Прошло два месяца с момента пиратского набега. Для пленников все эти дни протекали до одури монотонно. Тех, кто был в состоянии передвигаться и находился в неплохой физической форме, продали в ближайшем же порту, как негров, для работы на плантациях. Но все-таки большая часть выжившей после бури команды все еще находилась на борту, и их жизни были в опасности. Антисанитарные условия в грязном трюме позволили инфекции взять верх над людьми, и, к сожалению, остановить этот процесс уже никто не мог. Пленные умирали каждый день, проклиная перед смертью своих мучителей. Капитану Вильяму Стерлингу повезло больше. Благодаря постоянному и неотлучному уходу и вниманию Морин, уже через две недели его раны стали зарубцовываться. А еще через две к молодому человеку вернулись силы, но, увы, не душевный мир. Ему и лорду Батлеру было запрещено покидать свои каюты, и поэтому Морин являлась для них единственным связующим звеном с внешним миром. Пользуясь некоторой свободой на корабле, а также своим обаянием, она старалась каждый день спускаться в трюм к раненым, принося с собой еду, выпрошенную у кока. Своим сочувствием девушка пыталась поддерживать измученных пленников. И, несмотря на то что вид умирающих заставлял ее сердце сжиматься от жалости к этим бедным морякам, а душа начинала неистово болеть, не приходить она не могла: они ждали ее. Эти люди нуждались в ее теплых словах и поддержке не меньше, чем в глотке свежего воздуха. Вид изголодавшихся людей заставлял ее едва притрагиваться к еде во время ежедневных ужинов с капитаном Райтом. Ни Вильям, ни лорд Батлер не одобряли этих трапез, но в душе понимали, что в тот момент она не могла не согласиться на них.
Капитан Райт делал вид, что не замечает подавленного состояния Морин, и всячески старался увлечь ее светской беседой. А когда узнал, что она неплохо разбирается в морском деле, то даже стал обучать ее новым премудростям мореходства. Чем больше он проводил времени со своей пленницей, тем большую симпатию испытывал к ней. С некоторых пор, провожая ее вечером до каюты, он окидывал жадным взглядом с головы до ног ее стройную фигуру, и в эти минуты душа его становилась ареной битвы двух демонов: алчности и похоти. С одной стороны, он прекрасно понимал, как много сулит такая выгодная во всех отношениях сделка, но, с другой стороны, отдавать кому-то такое сокровище было жалко. Изо дня в день из-за этих противоречивых побуждений он становился все мрачнее и мрачнее. Девушка сразу заметила эту перемену. Но, не догадавшись об истинной причине такой перемены, она не придала этому большого значения.
Однажды вечером Райт угрюмо молчал весь ужин, то и дело прикладываясь к бутылке рома. Морин попыталась заговорить с ним, но, наткнувшись на пронзительный взгляд из-под густых бровей капитана, осеклась. Тревога поселилась в ее сердце. С нетерпением она ожидала окончания ужина. Когда он был наконец-то завершен, она поднялась.
– Благодарю вас, капитан Райт. С вашего позволения, я вернусь в свою каюту.
В ответ тот прорычал что-то нечленораздельное. Подойдя к двери, она вдруг почувствовала смрадное дыхание своего сотрапезника совсем близко. Обернувшись, девушка увидела разгоряченное лицо Уильяма Райта. Его глаза лихорадочно горели. Он схватил Морин за талию и с силой притянул ее к себе.
– Капитан Райт, что вы делаете? – закричала девушка, пытаясь вырваться из его крепких объятий. – Прекратите немедленно!.. Я… Я… Я закричу!
– О, кричи, моя милая, кричи! Твой крик еще только сильнее взбудоражит мою кровь!
– Я позову на помощь!
– Ты можешь звать на помощь сколько угодно, сюда все равно никто не войдет без моего разрешения!
– Вы пьяны! Отпустите меня сейчас же! Вы делаете мне больно!
– О да, детка, я пьян. Я сильно пьян… И пьян не только от рома. Когда я слышу твой ангельский голос, когда я обнимаю тебя, вдыхаю твой прелестный аромат, моя кровь вскипает.
– Перестаньте немедленно! – вскричала Морин, пытаясь уклониться от горячих поцелуев, которыми осыпал ее капитан Райт.
Уильям Райт приподнял ее на руках и понес к кровати.
– О нет, клянусь Дьяволом! Я никому тебя не отдам! Ты будешь только моей! И пусть мои кишки сожрет Кракен!
В этот момент он почувствовал внезапную боль, сознание его помутилось на долю секунды. Но для девушки и этого мгновения оказалось достаточно, чтобы высвободиться из его объятий и выхватить из-за пояса капитана пистолет.
Очнувшись, капитан Райт дико огляделся по сторонам, стараясь понять, что же произошло на самом деле. Когда же сознание к нему полностью вернулось, он зарычал, стряхивая с головы бутылочные осколки (это Морин пришлось так использовать недопитый ром, чтобы вырваться из лап этого негодяя). Капитан прыгнул вперед, но тотчас остановился, услышав металлические ноты в голосе девушки, заставившем его мгновенно протрезветь. Хотя трудно сказать, что произвело на пирата большее впечатление: голос или направленный в его сторону заряженный пистолет.
– Ни с места, капитан Райт, иначе, клянусь непорочной Девой Марией, я продырявлю вам голову.
Взглянув на суровую неподвижность лица девушки, капитан осознал серьезность своего положения, но, тем не менее, сделал шаг вперед, рассудив, что у нее не хватит мужества нажать на курок.
– Не двигайтесь! Я не намерена дважды повторять! Вы зашли слишком далеко, капитан! Я предполагала, что ваше слово ничего не значит. Вы пират, и этим все сказано! Но, несмотря на то что я ваша пленница, я требую уважительного отношения к себе. И если вы еще раз позволите себе подобную вольность – я убью вас!
– О, мисс, вы не представляете, как это трудно – выстрелить в человека. В отличие от меня, вы – воспитанная леди. Не думаю, чтобы в пансионе благородных девиц вас обучали убивать, – ответил на ее пылкую речь капитан Райт, уже полностью пришедший в себя и вернувший себе прежнюю невозмутимость. – Отдайте пистолет и забудем об этом недоразумении!
Сказав это, он медленно начал подходить к Морин, протянув к ней руку. Девушка попятилась назад. Она понимала, что это не что иное, как новая уловка, и, отдав пистолет, она уже не сможет за себя постоять. Но выстрелить в человека?! От волнения у Морин пересохло во рту и на лбу выступил холодный пот. Тем временем Уильям Райт продолжал медленно приближаться к своей пленнице, стараясь ласковыми интонациями и лживыми уверениями усыпить ее бдительность. Но чем слаще были слова пирата, тем суровее становилось лицо девушки. Внезапно раздался звук выстрела. Капитан Райт, схватившись за плечо, упал как подкошенный. Девушка не промахнулась. В тот же момент в каюту вбежали три пирата. Увидев Морин с дымящимся в руке пистолетом, пираты на мгновение замерли на месте. Но быстро придя в себя, двое бросились к своему капитану, а третий схватил девушку за руку.
– Капитан! Капитан! С вами все в порядке? – помогая ему подняться, спросили они практически в один голос.
Капитан Райт, бледный от гнева, сверкнул глазами.
– Запереть эту дикую кошку в каюту! На хлеб и воду! Ее и всю ее семейку! Ничего, мисс, вы еще будете валяться у меня в ногах, умоляя о пощаде, ибо я намерен продать вас и ваших родных не на Багамских островах или Ямайке, как планировал раньше, где вас из жалости мог бы выкупить какой-нибудь ваш соотечественник, а берберам в Тунисе или еще где подальше. Так что молитесь!
Уже выходя из каюты, Морин услышала:
– Кэп, фрегат еле держится на плаву. Его нужно затопить или убраться подальше от этих мест. Здесь в последнее время неспокойно.
– Нет, Гарри, я с тобой не согласен. Корабль отменный. Да это же видно невооруженным взглядом! Да и девица, будь она проклята, – проговорил он, – в одной из наших бесед тоже это подтвердила. Если фрегат привести в нормальный вид, ни один из королевских линейных кораблей не угонится за ним. Я сделаю его флагманским кораблем, а ты на нашей старушке «Лани» будешь помогать мне покорять Новый Свет.
– Тогда куда идем, кэп? С такой обузой далеко нам не уйти. А кругом курсируют военные суда.
– На остров Бути. Там не очень людно, да и в случае опасности есть, где укрыться.
– Вам виднее, кэп…
«Остров Бути, – про себя повторила девушка. – Интересно, далеко ли это от Порта-Ройал? Может быть, за время починки корабля нам удастся сбежать?»
Но, увы. Словно прочитав мысли Морин, капитан Райт приказал стеречь своих пленников днем и ночью. Ни подкуп, ни другие ухищрения не позволили им во время ремонта ни на сантиметр приблизиться к долгожданной свободе.
Уже заканчивался третий месяц их вынужденного заточения. Даже самые сильные и стойкие постепенно начали терять надежду на спасение, когда произошло событие, окончательно изменившее судьбу наших героев.