Рецепт убийства. Криминалистика Агаты Кристи глазами судмедэксперта - читать онлайн

Введение Место преступления

Меня, как ассистента патологоанатома[2], работающего в морге, часто спрашивают: «Как ты вообще начала работать с мертвыми?» Ответ, что я с детства об этом мечтала, редко кого удовлетворяет. Однако причина моего детского восхищения весьма проста: я влюбилась в криминалистику, открыв для себя книги Агаты Кристи. Я начала брать их в библиотеке с восьми лет. По случайному совпадению образ 12-летней Пиппы, представленный Агатой Кристи в пьесе «Паутина» 1954 года, – это вылитая я. Когда Джереми Уоррендер, гость Клариссы Холлшейм-Браун, спрашивает падчерицу Клариссы, Пиппу, какой у нее любимый предмет, девочка с восторгом отвечает: «Биология. Блеск! Вчера мы препарировали лягушачью лапу»[3]. Применение биологии в криминалистике можно обобщенно назвать судебной медициной, и, как ни странно, она манила меня с самого детства.

Разумеется, сама Кристи не говорила о криминалистике[4], поскольку это относительно новый термин. Тем не менее каждое ее произведение – словно искусный гобелен, сотканный из наблюдательности и находчивости, а также пронизанный молодыми науками и детективными методами того времени. Именно ее внимание к деталям так впечатлило меня в детстве. В репертуаре писательницы есть упоминания о сравнении отпечатков пальцев, экспертизе документов, анализе брызг крови, уликах и огнестрельном оружии. В книгах Агаты Кристи часто упоминаются яды (возможно, это орудие убийства больше всего ассоциируется с ее работами), поскольку она работала фармацевтом во время обеих мировых войн и успешно вкрапляла свои знания в литературные произведения. Кроме того, в каждом детективе Кристи фигурирует хотя бы одно – а как правило, несколько – мертвое тело. Для любознательного ребенка, увлеченного биологией и патологической анатомией, эти книги и упоминаемые в них тела были идеальными головоломками.

Краткое содержание жизни самой Агаты Кристи не менее интригующе, чем ее детективные романы. Агата Миллер родилась в 1890 году в Девоне, Великобритания. Ее книги стали чуть ли не самыми публикуемыми в мире, уступив место лишь Библии и Шекспиру. В 1952 году Агата Кристи написала пьесу «Мышеловка», которая побила все рекорды по максимальному числу и непрерывности постановок (пандемия коронавируса 2020 года стала единственным, что смогло прервать постановки «Мышеловки» спустя 67 лет). В 1971 году писательницу удостоили звания Дамы-командора Британской империи. Однако до своего невероятного литературного успеха она, как и все остальные жители Великобритании, трудилась на благо своей страны во время Первой, а затем и Второй мировой войны.

Некоторым людям известно о том, как драматично завершился ее первый брак с Арчи Кристи в 1926 году[5], и о последующем исчезновении Агаты. Когда писательницу, вероятно пережившую кратковременный эпизод потери памяти, спустя 11 дней наконец нашли в гостинице в Харрогите, эта новость облетела заголовки газет по всему миру. Как бы то ни было, инцидент остается загадкой, и Агата не упоминает о нем в автобиографии. К счастью, ее второй брак с археологом Максом Мэллоуэном оказался гораздо счастливее и продлился до самой смерти Агаты в 1976 году. В писательнице даже пробудился интерес к археологии, также отразившийся впоследствии в ее литературных работах. По совету Макса Кристи посещала уроки рисования, чтобы научиться графически документировать для потомков предметы, найденные при раскопках. Она тщательно очищала артефакты, создавала эскизы и со временем стала почетным членом археологической команды.

Хотя Агата Кристи создала таких знаменитых сыщиков, как Эркюль Пуаро и мисс Марпл, она писала не только детективы. Кристи опубликовала шесть психологических романов[6] под псевдонимом Мэри Вестмакотт (он оставался в секрете почти 20 лет), несколько нехудожественных произведений, включая автобиографию (опубликована посмертно в 1977 году), а также множество рассказов и пьес.

Однако очевидно, что лучше всего Кристи удавались детективы. За свою 45-летнюю карьеру она написала 66 полноценных детективных романов, а также ряд рассказов. Кристи стала первой писательницей, получившей премию «Грандмастер» от организации «Детективные писатели Америки»[7]. В 1930 году она стала одним из основателей и председателей «Детективного клуба»[8], общества писателей детективной прозы, которые должны были следовать строгим жанровым правилам[9] и давать клятву верности человеческому черепу по имени Эрик в ходе шутливой церемонии.

Меня интересует захватывающая история криминалистики, и я обожаю читать детективы, поэтому книги Агаты Кристи – это идеальная комбинация вышеупомянутого.

Стремление писательницы к точному воспроизведению процедуры расследования, а также отражение в ее произведениях хода развития криминалистики и судебной медицины позволяют нам получить представление о том, как криминалистика превратилась в ту науку, которой она стала сегодня.

Слово «криминалистика», столь привычное для нас сегодня, появилось позднее, чем термин «судебная медицина» и тем более устаревшее наименование «медицинская юриспруденция», хотя они имеют отношение к одной сфере[10]. Определение «судебно-медицинский» означает «включающий медицинский и юридический аспекты», поэтому оно относится к медицинским наукам. Криминалистика – это «применение научных методов и техник при расследовании преступлений». Английское слово forensic, «судебный», происходит от латинского forensis, «перед форумом». В Древнем Риме человек, обвиняемый в совершении преступления, должен был выступить перед группой людей на форуме, который был аналогом современного зала судебных заседаний. Кажется, в последнее время термин «криминалистическая экспертиза» стал синонимом к словосочетаниям «тщательное расследование» и «глубокий анализ» и начал использоваться в гораздо более широком контексте. Мне приходят на ум следующие заголовки: «Криминалистическая экспертиза регбийного матча между Уэльсом и Англией» или «Криминалистическая экспертиза египетской мумии». Часто техники, о которых идет речь, можно просто описать как скрупулезные, аналитические или научные. Ни регбийным командам, ни египетской мумии, разумеется, никаких обвинений не предъявляли.

Термин «судебная медицина» был предпочтительным до того, как криминалистика стала самостоятельной наукой и оставила след в популярной культуре. Я изучала криминалистику в университете, когда она еще только зарождалась как учебная дисциплина, а затем 10 лет ассистировала судмедэкспертам во время проведения судебно-медицинских экспертиз. После этого я занялась реставрацией исторических экспонатов – частей тела – в музее, что требовало такой же сосредоточенности, как и проведение вскрытия. Благодаря этому я получила представление как о древних, так и современных криминалистических практиках.

В настоящий момент я работаю куратором Патолого-анатомического музея Бартса[11] в Лондоне и занимаюсь сохранением более пяти тысяч экспонатов. Подгруппа экспонатов, называемая коллекцией медицинской юриспруденции, представляет собой образцы человеческих тканей, иллюстрирующих отравление, огнестрельные ранения и повешения. Самый старый экспонат относится к 1831 году. Однако аналогичные образцы из той же подгруппы экспонатов, но полученные после 1966 года, называются судебно-медицинской коллекцией – альтернативное наименование, созданное на основе современного термина.

Сложно сказать, в какой момент один термин вышел из обихода, а другой, напротив, стал общеупотребительным, потому что, безусловно, они пересекались. Тем не менее мы можем взглянуть на временную шкалу развития криминалистики и понять, как развивалась эта дисциплина (ее зачатки прослеживались уже в XIII веке!) независимо от используемых названий.

Возможно, имя доктора Эдмона Локара – одно из самых известных в современной криминалистике. Он был французским криминалистом, основавшим первую полицейскую лабораторию в Лионе в 1910 году – незадолго до начала блестящей писательской карьеры Кристи. Важно провести границу между словами «криминалист» и «криминолог», которые часто встречаются в произведениях Агаты. Криминалист близок к современным судебно-медицинским экспертам, в то время как криминолог – это человек, изучающий психологию и социологию преступлений и преступников, и его можно назвать судебным психологом. (В книгах Кристи Эркюль Пуаро – кто-то между криминалистом и криминологом.) В детстве Локар, как и Агата Кристи, был большим поклонником книг о Шерлоке Холмсе Артура Конана Дойла, и позднее даже сам написал книгу «Детективы в романах и детективы в лаборатории». Он сформулировал то, что стало известно как «локаровский принцип обмена»: «Каждый контакт оставляет след». Эта простая фраза означает, что преступник неизбежно оставит что-то, будь то брызги, пятна или мазки, на месте преступления. Он также унесет что-то с собой, сам того не осознавая, и все это может быть использовано в качестве улик. Кристи прекрасно знала о локаровском принципе, поскольку понимала, как улики связывают убийц с жертвами и местом преступления.

Возможно, после успеха первой книги «Загадочное происшествие в Стайлзе» (1920), Агата решила углубить свои познания в криминалистике и купила книгу Локара «Детективы в романах», когда та вышла в 1922 году. Кажется, что она была написана специально для нее! Агата точно могла заполучить экземпляр оригинального издания – она читала на французском, но, согласно Чарльзу Осборну, плохо на нем говорила[12]. Примечательно, что Кристи стала использовать слово «след» в своих произведениях начиная с романа «Убийство на поле для гольфа», опубликованном в 1923 году (где по совпадению действие разворачивается во Франции), но не раньше. Прибыв на поле для гольфа, где бедный Пуаро собирался отдохнуть по приглашению хозяина виллы, но вместо этого обнаружил его труп, местный детектив по фамилии Жиро ссылается на принцип Локара:

«Убийцы полагают, что не оставили следов! Но мы еще посмотрим, кто кого. Всегда что-нибудь да остается! И я это найду!»[13]

К моменту публикации «Трактата о криминалистике» Локара в 1931 году родилась криминалистика как наука. Это случилось в начале карьеры Кристи и во время золотого века детективного жанра[14].

Благодаря тому, что Агата Кристи писала в период знаменательных достижений в судебной медицине и уделяла пристальное внимание деталям, по ее произведениям можно изучать зарождение криминалистики как самостоятельной научной дисциплины. Говорят, что Кристи почти никогда не вдохновлялась реальными людьми при создании своих персонажей, потому что они не становились реальными для нее. Агата придумывала их, чтобы они, словно марионетки, беспрекословно подчинялись авторской воле.

В автобиографии Кристи утверждает, что она «решила раз и навсегда, что думать о реальных людях нет никакого смысла и нужно создавать персонажей самостоятельно»[15]. Тем не менее Кристи вдохновляли истории из жизни и услышанные разговоры: «Ее богатое воображение стимулировали газетные статьи о преступлениях. Почти ежедневные пугающие сообщения об убийствах, вандализме, ограблениях и нападениях рождали в ее голове новые сюжеты»[16]. Это четко прослеживается в произведениях писательницы. В романе «Убийства по алфавиту» есть несколько отсылок к делу Джека-потрошителя 1888 года[17], а Великое ограбление поезда 1963 года[18] легло в основу одной из сюжетных линий романа «Отель „Бертрам“», опубликованного в 1965 году, всего через два года после того громкого инцидента. В произведениях Агаты упоминаются известные дела, например, дело Эдит Томпсон, доктора Криппена, Джорджа Смита и Лиззи Борден, а также менее известные преступления, как убийство в Брайтоне и отравление жены Герберта Армстронга[19].

Если искусство – это имитация жизни, то и жизнь, как это ни ужасно, может имитировать искусство.

Это касается нескольких «убийств по алфавиту», похожих на убийства из одноименного романа Агаты Кристи. Сначала в Рочестере, штат Нью-Йорк, три девочки были изнасилованы и задушены в 1971–1973 годах. Имена и фамилии жертв, а также города, где были найдены трупы, начинались с одной и той же буквы. Страшная пародия на метод, избранный преступником в произведении Кристи. В книге Алиса Ашер была убита в Андовере, а Бэтти Бернард – в Бэксхилле. Реальными жертвами стали Кармен Колон из Черчвилла[20], Мишель Маэнза из Маседона и Вонда Волкович из Вебстера.

Позднее в Калифорнии в 1977–1978 и 1993–1994 годах произошло еще несколько убийств женщин с именами и фамилиями, начинающимися на одну букву. Жертвами стали немолодые женщины, по слухам, бывшие проститутками: Кармен Колон (как ни странно, она была тезкой убитой девочки из Нью-Йорка), Памела Парсонс, Роксен Роггаш и Трейси Тофойя.

В 2011 году был арестован подозреваемый – Джозеф Насо, фотограф и уроженец Нью-Йорка, который в течение нескольких десятилетий переезжал с восточного побережья на западное и обратно. В 2013 году его приговорили к смертной казни за совершенные убийства. Анализ ДНК не подтвердил его причастности к «алфавитным» убийствам в Рочестере, поэтому официально те дела остаются нераскрытыми.

В Южной Африке в 1994–1995 годах также была совершена подобная серия убийств. Преступником оказался Мозес Ситхоул. За этот короткий период он убил 38 человек, начав с Аттериджвилла, продолжив в Боксбурге и закончив в Кливленде.

Конечно, нет никаких оснований утверждать, что убийц воодушевляли книги Агаты Кристи.

Хоть в их преступлениях и есть отголоски сюжета, ни один из преступников не упомянул творчество Кристи как источник вдохновения. Тем не менее это свидетельствует о том, что действительность может быть куда более странной, чем вымысел, и что каждому, кто считает работы Кристи неправдоподобными, стоит погрузиться в мир настоящих преступлений. А почему нет? Как сказал Пуаро Кэтрин Грей в романе «Тайна голубого экспресса» (1928): «В основе этих книг – сама жизнь»[21].

К сожалению, некоторые преступники все же называли книги Кристи своим источником вдохновения.

В 2009 году 32-летняя Махин Кадири из города Казвин стала первой в Иране женщиной – серийным убийцей. По словам Кадири, она черпала идеи из книг Агаты Кристи, которые прочла после того, как их перевели на персидский язык. Она задушила пять пожилых женщин и украла их деньги и украшения. Как сказано в статье Роберта Тейта, «Махин призналась, что заимствовала схемы из книг Агаты Кристи и старалась не оставлять за собой следов»[22].

Разумеется, в этом нет вины Кристи, и она никогда не писала о людях, которые прибегали к такому modus operandi. Если в сердце человека существует намерение убить, он воплотит его в жизнь, каким бы ни был стимул. Кристи сама на это намекает в книге «Зло под солнцем» (1941), где цитирует Книгу Экклесиаста 9:3: «Воистину сердце людское есть обитель зла и обитель безумия во время всего их пребывания на бренной земле»[23]. К счастью, благодаря криминалистике у нас есть возможность исследовать зло.

Читая книги Кристи, я всегда поражаюсь точности деталей. Неудивительно, что сэр Ричард Аттенборо, вошедший в первоначальный актерский состав «Мышеловки» в 1952 году и позднее сыгравший в фильме «И никого не стало» (1974), описал Агату как «любительницу абсолютной точности»[24]. Он был знаком с ней 40 лет, причем весьма близко – полагаю, его словам можно доверять. Хотя Агата, по ее собственному признанию, мало знала о применении орудий убийств (кроме ядов), она проводила исследования, чтобы сделать свои работы правдоподобными и аутентичными. Второй муж писательницы, Макс, отмечал, что она прилагала много усилий, чтобы не допускать погрешностей.

Вероятно, она понимала, что ей необходимо быть точной, чтобы избежать критики. В романе «Миссис Макгинти с жизнью рассталась» (одна из ее поздних книг, написанная в 1950-х годах) Ариадна Оливер, писательница, фигурирующая в нескольких книгах о Пуаро, говорит: «Иногда мне кажется, что некоторые только для того книги и читают, чтобы отыскать в них ошибки»[25]. Кэти Кук, автор книги «Факты об Агате Кристи», пишет:

«Она испытала величайшее удовлетворение, получая письмо от адвоката, в котором тот возмущался ее незнанием закона о наследовании. Кристи написала ответное письмо, где доказала, что знания адвоката устарели, поскольку закон был обновлен, а она изначально была права».

Агата понимала, какое влияние могут оказать ее произведения (и жанр детектива в целом) на представление широкой публики о преступлениях. По сути, она открыла криминалистику широкому кругу читателей, и благодаря ее описаниям преступлений люди получили возможность узнать то, что ранее было известно только сотрудникам полиции.

В рассказе «Святилище Астарты» персонаж – доктор Пендер – расстраивается из-за того, что они с другом перетащили тело в дом неподалеку: «Теперь, спасибо детективам, – сказал он, – все знают, что тело надо оставлять там, где его обнаружили. Это известно любому уличному мальчишке»[26]. Вот что приходит нам на ум, когда мы вспоминаем произведения Кристи, – тела. Мы представляем холодные белые пальцы женщины, распростертой на восточном ковре на полу библиотеки. Рядом с ней пустой бокал из-под шампанского; у нее синеют губы и медленно закрываются глаза. Или мы воображаем мужчину, лежащего лицом вниз на столе из красного дерева. Кроваво-алое пятно расползается по столешнице. На серебристом лезвии, торчащем из спины убитого, пляшут отблески каминного пламени. Оба убийства – это головоломки, которые необходимо разгадать с помощью улик, обнаруженных на месте преступления.

Говорят, что Агата «ненавидела насилие»[27] и не любила детективы, где было много жестокости. Это объясняет, почему она никогда не включала в свои произведения необоснованные описания физических последствий убийства. Она считала, что в реальной жизни ей не хватит духу взглянуть на «бледное изувеченное тело», и в своих романах редко давала подробные описания трупов. Но не стоит полагать, что Кристи не была на это способна и никогда не сталкивалась с подобным. В автобиографии она описывает страшные сцены, свидетельницей которых стала во время работы в военном госпитале. Так, Агата рассказывает, как она помогала совсем юной медсестре (той было всего 11) утилизировать ампутированную ногу и затереть кровь. Лора Томпсон, автор книги «Агата Кристи: английская тайна», цитирует интервью, в котором Кристи признается, что ей пришлось «вымыть пол и самостоятельно засунуть ампутированную конечность в печь»[28].

Однако намеренное избегание кровавых подробностей играет в пользу Кристи. Обычно она описывает лишь наиболее яркие детали, касающиеся жертвы, оставляя простор воображению читателей (иногда это еще хуже). В романе «После похорон» (1953) одну из героинь жестоко убивают топором и, поскольку ее лицо сильно изувечено, провести опознание невозможно. В книге «Труп в библиотеке» (1941) тело молодой женщины сжигают после убийства, из-за чего оно становится неузнаваемым. В романе «Раз, два, пряжка держится едва…» (1940) упоминается, что тело жертвы может быть изуродовано не только насилием, но и разложением. Здесь не требуется обилия физиологических деталей: обобщенных описаний вполне достаточно, чтобы читателям снились кошмары.

Расследования Агаты часто начинаются с рассказов свидетелей, и некоторые вымышленные убийства расследуются сыщиками в отсутствие тела.

Иногда сыщик появляется через несколько дней, месяцев или даже лет после убийства и расследует дело ретроспективно, избегая какого-либо контакта с трупом. Впрочем, нередко он все же видит тело на месте преступления. На самом деле – согласно телевизионной викторине Jeopardy! – Кристи называют первым человеком, использовавшим словосочетание «место преступления» (в романе «Убийство на поле для гольфа», опубликованном в 1923 году, так даже названа глава). Однако еще больше впечатляет ее предсказание о применении того, что сегодня большинству из нас известно как «криминалистический чемодан». Сегодня он так активно используется в жизни и упоминается в книгах, что нам кажется, будто он существовал всегда. Это не так. Знаменитый патологоанатом сэр Бернард Спилсбери[29] (его имя будет часто упоминаться в этой книге) заметил, что даже на месте самых кровавых преступлений полицейские работали без базовой защитной экипировки. Они собирали куски человеческой плоти с брусчатки голыми руками и вытирали пролитую кровь собственными хлопковыми носовыми платками. Такие предметы, как конверты, пинцеты, пакеты и перчатки, которые используются для сбора улик и позволяют избежать контаминации места преступления, часто были импровизированными и нестандартными. Только в 1924 году, после ужасающего убийства Эмили Кэй, все наконец изменилось.

На галечном пляже, на побережье Суссекса, было совершено два убийства, не связанных между собой. В 1920 году там убили дубинкой 17-летнюю Айрис Манро. Убийцами были двое мужчин, которые хотели совершить банальное ограбление.

Через четыре года там убили и расчленили беременную мисс Кэй. Убийцей оказался ее женатый любовник Патрик Маон. Это преступление стало сенсацией, потому что Маон засунул части тела Эмили Кэй в большой комод, стоявший в его бунгало, а затем пригласил другую женщину, Этель Дункан, провести с ним пасхальные выходные в том же самом месте, где разлагались отрезанные конечности жертвы. Кристи ссылается на этот случай в книге «Убить легко» (роман 1939 года). Она называет его «делом Кастора»: «Помните дело Кастора? Полиция обнаружила останки девушки, прибитые по всему побережью».

Эта ужасная сцена побудила Спилсбери разработать «набор на случай убийства», который позднее трансформировался в криминалистический чемодан, содержащий хорошо знакомые нам предметы: перчатки, пакеты для сбора улик, пинцеты, пробирки и т. д. Однако в романе «Загадочное происшествие в Стайлзе», опубликованном за четыре года до убийства Эмили Кэй, у Эркюля Пуаро уже есть свой криминалистический чемодан! Детектив бродит по месту преступления, собирая улики в пробирки и конверты. Он говорит: «Я отложу свой чемоданчик, пока он мне не понадобится»[30], показывая, что у него даже есть специальный «аппарат» для этих целей. В то время идея о криминалистическом чемодане была, можно сказать, инновационной.

Хотя место преступления, безусловно, имеет важное значение, расследование состоит из множества различных аспектов. В романе «Час зеро» (1944) солиситор[31] и криминолог Фредерик Тривз жалуется на то, что детективные романы обычно начинаются с убийства, хотя это уже конец, а не начало истории:

«А ведь на самом деле убийство – конец. Конец длинной цепи событий, которая берет начало много раньше – может быть, за несколько лет до того, как стечение обстоятельств приводит определенных людей в определенное место в определенное время. <…> Все нити тянутся к одной точке. Час зеро[32]. <…> Да, к одной точке. <…> Час зеро…»[33]

В этой книге вышеприведенная цитата занимает центральное положение.

Как следователь, который появляется уже после того, как труп увезут в морг, я начну распутывать клубок причинно-следственных связей на месте преступления. Я буду подробно изучать следы, обрывки бумаги и пули. Только после этого я перейду к телу, чтобы рассмотреть раны и другие артефакты, отмеченные во время вскрытия. Затем мы перейдем к развязке – часу зеро. Он свяжет все судебно-медицинские нити в аккуратный узел расследования.