26 февраля, вторник, 8:00
– Ты просто гений, призвал всех, кому что-то известно, звонить нам! – Одри положила на стол утренний выпуск «Газетт». – Молодец, Брайан!
Брайан Петерсон широко улыбнулся:
– Я учился у лучших. – Его радость оказалась заразительной.
Одри почувствовала, как ее губы тоже расплываются в улыбке, хотя к утру устала до предела. Как сказала бы мама: «проснулась усталая и засыпаю усталая».
– Мой дядя был хорошим наставником.
– Я имел в виду тебя, – уточнил Брайан.
Одри рассмеялась.
– Ты помогал дяде делать газету задолго до того, как я вернулась!
– Я следил за твоими успехами, – возразил Брайан. – И многому у тебя научился.
– Льстить ты точно научился, – заметила Одри.
– Да что ты говоришь! – Он состроил удивленную мину. – Я выжил в школе от подготовительного класса до выпускного, потому что ты принадлежала к числу моих близких друзей. По-моему, я неплохо тебя знаю.
– Просто чудо, что мы оба пережили школу! – вздохнула Одри. Брайана она считала своим близким другом с самого детства.
– Ты сейчас думаешь о Колте. – Слова Брайана тут же вернули ее к действительности.
– Что?! – Одри нахмурилась и притворилась рассерженной.
Ее притворство не обмануло старого друга.
– Ну да. Я так и подумал!
Она предпочла сменить тему:
– Ну и как, уже пошли звонки от очевидцев?
– Да, с утра было довольно много звонков, – подтвердил Брайан, – но не уклоняйся от ответа! Ты долго еще намерена напоминать ему об ошибке, которую он совершил в восемнадцать лет в пьяном виде?
Что ж, он, значит, не собирается спускать дело на тормозах… В последний школьный год их команда победила в чемпионате по футболу, и один из игроков пригласил весь класс на вечеринку в охотничий домик своих родителей. Туда поехали все, кроме Одри, которая свалилась с гриппом. Весной следующего года вся школа знала, чем кончилось дело, – Карен Вильгельм забеременела. Карен не скрывала, что отец ребенка – Колт. Одри с трудом удалось закончить школу и пройти через церемонию выпуска. Если бы не лучшие друзья, Брайан и Саша, она бы и вовсе не пошла на выпускной.
– Всегда, – сказала она в ответ на вопрос Брайана, который он задавал ей примерно раз в месяц. – Есть ли полезные сведения, которые нам стоит проверить?
Он вздохнул и покачал головой:
– Пока нет.
– Нам нужно узнать об этом Уэсли Содере как можно больше.
– Я собрал практически все, что нам известно. Содер перебрался сюда десять лет назад из Иллинойса. Насколько мне известно, он шел по дороге мимо пастбища, когда на Мелвина Йодера напал бык. Содер спас Мелвину жизнь. Йодер взял его под крыло, а парень женился на его дочке. Прошло десять лет, у них родилось четверо детей. Теперь Содер считается важным человеком в общине меннонитов. Мистер Йодер тяжело болен, и поговаривают, что после него бразды правления перейдут к Содеру…
Одри просмотрела заметки в блокноте.
– Содеру сорок восемь, он лет на десять старше жены.
Брайан постучал по фото Сары, которое он вырезал из статьи о «Пекарне Йодеров», вышедшей несколько лет назад.
– Она единственная дочь, которую признает Йодер, и его средний ребенок. Когда Содер спас ее отца от быка, ей было двадцать четыре года, она не была замужем и вот-вот должна была перейти в статус старой девы. Отдавая дочь в жены человеку, который спас ему жизнь, старик Йодер, так сказать, убивал одним выстрелом двух зайцев.
– Про старую деву – ты серьезно?! – Одри поверить не могла, что кто-то по-прежнему мог считать незамужнюю двадцатичетырехлетнюю женщину старой девой.
Брайан поднял руки вверх:
– Меннониты придерживаются более консервативных взглядов! Мы все знаем, что ты не старая дева только потому, что не замужем и тебе за тридцать.
Решив не продолжать, Одри заметила:
– Ты назвал ее единственной дочерью, которую он признает. У него что, есть еще дочери? Я других не помню.
– Бетани. Она на несколько лет моложе нас. Сейчас ей, кажется, тридцать один год. В шестнадцать она бросила школу и уехала в Нашвилл. Захотела стать певицей.
– А что с ней случилось потом? – Может быть, поэтому Одри ее не помнила.
– Наверное, богатство и слава не были написаны у нее на роду. Спустя какое-то время Бетани вернулась, но родные отреклись от нее. Сейчас она работает официанткой в одном баре на другом конце города. Замуж так и не вышла. Живет как живется.
«Как ты, Одри».
Она вспомнила объявление, которое прочла в сегодняшней газете. Еще у одной ее одноклассницы родился ребенок. Она и Саша Ленуар остались единственными незамужними дамами из всего класса. А у нее есть туфли. Множество туфель. И огромный дом, в котором так пусто…
– Еще в начальной школе классом старше нас училась девочка, которая много времени проводила с Сарой, – сказал Брайан.
Одри с удивлением посмотрела на Брайана.
– В самом деле? Девочка из нашей школы?
У меннонитской общины была своя школа. Меннониты общались с чужаками только в пределах необходимости или по делу.
– Помнишь старую усадьбу Ярборо?
– Заброшенный дом, который раньше сдавали внаем?
Все Ярборо умерли, когда Одри была еще маленькой. Наследники жили в другом штате, но дом почему-то сохранили за собой. Одна местная риелторская компания поддерживала дом в приличном состоянии и сдавала его жильцам до последнего времени. Тот дом находился рядом с фермой Йодеров.
Брайан кивнул, и глаза его сверкнули.
– Теперь Никки владеет закусочной, а в детстве жила с родителями в доме Ярборо. Не удивлюсь, если они с Сарой остались подругами.
– Никки Уэллс? – Одри смутно помнила девочку, которая была старше.
– Теперь она Никки Слейтер. У нее двое детей. Она наверняка начнет показывать тебе детские фотографии. Так что приготовься!
– Спасибо. Пожалуй, к ней я и отправлюсь.
Одри сдержанно улыбнулась и направилась к двери.
– Пока!
– И еще!.. – крикнул Брайан, и Одри остановилась на пороге.
– Что?
– «Брейден-Хаус» интересуется, не собираешься ли ты в этом году организовать еще один благотворительный марафон. Они не устают тебя хвалить – в прошлом году сборы превзошли все ожидания. Никому не удалось собрать денег больше тебя.
«Брейден-Хаус» был приютом для женщин, ставших жертвами домашнего насилия.
– С удовольствием организую такой же марафон и в этом году. Кажется, в октябре, верно?
Он кивнул:
– Я так и подумал. Поэтому вчера и согласился от твоего имени.
Одри подняла вверх большие пальцы:
– Спасибо!
– Андерсон, ты просто благодетельница всего человечества. – Брайан закатил глаза. – Тебе бы направить хоть часть твоей энергии на собственную личную жизнь!
– Меня вполне устраивает моя личная жизнь, – сказала она, открывая дверь.
– Нам нужно вызвать сантехников! – крикнул Брайан ей вслед. – Пусть выяснят, откуда вода в подвале! Вчера вечером я спустился туда, а вода прибывает. Ее пока не так много, но это не просто конденсат. На полу настоящие лужи!
Хотя сердце у нее забилось чаще, Одри подняла руку и решительно объявила:
– Я обо всем позабочусь. Не волнуйся. Этому зданию больше двухсот лет. Наверное, под нами подземный источник или что-то в таком же роде. Надо просто заделать швы такой штукой, которая не даст воде просачиваться внутрь.
– Ты начальник, тебе и решать!
Одри засмеялась и вышла из кабинета. Она спустилась по лестнице и направилась к черному ходу, радуясь, что в вестибюле никого нет, а администратор разговаривает по телефону. К тому времени, как она дошла до маленькой парковки для сотрудников у черного хода, сердцебиение немного успокоилось. Нельзя всю жизнь притворяться, будто проблемы не существует. Но пока… Она полной грудью вдохнула освежающий утренний воздух. Хорошо, что догадалась надеть свитер в тон сливовым брюкам. К полудню температура поднимется градусов до двадцати, но сейчас, утром, пока прохладно.
Сев за руль, она сжала кулаки, стараясь унять дрожь. Покосилась на здание, которым ее семья владела больше двух столетий. Одри редко входила в газету через парадный вход. Планировка в здании была старомодной. Кабинеты располагались на втором этаже, полукругом. Все они выходили на широкую галерею, под которой размещался вестибюль. В галерее устроили большой и малый конференц-залы. Большую часть вестибюля на первом этаже занимал своеобразный музей «Газетт». За вестибюлем на первом этаже располагались склад, комната отдыха и типография. Типографский зал занимал львиную долю первого этажа. В подвал сносили отслужившие свое печатные машины и архив. Там же находились служебные помещения, отопительный котел и система кондиционирования.
Нет никаких причин беспокоиться о том, что в подвале стоит вода. Так не раз случалось и прежде.
Сейчас это не главное.
Закусочная «На углу» действительно находилась на юго-восточном углу площади. У обитателей центра и офисных работников было принято здесь завтракать. Семья Никки Уэллс-Слейтер открыла закусочную в сороковых годах прошлого века. В восемь сорок пять утра зал был переполнен.
Одри села с краю стойки и заказала кофе. Завсегдатаи улыбались ей, выходя, или останавливались рядом, чтобы поздороваться. Одри мелкими глотками пила кофе и смотрела, как Никки обслуживает столики. Как только она отнесла очередной заказ на кухню и вернулась за стойку, Одри помахала ей рукой.
Никки подошла к ней:
– Подлить?
Одри покачала головой:
– Все в порядке. Как поживаешь, Никки? – Иногда она заходила сюда перекусить, но с Никки почти не разговаривала: «Привет», «Спасибо», и все.
– Замечательно! – Никки улыбнулась и показала на стенку рядом с окошечком, выходящим на кухню. Там она сделала настоящий коллаж из фотографий двоих своих детей, девочки и мальчика. – Дети здоровы и счастливы, а муж все еще старается произвести на меня впечатление.
Одри рассмеялась:
– Большего невозможно и желать!
– Точно. – Никки окинула ее задумчивым взглядом: – А ты как, Ри?
– Осваиваюсь потихоньку. Тиражи растут, подписчиков все больше… Это радует.
Лицо ее собеседницы посерьезнело.
– Как твоя мама?
Одри пожала плечами:
– То лучше, то хуже, а в целом нормально. Спасибо, что спросила. А твои родители как?
Родители Никки в прошлом году отошли от дел и переехали во Флориду.
– Скучают по внукам, но им нравится жить на пляже. Мы ездим к ним по четыре-пять раз в году, проводим у них неделю. И они пару раз в год наведываются к нам. В общем, все не так плохо. Они довольны, вот что главное.
– Ты по-прежнему дружишь с Сарой Йодер?
Никки какое-то время смотрела на Одри.
– Сейчас она Сара Содер, но тебе, конечно, это уже известно.
– Ну да, – кивнула Одри. – Вчера я оказалась рядом с ее домом, но возможности поговорить с ней у меня не было. Надеялась, ты просветишь меня насчет Сары. Больше всего не люблю неточные сведения.
– Что значит «просветишь»? – В глазах Никки мелькнула настороженность.
– Понимаешь, когда случается… такое, всегда находятся люди, которые пытаются бросить тень на пострадавших. Мы с Сарой не дружили по-настоящему, зато наши отцы были друзьями. Отец очень высоко отзывался о Мелвине Йодере. Уверена, такой человек, как Мелвин, не мог воспитать убийцу. Сара сделала, что должна была, чтобы защитить детей и себя. Я хочу, чтобы все узнали об этом, прежде чем поползут всякие слухи…
Одри постаралась подпустить в голос побольше праведного негодования.
– Конечно, – буркнула Никки. – Все, кто считают иначе, – дураки и лжецы. Я не знаю человека мягче и слабее Сары. Она мухи не обидит; она не способна убить человека, разве что у нее не останется другого выхода.
Одри подалась вперед:
– Вот именно! Но нам звонят по горячей линии, а поскольку звонки анонимные, все думают, будто могут болтать что угодно! – И это тоже было правдой. Хотя никто пока не чернит Сару Содер, скоро начнутся домыслы… Так было всегда. – И нам нужно представить факты правильным образом!
– Сара наверняка сказала полицейским, что кто-то слонялся вокруг дома. Чужак сидел на дороге в своей черной машине и целыми днями следил за ними. – Никки плотно сжала губы. – Она говорила, что Уэсли на несколько дней уехал из города, и ей страшновато. Я не виню ее в том, что она застрелила его, когда он вломился в дом.
– Наверное, она и братьям рассказала, что незнакомец следил за домом, – предположила Одри. Безучастность братьев ее тоже беспокоила. Почему Йодеры-младшие, здоровяки как на подбор, не поспешили на помощь сестре? Вчера вечером к Саре не приехал ни один из них. Здесь тоже что-то не так.
– Да нет, она не стала им ничего рассказывать. – Никки перегнулась через стойку: – У Джейкоба жена рожала. Аарон сидел дома с отцом. Мистера Йодера сейчас нельзя оставлять одного. Смерть жены его совсем подкосила…
Одри кивнула.
– А Бенджамин?
– Бенджамин и Сара не разговаривают. – Никки покачала головой. – Наверное, он обиделся из-за того, что этот Уэсли, муж Сары, вроде как занял то место, которое ожидал занять он на правах старшего сына.
Неплохой довод.
– Об этом я не подумала, – призналась Одри. – Бенджамина можно понять: он наверняка рассчитывал занять место отца.
– Решение старика стало причиной раскола… Не могу сказать, что виню Бенджамина, но Сара любит мужа. Она поддерживает его, а не брата. Так Богу угодно. И решение принимал ее отец, а не она.
– Кстати, о братьях. – Одри улыбнулась. – Как поживает твой брат? Говорят, его обожают все дети в городе. – Чарли Уэллс был славным малым. Они с Одри вместе работали в школьной газете. Ну почему она в свое время не влюбилась в него?
Никки широко улыбнулась:
– Чарли нравится быть врачом. Он первый из всей семьи окончил колледж. Просто не верится, что он дошел до конца! Ну кто бы мог подумать, что мой лодырь-братишка выучится на педиатра?
– Да ты на себя посмотри, – возразила Одри. – Сама управляешься с закусочной! В прошлом году сделала потрясающий ремонт. Ты, Никки, и сама преуспела в жизни.
Никки вспыхнула и наклонила голову:
– Спасибо. Настоящий комплимент от девушки, которая приехала из большого города!
Одри только отмахнулась:
– Буду рада, если сумею управляться с «Газетт», как ты со своей закусочной.
Никки огляделась по сторонам, словно желая убедиться, что их никто не подслушивает.
– Попробуй расспросить Аарона. Учти, если что, я ничего тебе не говорила! Ходят слухи, что несколько месяцев назад мистер Йодер и Уэсли повздорили. Тогда мистер Йодер уже был тяжело болен. А ведь сам убеждал всю общину обращаться к Содеру за советами и руководством. Неизвестно, что там у них произошло, только с тех пор они больше не разговаривают. Сара ни в чем не признается, но у меня такое чувство, что старик узнал о своем зяте что-то неприглядное. Видимо, что-то рассказала одна семья, которая в прошлом году приезжала сюда погостить из Иллинойса.
– Что-то из прошлого Содера?
– Наверняка не знаю. – Никки пожала плечами. – Сара ничего не говорит. И все же между мистером Йодером и Уэсли что-то изменилось. И братья тоже обижены на него. Не нравится мне, что у них там творится… Я волнуюсь из-за того, что Сара в беде.
Одри очень хотелось узнать все подробности, но с какой стати Никки будет перед ней раскрываться? Они никогда не дружили, их можно назвать просто знакомыми. Она ожидала, что придется клещами вытаскивать из нее сведения. А если Никки в самом деле так беспокоится за подругу, почему не рассказать обо всем шерифу? Как-то не складывается картина.
– Спасибо, что ты поделилась со мной своими предположениями, – сказала Одри. – По правде говоря, я даже не ожидала такой откровенности!
Никки снова огляделась по сторонам.
– Одри, я знаю, тебя долго здесь не было. Может, ты забыла – в маленьких городках каждый встает на ту или другую сторону. И у каждого есть собственное мнение, которое почти не зависит от фактов. Не хочу обидеть шерифа Таннера и его помощников, но они будто уже решили: какой-то чужак залез в случайный дом, и хозяйка его застрелила. И точка. Они не станут глубоко копать. Да и зачем им? Но там что-то не то. Сара очень напугана. Она даже со мной больше не желает разговаривать. Брайан сказал: никто лучше тебя не умеет докапываться до правды. Помоги моей подруге, вот все, о чем я прошу.
Значит, ее подставили. Хорошо, что такого рода подставы Одри только радовали.
– Даю тебе слово, сделаю, что смогу.
– Только по возможности нигде не упоминай меня, – попросила Никки. – Сара моя подруга, не хочу ей навредить.
– Поверь мне, – Одри приложила руку к груди, – я никогда не раскрываю анонимные источники.
Звякнул колокольчик над входом. Никки выпрямилась и крикнула:
– Доброе утро, шериф! Кофе?
Одри положила на стойку деньги и спустилась с высокого табурета. В закусочной было пусто, если не считать ковбоя, который только что вошел в зал решительным шагом. Не обращая на нее внимания, Колт сел за стойку, положил шляпу на соседний табурет, провел рукой по темным волосам. Наверное, хочет избежать лишних вопросов.
Но ее равнодушием не оттолкнуть! Стараясь не забывать об этом, она подошла к его рабочему месту и облокотилась о стойку.
– И тебе доброе утро, шериф.
Он кивнул:
– Доброе утро, Ри.
– Есть новости?
Не отрывая взгляда от меню на стене – которое, наверное, давно выучил наизусть, – Колт медленно покачал головой:
– Во всяком случае, ничего такого, о чем можно говорить.
– Насколько я понимаю, Бранч подтвердил личность рыжеволосого здоровяка, который вчера скончался на кухне у Сары Содер?
Он развернулся к ней, прищурив серые глаза:
– Неужели Бранч говорил с тобой?
Она улыбнулась при мысли, что наступила ему на больную мозоль. Колт всегда ревниво относился к Бранчу. Да и какой мужчина не ревновал бы на его месте? Бранч был симпатичным холостяком.
– Бранч знает, как важно привлечь на свою сторону средства массовой информации. – Не совсем ложь, она просто уклонилась от ответа на конкретный вопрос.
– Ри, Энтони Марчелло – это крупные неприятности. – Никки поставила перед Колтом дымящийся стаканчик с черным кофе.
– Охотно верю, но едва ли он создаст неприятности сейчас, ведь он умер. – Она улыбнулась, заметив лучики вокруг его глаз и поджатые губы. Губы, которые она целовала тысячу раз…
«Не надо об этом, Одри!»
– Трудность в том… – Колт поерзал на сиденье, задев ее бедро коленом, и ее словно ударило током, – что у Марчелло есть друзья. Опасные друзья. Ри, тебе совсем не нужно прыгать в эту кроличью нору. Старайся держаться от расследования подальше, иначе неприятности начнутся и у тебя… и у всех нас.
Чикаго. Опасность. Ах да, мертвец связан с криминальным синдикатом. Вполне логичный вывод.
– Хм… Вижу, шериф, тебя очень заботит моя безопасность. – Она склонила голову набок и посмотрела на него в упор. – Но, видишь ли, мне тоже нужно работать, то есть держать население в курсе событий. – Не давая Колту ответить заученными фразами, она продолжала: – Ты ведь понимаешь, у нас любят посплетничать. Слухи будут хуже, чем правда.