Маргарита перетащила чемодан через щель между перроном и вагоном двухэтажного поезда. На первый этаж вертикально вниз вела лестница. – Молодой человек, помогите мне, пожалуйста, спустить чемодан, – попросила Марго щупленького попутчика. Как потом выяснилось, они ехали в одном купе: у Маргариты нижнее 27 место, у Владимира верхнее 26. В конце коридора вверх вела лестница к площадке с биотуалетами. Надев шелковый розовый халат, Марго встала у окна в коридоре вагона. Владимир тут же присоединился к ней. За окном мелькали унылые пейзажи. – Импрессионический пейзаж. Слово импрессио означает впечатление, передача увиденного на холст. Импрессионисты первыми стали писать окружающий мир таким, какой он есть, отражали изменчивость окружающей реальности… Через секунду общения с Володей, Маргарите показалось, что между ними возникла духовная близость. – Импрессионисты старались уйти от статичного изображения мира и стремились сделать картины более живыми. Они хотели отразить движение, наполняющее природу, передать в произведениях изменения воздуха, теней, света. До их появления картины писали в основном на религиозные темы. Техника живописи у каждого была своя: кто-то писал большими мазками, кто-то мелкими или даже точками. Их картины создавали впечатления от объекта в целом, они не делали детальную прорисовку – и это основная отличительная черта импрессионистов, – с упоением рассказывал Владимир. Он окончил художественное училище и поступил в институт, перешёл на последний курс, жил в Москве в однокомнатной квартире отца, то есть это была его мастерская, где он с упоением занимался живописью, творил. Отец его Василий Евгеньевич переехал жить на дачу. Мама жила на севере Москвы в трехкомнатной малогабаритной квартире со смежными комнатами, посменно работала врачом на скорой помощи. Владимир грезил импрессионистами, знал о них всё и мог часами о них рассказывать. Владимир очень хорошо чувствовал и передавал свет в своих картинах, они так и светились, манили, от них невозможно было оторвать взгляд. Маргарита слушала Володю, изумлённо раскрыв рот. Столько всего интересного на свете! Она ни разу не была в музее имени А. С. Пушкина в Москве, что на метро Кропоткинская, где выставляется неплохая коллекция картин импрессионистов, о чём поведал ей Владимир. Маргарите очень хотелось встать за спиной Володи, прижаться к нему всем телом и замереть, и стоять так долго-долго. Они разговорились, открыто обсуждали любую тему, слышали друг друга и понимали с полуслова. За несколько часов поездки Владимир принял окончательное решение: Маргарита будет его. Он влюбился в неё в тот же миг, как только увидел, он разглядел в ней свою музу. Он представлял, как будет писать её портрет, он с каллиграфической точностью перенесёт на холст все изгибы её тела. От этих мыслей у него кружилась голова и его окатывали с ног до головы горячие волны. Жуткий грохот и скрежет колёс под местом Маргариты долго не давал ей заснуть. Спросонья Маргарита услышала шорох внизу. – Крыса? Воры? Приоткрыв глаза Марго увидела проводницу вагона, собирающую половой тряпкой воду с пола. – Не сработал клапан, вода перелилась из бачка, – извинилась проводница, но это не утешило Маргариту, все её вещи в чемодане намокли. На перроне Маргариту встречала одна Вика. – Альберт не смог уйти с работы, – сказала Виктория, потупив глаза. Вокруг каменного дома разбит красивый сад, увитый виноградом, с большим разнообразием сортов благоухающих роз. Около белоснежной террасы с барбекю рос инжир, рядом с ним кусты олеандра. Посередине террасы стоял круглый стол. Маргарита не ударила лицом в грязь, она протянула тёте Арусяк – маме Артура свой подарок – сиреневую ажурную кофточку с длинным рукавом из хлопка, Вике подарила маленький флакончик настоящих французских духов Chanel Allure, Альберту привезла в подарок парфюмерную воду для мужчины Gentleman Givenchy, 100 мл. Необъятных размеров невысокого роста Арусяк имела типичную армянскую внешность: большие карие глаза на выкате, пухлые губы, крупный нос с горбинкой, коротко подстриженные, отливающие красным деревом вьющиеся волосы, смуглую кожу. Она хромала на правую ногу, такой родилась, её с детства называли «хромоножка», у неё врождённый вывих правого бедра. Куда только не возил её отец, каким только докторам не показывал, никто не помог, она так и осталась хромать. Их три сестры, Арусяк – старшая. Самой красивой была младшая. Стали свататься к средней сестре, на Арусяк никто не обращал внимание. Жених Арфени приглянулся Арусяк, она украла у отца золотые украшения – приданное, приготовленное на свадьбу Арфени и отдала их жениху. Жених Арфени женился на Арусяк. Арусяк никто не ругал, отец счастливо улыбался, хвалил её про себя, – Молодец дочка, – а то он отчаялся, что никто не возьмёт её замуж. Арусяк говорила медленно, растягивая слова, раскатисто произносила букву «р». Маргариту поселили в комнате на первом этаже с тремя кроватями, предназначенную для сдачи постояльцам. Отдыхающие собирались приехать в начале сентября, это были постоянные клиенты Арусяк, пожилые москвичи около 70 лет. Муж с женой каждый год отдыхали в бархатный сезон на море в Анапе. Море действительно недалеко, в ста метрах от дома. Маргарита переоделась в широкое белое платье с розовыми и голубыми цветами, яркими пятнами разбросанными по всему полотну, взяла соломенную пляжную сумку, на ходу засовывая в неё полотенце и очки и быстро побежала к морю. Выйдя на улицу, её душа наполнилась радостью. Вокруг розы и олеандры, сосны и платаны. Навстречу шли улыбающиеся загорелые люди в основном в шортах, футболках или майках. Маргарита сразу увидела огромное, до неба, синее-синее, прозрачное море. Ноги проваливались в песок золотистого оттенка. Он был настолько мелким и мягким, что больше походил на пудру. Была последняя декада августа, народу немного, уезжали с детьми домой готовиться к началу учебного года. Марго отметила про себя, что никто никуда не спешит, не бежит, не дёргается, у всех движения и жесты медленные, похожие на замедленные кадры немого кино, лица расслаблены. Бросив полотенце на песок Марго забежала в прозрачную воду, хотела с разберу окунуться, но не тут-то было. Вода по щиколотку. Марго шла, шла, в надежде добрести до глубины, а вода всё равно по щиколотку, тёплая, как парное молоко. Марго опять шла, шла… – Когда же глубоко будет? Но вот наконец вода по пояс, и она поплыла. Полежала сначала на животе, потом на спине под ласковым солнышком, почувствовала, что проголодалась. В кафе на берегу моря заказала жаренную на гриле красную рыбу, бокал белого вина. Ела медленно, отрезая ножом малюсенькие кусочки, тщательно перижёвывала и запивала глотком вина. Плетёное кресло тихо поскрипывало, играла медленная музыка, на лице её блуждала счастливая улыбка. – Вот оно, счастье! Посмотрев в зеркальце и накрасив губы розовой помадой, увидела золотистый загар на лице, так идущий к её зеленоватым глазам. Надо возвращаться. Какая же красивая улица, ведущая к дому! Вдоль дороги стояли старые невысокие домики, окружённые садами. Цветы, цветы, везде цветы. За столом сидел Владимир. Увидев Маргариту, он направился к ней навстречу. Они уставились друг на друга. – Как ты меня нашёл? – спросила Маргарита, а потом вспомнила, что в поезде Владимир записал адрес Виктории. – Подожди, я сейчас. Марго сняла с себя платье и встала под душ, с удовольствием смывая морскую воду и песок. Надев итальянское голубое платье из шёлка, туфельки в тон платью и подняв кверху волосы в греческую причёску, она посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна увиденным. – Красавица! Просто красавица, можно сказать принцесса! На столе лежали всевозможные и не возможные угощения – кавказское гостеприимство. Появилась Арусяк, неся в руках большую тарелку с лобио – зелёная стручковая фасоль тушёная со взбитыми яйцами. – Я есть не хочу, поела в кафе, можно мне чашечку кофе? – попросила Маргарита и открыла коробку конфет, привезённую из Москвы. Арусяк поджала губы и молча поставила на стол турку с горячим кофе. Маргарита с Владимиром пошли прогуляться по берегу моря. Они сидели на песке, рассказывая всё о себе. Время пролетело незаметно. Солнце коснулось поверхности моря, стало темнеть. Пошли по набережной к порту, немного посидели в недорогой хинкальной. Маргоша попросила их пожарить. – Как у вас получается, что хинкали прожарены со всех строн? Очень вкусные, хрустящие! – Это на гриле, – буркнула уставшая к вечеру официантка. Марго подумала, что если Владимир захочет с ней близости, то не устоит. – Всё будет, – решила она. Но Володя держался с достоинством, хотя с трудом сдерживал себя, чтобы не поцеловать Маргариту. Сняв обувь, они бродили по воде, держась за руки. Домой пришли за полночь, переполненные странным чувством, как будто случилось, то что каждый ждал так долго. Но у ворот дома Владимир, попрощался и сказал, что ему нужно в гостиницу, а то не пустят и придётся ночевать на улице. Владимир решил не торопить события. Следующие пять дней они находились на пляже с утра до вечера, плавали в ночном море, любовались лунными дорожками. При проведении рукой по воде вокруг руки возникали серебристые звёздочки. Это было так красиво! Они танцевали на открытой веранде кафе, недалеко от моря. На каждом углу слышна музыка. В кафе пили красное вино, закусывали мидиями, виноградом. – Я тебя не буду провожать, сказала Марго Владимиру в их последний вечер. Они сидели на берегу моря. Володя взял Маргариту за подбородок и прильнул к её губам. Поцелуй был долгим, страстным и в то же время нежным. – Я обязательно напишу тебе письмо, – пообещал Володя. Марго согласно кивнула. В поезде Владимир всю дорогу думал о Маргарите, а Марго грезила о нём. Она так и не сказала Владимиру, сколько ей лет. Зачем? Он и не спрашивал. Ещё бы мог испугаться. Он решил, что она его ровесница. – Вот и ладно. Женщине столько лет, на сколько она выглядит, – считали француженки, и Марго вместе с ними. И, вообще, она чувствовала себя 18-ти летней девочкой. Жорж Санд на 6 лет была старше Шопена, они страстно полюбили друг друга, а совместно прожитые 10 лет считали самыми лучшими своими годами, создали наилучшие произведения, жили без комплексов. И Марго для себя решила, что тоже не будет терзаться и заморачиваться проблемой возраста, подумаешь, какие-то 5 лет разницы. Она полностью согласна с Жорж Санд: «В жизни есть только одно счастье – любить и быть любимой». Она жаждала любви, как глотка свежего воздуха необходимого тонущему человеку. Марго вся истосковалась. Постоянно в голове вертелся вопрос: – Почему он не пишет? Что опять не так? Ведь между ними не было интима! За что ей такое наказание, за какие такие грехи? Может, кто-нибудь её сглазил, вон, как неприветливо смотрит на неё Арусяк. Она сразу заметила недовольные взгляды Арусяк. – Послушай, когда эта девка уедет от нас? Только и знает, что шляется на море, ходит по кафе, ресторанам, ничего по дому не делает, да и отдыхающие из Москвы скоро приедут, они мне звонили. Привезла какую-то тряпку, красная цена ей 5 рублей и думает, что навеки поселилась у нас. Марго случайно подслушала разговор Арусяк с Альбертом. – Ты на сколько дней приехала в Анапу? Что собираешься делать? – спросил её Альберт вечером после работы. Марго пожала плечами. – Я бы хотела устроиться на работу, а то деньги заканчиваются. – В мой магазин требуется продавщица, пойдёшь? Зарплата 15 тысяч рублей, работать каждый день без выходных. – Пойду, – тут же согласилась Маргарита. – Да, тут вот ещё какое дело. На днях к нам приезжают отдыхающие, комнату надо ещё привести в порядок, хорошенько помыть всё – окна, двери, полы, протереть стены от пыли. Мама сказала, что через дом у бабы Нюры пустует комната, она могла бы тебе её сдавать за 10 тысяч рублей в месяц, дёшево потому, что постоянно, а не по дням. – Тётя Арусяк, можно я у вас останусь? – с надеждой в голосе спросила Марго. – Где ты будешь спать? В моей комнате стоит только один диван. – А вы бросьте диванные подушки на пол, – предложила Марго. – Мой диван без подушек, – категорически отрезала Арусяк. – Я могу и на раскладушке спать, – предложила Маргарита. – У нас нет раскладушки и у соседей нет, – Арусяк исключила все возможные варианты. – Вот оно, хвалёное кавказскаое гостеприимство! Знала бы, не тратила столько денег на подарки, – слёзы стояли в глазах Маргариты. – Не выдумывай, ахчик джан, – «сладким» голосом пропела Арусяк, – у бабы Нюры тебе будет хорошо. Делать нечего и Маргарита в тот же вечер переехала к бабе Нюре.