Алият… Ну конечно! Конечно же, слышал!.. «Шарлаха на тебя нет с Алият…» Кто это сказал? Кажется, кто-то из каторжан с левого борта… Точно, точно… А хозяин каторги сделал вид, что не понял… Так это, значит, и есть Алият?..
Им связали запястья одной веревкой и накинули каждому на шею по петле. Сопровождаемые отрядом из восьми стражников, узники шли по кривым стиснутым глинобитными стенами улочкам. За решетчатыми навершиями многочисленных узких дверей белели повязки, мелькали открытые смуглые лица детей и женщин. Неясно, каким образом жители маленького оазиса узнали, что разбойников поведут к судье именно утром, но взглянуть на страшного Шарлаха хотелось всем.
В пересохших за ночь арыках шипела съедаемая пылью вода. Заслонки были открыты скупо; дождей в этом году, можно сказать, не выпало вовсе, и кочующее озеро Хаилве, питавшее весь оазис, пересыхало на глазах.
– Ну и чего ты этим добилась? – еле слышно цедил Ар-Шарлахи, шагая по нежной желтоватой пыли. – Все равно ведь поймают…
Алият презрительно скосила на него темный глаз над белой повязкой.
– Кого? – шепнула она. – Разве кто-нибудь бежал?
– У, дура!.. – проскрежетал тихонько Ар-Шарлахи. – Ты что же, всерьез полагаешь, что меня примут за твоего разбойника?
– Уже приняли…
Со стороны процессия, наверное, выглядела весьма забавно. Веревка, связывающая пленников друг с другом, была очень короткой, а если учесть, что Ар-Шарлахи все время норовил ускорить шаг, тогда как Алият умышленно его замедляла, то спотыкались оба постоянно.
– Ну я тебе это еще припомню, ящерица! – Ар-Шарлахи задыхался от злобы. – Дай только до судьи добраться…
Судя по движению повязки, Алият вздернула верхнюю губу и оскалилась по-звериному.
– Скажешь судье хоть слово – загрызу! – прошелестела она. – Ты – это он, запомнил? Голорылые нас только по росту и различают…
Ар-Шарлахи невольно повысил голос:
– Это тень Ар-Мауры! И судья здесь не голорылый. Кроме того, мы с ним знакомы!..
Алият запнулась и бросила на него взгляд, исполненный ненависти, недоверия и страха.
– Врешь!..
– А ну-ка тихо! – прикрикнул глава стражников. – Молча идти!
И они пошли молча. Пересекли небольшую рыночную площадь, можно сказать, пустую, где на месте сломанного храмика горделиво задирал подбородок еще один каменный голорылый идол в полтора человеческих роста. Краем глаза Ар-Шарлахи заметил хозяина каторги, с которой прибыл в тень Ар-Мауры. Судя по всему, торговля шелками, завезенными из Харвы, шла из рук вон плохо. Да и как могло быть иначе! Пальмовая дорога обнищала, а в Кимир шелка не повезешь – остановят на границе и заберут товар в казну…
Завидев процессию, торговцы зашевелились, привставая, по рядам прошелестело имя Шарлаха, и хозяин каторги обмер, узнав в связанном разбойнике своего скарабея. Что он при этом подумал, сказать трудно. Должно быть, только и смог, что, запинаясь, возблагодарить Улькара (а может, и четырех верблюдов, кто знает!) за поистине чудесное избавление от едва не приключившейся беды. Шутка ли – провести два дня с самим Шарлахом, прикинувшимся простым каторжанином!..
– Ты?! – не веря, выдохнул досточтимый Ар-Маура, и глаза его начали выкатываться. Казалось, еще немного – и досточтимого хватит удар. – А… а где же?..
Нечеловеческим усилием воли судья все же совладал с собой и с оглядкой осел на высокий резной стул. Помолчал, со страхом глядя на узника.
– Начальника первой стражи, – приказал он наконец перехваченным горлом.
– Он сейчас… э-э… – начал было секретарь.
– Знаю. Поднять и привести.
Во дворике возникла легкая суматоха. Слабым мановением руки досточтимый Ар-Маура повелел пленнику приблизиться. Ар-Шарлахи двинулся к судье, и веревка натянулась.
– Убью, – тихонько предостерегла Алият.
Не обращая на нее внимания, Ар-Шарлахи сделал еще один шаг, увлекая женщину за собой.
– Понимаешь, ночью ко мне подсадили двоих, – торопливо начал он. – Вот ее и…
В этот миг Алият мотнула головой, сбрасывая повязку, и кинулась на Ар-Шарлахи, явно норовя впиться ему зубами в горло. Однако стражники свое дело знали. Веревочные петли рванули узников в разные стороны, едва не придушив обоих.
Досточтимый Ар-Маура сидел неподвижно. Сбивчивые невнятные слова Ар-Шарлахи поразили судью настолько, что он, казалось, даже и не заметил короткой схватки, разыгравшейся у его ног. Наконец медленно повернулся к испуганно моргающему секретарю.
– Закрыть порт! – рявкнул судья так страшно, что юноша отшатнулся. – Обыскать все каторги и парусники! Нанявшихся сегодняшним утром – привести сюда!.. – Досточтимый замолчал и с отвращением взглянул на корчащуюся у ног полузадушенную Алият. – Кобру эту – отвязать и запереть!
И сразу кругом забегали, засуетились, забренчали оружием. Кашляя и держась за горло, Ар-Шарлахи поднялся с плоских влажных камней, которыми был вымощен судейский дворик. Алият увели в дом.
– Говори, – глухо приказал судья.
Кое-как, ощупывая без малого не раздавленную гортань, Ар-Шарлахи сипло поведал судье горестную свою историю. Некоторые подробности интимного характера он, правда, счел возможным опустить, ограничившись утверждением, что злобная разбойница Алият держала его на удавке до самого рассвета.
Густые с проседью брови судьи зашевелились угрожающе.
– Сын владыки! – прохрипел он, стискивая огромные кулаки. – Потомок разбойников! И не сладил с женщиной?..
– Ты видел, что это за женщина? – беспомощно возразил Ар-Шарлахи. – Сам же говоришь: кобра!..
Узкая дверь открылась, и в судейский дворик нетвердо ступил не на шутку встревоженный начальник первой стражи. Будучи не на службе, он был, согласно меткому определению секретаря, именно «э-э…», но, правда, трезвел на глазах.
– Каким образом могло так случиться, что ждущий приговора Шарлах и приговоренный Ар-Шарлахи оказались в одной яме? – скрипуче осведомился судья.
– Как в одной? – растерялся голорылый. – Почему в одной?..
Не получив ответа, он оглянулся по сторонам. Взгляд его упал на Ар-Шарлахи.
– Так это же… – Стражник осекся, моргнул и вдруг резко повернулся к судье. – А… тот? Другой!
– Выпущен из ямы перед рассветом, – сухо сообщил досточтимый Ар-Маура.
Начальник первой стражи побледнел. Вот теперь он был трезв, как горный родник.
– З-закрыть порт!.. – заикаясь, выговорил он.
– Уже закрыт, – сказал судья.
Голорылый обмяк. Ар-Шарлахи покосился на юного секретаря и увидел, что и тот близок к обмороку. Румянец сбежал с его нежных щек, и теперь юноша стоял, вцепившись в ажурные перила лесенки, с ужасом глядя на судью.
Ах да, вспомнил Ар-Шарлахи, это ведь именно он насчет меня распорядился… Точно, точно… Ар-Маура еще сказал ему: «Присмотри, чтобы не в общую яму и чтобы коврик бросили…» Да-а… Стало быть, влип мальчуган… Да что говорить! Все влипли…
– Что же делать? – беспомощно проговорил начальник первой стражи.
– Меньше увлекаться пальмовым вином, – процедил судья и кивнул стражникам на Ар-Шарлахи. – Этого можно развязать.
Те сноровисто освободили узника от веревок и вновь отступили на шаг.
– Ну и как же я теперь покину тень до заката? – сердито спросил Ар-Шарлахи, разминая запястья. – Порт-то закрыт…
– А ты ее и не покинешь, – мрачно промолвил досточтимый Ар-Маура. – Посидишь пока взаперти, а там видно будет…
Узкая дверь с решетчатым навершием закрылась, щелкнул хитрый стальной замок. Алият, сжавшись в комочек, сидела в углу и только посверкивала сердито глазами из щели меж белых складок плаща и накидки.
– Ты! Кобра! – с угрозой сказал Ар-Шарлахи. – Еще раз на меня кинешься – придушу! Запомнила?
Ответом было презрительное молчание.
– Главное, было бы из-за чего кидаться! – недовольно прибавил он. – Мы с судьей сто лет знакомы. И секретарь меня узнал, и начальник стражи… Так что, считай, поймают скоро твоего Шарлаха. Порт уже закрыли…
Из угла послышался злобный смешок. Ар-Шарлахи опустился на прохладный плиточный пол и подобрал под себя ноги. Теперь их с Алият разделяло ровно три шага. Расстояние вполне безопасное.
Да, история… Стоило устраивать на Шарлаха целую облаву и посылать за ним караван, чтобы потом так по-глупому его упустить! Судье сейчас не позавидуешь. Да и начальнику стражи – тоже, не говоря уже о секретаре… Хотя… Тебе-то до них какое дело, досточтимый Ар-Шарлахи? Скажи спасибо, что сам выкрутился!..
– Кто, ты выкрутился? – ядовито переспросила Алият, и Ар-Шарлахи вздрогнул. Оказывается, последнюю фразу он произнес вслух. Плохо дело… Так, глядишь, скоро бормотать начнешь без умолку вроде того старикана с торговой каторги…
– Выкрутился он! – злорадно продолжала Алият. – Нет уж! Вместе бежать помогали – вместе и отвечать будем!..
– Что?! – страшным шепотом переспросил Ар-Шарлахи и медленно поднялся на ноги. Алият вскочила, вжалась спиной в угол. Глаза ее, однако, по-прежнему были бесстрашны.
Несколько секунд прошло в напряженном молчании.
– Дура! – буркнул наконец Ар-Шарлахи и снова сел. – Кто тебе поверит?
Подумал и добавил в отместку:
– И вообще… Вот узнает Шарлах, что ты в яме под меня легла…
– А я ему не скажу, – успокоила Алият, тоже опускаясь на пол.
Ар-Шарлахи заморгал.
– Ого! – проговорил он чуть ли не с уважением. – Так ты с ним еще надеешься встретиться?
– Шарлах своих не бросает, – надменно изронила она. – Не то что вы, слизняки…
Оба успели проголодаться к тому времени, когда за дверью снова зазвучали тяжелые шаги стражников. Звонко щелкнул иноземной работы замок, скрипнули петли, упало узкое полотно света.
– Выходи по одному!
Первым, на правах мужчины, вышел Ар-Шарлахи и, к своему удивлению, опять был связан. Накрест захлестнув запястья, стражник затянул узел потуже и повернулся к переступающей порожек Алият. Еще один ловкий захлест другого конца все той же веревки, и пленники оказались в прежнем положении.
– Да погодите… Я же… – начал было Ар-Шарлахи, но ему приказали замолчать и накинули на шею уже знакомую петлю.
Затем без особых церемоний связанных вытолкнули в судейский дворик и поставили перед досточтимым Ар-Маурой. Судья собственной тени был мрачен как никогда. Вдоль глинобитных стен, выложенных голубыми с пунцовой прожилкой изразцами, выстроились голорылые стражники. Зеркальные щиты казались окнами, каждое из которых было прорезано в точно такой же дворик, где точно так же восседал на высоком резном стуле грузный судья и стояли у него за плечом начальник первой стражи и секретарь – оба очень бледные, с поджатыми решительно губами. Точь-в-точь мраморное изваяние Улькара, что возле фонтанчика.
Судья поднялся и выпрямился во весь свой внушительный рост. Такое случалось не часто – разве что при оглашении очередного указа государя. Непостижимого и бессмертного.
– Ожидающая справедливого приговора Алият!
Ар-Шарлахи почувствовал, как напряглось в ожидании тело стоящей рядом с ним женщины. Не будь он столь озабочен собственной судьбой, сердце его, наверное, стиснулось бы от жалости к этой кобре. Несмотря ни на что.
– Передаем тебя в руки государя.
Ар-Шарлахи содрогнулся. Такой формулировки ему еще слышать не доводилось. Это могло означать что угодно, вплоть до смертного приговора.
Однако следующие слова судьи поразили его еще больше.
– Ожидающий справедливого приговора Шарлах!
Сначала он подумал, что ослышался. Или что судья нечетко произнес его имя. Однако в следующий миг глаза их встретились, и Ар-Шарлахи понял, холодея, что никакой ошибки не было…
– Передаем тебя в руки государя…
Он разомкнул внезапно пересохшие губы, но из перехваченного горла выдавился лишь жалкий, недостойный мужчины писк. Судья внезапно шагнул к Ар-Шарлахи и, явно нарушая церемониал, дрогнувшей рукой пожал связанные запястья. Так и не подняв глаз, прогудел расстроенно:
– Прости… Так уж вышло…