Глава 2

Домой Влад добрался буквально на автопилоте. На душе было гадко и муторно, инстинкты кричали, что он вмазался по самое не могу, а шею жёг свежий ошейник.

Хромой вообще не отличался особой верой в людей, а блудному должнику кредита доверия даже не предлагали.

После того как скрипящему зубами Владу скинули на телефон файлик с координатами и наболтали вводные, Кай, пакостливо скалясь, сообщил, что без ошейника Морены дальше их дела не пойдут.

Было бы славно, если бы действительно не пошли. Потому что координаты были вычислены по местам исчезновения Владовых предшественников, а конечной точки маршрута не знал даже сам Хромой. Поисковики были его слегами в болоте. Потыкал, нащупал кочку, прыгнул. Палка увязла, значит, время браться за другую. Что ожидало с той стороны болота, Кай не знал и сам. Или не хотел говорить. Но с Влада требовалось только дойти до сердца города, записать координаты, осмотреться и вернуться назад с отчëтом. Или не вернуться.

Удавка на шее предупреждающе запульсировала. Ошейник Морены был, наверное, самым дорогим артефактом на блуждающем рынке. Делали его из редкого даже для Изнанки змеëвника – хищного растения, охотящегося на мелкую нежить и ботинки неосторожных путников. Корень змеëвника неглубоко прикапывался и замирал, ожидая добычу, а тонкие звенчатые щупальца расползались по округе, создавая ловчую сеть. Как только жертва оказывалась внутри, побеги опутывали её и стремительно сжимались. Придушенную добычу тащили к корню, который и довершал дело пастью с зубами в три ряда. Сейчас такой вот побег, до смешного похожий на короткую серебряную цепочку, болтался на шее Влада, вызывая гадливое раздражение своим шевелением.

Договор, подтверждённый ошейником Морены, нельзя нарушить. Если, конечно, ты хочешь ещё немного пожить. Помимо пакостных свойств змеëвника, на цепочку навешивали целую кучу разномастных заклинаний. Тот, кто придумал ошейник Морены, был гением. Или конченым психом. Что, впрочем, часто совмещается в одном флаконе.

Клятву Влад вытолкнул из себя с таким трудом, словно слова вставали поперëк горла. Он очень старался подбирать выражения, лихорадочно думал, как хоть немного себя обезопасить, но упирающийся в поясницу ствол пистолета призывал поторопиться. Болтающийся в пальцах Хромого ошейник нервировал и сбивал с мысли. Клятва вышла не самой жёсткой, но даже она отдавала Влада в распоряжение Хромого со всеми потрохами. Чужие руки защёлкнули замок цепочки, и Кай гаденько сообщил, что надеется на их плодотворное сотрудничество. Которое, конечно, вряд ли ограничится одним походом к сердцу города, если Влад каким-то чудом его переживёт. Настолько дорогая и противозаконная штука не окупится разовой добычей информации.

– Баран ты, Владик, – прошипел он себе под нос, ощупывая карманы в поисках ключей от квартиры. Пока не вспомнил, что ключи вместе с остальными нехитрыми пожитками остались у прихвостней Хромого. В этот раз самоуничижительная характеристика была более ëмкой.

К счастью, сестра уже вернулась домой и двери, по своему обыкновению, не заперла.

В квартире было темно и тихо. Сердце Влада пропустило удар. Конечно, Хромой блефовал по поводу Яны. У него пока что были и другие методы давления, но расшалившимся нервам на логику было плевать.

Едва заставив себя скинуть на пороге ботинки, Влад пролетел по узкому коридору и на его развилке безошибочно выбрал кухню.

Конечно же, Яна была здесь. С ногами сидела на табурете, почти упираясь подбородком в собственные колени. В руке сестра держала открытую примерно на середине бумажную книгу, такую старую, что страницы изрядно пожелтели. Вторая рука слепо шарила по столу в поисках миски с нарезанными на дольки яблоками. Снова вынесла библиотеку своей Академии, с облегчением понял Влад.

Чтиво оказалось настолько увлекательным, что Яна не отреагировала ни на скрип входной двери, ни на топот бегущего к ней на выручку Влада. Последнее, к слову, было очень кстати. Объясняться не хотелось.

Двойняшки жили в совершенно разных мирах. Яна – умница, отличница, обладающая скромным, но всё же магическим даром, – отучилась в Академии и осталась там в качестве младшего преподавателя. Получила от Академии квартиру, пусть маленькую, пусть в дрянном районе, но всё же свою. У Яны был единственный недостаток, и он сейчас стоял рядом, с бешено колотящимся сердцем и пульсирующим ошейником магического контракта.

Почему-то сейчас их разница чувствовалась особенно остро. Умница сестрëнка и её провалившийся на самое дно и даже умудрившийся его пробить брат.

От холодных после улицы объятий Яна крупно вздрогнула и расфыркалась, пытаясь отстраниться.

– Это что ещё за нежности? – строго спросила она, выворачиваясь, чтобы встретиться с братом взглядом смеющихся зелёных глаз. Цвет им достался от матери. Отец в их внешности вообще отметился походя, и чем старше становилась сестра, тем сильнее было её сходство с фотографией на маминой могиле. Это пугало, учитывая, как родители сгинули. Но, к счастью, всё раздолбайство и весь запас авантюризма при рождении себе заграбастал Влад.

– А что, нежности в этой квартире под запретом? – зубасто улыбнулся он, расстёгивая молнию парки и тут же об этом жалея. Острый Янкин взгляд мгновенно вычленил обновку на шее братца. Удавка со стороны казалась обычной цепочкой и магически была хорошо замаскирована, иначе запросто вычислялась бы законниками. Но серебряная побрякушка на шее аскетичного Влада сестру удивила. Брови её поползли вверх, и Влад поторопился увести разговор в безопасное русло. – Как дела на работе?

Про любимую Академию Яна могла трепаться бесконечно, и вопрос запросто сбил её со следа.

Ужинали двойняшки под сетования на ограничение использования магии, на инертных студентов и на скромность финансирования таких важных областей, как артефакторика.

– В городе осталась только одна лаборатория, взорванную в прошлом году так и не отстроили, а они зажимают средства для её охраны! – ярилась сестра, грозно потрясая вилкой в адрес неизвестных жмотов. – Это ещё повезло, что при последнем нападении рядом оказался Егор…

Яна осеклась, но Влад успел зацепиться за оговорку.

– При каком таком нападении? – опасно тихо поинтересовался он, пытаясь поймать забегавший взгляд сестры.

Последняя в городе лаборатория, официально работающая с материалами Изнанки, располагалась в её Академии. И то в том, что Яна проводила в ней всё свободное время, Влад даже не сомневался. С её-то тягой к Изнанке в целом и артефакторике в частности. А теперь оказывается, что на лабораторию был совершен налëт?

– Да всё хорошо, Владь, – жалобно протянула Яна, делая такие честные глаза, что брат понял сразу – нападающие были хорошо вооружены, опасны, и умники отбились только милостью неведомого Егора. – Это была кучка отморозков из последователей Чистой крови. Ничего серьёзного.

Ага, совсем ничего. Инцидент произошёл тринадцать лет назад и расколол общественность на две неравные группы: одарённые с сочувствующими и те, кто считал, что магам место на Изнанке. Или под землёй. Причём вторая группа была настолько многочисленной, что, если бы не принятые правительством меры, одарëнных линчевали бы, не отходя от кассы ещё в тот год. Слишком уж серьёзные жертвы понëс город, когда в перегородке между мирами появилась огромная брешь и в реальность хлынули полчища тварей. Виновников случившегося так и не нашли. А потом в сети появились теории, что дыры в реальности делают именно одарëнные. А осознанно или нет, уже не играет никакой роли. Последующее принятие ограничивающих законов для одарённых только подтвердило справедливость этих теорий.

Именно с тех пор на руках магов с первых проявлений дара защёлкивают кандалы, не дающие им прыгать между измерениями. Именно тогда от общины Судного дня, и без того опасающейся магов, отпочковались радикальные Блюстители чистой крови. Чистой человеческой крови, не испачканной подарками Изнанки. Другую они желали видеть лишь пролитой из перерезанных глоток одарённых.

Влад болтался где-то по центру между радикалами и мирными магонелюбителями. И не склонялся к первым лишь из-за наличия дара у сестрицы. Одарëнные, при всей своей малочисленности, а может и благодаря ей, имели в обществе слишком большое влияние. Отдельные школы-интернаты, высокооплачиваемая работа, различные льготы. И целый вагон прилагающегося ко всему этому гонора и чувства собственной безнаказанности. То, что сестра была другой, было лишь исключением, подтверждающим наличие правила.

Яна нервно теребила кандалы. Цельнометаллические пластины, опоясывающие её запястья, за тринадцать лет стали настолько привычными, что воспринимались как часть тела. И крутила она их в приступах тревожности, как иные накручивают на палец локон волос. Сестра явно не хотела ссориться и не знала, как увести разговор в мирное русло.

– А что за фрукт этот твой Егор? – Влад сжалился над двойняшкой и сам перевёл тему.

Яна подозрительно полыхнула щеками, потупилась и скромно пояснила, что это преподаватель с кафедры прикладной артефакторики. Влад понимающе хмыкнул. Неведомый Егор разделял Янкину страсть, а значит, был в её глазах практически идеалом мужчины. Вне зависимости от внешности, возраста и характера.

Остаток вечера прошёл мирно. Двойняшки умостились на диване, устроив короткую ритуальную битву за единственный живой подлокотник. Победу одержал Влад. Показательно расстроенная Янка поплелась на кухню и вернулась с подносом, полным бутербродов. Влада угостили только в обмен на уступленный подлокотник.

Телевизор мигал сменяющимися кадрами боëв и погонь, бубнил что-то героическое и пафосное. Яна посапывала на отвоёванном подлокотнике. Влад, откинувшись на спинку дивана, ловил глазами отсветы машинных фар на потолке и думал, как ему жить дальше.

* * *

Наутро хандра немного утихла. Мерзкая дрянь, обвившая шею, за ночь угомонилась и перестала так активно ëрзать. В слегка отпущенном паникой мозгу закопошились смутные мысли о том, что по интернету гуляли истории о счастливцах, которым удавалось снять ошейник Морены. Мысли, конечно, были слишком эфемерными, чтобы походить на мало-мальски приличный план, но всё же грели сердце и обнадëживали.

В муниципальной общеобразовательной школе, куда ходил Влад, связанные с Изнанкой дисциплины не преподавались. Считалось, что практической пользы деткам информация о том, какая иномирная тварь чего боится, не принесёт. Потому что при встрече с тварью детку, скорее всего, схарчат. А значит, тратить невеликий бюджет на профильного преподавателя нужды нет. До высших учебных заведений Влад не добрался. Окончив среднюю школу, он активно зарабатывал бабло. Приютившая их после смерти родителей тëтка к тому времени так крепко выпивала, что денег на что-то, кроме алкоголя, в доме не водилось. Умница Янка в пятнадцать поступила в Академию на полный пансион, а Владик со спокойной совестью свалил из дома и скитался, перебиваясь случайными заработками. Пока не набрёл на общину Судного дня. Эти странные типы принимали всех без разбору, и требование к постояльцам у них было единственное: не прыгать на Изнанку. Влад на ту сторону прыгать не мог. Только бегать через разломы. Поэтому нехитрый ценз успешно прошёл.

Собственно, следующие пять лет пролетели тихо и мирно под боком у юродивых общинников. Янка отучилась, устроилась преподавать и получила квартиру. Отказать в просьбе пожить с ней Влад не смог. Но подвязки в общине у него сохранились.

И одна из этих подвязок могла добыть нужные сейчас позарез знания о взломе ошейника Морены. Цель была намечена, позвонить Стасу и предупредить о своём визите Влад не мог – телефон остался у Хромого. Оставалось наведаться к бывшим соседям лично.

На улице густой стеной валил снег. Морозец моментально вцепился в незащищённый нос и щеки. Зиму Влад не любил, и та отвечала взаимностью. Ботинки были дешёвыми, с тонкой, практически нерифлëной подошвой, поэтому по двору Влад проплыл, как фигуристочка, – скользя, делая красивые пируэты и балансируя на одной ноге. Благо зрителей его па на горизонте не оказалось. Для прогулок время было неурочным – рабочий люд ещё пахал на своих заводах, а детвора морозить жопы не любила, поэтому засела в подъездах и тамбурах торговых центров.

Янкина квартирка так отчаянно ютилась к окраине города, что практически прижималась стеной к вокзалу. Деревня общины располагалась ближе к метро, но Владу до него пилить было прилично. К тому же подземные поезда вечно задерживались и застревали. То нежить под колëса кинется, то труп бродяги найдут в заброшенной ветке. То блуждающий рынок накроют.

Наземные поезда в этом плане казались надëжней.

Толпу малолеток Влад заметил издалека. Они были шумными, наглыми и напрочь лишёнными шапок. Обычные, в общем, малолетки.

Та, кого они зажали, окружив и отрезав пути к отступлению забором, была младше. И в шапке. Домашняя такая девочка лет тринадцати в длинном пуховичке и белоснежных вязаных рукавичках.

Разбитная девица с ядовито-зелёными волосами и пирсингом во всех возможных местах держала мелкую за руку. Задранный рукав пуховика обнажал блестящий бок кандалов. Одарëнная.

Браслеты действуют на некоторых обывателей, как красная тряпка на быка. Служат индикатором, что перед тобой опасный выродок Изнанки, причина того, что простых граждан жрут на улицах собственного города потусторонние твари.

Детвора распалялась. Одарëнная уже откровенно ревела, размазывая по щекам слёзы, испуганно и по-детски отчаянно. Зря. Страх разжигает азарт. Чужие слёзы действуют на толпу будоражаще. Теперь они точно не отстанут, пока не доведут одарëнную до ручки. Или пока им кто-то не помешает.

Влад смотрел на пухлощëкую зарёванную девчонку и видел перед собой совсем другое лицо. Так похожее на его собственное – скуластое, с носом-картошкой и мамиными зелëными глазищами.

Янка никогда не ревела. И не просила о помощи. Молчала, смотрела исподлобья, словно искала у противников слабые места. Терпела тычки и удары. А потом Влад увидел синяки.

Им было почти по двенадцать, когда произошёл Инцидент. Янка как раз начала выдавать первые стихийные выбросы. Тогда по свежей магоненависти ей пришлось очень несладко. Её так же ловили толпой, зажимали, хватали за руки, избивали. Пока об этом не узнал Влад.

Конечно, может показаться, что две двенадцатилетки – это немногим круче, чем одна двенадцатилетка. Но это не так. Один против всего мира – это смертник. Изгой, отшельник, стеклянный столп посреди пустоши – конструкция хрупкая и нелепая. А если за твоей спиной стоит товарищ, готовый рвать за тебя глотки, вы становитесь почти непобедимыми. Пусть порой очень побитыми, но непобедимыми.

У этой одарëнной за спиной было пусто. Триггер потянул за собой всю волну той мути из детства, и Влад почти сунулся в толпу мелочи. Почти.

А потом вспомнил, как его, уже после Янкиного отъезда в Академию, так же ловили шайки одарëнных. Только у них тычки были серьёзнее. Кандалы блокировали способности к перемещению, но не магию. После некоторых таких потасовок отлёживаться приходилось очень долго. Глава общины смотрела хмуро, пыталась допытываться, но Влад упрямо молчал. Тоже играл в гордого воина. Впрочем, сложить два и два и понять, что пацана из общины отлавливает одарëнная шпана с соседнего района, смог бы и пятилетка. Ульяна сообразила. Методы у лидера общины были далёкими от гуманных, но доходчивыми. Ребят из её поселения больше не трогали.

Тычки из обидных переросли в болезненные. Чьи-то шаловливые ручонки сорвали с головы девочки шапку. Вырвавшиеся на волю куцые русые косички о сестрице не напоминали, и Влад прошёл мимо. Попытался пройти.

Поравнявшись с малолетками, он случайно поймал зарëванный взгляд зелёных глаз. Совсем не похожих по оттенку. Совсем не похожих по выражению.

– Да провались всё на нижний уровень Изнанки, – простонал Влад и повысил голос: – Э, молодёжь, сделайте так, чтобы через секунду я никого из вас здесь не видел.

Подростки обернулись резко, вспуганной волчьей стаей. Они хмуро молчали, исподлобья сверкая глазами, злыми и настороженными.

Волчата, пусть и сбившиеся в стаю, были ещё мелкими, чтобы рычать на здорового дядьку. Уходили они лениво, показывая, что делают одолжение. Конечно, отойдя на безопасное расстояние, самые дерзкие начали подтявкивать, но надолго запала не хватило. На сегодня веселье было испорчено, и смысла торчать на морозной улице не осталось.

Мелкая одарëнная смотрела огромными, полными слëз глазами, жамкая в руках поднятую шапку.

– Иди домой, пока они не вернулись, – буркнул Влад, и девчонку словно смело.

Снег продолжал валить крупными разлапистыми хлопьями, заметая следы недавно произошедшей здесь стычки. Завтра волчата и мелкий зеленоглазый ягнёнок встретятся снова. И послезавтра. И послепослезавтра. И так будет до тех пор, пока девчонка окончательно не сломается. Или не скинет овечью шкурку и не прибьётся к такой же волчьей стае. Потому что волки не переведутся никогда. Потому что ягнятам в одиночку не выжить.

Загрузка...