На следующее утро земля покрыта глубоким слоем снега; по переулку не проехать. После звонка Эйдена Мак говорит, что проводит меня до его фургона на главной дороге.
Я задерживаюсь у двери, с неохотой покидая знакомое место ради незнакомого. Здесь я чувствовала себя в безопасности, а там?.. Мак встречается со мной взглядом.
– Ты вернешься.
– Вернусь?
– Ну конечно. Скай будет очень расстроен, если ты снова не приедешь. – Он открывает дверь, Скай вырывается наружу, прыгает с крыльца и тормозит всеми лапами, ошеломленный тем, что снег поднимается почти до его носа.
Выхожу, рукой в перчатке черпаю снег и даю ему понюхать.
– Это снег, – объясняю я. Скатываю снежок и бросаю подальше. Он прыгает следом, ныряя вверх-вниз, вместо того чтобы просто бежать сквозь снежное одеяло, потом смотрит озадаченно, потому что снежок неразличим на белом покрове, в который упал.
Мак смеется и настаивает, что понесет мой маленький мешок с вещами. Мы бредем по переулку по колено в снегу.
– Ну что, Эйден до сих пор сердится? – спрашиваю я.
– На меня.
– О… Прости.
Мак пожимает плечами:
– Он успокоится. Как только увидит, что с тобой все в порядке.
Когда мы добираемся до главной дороги, к счастью, расчищенной, фургон Эйдена уже ждет.
– Спасибо, что терпел меня. Спасибо за все. – Как я теперь буду без укромного уголка у Мака, где можно отсидеться?
Мак обнимает меня, потом открывает дверь фургона и держит Ская, который вслед за мной пытается запрыгнуть в машину. Я машу через стекло, отчаянно моргая, стараюсь держать себя в руках, пока они не скрываются из вида.
Эйден только кивает, когда я здороваюсь, потом переводит все внимание на скользкую дорогу, старается удержать фургон на шоссе. Пока не подъезжаем к железнодорожной станции, в кабине висит молчание, как холод в воздухе морозным зимним утром.
– Извини, Эйден. Но я должна была увидеть маму перед отъездом. Не вини Мака – он не мог остановить меня. Давай не будем прощаться вот так.
Он берет мои ладони в свои. Лицо серьезное, темно-синие глаза смотрят в мои.
– Кайла, пожалуйста, в будущем веди себя осмотрительнее. Не сболтни что-нибудь. Твоя жизнь и жизни других людей зависят от того, схватят тебя или нет.
– Не сболтни что-нибудь, например, свое прежнее имя?
– Именно.
– Как ты сейчас? Я теперь Райли, забыл?
По его лицу пробегает слабая улыбка. Он лезет в папку, протягивает мне пластиковую карточку.
– Вот твой билет на поезд. Не потеряй.
Я закатываю глаза, сую билет в карман.
– Постараюсь не потерять.
– Удостоверение личности с собой?
Сверлю его взглядом, но он не реагирует. Вздыхаю, вытаскиваю и протягиваю ему мое новое удостоверение, чтобы посмотрел, потом прячу обратно.
– В точности запомнила свою легенду с файла, который я переслал? Расскажи.
– Меня зовут Райли Кейн. Мне восемнадцать, родилась 17 сентября 2036 года. Я из Челмсфорда, единственный ребенок в семье. Родители – школьные учителя. Еду в Кезик, остановлюсь в заведении для девушек, не достигших двадцати одного года, «Уотерфолл-Хаус», у озера Деруэнтуотер. Я зарегистрирована в КОС – Камберлендской образовательной системе. Что бы это ни значило. Кстати, я на самом деле должна так поступить?
– Ты не можешь просто приехать; ты должна находиться там по какой-то причине. – Теперь он улыбается по-настоящему, и скованность внутри меня ослабевает. – Я позаботился насчет работы в пансионате, вероятнее всего, посудомойкой; у нас есть контакт в тамошнем заведении. Так что могло быть и хуже.
– Спасибо. Но ты не сказал мне одну очень важную вещь.
– Какую?
– Как я узнаю, кто сообщил о моей пропаже?
Он кривит губы:
– Я тебе уже говорил: каждый знает то, что ему необходимо.
Возмущенно смотрю на него:
– Кому это знание необходимо больше, чем мне сейчас? Ты скажешь или нет?
– Мне можно оставить это в качестве сюрприза?
Я не отвожу пристального взгляда.
– Просто шучу. Найти твою мать, Стеллу Коннор, будет нетрудно. Она руководит «Уотерфолл-Хаусом». Знает, что ты едешь, знает, что ты ее дочь.
Моя мать. Моя настоящая родная мать, та, что дала мне жизнь, а не из назначенной лордерами семьи. Именно она сообщила о моей пропаже – как я и думала. Моя мать… Которой я даже не помню.
Эйден сжал мою ладонь, словно прочитал мысли, из-за которых я потеряла дар речи.
– Иди и не смотри так, словно тебя волнуют охранники, иначе на тебя обратят особое внимание. Просто плыви через ворота, будто тебя ничто на свете не касается.
– Ладно, – умудряюсь выговорить я. Но продолжаю сидеть в фургоне, а Эйден все так же сжимает мою руку
– Кайла, я хотел сказать Райли, позаботься о себе. Ты знаешь, что делать, если потребуется помощь, если что-то пойдет не так?
Я киваю. В файле Эйдена упоминалась доска объявлений некоего сообщества, на которой я могу оставить закодированное сообщение для его контакта.
– Надеюсь, у тебя все получится. Желаю найти то, что ты ищешь. А если нет… – Он замолкает. – Как бы то ни было, тебе лучше идти. – Но не отпускает мою руку, и во взгляде столько невысказанного сильного чувства, что я не могу отвести глаз. Медленно текут мгновения, наконец он отпускает меня.
С сумкой в руке я выбираюсь из фургона, закрываю дверь, оборачиваюсь и поднимаю руку в прощальном жесте; теперь ладонь пустая и холодная. Слова застряли в горле, перехваченном от эмоций. Еще один друг, которого я, возможно, никогда не увижу. Смотрю на него через стекло, запоминая облик: как он склоняет голову на сторону, пристально глядя на меня, вот как сейчас, огненный блеск его рыжих волос на утреннем солнце. Эйден сделал так много для меня, а я только создавала проблемы и доставляла беспокойство. Ни одну из проблем невозможно было решить с легкостью, а я не сумела даже внятно поблагодарить его.
Но он словно видит, что творится у меня внутри, и кивает головой. Все нормально. Иди, говорит он одними губами.
Я поворачиваюсь, расправляю плечи и шагаю прочь от фургона, ко входу на станцию. Когда подхожу, барьер открывается: в файле Эйдена говорилось, что детекторы повсюду проверяют соответствие билетов удостоверению личности и срабатывают автоматически; они же сканируют на наличие оружия. Охранник в будке смотрит в мою сторону, потом опять на свои мониторы безопасности. Прохожу. Под ногами светится стрелка, реагируя на код билета, и показывает направление движения. Иду от барьера к указанному лифту и все еще думаю о том, что мне нужно было сказать…
Ди-Джей! С этими псевдопохоронами, выбившими меня из колеи, потом с недовольством Эйдена моим свиданием с мамой я совсем забыла о просьбе врача по ТСО. Он хотел увидеться с Эйденом. Я поворачиваюсь и смотрю сквозь стеклянные двери, но фургон Эйдена уже пропал из вида.
Слишком поздно. Надеюсь, это было не очень важно.