С бездомными Лаврову доводилось сталкиваться уже не раз. И в России, и за рубежом. Нищета везде и всюду, независимо от страны обитания, имеет одинаковое лицо – это бросающиеся в глаза неухоженность, бесприютность, безнадега. Впрочем, есть и свои отличия. Нищие в Азии стоически философичны. Они не ропщут на судьбу, но навязчиво-требовательны, если чувствуют, что есть возможность кого-то «раскрутить на бабло». Европейские и американские обездоленные чаще бывают настырны и склонны к митинговщине, если вопрос стоит о соблюдении их прав. Но в целом стремятся быть на уровне «о’кей» – «все хорошо» и поэтому стараются придерживаться правила «кип смайл» – «улыбайся».
Русская нищета – явление особое. Это не те попрошайки в лохмотьях, в былые времена просившие подаяние на паперти и «певшие Лазаря» под богатыми окнами. В большинстве своем – все та же бродяжья вольница времен Стеньки Разина. Нередко – предприимчивые проныры, которые могут свистнуть крышку канализационного люка под окнами какого-нибудь райотдела милиции, «толкнуть» ее по дешевке в квартале от места кражи и тут же пойти пить «паленую» водку в ближайшую подворотню…
Именно такую компанию Андрей и ожидал увидеть, войдя на первом этаже в одну из квартир с заколоченными окнами, где в большой, просторной зале прямо на полу горел костер. Скорее всего, когда-то комната была выложена паркетом. Но теперь вместо него остался лишь голый замусоренный бетон, на котором ярко пылала куча дров. Дым, стлавшийся под потолком, выходил в единственную не заколоченную форточку. Вокруг костра на старых продавленных стульях и креслах сидели полтора десятка человек обоего пола самых разных возрастов.
Войдя, Лавров услышал перебранку долговязого, мосластого мужика с довольно молодой особой, выделявшейся из однообразно-неряшливой компании. Ее платье, некогда яркое и броское, несмотря на то что было заношено, выглядело довольно опрятно. Волосам женщина умудрилась придать подобие прически, на локте болталась дамская сумочка.
– …Значит, так: ты или выкладываешь положенную денщину, или валишь отсюда на все четыре стороны! – хрипло орал долговязый.
– Я и так отдала все, что у меня было! – сердито отмахивалась молодайка. – Где я тебе еще возьму? Совсем оборзел! Ты с меня и так больше, чем со всех остальных, берешь. Я тебе что, дойная корова?
– Не умеешь тырить – топай на панель, – гоготнул долговязый. – Завтра должна будешь отдать вдвое больше. Поняла?
– Да пошел ты… – пробормотала «красотка» и отошла в тень, где стоял старый, ободранный диван.
– Всем – общий привет! – сунув руки в карманы, Андрей вошел в круг света. – Гостя примете? Кто тут будет старший?
– Я старший! – прохрипел долговязый, недовольно озирая рослого, плечистого незнакомца. – Кто такой, чего приперся?
– Значит, это ты будешь Саня Мандарин? – безмятежно ухмыльнувшись, поинтересовался незнакомец. – А я Рома Швах, из Самары. Кореша ищу, его Родей Гущиным кличут. Не слыхал о таком?
– Не слыхал… – почему-то скривившись, пробурчал долговязый. – Что касательно твоего Мандарина, то от него уже одна корка осталась. Был он главным, да весь вышел. Теперь я тут главный.
– А он, вообще-то, здесь?
– Да здесь я, здесь… – Из темноты к костру вышел приземистый мужчина под пятьдесят с уже седеющей бородкой, аккуратно подрезанной ножницами. – Но никакого Родиона Гущина не встречал ни разу.
– А мне говорили, что он в компании с Конем. Вот как бы мне Коня найти? Не поможешь?.. – попросил Лавров.
– Так! Хорош тут базлать! – неожиданно перебил его долговязый. – Ты сначала вступительный давай, а потом уже посмотрим, брать тебя к себе или нет. А ты, чмо, катись в свой угол, пока я тебя не уработал…
– А ты, гнида, мог бы и помолчать, пока общаются интеллигентные люди, – презрительно покосившись через плечо, небрежно обронил Андрей. – Так ты, Сань, говоришь, Коня знаешь…
Ответом ему было гробовое молчание, нарушаемое лишь потрескиванием дров в пламени костра. Втянув головы в плечи, обитатели квартиры испуганно смотрели в его сторону.
– Убью!!! – вскричал мосластый, резво вскочив с места и выхватив из-за пазухи финку с полированным лезвием, блеснувшим в пламени костра.
Он ринулся на новичка, дерзнувшего посягнуть на его авторитет. Но… В самый последний миг уклонившись от удара ножом, Андрей едва заметным ударом ноги подбил его опорную правую, из-за чего мосластый, яростно заматерившись, покатился по полу кувырком. Новоявленный главарь, не в силах понять, как же случилось, что он от едва заметного удара распластался на полу, взревел разъяренным бугаем. Подхватив финку, он снова ринулся вперед. Но на сей раз новичок действовал куда более жестко. Ловко перехватил его руку и, скрутив ее жгутом, коротко ударил ребром ступни в коленный сгиб, из-за чего мосластый внезапно оказался стоящим на коленях. А еще через мгновение сильная, безжалостная рука схватила его за волосы, и острие финки легло под нижнее веко, красноречиво давая понять, что игра закончена.