Люди, как известно, отправляются на рыбалку с самыми разными намерениями. Когда дядя и Турецкий приглашали Дениса, он обычно легко давал себя уговорить: во-первых, не так уж часто удавалось им выбраться, а во-вторых, эти попойки на свежем воздухе его не тяготили – старая гвардия что-что, а пить умела. Сегодня же он согласился лишь по одной причине: испробовать новый рецепт ухи, и с одним условием: не полагаться на удачу и всем необходимым, рыбой в первую голову, запастись заранее. А там можно и порыбачить, почему нет.
Началось все с нервотрепки: достойного трехкилограммового сомика и шевелящихся еще (хотя и слабо уже) раков удалось купить, только когда свернули с трассы к Клязьминскому водохранилищу, при въезде в Новоалександровку, до того попадалось черт его знает что. Потом Денис на правах «молодого» возился с костром, с сырым по неизвестной причине, видимо от ночной росы, хворостом, а старички грелись водочкой и принимать участие в кулинарном действе отказывались, только подгоняли. В итоге, когда он разжег огонь, вскипятил воду в котелке, нарезал лук, изрубил морковь, они уговорили бутылку и были уже теплыми, зато раки оцепенели. Турецкий ткнул тлеющим с одного конца прутиком в брюхо самому матерому, но тому было уже все равно.
– Анекдот! – с пафосом произнес Турецкий. – Звонок в реанимацию: пациент жив еще?
– Нет еще! – проворчал Грязнов-старший. – Выпили по двести пятьдесят, а ты уже старые анекдоты травишь, это – маразм, Александр Борисович! – Он раздул щеки и, стараясь подражать левитановским интонациям, пророкотал: – Следователь по особо важным делам Турецкий, Генпрокуратура России. Позо-о-ор!
Раки тем временем благополучно сварились. Денис выплеснул воду, подтащил к огню кирпичи, пристроил на них сковородку, забросил лук с морковью, ухнул, не жалея, сливочного масла и обратился к старичкам:
– Дядь Слав, Александр Борисович! Давайте членистоногих чистить, а то овощи сгорят.
– Вовремя снимешь – не сгорят, – резонно возразил Грязнов-старший, разливая себе и Турецкому из следующей бутылки. – Ну, глубокоуважаемый Александр Борисович, за восстановление спортивной формы! Ты пока в командировке по своим хантам и мансям разъезжал, цивилизованные манеры утратил напрочь. Сам же всю дорогу расписывал, как на буровых на ночь останавливался. Небось чайком там пробавлялся?
– Я?! – возмутился Турецкий. – Чайком?!! – Ты послушай…
– Потом изложишь, ладно? Под уху. Чтоб Денис тоже ничего не пропустил. А сейчас я тебе расскажу про технические чудеса двадцать первого века. Для начала слушай предысторию. Год назад произошло выдающееся событие: наше большое начальство решило посоветоваться с народом, и конкретно с Вячеславом Ивановичем Грязновым, по вопросу о создании в рамках МВД специального подразделения для расследования преступлений в интеллектуальной сфере и совершенных с применением высоких технологий.
– Было такое совещание, помню, – кивнул Турецкий.
– Нет, это я помню! Тебя там не было, господин генерал от юстиции.
– О! О! О! – Турецкий отобрал бутылку и доразлил сам, не пропустив наконец и Дениса. А Денис как раз, наспех управившись с раками, разделывал сома на шесть равных частей – каждому по две.
– Короче говоря, я высказался однозначно «за», потому что был уже десяток, как минимум, случаев, когда мы лаптем щи хлебали. Натурально. Отстали в умственном развитии от криминального мира, только глазами лупали, что они, гады, творят!
– А ты однозначно с трибуны высказывался или в кулуарах, а? – вставил Турецкий с подковыркой.
– Какая, на фиг, разница?! – обозлился Грязнов.
– Да никакой, на фиг, разницы, просто интересно: ты судьбы державы публично вершишь или исподтишка?
– Ну и зануда ты, Александр Борисович!
– Ладно, ознакамливался я с этим вашим совершенно секретным приказом, про создание при МВД подразделения "Р". Начальник там некто Селиванов, если я правильно помню. Давай уже к делу переходи. А то, главное, – Турецкий обернулся к Денису, как бы призывая его в свидетели, – меня в маразме обвиняет, а сам забыл уже, о чем рассказать хотел!
Но Денису было не до того: костер у него почти затух, лук с морковью жариться не желали, он интенсивно размахивал газетой, помогая сырому хворосту разгореться, отчего пепел поднимался столбом, оседая и на раков, и на рыбу, и в сковородку. Толку все равно было мало, пришлось раздувать огонь до потемнения в глазах, так что на несколько минут он утерял нить беседы. Когда он в очередной раз отдышался, Грязнов-старший, разводя руками, как заправский рыбак, расписывал Турецкому «робота-киллера», по его собственному выражению:
– Это, Саня, не Голливуд тебе! Есть фильм такой, «Шакал», Уиллис – ирландский террорист, Гир – тоже, но ему пообещали срок скостить, поэтому он за наших. У Уиллиса супер-пуперный пулемет с телекамерой и радиоуправлением, он сидит за километр, видит все на мониторе и мышкой наводит на цель. Смотрел?
– У-у-у, – неопределенно промычал Турецкий.
– А тут вообще, понимаешь, стрелка нет! Компьютер, «калашников» – и все! «Терминатор», мать его, слава Богу, ходить еще не научился. Скоро научится, и тогда полная задница, Саня: робокопа – на работу, нас с тобой коленом под зад – на пенсию. Нет, ну это ж надо, а?! Русский блокбастер, мать его! Ни на каком, на хрен, ни на экране, прямо под окнами!
– Ну, положим, не под нашими окнами, – философски заметил Турецкий, – мы с тобой пока в Покровском-Глебове не живем и переезжать не собираемся.
– Важен прецедент! – столь же философски возразил Грязнов. – Но это тоже, на самом деле, только присказка. Дальше – совсем интересно. Наш робот завалил четверых гомо сапиенсов и собаку. Собака, кстати, вице-спикера Хайкина. А среди погибших небезызвестный товарищ генерал в отставке Тарасенков Виктор Тимофеевич. Вроде фээсбэшникам все карты в руки: ваш человек, вы и расследуйте. Но ни фига подобного! Товарищи в штатском сразу свои шаловливые ручки в брючки. Мы тут ни при чем. Понимаешь?! Клиническому дебилу ж ясно, кто у нас в стране такими игрушками балуется. Да еще на своем и испытали. Но у них, значит, настолько все шито-крыто, что даже замять дело собственными силами не хотят. Пожалуйста! Ищите! Ну, понял теперь, к чему я веду? Дело-то по своим масштабам достойно быть принятым к производству Генеральной прокуратурой. И дело, заметь, высокодерьмовое, это видно невооруженным глазом. Таким образом, оно неизбежно попадет к горячо всеми нами любимому… и уважаемому…
– Вот за него и выпьем! – подытожил Турецкий. – За то, чтоб это дерьмовое дело прошло мимо, хватит с него труб. И за то, чтобы мы уху сегодня попробовали до того, как начнется белая горячка (костер к этому моменту погас решительно). Иначе потом не вспомним, какая она была.
Денис выгреб из костра, к чертовой матери, дымящиеся веточки и, вооружившись топором, отправился за дровами посерьезнее. А когда вернулся, выяснилось, что начало истории про трубы, специально для него предназначавшейся, он пропустил – Турецкий таки не выдержал, начал, не дождавшись кворума. Дядя незаметно, так ему, наверное, показалось, подмигнул Денису: мол, ничего страшного, пьян он, сто раз повторится.
– …сто километров! – кричал вошедший в раж Турецкий. – Нет, ты представь себе: сто километров труб! Почти метр диаметром. И спрятать их негде. Леса там нет, понимаешь? И пункта приема вторсырья нет, и металлургического завода нет. Тундра! Ну да, болота, конечно. Но они мелкие, во-первых. Во-вторых, их все проверили металлоискателями – нет труб!
– На тысячу километров по тундре обыскали все болота?! – возмутился Грязнов-старший. – Хорош заливать!
– Слава, мы же не иголку искали. Три тысячи тонн железа! Когда к трубопроводу подлетаешь, он еще за горизонтом, а прибор уже зашкаливает. Потом на вертолете такую груду металлолома за год не перевезешь. На железнодорожной станции все перегружено на гусеничные тягачи. Документы в полном порядке. И еще полсотни свидетелей подтверждают: все так и было. Тягач оставляет в тундре след, который за два года не зарастет, там же бурьяна по пояс нет – мох, сантиметр – уже высокий. Я все проверил, десять раз на вертолете облетел. Не сворачивали они никуда по дороге, понимаешь? Не сво-ра-чи-ва-ли! И обратно эти трубы чертовы в вагоны не загружали, чтоб назад по железке отправить, и в полости от выработанных скважин не прятали: я под конец уже и такие версии на полном серьезе проверял. Ну, нет этих труб нигде, хоть тресни! Испарились! Но и это, как ты изволил выразиться, только присказка. Сказка – это люди. Вахтовики. Вахта официально три недели, они торчат в тундре по полгода, косят деньгу. Деньги за такую работенку по московским меркам смешные, но москвичей, как ты понимаешь, там нет. Кругом свои да наши, в общем, мафия. Человека со стороны не подпустят на пушечный выстрел ни на какую должность. Будешь наниматься нужники бесплатно чистить – не возьмут, найдут тысячу и один предлог. А главное – круговая порука. Немей партизан в сто раз, можешь себе такое представить?! Бред какой-то. Зэков из бура в зоне особого режима проще разговорить. Короче, я допросил больше двухсот человек, и ни один! Слава, ни один!!! Ни слова, ни малейшей зацепки, ничего! Продолбился две недели – без толку. Прямой ущерб бюджету на двести пятьдесят миллионов зеленых денег, а крайних нет, одни стрелочники. Вот это фокус. Покруче твоего «робота-киллера».
– Это не фокус, Саша, это – жопа! – сказал Грязнов, смакуя каждое слово. – Давай подставляй тару, заканчиваем вторую, надоела. Денис! Будет сегодня уха?!
– Будет, будет, – заверил Денис, помешивая овощи на сковородке, – только третью не начинайте, потерпите десять минут!
Грязнов-старший все-таки взял третью, но не открыл, стал придирчиво изучать этикетку, пробку, качество закупорки, выражая нетерпение всем своим видом, поминутно покачивая головой и приговаривая:
– Ой, поспеши! Ой, а то не дотерпим! – и, чтобы убить время, поинтересовался: – Саня, а почему двести пятьдесят миллионов? Золотые у тебя трубы, что ли?
Турецкий, уже начавший понемногу впадать в прострацию, оживился:
– Не-е-е! Стоимость труб в эти двести пятьдесят не входит. Это только неустойка за сорванный контракт. Причем сроки строительства нефтепровода сорвала частная фирма – «Бен Ойл», принадлежащая некоему господину Христичу. Но штраф, представь себе, выплачивается целиком из государственного кармана! Поскольку контракт заключен под гарантии государства. Круто, да? Христич, он у нас как бы олигарх, но второго эшелона. Миллиард пока не сколотил, по ящику не светится, но связи на зависть любому березовскому: полправительства и полдумы – лучшие друзья…
– Пятиминутная готовность! – объявил Денис. Лук с морковью изжарились, он выложил их в котелок, залил молоком, забросил туда рыбу, раков, зелень и тертый сыр «Чеддер». – Закипит, и можно наваливаться!
– А потом рыбку половим! – страшно зевая, протянул Турецкий, заваливаясь на бок в опасной близости от огня.
Отреагировать должным образом Денис не успел: дико заверещал мобильник, настроенный на максимальную громкость для езды по проселочным дорогам, за суетой вернуть ему нормальный голос он забыл.
– Эй, начальник! – Это был Щербак.
– У аппарата! – прокричал в отместку Денис так, чтобы у того тоже зазвенело в ухе.
– Локальная катастрофа, – пояснил Щербак на три тона тише, – зовут Ольга, фамилия Минчева. На вид – конфетка, глаза большие красные, на мокром месте. Похоже, уже несколько суток.
– Представил. Проблема в чем?
– Цитирую: «Ой! Ой! Срочно-срочно! Срочно-срочно-срочно! Дело не терпит отлагательств. Говорить буду только с главным начальником». А я и сам с ней говорить не хочу, хочу в отпуск!!! Чем я хуже Татьяны или Самохи?!
– Ныть кончай. Что она делает, полчаса потерпеть может?
– Не может. Сидит в приемной, ломает руки и поскуливает. Если не приедешь через двадцать минут – усопнет, сто процентов. Руки точно сломает.
– Ладно, молоко вскипячу – и выезжаю.
Щербак сдавленно захихикал в трубку:
– Как, даже манной каши не попробуешь?