словно умирает вместе с ней, и сердце его кровью обливалось. Только недавно сын впервые улыбнулся после похорон, хотя времени прошло почти год. Отец боялся, что такими темпами Рамаз о другой девушке задумается лет через пять, не раньше. А тут такая радость!
– Расскажи мне еще о ней и ее подруге, – попросил он сына.
***
Владивосток. Квартира Якубовых.
После небольшого застолья Лена пошла укладывать дочку. Митю тоже отправили спать, ему завтра в школу. Рая занялась спальными местами, а Оксана с Рафиком остались за столом.
– Ну, как тебе здесь живётся, сынок? – спросила она.
– Нормально, – пожал плечами сын.
– Так и ходишь в прапорщиках?
– Да, а что? Тепло, сухо и мухи не кусают.
– Надо было тебе в институт идти, – с сожалением проговорила Оксана. Материнское сердце никак не хотело мириться с такой долей для сына. Она хотела видеть его при дипломе, при должности. – Руслан вот поступил на заочное…
– Молодец, – кивнул сын.
– У Галии двойняшки родились, – помолчав, проговорила Оксана, не зная, что ещё сказать.
– Да, тётя Диля говорила. Мы Лийке посылку выслали с подарками.
– Лийка, – улыбаясь, повторила Оксана. – Её уже давно никто так не называет.
– Всё готово, можете ложиться, – заглянула к ним Раиса.
Оксана сделала вид, что смертельно устала и поспешила лечь в постель. Она, действительно, очень устала и большая разница во времени сказалась. Но до слёз её потрясло совсем другое, то, что совсем нет общих тем с сыном, даже поговорить не о чем.
И зачем ему надо жить так далеко от семьи? – с обидой думала она, засыпая. – Что здесь хорошего? Ну, только что квартира трёхкомнатная и «Москвич». А тёща эта со своим инвалидом полиомиелитным? Муж бросил, когда сын инвалидом стал, так тут же сели Рафику на шею и ножки свесили!..
***
Вернулся домой не то, чтобы поздно, но в доме уже было тихо. Загит с Маратом смотрели телевизор в большой комнате. Галия в спальне прилегла, пока дети спят.
– Сегодня Руслан звонил. Представляешь? – вышла она сразу ко мне. – Это брат наш с Маратом средний, – поспешила она пояснить, увидев мой недоумённый взгляд.
– Так, хорошо. Не удивляйся ты так, я его даже на свадьбе не видел, откуда же мне сразу про него подумать, – прошёл я на кухню и жена за мной. – И что сказал?
– Поздравил с рождением мальчишек, – радостно сообщила она.
– Ну, хорошо, лёд тронулся. Глядишь, скоро начнём семьями дружить.
– Ага, – мечтательно ответила жена, и поставила передо мной тарелку с ужином. Придётся есть, а то обидится…
После ужина взял пса и пошёл на улицу. Мартин просил его с собой брать на прогулки, зашли и за ним.
– Ну что твой Хуберт, успокоился? – поинтересовался я.
– Вроде, отстал, – ответил Мартин, забирая у меня поводок. – Во всяком случае, собрание отменили пока что.
– А с Альфредо поговорили по поводу его неожиданного поведения?
– Да. Он сказал следующий раз сразу в глаз ему бить, если захочет меня из квартиры выставить.
– Это он, видимо, позабыл каким видом спорта ты занимаешься! – рассмеялся я. – Ты ему напомни, что ты на тренировки по самбо, вообще-то, ходишь. Предложи лучше через бедро его бросить…
Вернувшись домой, прикинул план работы на завтра. Лекция на заводе «Красный богатырь». И у меня уже готова статья про Бухару, осталось только добавить фактической информации. Надо где-то найти конкретные цифры, сколько детей было принято. Это, скорее всего, надо в библиотеке спросить, они свои фонды знают, подскажут, где посмотреть. Как же интернета не хватает! Когда умеешь искать, несколько минут, и вот они все необходимые цифры!
***
Владивосток. Квартира Якубовых.
Оксана проснулась от суеты в доме. Она вышла из комнаты, которую ей предоставили на ночь, и спросила спросонья, что случилось?
– Ничего не случилось, – улыбнулась ей Раиса, подтирая полы на кухне. – Лерочка не выспалась и теперь не хочет идти в ясли. А Митя уронил на себя чашку с чаем, сейчас Рафик ему помогает в ванной.
– Что он ему помогает? – не поняла Оксана.
– Помыться, – ответила Лена. – Чай же сладкий…
Тут вышел Рафик из ванной и вывел Митю в полотенце на бёдрах.
– Осторожней, не поскользнись, – придерживал он его.
– Мам, а что мне надеть? – спросил Митя.
– Сейчас, сейчас, я рубашку доглаживаю, – ответила ему сестра.
– Всё нормально, сейчас переоденемся быстренько, даже в школу не опоздаешь, – успокаивал парня Рафик.
Оксана в полной прострации наблюдала за всем этим. Это вот так живёт её мальчик? Одевает и моет инвалида?
Оксана хотела зайти на кухню, чтобы не мешать хозяевам, но там ещё пол не высох, Рае пришлось смывать сладкий чай с него.
Она вернулась в комнату, в которой спала и растерянно села на кровати. Вчера она даже не осмотрелась, так устала. А ведь это комната мальчишки, догадалась Оксана по школьным учебникам на полке. Десятый класс? Она думала, он младше…
Тут в комнату вошёл Рафик.
– Ну, ты чего тут сидишь? – улыбаясь, спросил он.
– На кухне пол ещё не высох, – объяснила ему мать. – А сколько лет Мите?
– Семнадцать, – ответил Рафик и сел за письменный стол Мити. – Десятый класс уже.
– Надо же. А я подумала по внешнему виду, что ему лет четырнадцать… Сынок, ну вот зачем тебе всё это? – пересела она ближе к Рафику, и зашептала. – Ну посмотри на него, он же абсолютно беспомощен. Он никогда не женится. Он всю жизнь будет на твоей шее… Так и будешь ему задницу подтирать…
– Мам! – с угрозой в голосе прервал её Рафик. – Ты забыла, чем это в прошлый раз закончилось?
– Ну что мам? – завелась Оксана и зашептала громче: – Что я не так говорю? Что ему нянька до конца жизни будет нужна? Что у него семьи не будет и тебе придется всю жизнь с ним нянчиться? Ты можешь мне объяснить, зачем тебе всё это надо было? Что ж вы никто маму-то не слушаете?!
– У меня умный мальчик, – вдруг появилась в дверях бледная Раиса с дрожащими губами, – он в школе на золотую медаль идёт. И семья у него уже есть! – она сорвалась на крик. – Вон из моего дома!
Оксана растерянно посмотрела на сына. Тут прибежала Лена.
– Раиса Леонтьевна, – вскочил Рафик. – Мама не хотела…
– Я всё слышала! – сквозь слёзы прокричала Раиса. – Уходи, по-хорошему! – обратилась она к Оксане.
Растерянная Лена бросилась к матери и принялась успокаивать её, с укором поглядывая на свекровь и мужа. Пришла Лерочка и тоже начала плакать. Приковылял Митя с вопросами, что случилось? Рафик схватился за голову и выскочил из комнаты.
Это же дурдом какой-то! – в сердцах подумала Оксана.
– Давай, мам, я тебя в гостиницу отвезу, – вернулся Раф.
Оксана молча стала собирать вещи. Хорошо. Сейчас она не будет выяснять при них отношения с сыном…
Но в машине она дала волю своим чувствам. Раф ничего не отвечал на ее вопросы, зачем он себя вогнал в эту кабалу с нахлебниками, просто молча вёз её в гостиницу. Но перед тем, как выйти из машины, повернулся к ней и сказал:
– Мам, я так надеялся, что ты… поумнела. А ты какая дура, прости меня, была, такая и осталась.
– Это я дура? – возмутилась Оксана. – Твою мать из твоего дома выгоняют, а ты, как тварь бессловесная!
– Это их дом, мам. Это я у них живу, а не они у меня. И мне у них нравится. Настоящие, цельные люди, горе с Митей переживают с чувством собственного достоинства. Никого ни в чем не винят, помогают друг другу, чем могут. Странно, конечно, что Раиса мне стала ближе родной матери, но это, мать, только твоя вина… Сколько желчи, сколько яда по любому поводу…
***
Москва. Управление капитального строительства Министерства автомобильных дорог РСФСР.
Николай Иванович был очень раздосадован случившимся в МГУ, проделка Самедова задела его за живое. Всей душой желая отомстить ему, он, тем не менее, прекрасно понимал, что есть люди, с которыми можно пободаться в случае чего, а есть такие, с кем лучше, даже, не думать об этом. И прежде, чем ввязаться в противостояние с Самедовым, Николай Иванович хотел убедиться, что ему за это ничего не будет.
Созвонившись со своим давнишним приятелем из министерского комитета КПСС, он договорился с ним о встрече сегодня вечером.
***
В четверг между первой и второй парами меня вызвала к себе Гаврилина.
Сразу поинтересовался, как дела у Мартина Нойлера. Эмма Эдуардовна мне радостно сообщила, что с Майером всё уладила.
– Поговорила я с Хубертом, он так и не смог привести мне ни одного серьезного аргумента, почему Мартин делает что-то не так. Так что не будет никакого собрания.
Поблагодарил ее за это.
– Не за что, я же тебя сама отрядила за ним присматривать. Это тебе спасибо, что держишь руку на пульсе.
Думал, на этом все, но она велела присесть перед ней,
– И ещё. Я выдвинула твою кандидатуру, – заявила замдекана, – на новую конференцию с участием иностранцев в ноябре, приуроченную к годовщине Великой Октябрьской Революции. В прошлый раз ты так чудесно выступил! Настоящий фурор, никто не ожидал такого от первокурсника. Постарайся в этот раз подготовиться не хуже.
– Хорошо, поучаствуем, – улыбнулся я. Мало вокруг меня иностранцев, КГБ и так нервничает… Но опять же, не моя инициатива…
– А тема какая? – спросил ее, видя, что она как бы на этом собирается наш разговор и закончить.
– А, и верно! «Безработица в условиях общего кризиса капитализма».
Сказав это, Эмма с тревогой посмотрела на меня:
– Я понимаю, что это совсем не сочетается с прежней темой, но, может быть, ты все же сможешь и по этому направлению сделать блестящий доклад?
Будь на моем месте обычный студент, он бы, конечно, пришел в отчаяние от того, что каждый год доклады надо делать на разные темы. Но я же тертый жизнью мужик и хитрый жук, я сразу же сообразил о плюсах, что у меня появятся, если написать доклад по этой теме.
Во-первых, я его точно в статью для «Труда» превращу, а если исхитрюсь, то и в две переделаю со связанной тематикой. А это новые кирпичики для лестницы, что я выстраиваю для вступления в Союз журналистов СССР. А может, потом, когда статьи отдельной книгой опубликую, и в Союз писателей пролезу. А членам этих организаций дополнительная комната для работы по советским нормам полагается. Вполне может быть, на этой почве и за счет этого престижного членства удастся выбить четырехкомнатную квартиру, да не в обычном доме, а в доме для советской элиты.
Во-вторых, я тут же этот доклад для КГБ предложу, мало ли он их тоже заинтересует. И тогда не надо будет новый доклад писать по их хотелкам.
В-третьих, Ионову также эту тему предложу для внедрения в практику общества «Знания». Лучше с ней ходить по коллективам, чем он опять какую-нибудь чухню сверху спустит про половое просвещение молодежи… Та молодежь, с которой я работал, сама кого хочешь по половому вопросу просветит…
Так что замдекана, наверное, была удивлена, когда я радостно кивнул:
– Никаких проблем, Эмма Эдуардовна! Я комсомолец – надо, значит сделаем!
В столовой Альфредо гордо появился с новой девушкой Кариной. Высокая, тёмненькая, фигуристая, пышнотелая. Парни переглядывались с Альфредо и между собой многозначительно. А Карина всё расспрашивала его об Италии. Подключился тоже к их разговору. Обсуждали социальную защищённость женщин в Италии. Карину интересовал декретный отпуск. Пришлось объяснять, что итальянкам не нужен декрет, так как они не работают, а находятся на иждивении мужа. Про особенности развода по-итальянски я рассказывать ей не стал потому, что сразу заподозрил, что Альфредо не просто так воспылал желанием жениться у нас. Боится, что итальянские девчонки при разводе разденут и разуют…
***
Москва. Институт археологии.
Иван пытался сосредоточится на работе, но из рук всё валилось. Уход Ксюши сильно выбил его из колеи. Несколько вечерних дежурств у её дома ни к чему не привели. То ли она через чёрный вход домой проникала, то ли дома вообще не жила. А завтра уже уезжать в командировку… Вообще-то надо было позавчера, но оказалось, что болгары перепутали даты и взяли авиабилеты для советских археологов на три дня позже. Руководитель экспедиции, обнаружив это, когда ему их передали через посольство, долго ругался, но Иван, в результате, получил шанс наладить отношения с Ксюшей перед отъездом. И даже воспринял это как какой-то знак свыше, хотя в бога и не верил.
– Алдонин, пошли покурим, – заглянул к ним в отдел приятель Ивана Володя Хомич, тоже увлеченный ученый, не один десяток экспедиций прошедший, и несколько из них вместе с Иваном. – Как дела? – спросил он, как только они покинули кабинет и пошли в сторону лестницы.
– Нормально, – неохотно ответил Иван.
– А с Ксюшей у вас всё хорошо?
– А что? – сразу заинтересовался он неожиданному вопросу.
– Вы ещё вместе?
– Почему ты спрашиваешь?
– Ты мне ответь, сначала, вы вместе?
– Она ушла от меня. Из-за этой командировки…
– Понятно…
– Что?
– Неприятно это говорить, но… Видел её вчера вечером с каким-то грузином на Садовом. Быстро она определилась. Сочувствую!
– Ты уверен?
– Ну что ж я, совсем уже? Как тебя видел, навстречу друг другу прошли. Она меня не заметила, так оживленно болтала с мужиком, а я её отлично разглядел.
– Спасибо, что сказал, – протянул он руку Володе. – Ты настоящий друг.
Иван пошёл к себе. Может, Хомич, всё же, ошибся? Как Ксюша могла так быстро уже с кем-то познакомиться? На неё это не похоже.
Хотя, кого я обманываю? Она же на Садовом живёт. Это точно она была.
***