Глава третья Дом с видом на счастье
Обняв своих на прощание, Герка протиснулся внутрь. В вагоне было темно и душно. Народ, едущий издалека, давно сопел в обёрнутые казёнными наволочками комковатые плоские подушки.
Ему досталась такая же. Забрался на верхнюю боковушку, кое-как скрючился, поджав ноги, – во весь рост на вагонной полке он уже не помещался.
За окном плыла пропахшая чёрным битумом дождливая ночь. Под потолком подслеповато моргала и жмурилась дежурная лампа. Герка пытался заснуть, но не мог. Колёса всё толкли и толкли стальные стыки – бесстрастно, бесперебойно, размеренно. Так же размеренно храпели здоровенные вахтовики, свесив с верхних полок ручищи со следами татуировок. Внизу, на столиках, в такт этим мощным всхрапам нервно и жалобно дребезжали стаканы в тусклых мельхиоровых подстаканниках.
Свобода, солнце, голубизна небес – самый первый день этого лета. Они едут вереницей вдоль поселковой околицы. Впереди – Люська со Шмелём, за ними – Лиза. Герка, приотстав, с усилием жмёт на педали взятого напрокат заюзанного старого байка.
Издалека в просветах молодой зелени и белых берёзовых стволов золотом горит необычный, удивительный дом. Дом из колец. Они, конечно, на деле не золотые, эти огромные бетонные кольца, из которых обычно делают трубопроводы. Всего лишь эффект облицовки. Но эффект удивительный.
…Ве́лики брошены у сложенного из бетонных плит не отсыпанного пока землёй крыльца. Ребята попросились на экскурсию, и их всё-таки впустили внутрь. Суббота, начальства сегодня нет, поэтому если потихоньку, то можно. Дом не достроен, ещё идёт внутренняя отделка, и здесь только рабочие. Их всего двое, оба восточные люди, но говорят почти без акцента. Они явно гордятся, что этот дом такой необычный; на восхищённые восклицания ребят довольно кивают. Особенно рад тот, что помоложе. Он в основном молчит, зато всё время улыбается, сверкая медным зубом; тыльной стороной ладони потирает подбородок; смуглые пальцы испачканы в белой строительной пыли.
Огромное окно – метров шесть в диаметре! – во весь торец бетонного кольца. Герка с Лизой смотрят сквозь него на растущие прямо напротив тонконогие светлые берёзы. Ветер теребит их за косы; а они, как смешливые девчонки, гнутся, уворачиваются, встряхивают листвой, с шелестом рассыпая длинные блестящие пряди.
Затылком и враз порозовевшим ухом Герка чувствует тёплое дыхание: Лиза с яблочным леденцом за щекой встала чуть позади, совсем близко. Сладкий запах леденца мешается с запахами акриловой краски и строительного клея. Они оба смотрят в окно, оттуда открывается чудный вид на синие уральские дали.
– Нравится? Хотела бы жить в таком? – неожиданно севшим голосом спрашивает Герка.
Лизе нравится. Она восторженно трясёт головой, так, что Герка слышит, как леденец, перекатившись у неё во рту, звонко бьёт по зубам. Белые, крепкие, с небольшой (и такой милой) щербинкой впереди. Оба прыскают, Лиза тут же вся заливается краской. Наверное, от смеха…
Ей нравится, ну ещё бы! Герману тоже всё нравится: что их так легко впустили в этот чудной дом; что каникулы; что звонкое солнце и весёлый ветер; что берёзы точь-в-точь как девчонки, которых дёргают за косы; что рядом Лиза… И то, что окрестный пейзаж словно входит внутрь, прямо в гостиную, ему тоже нравится: густые кусты боярышника, отцветающая сирень, янтарная кривая сосна у самого забора. И иссиня-зелёные хвойные склоны вдалеке, за крышами посёлка, там, вдоль горизонта. Это не какие-нибудь фотообои, это – по-настоящему. Как же здо́рово, когда прямо сквозь стены дома видно, как бегут по волнистым лесным увалам синие тени облаков!..
– Только кое-что я б тут сделал по-другому, – говорит он тихо Лизе, так тихо, чтобы не обидеть строителей. – И снаружи не стал бы фасады золотить. Тогда б ещё лучше было…
Лиза снова кивает. Вид у неё заговорщический. У Герки тоже…
Они спускаются на крыльцо. Люська со Шмелём уже ждут, оседлав велосипеды.
Пачка чая и печенье (так придумал практичный Шмель) оставлены мастерам в благодарность за то, что показали им удивительный дом изнутри…