Эль оказалась в ситуации, очень похожей по ее представлению на то, когда люди описывают клиническую смерть и выход из своего тела. Только она вылетела и увидела замершее пространство. Это было непередаваемо жутко! Это как смерть в смерти! Смерть в квадрате. Она видела не только все, да еще и все со всех сторон одновременно. И внутри тоже. Стало понятно, что внутри все абсолютно пустое. Вот где был кошмар: ее тело совершенно пустое, там нет абсолютно ничего! Эль с огромным облегчением потеряла бы сейчас сознание, но она не могла этого сделать – видимо, она и была сейчас тем самым чистым сознанием. Его потерять может только тело. А у Эль не было тела.
Неожиданно все вернулось на свои места. Она вновь оказалась в своем теле, волны привычно заспешили по делам, появился запах, чувство дуновения ветра. Как это все может быть и не быть одновременно? Она же точно знала – и в этом не было никаких сомнений, что этого на самом деле ничего нет!
Она остановилась на месте и замерла, пытаясь понять происходящее. Кто же сможет ответить на все ее вопросы? Она не знала, что ей делать и закричала опять в окружающее пространство:
– Это что еще за шутки? Эй, вы! Слышите?
На этот раз ничего не произошло. Все осталось на своих местах. Единственное, что-то появилось в небе. Какое-то пятно. Очень странное. Эль стала его пристально разглядывать. Какое-то время ей ничего не удавалось понять, а потом вдруг пятно стало расти. К огромному удивлению Эль пятно превратилось в строчку из букв. Прямо на голубом небе, белыми буквами, гарнитурой Times – Эль откуда-то это хорошо знала – появилась надпись:
«Привет».
– Здрасьте, – ответила изумленная Эль, озираясь по сторонам, ожидая увидеть шутника, который примостился сзади и играет с каким-нибудь проекционным аппаратом. Но там никого не было.
Эль посмотрела в небо и увидела, что буквы мгновенно исчезли разом. Она уж было подумала, что это ей показалось, но вот появился курсор, который мигал как на обычном мониторе и стал двигаться. После него на небе появлялись четкие белые буквы.
«Простите за такой невежливый шаг, но нет времени настраивать звук».
Вторая надпись не оставляла сомнений в реальности происходящего. Если это все было реальностью. А если нет, то тогда чем же?
– Кто вы? Мистер, пишущий буквы на небе, – спросила Эль растерянно.
«Я ваш врач» – на небе появилась новая строчка. Старая осталась чуть выше.
– Врач? – Эль в удивлении скривила рот в полуулыбке, наподобие Бенни Хилла.
«Да, миссис» – последовал ответ.
Удивление – это процесс бесконечный. Когда уже кажется, что удивляться больше нечему, как сразу, мгновенно находится что-то, что еще больше удивляет.
– Миссис – это я? Так сколько мне лет?
«Я считаю, что в данной ситуации лучше всего сразу говорить чистую правду. Вы согласны со мной?» – буквы на небе казались меленькими облачками странной формы. Этакой замысловатой рябью. Особенно если прищурить глаза.
– Да, конечно, имеет смысл всегда говорить только правду. А иначе зачем тогда все?
«На счет вашего возраста у меня нет точной информации. Вам может быть и тридцать и пятьдесят лет. Вы сейчас находитесь в больнице Санта Моники в Калифорнии. И вы в коме. Так что вернуть вас обратно не представляется возможным».
Так вот как! Не может быть! Это все не имеет к ней отношения. Ей же двадцать лет, не больше, она молода и красива! Как же это? Ей не может быть пятьдесят! Эль несколько раз перечитала белый текст, неподвижно висящий перед ней, пытаясь каждый раз все глубже проникнуть в смысл написанного.
– Не может быть!
«К сожалению, это так», – появилась приписка. Ответ на последнее восклицание Эль.
– А где я? Что это такое? И почему спереди и сзади одинаковое море?
«Вы находитесь в специально созданном для Вас виртуальном пространстве. Море вы видите практически настоящее – оно снимается специальной камерой, установленной рядом с маяком на мысе, выдающимся в море. Угол съемки камеры – чуть больше 180 градусов, так что море просто зеркально отразили, чтобы хоть немного разгрузить систему. И так все, что перед вами – революция в области компьютерного моделирования. Наши последние достижения!»
– А как же запахи, ощущения? – Эль никак не могла поверить, что перед ней просто огромный стереомонитор.
«Мы научились их оцифровывать и передавать так же, как и видеосигнал. Уверяю, что это значительно проще, и не требует стольких аппаратных ресурсов».
– А мои мысли, чувства, переживания? Это что – тоже поток цифр? – Она не могла до конца поверить в реальность происходящего в этом сумасшедшем нереальном мире.
«В принципе, так и есть. Дело в том, что ваше тело еще живет, но сознание совершенно оторвано от него и замкнуто в виртуальном пространстве, смоделированном на компьютере. Мы сейчас находимся как раз в заключительной стадии это великого эксперимента».
Эль уже смирилась с тем, что она разговаривает с небесами. Ей это перестало казаться странным. Подумаешь! Буквы на небе! Ну и что! Вы что, не видели что ли? Да обычное дело, только стоит спросить, как ответ тут же пропечатывается на небе. Проблемой для Эль было понять смысл сообщаемой информации. Вот где проблема! Сначала нужно представить непредставляемое, а потом поверить в самое невероятное! Нет, это невозможно! К счастью, все можно теперь спросить, и сразу получишь ответ!
– О каком проекте вы говорите? Что это такое? – Эль ожидала появления на небе белокрылого ответа.
«Извините, миссис Эль. Мне необходимо прерваться. Срочное дело! Я свяжусь с вами позже, и мы обо всем поговорим», – Буквы прожили на небе недолгую жизнь, растаяв примерно через минуту.
– Черт! Черт! Черт! – Эль смотрела в то место, где только что появлялись ответы на все ее вопросы, а теперь тонула чистая голубая пустота. – Вот так всегда!
Постояв некоторое время, Эль поняла, что ждать больше нечего и стала принялась вышагивать строевым шагом взад-вперед по своему балкону. Все вокруг было похоже на разломанную огромную мозаику, рассыпанную на тысячи частей, перемешанных в неразберимый ком.
Итак, она – это не она! А кто же тогда? Непонятно! Если она не знает, значит, не имеет доступа к собственной памяти. Или просто поврежден мозг. Что из этого верно – неясно. Второе: необходимо понять, где она. Внутри компьютера? Что за ерунда! Вздор! Ей показывают картинки, а она, дурочка, воспринимает все за чистую монету! Так, значит, картинки? Все вокруг – обман? Как это можно проверить? Особенно, если в это невозможно поверить. Нужно, обязательно нужно придумать какой-нибудь способ.
Эль замерла у деревянного парапета и устремила свой взор вдаль – туда, где в далеком-далеком мире, остался настоящий край Земли. Где солнце, опускаясь за него, начало медленно таять, словно огромный кусок красного сахара, касающийся горячего голубого чая, налитого в бесконечное блюдце.
«Главное- это не падать духом! Выход всегда есть, и он всегда рядом!» – из неведомых глубин памяти всплыли эти утверждения. Скорее всего, они были главными жизненными принципами той, кем она была когда-то, может быть, в прошлой жизни Эль. И тут ее, ласково обняв за плечи, посетила нечаянная радость. «Я же не могу тут умереть! Меня тут и нет вовсе! Или этого „тут“ нет вокруг меня. Какая разница? Значит можно…» Эль даже немного испугалась закончить мысль, как будто, если она ее честно для себя сумеет сформулировать, то та сразу станет ложью, обратится в ничто и исчезнет навсегда, как ее прежняя личность.
«Ну, я вам всем покажу эксперимент!» Эль решительно перелезла через парапет и, не задержавшись не на мгновение, что было сил оттолкнулась от самого края, полетела вниз к поблескивающей в лучах садящегося солнца поверхности моря.
Ее охватило острое чувство страха, сконцентрированное до такой степени, что он стал зашкаливать и, наконец, перевалилось вслед за ней через край и превратилась в сплошной экстаз – чувство безграничной свободы, возникающее, когда уже нечего терять. Когда уже сама жизнь перестает представлять какую-то ценность, словно она превратилась в дорогой билет на уже прошедший спектакль.
Эль летела сначала вниз, словно спортсмен, прыгнувший с мостика, а потом, неожиданно для самой себя, заскользила вдоль поверхности волн. И это было как бы само собой разумеющееся! Как только где-то внутри нее сложился кубик Рубика понимания того, что все вокруг – суть простые биты информации, преобразованные по своим сложным законам в красивые образы, но при этом абсолютно не настоящие, то уже и сама способность летать перестала казаться чем-то сверхъестественным.
В отблесках уменьшающегося солнца море, проносящееся стремительно под ней, казалось серо-бирюзовой кожей необозримо огромного существа. Из-за высокой скорости немного все сливалось, но все равно, создавалось ощущение, что под этой дышащей тонкой пленкой скрывается неведомая живая плоть. Там, где солнце отражалось в воде, эта чешуя приобретала ослепительно белый цвет, а вдали он превращался в иссиня черный, где-то переходя все промежуточные цветовые гаммы.
«До чего же все реально. И в то же время нет!» – удивлялась Эль, переворачиваясь на спину и вытягивая руки. Как будто так она могла набрать еще большую скорость! Эль ощущала неравномерные порывы сильного ветра, видимо, запрограммированного эффекта, сопровождаемого любое движение тел в этом мире. Тело Эль немного колыхалось в такт ветру, словно флажок, высоко вознесенный на тонком древке.
И тут внутри нее включился какой-то дополнительный тумблер. Так бывает, когда на спортивных машинах педаль газа уже утоплена до конца и достигает кнопки «Турбо». Какие-то неизвестные Эль резервы открылись и голова Эль стала работать кристально ясно, четко и быстро. Она неожиданно поняла и одновременно прочувствовала неразрывность ее самой сущности и окружающего ее мира. Причем вкупе с полной взаимозависимостью и взаимоуправляемостью.
Она повернулась снова лицом вниз, к воде, и махнула руками снизу вверх. Горизонт, поглощаемый яркий солнечный диск, и все время убегающий от нее вдаль, стал подниматься все выше и выше. Эль резко остановилась и приняла вертикальное положение.
Она элегантно скрестила ноги, словно повинуюсь ритму неведомого танца, сложила вытянутые руки в ладонях и медленно развела их в разные стороны.
Горизонт медленно продолжал подниматься, образуя вполне охватываемое одним взглядом кольцо вверху над головой, в пределах которого прошмыгивали белые облака и светило уже полное солнце, извергнутое неведомым морским чудищем – обладателем голубой стальной чешуи. Эль подумала, что она находится в центре гигантского бокала, стоящей на чьем-то пляжном столике под ярким гавайским солнцем.
Она засмеялась и провела одной рукой перед собой. Как проводит мим перед лицом, когда меняет выражение лица с грустного на веселое. Тут же море окрасилось в глубокий бордовый цвет красного виноградного вина. И даже ветер стал отдавать каким-то полусладким привкусом. Где-то около стенки этого импровизированного бокала затерялся ее островок с игрушечным домиком, бывшем совсем недавно жильем.
Эль выпрямила горизонт. Она сначала стал опять плоским, а потом стал закругляться в другую сторону, постепенно превратившись в небольшой шарик. Островок Эль решила немного увеличить. Она прибавила к нему достаточно большой пляж, утопающий с одной стороны в тени пальм.
– Вот это да! – засмеялась Эль, – нет предела для фантазии! Сказка! Твори, что хочешь!
Эль показалось, что одного солнца явно недостаточно. Она сделала множество светил, разных размеров и цветов, а еще заставила некоторые из них мигать и переливаться разными цветами.
– А теперь – дискотека! – Эль закружилась в танце, напевая сама себе ритмичный мотив. Светила, как светомузыка, подмигивали ей всеми возможными цветами. «А интересно, какого цвета теперь будет загар?» – подумала Эль и улыбнулась собственной забаве. Она посмотрела на небольшой островок на маленькой планете, которая у нее получилась и ей показалось, что вот на такой же планете, жил когда-то маленький принц! И дружил со своей розой, которую он приручил.
От этой мысли ей стало мучительно грустно. Что толку сидеть, запертой в золотой клетке совершенно одной! Где единственным собеседником являются бегущие по небу строчки. Да и то, когда они сами соизволят. А может, она просто сошла с ума? Ну и что с того? От этого не становится легче. Хотя разве так сходят с ума? Скорее уж ее незримый собеседник прав: она заперта в собственном мозгу как килька в консервной банке. Да еще в привязанном к нему чьем-то – уж наверняка не ее – компьютере!
Так чего они от нее хотят? Спасти ей жизнь? На черта ей все это нужно в этом забытым самим богом месте? Что толку носиться здесь словно приведение, не имея возможности даже покончить с собой! А это в состоянии сделать любой человек! Это его законное право! Его нельзя забрать. Нельзя!
Вот тут ей по-настоящему стало плохо. Эль со всей непостижимостью поняла, что она обречена на ВЕЧНУЮ жизнь!
– Нет! – закричала она. Все солнца, как яркие светящиеся воздушные шарики, лопались одно за другим, словно в них стрелял из засады притаившийся снайпер. Когда погасло последнее солнце, все потонуло в кромешечной мгле. И только эхо от ее крика «нет» продолжало медленно умирать вслед за исчезнувшим светом.
Вскоре и оно затихло…
***
– Черт возьми! Ну, что такого срочного могло случиться? – Хортон был вне себя от злости. Он терпеть не мог, когда его отрывали от дел, тем более в такой важный момент как этот! Она, наконец, осознала себя, перестала вечно стоять на балконе и смотреть на море. Теперь стало возможным наладить с ней контакт. Изучить, провести серию тестов. И уж потом делать какие-то конкретные выводы и принимать решения. Вот где-где, а тут спешка может только повредить. Да еще так, что мало не покажется. Никому!
И его смеют отрывать от таких важных дел! Да более важных дел, чем у него сейчас ни у кого и быть не может!
– Ну, кто там такой важный пришел! – Хортон быстро шел по коридору, вдавливая пол что было силы. Его чеканные шаги гулко отдавались эхом по длинному коридору, соединяющему многочисленные лаборатории и кабинеты в огромном здании исследовательского института. Уж кто-то, а Хортон умел быстро ходить! Редко кому удавалось угнаться за спешащим Хортоном, не переходя на бег!
Недовольный ученый резко открыл дверь, ведущую в переговорную. В ней его уже дожидались несколько человек. Он, обычно такой внимательный, даже не смог бы сразу сказать: трое их было или четверо, поскольку у Хортона отнялось все, что только могло, а мыслительная машина резко затормозила. Дело в том, что все его гости как один были одеты в военную форму. Этого Хортон боялся больше всего, поскольку где-то внутри уже ожидал, но просто не мог себе в этом признаться.
– Профессор Оливер Хортон? – спросил самый представительный из них человек, судя по всему, старший по званию. Он был уже в годах – глубокие морщины намертво въелись в его абсолютно квадратное лицо. Глядя на него, казалось, что его обладатель каждый вечер аккуратно снимает с него кожу, стирает ее, а утром одевает снова. И от этих многочисленных процедур кожа сильно поизносилась. Взгляд его напряженных глаз был весьма неприятен и суров. Он скорее мог бы подойти опытному психотерапевту, чем военному человеку. Военный встал, протянул утвердительно кивнувшему Хортону руку и представился:
– Генерал Карти, министерство обороны США, руководитель специальных проектов.
Хортон в ответ протянул свою безжизненную кисть.
– У нас к вам очень важный разговор, мистер Хортон. Давайте мы проведем его в конфиденциальной обстановке. Вы доверяете этому помещению? – генерал вопросительно покосился на торчащий из угла комнаты окуляр видеокамеры.
– Пройдемте за мной. – Хортон встал, достал из кармана карточку и подошел к закрытой двери, ведущей в соседнее помещение. Он механически провел карточкой сверху вниз в специальной прорези, сработал замок.
– Пожалуйста, сюда. Это специальная переговорная для особенных случаев. Сегодня, как я понимаю, как раз такой. – Хортон пропустил вперед себя всех военных, которые разом стали и четко друг за другом, не делая лишних движений, прошли мимо него.
В соседнем помещении из мебели находился только стол со стульями. Это был огромный овальный стол, за который могли усесться как минимум человек тридцать. Одну из стен занимал дремавший экран, под которым находилась какая-то офисная техника. Все приглашенные уселись с одной длинной стороны стола. Генерал Карти, садившийся последним, с видом хозяина пригласил присесть Хортона.
– Слушаю вас, здесь можно говорить, – сказал Хортон, присаживаясь напротив них. Он обратился в напряженную статую, стараясь отрешиться от ситуации, представляя, что все это происходит не с ним. Он просто пришел посмотреть увлекательный фильм про несчастного ученого, на хвост которому наступило министерство обороны. А он тут как бы и не при чем.
– Профессор Хортон! – начал генерал Карти, – мы очень ценим вас как ученого и давно наблюдаем за вашими работами. Особенно за теми, которые касаются «Проекта L». И по нашим последним данным, а вы удивитесь, узнав, насколько они оперативны, ваши исследования вышли за допустимые гражданские рамки. И правительство США в нашем лице обеспокоено тем, что открывающиеся перспективы представляют угрозу национальной безопасности. Вы со мной согласны?
Генерал отлично знал, в каком месте нужно сделать паузу.
– Вам виднее, – понуро ответил Хортон. Видимо, все-таки пересесть со сцены в зрительный зал ему никак не удавалось.
– Я согласен с вашим утверждением, – глаз генерала недобро блеснул, и лицо изобразило кривую усмешку. – Поэтому мы сегодня имеем честь с вами разговаривать.
– Но я подчиняюсь господину Такинаки. Вам, вероятно, необходимо с ним вести переговоры. – Хортон сделал попытку выйти из игры, хотя прекрасно знал, что ему это уже не удастся.
– Понимаете, мистер Хортон, – генерал Карти говорил спокойно, уверенно и очень четко – военная привычка, выработанная за много лет, – вас теперь не должен беспокоить мистер Такинаки. Я понимаю, что все здесь принадлежит ему, и он имел определенные виды на результаты вашей работы. Но, еще раз повторяю, с этого момента вас должна беспокоить только безопасность нашей страны.
«Этот генерал может с успехом выполнять функцию вышибалы долгов в мафиозном клане, вот почему его прислали сюда!» – подумал про себя Хортон. Он мог по достоинству оценить убедительность, с которой Карти буравил глазами собеседника, не оставляя ему никакого шанса на свою точку зрения. В этом с ним мог соперничать разве питон, гипнотизирующий свою жертву. Хортон хорошо понимал, что не договаривал генерал. Он так обособил слово «безопасность», что не оставалось сомнений чья именно безопасность имеется в виду в первую очередь.
– Что я должен делать? – спросил Хортон голосом раскрытого и взятого в плен шпиона, которого только что под страхом смерти перевербовали и заставили работать против людей, кому он клялся в верности.
– Не волнуйтесь, мистер Хортон! Для вас практически ничего не изменится. Вы будете заниматься тем же, чем и занимались раньше. Только вы с этого момента будете подчиняться лично мне. И у вас появятся новые помощники и заместители, знакомьтесь: полковник Бэксон возьмет в свои руки вопросы охраны и безопасности, полковник Мерфингер будет курировать отдел секретности и конфиденциальности разработок. А лейтенант Лэпп будет вам союзником в технической области. Он лучше всех у нас разбирается в вопросах программирования.
По мере представления своих коллег, они немного привставали и делали намек на кивок головы. Причем каждый делал это также как и все, совершенно одинаково. «Вот их армия муштрует! Они, наверное, и в туалет ходят на раз-два-три!» – подумал Хортон.
– Все ясно? – тоном, не терпящим возражений, спросил генерал Карти.
– Да, сэр! – Хортон. Никогда не бывший в армии и не проходивший военной подготовки, без запинки выпалил ответ, как будто солдат, отдающий честь, прищелкивающий каблуками начищенных сапог и выкрикивающий: «Так точно!» Что с ним происходит? Неужели его так легко можно превратить в послушного робота? Да что они все стоят без него? Да и вообще, что такого страшного произошло? Никто ему пока не угрожает, никто не устраняет от работы. А какая разница на кого работать: на финансового магната или на министерство обороны. И те, и другие хотят использовать результаты исследований сугубо в своих корыстных целях. И всегда эти цели будут противоречить интересам большинства. Так что, какая разница как погибнуть: под гусеницами танка или под финансовым катком? Все равно надо искать запасной вариант. На этот счет у Хортона была одна идея, о которой он никому не говорил, и за которую держался как за спасительную соломинку. И хоть она была очень тонка, эта соломинка, Хортон немного успокоился и повторил:
– Да, сэр. Все ясно. И, честно говоря, стало немного спокойнее. Все-таки такие технологии! Не хотелось бы, чтобы они контролировались частными лицами с сомнительными намерениями. Я ничего не имею против господина Такинаки, но ведь вы понимаете: в финансовом мире все продается и покупается. Вопрос только в сумме денег. И может оказаться, что новый хозяин захочет неправильно распорядиться всем этим.
Хортон хотел было добавить про уроки, которые преподнесли нам ученые, разработавшие ядерное оружие и последствия, которых мы до сих пор расхлебываем. Но подумал, что пример неподходящий для данной ситуации: все-таки именно американское правительство первым начало неадекватно использовать энергию мирного атома. И он промолчал.
– Я понимаю вас, мистер Хортон, – генерал Карти снизил мощность гипнотического воздействия и немного расслабился. – Я рад, что у нас начали складываться такие доверительные отношения. Кстати, как вы думаете, где-то еще кто-то мог добиться аналогичных результатов? – Одна бровь генерала вопросительно поднялась.
– Мне об этом ничего не известно, – ответил Хортон. Он чувствовал себя уже уверенней и говорил ровным, спокойным голосом. – Но я уверен, что если бы кто-то смог сделать что-то подобное, то это сразу стало бы достоянием общественности. Если бы мы на руках имели достоверные результаты стопроцентного переноса сознания на информационный носитель, то сразу бы сделали заявление. Это же наш престиж! И мистер Такинаки не жалел на это денег. Бюджет нашего проекта был поистине неограниченным.
– Ну, мистер Хортон, теперь ваш бюджет будет вдвое неограниченней! – Генерал улыбнулся одними уголками губ. Сидящие с ним военные представители продолжали сохранять абсолютно отстраненное выражение лиц. – Мистера Такинаки заботила не репутация, а исключительно размер дохода. Вы знаете, за какую сумму он предлагал клиентам бессмертие в виртуальном мире?
– Примерно догадываюсь, – Хортон опустил глаза.
– Все его затраты могли бы мгновенно окупиться, в случае положительных результатов вашей работы, – продолжал генерал Карти. – А они, можно сказать, практически получены.
– Я бы все-таки не торопился с выводами, – ответил Хортон. – Но на всякий случай, вопросы безопасности решал бы исходя из положительных результатов.
– Рад был познакомиться с вами, – генерал встал, показывая конец беседы. Вместе с ним поднялись остальные военные. Обращаясь к ним, генерал сказал:
– Вы проинструктированы на счет дальнейших действий. Приступайте.
Хортон взглядом проводил гостей. Ему самому не хотелось никуда идти. Ноги словно стали ногами космонавта на Юпитере, где притяжение во много раз превосходит земное. Он руками растер глаза, затем все лицо. После этой нехитрой операции стало немного легче.
Как он влип! Теперь уж точно никуда не денешься! И есть только один путь – довести работу до конца. И вот тогда…
– Мистер Хортон! – раздался голос в дверях. Это был голос его помощника Ричарда. Тот как всегда откуда-то выныривал в самый неподходящий момент.
– Не сейчас, Ричард! Не сейчас! – Хортону уже было не так важно, что там произошло в системе, пока его не было. Он просто хотел немного побыть один. Имеет он право на это или нет?