Если б только она знала… то она, наверно, убила бы меня, пока я сплю. А я бы лучше умер от ее рук, чем… да не важно.
– Так ты остаешься или нет? – сменил я тему.
Кирстен посмотрела на дверь, потом на меня, потом снова на дверь. Я принял решение за нее: подошел к двери, повернул ключ в замке и достал из шкафа шорты и футболку, чтоб девушка могла переодеться.
– В этом прекрасном заведении, к моему глубочайшему сожалению, не предлагаются банные халаты, но у меня есть чистая одежда, в которой ты можешь поспать. А теперь танцуй стриптиз.
– Ч-ч-что?!
– Шутка.
Конечно, это была попытка пошутить, но в глубине души я все-таки не переставал надеяться, что Кирстен действительно это сделает.
– Ванная вон там, за углом. Иди переоденься, а я постараюсь сделать то же самое так быстро, чтоб быть уже готовым, когда ты выйдешь.
– Окей.
У Кирстен дрожали руки. Я пообещал себе не забыть прислать дяде Джо в подарок окорок на Рождество за то, что дает племяннице такие дельные советы. С одной стороны, я безусловно был счастлив, потому что она пришла ко мне, но с другой – я бы, наверно, провел остаток своей жизни в тюрьме, хлебая баланду, если бы она решила пойти не ко мне, а к какому-нибудь другому парню. Так что, пожалуй, не окорок… Открытку? Да, надо отправить ему открытку.
Я быстренько стянул с себя футболку, натянул тренировочные шорты и растянулся на кровати. Телефон запиликал – отец написал, чтобы я был поприветливее с Джеймсом и Дэвидом. И поинтересовался, как я себя чувствую после того, как начал принимать новое лекарство. Я настолько устал от той горы таблеток, которую мне приходилось пить, что хотел со всей силы швырнуть телефон в стену.
Я искренне надеялся, что Кирстен не решит поиграть в детектива, потому что вся моя огромная коллекция таблеток была в полном объеме представлена в шкафчике под раковиной. Она, естественно, не знает, что это за таблетки и от чего они, но мало ли… Если вдруг она решит поискать их названия в Интернете, то, вероятно, ее неприятно удивит тот факт, что больше половины из них – экспериментальные.
– Я готова, – послышался из ванной тоненький голосок Кирстен, затем открылась дверь и свет внутри погас. Она буквально утонула в моей одежде. Я просто не смог не улыбнуться во весь рот. Она выглядела настолько сексуально в моих шортах, что я еле удержался от того, чтобы не наброситься на нее и не стянуть их.
Самоконтроль.
Я закашлялся и похлопал рукой по простыне:
– Я не кусаюсь.
– Ага, только целуешься.
– Всегда.
Я с трудом держался, стараясь не распускать руки. А они просто чесались схватить ее и прижать к себе покрепче.
– Я же обещал тебя не трогать. Так что теперь даже целовать не буду, Овечка.
– Сказал Волк, – пропела она, медленно подходя к кровати и садясь напротив меня. – Я никогда не веду себя так. Более того, я все это делаю только для того, чтобы кое-что доказать моему дяде и себе.
– И что же ты пытаешься доказать?
– Что я могу жить, – негромко ответила Кирстен. – Что я не умерла вместе с ними.
– С ними? – И я прижал ее к груди.
– Я не очень люблю об этом разговаривать. Только если ты врач, и я плачу тебе две сотни долларов в час за то, что ты запишешь все, что я тебе скажу, в толстую тетрадку и пропишешь мне таблетки. – Все ее тело напряглось. – Не то чтобы я сидела на каких-то препаратах, я просто…
– Кирстен?
– Да. – У нее был такой голос, как будто она сейчас заплачет.
– Нет ничего плохого в том, чтобы просить о помощи и получать ее.
Спустя несколько секунд полной тишины, когда я только чувствовал, как громко и сильно бьется ее сердце под моей ладонью, она коротко кивнула:
– Спасибо.
– Обращайся. А теперь давай осуществим наш самый сумасшедший план на сегодня: ляжем спать.
– Прямо как старики, – засмеялась Кирстен.
– Да, именно.
Потому что если я еще хотя бы минуту буду наблюдать за тем, как она свернулась клубочком на моей постели, я, скорее всего, потеряю остатки рассудка и самоконтроля.
– Спокойной ночи, Овечка.
– Спокойной ночи, Страшный Серый Волк. – Девушка сладко зевнула и повернулась ко мне. – И предупреждаю, у Овечек иногда бывают ночные кошмары. – Надеюсь, Серого Волка не напугает.
– Все нормально. Я вот, например, иногда храплю.
– Издеваешься?
– Да.
Она вздохнула и прикусила губу. Господи, как же мне хотелось самому впиться в ее губы. Я практически завидовал ее зубам.
– А еще я однажды описался во сне.
Ее глаза стали похожи на блюдца.
– Мне было четыре.
– Это меняет дело.
– Да, тогда все очень сильно изменилось. Мой любимый плюшевый мишка не пережил такого предательства.
– Какая трагичная история.
Я покачал головой:
– До сих пор не могу перестать об этом думать: если бы я сделал что-то по-другому, могло ли это спасти жизнь моему медвежонку?
Кирстен так громко расхохоталась, что мое сердце замерло и пропустило удар. Это не оборот речи, оно на самом деле слегка запнулось перед тем, как снова войти в нормальный ритм.
– Спасибо.
– За что? – Я убрал прядь волос с ее фарфорового лица.
– За то, что помогаешь мне почувствовать себя лучше.
– Ну, я же твой куратор…
– Это не совсем то, что входит в обязанности куратора, – снова засмеялась Кирстен. – В брошюре точно такого не было.
Я пожал плечами:
– Ну, зато теперь это входит в мои обязанности. Мои новые обязанности – это смешить тебя и защищать от ночных кошмаров.
– Хотелось бы, чтоб так оно и было.
– Спи, – я поцеловал ее в лоб. – И если снова решишь сотворить что-нибудь сумасшедшее, можно я тоже буду в этом участвовать?
– Ладно.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – прошептала Кирстен.