Елена Рехорст Лапти
Мы с мамой в августе жили на турбазе. С одной стороны её территория граничила с лесом, а с другой – с деревней. Ежедневно турбаза подвергалась нашествиям банды деревенских подростков, почему-то считавших её тоже собственной территорией. Вели они себя в отношении отдыхающих очень агрессивно: являлись вечером на танцы и затевали драки, портили инвентарь, воровали всё, что только можно. Если кто-то вывешивал возле своего домика мокрые купальные принадлежности, пойманную рыбу для сушки или что-то ещё, то всё это исчезало с молниеносной быстротой. У себя же в деревне все жили с никогда не запирающимися дверьми, и, конечно же, никаких случаев воровства там не происходило.
Но мы, городские, были для них нежеланными чужаками, с которыми, по их мнению, можно не церемониться. Возглавлял всю эту банду рослый рыжеволосый мальчишка с нечёсаными волосами и злыми глазами. Он всегда демонстративно курил и матерился на всю округу. Только после многочисленных жалоб со стороны отдыхающих директор турбазы, наконец, издал указ о запрещении появления на территории посторонних лиц без особого разрешения, под угрозой штрафа и обращения в милицию. После этого безобразия немного поутихли, и отдыхающие вздохнули спокойно.
В целом же отдыхать здесь было здорово: огромный красивый лес, озёра с чистой водой, по которым мы катались на лодках, песчаные пляжи… Но через неделю отдых заканчивался, и нам предстояло возвращаться в город. В самый последний день августа у моей подруги Оли был день рождения, на который я приглашалась каждый год. Насчёт подарка ей я не очень волновалась. Каждый год мы дарили друг другу почти одно и то же в разных вариациях: книги, плюшевые игрушки, цветы и шоколад. Конечно, мне бы хотелось порадовать её каким-то необычным подарком, но каким?
Ничего оригинального я придумать не могла. Оля – единственный избалованный ребёнок из обеспеченной семьи, и у неё было всего гораздо больше, чем у её сверстников. Она воспринимала это как должное. К тому же ни на территории турбазы, ни в деревне купить что-то Оле в подарок было нереально. Жители деревни сами ездили за всеми покупками в город. За три дня до отъезда наша соседка по столу вдруг вынула из сумки… лапти! Настоящие!
До этого я видела такие только на картинках.
– Вот купила себе обувку в деревне, – улыбнулась она.
Я попросила рассмотреть лапти поближе. Осторожно взяла их в руки и удивилась искусному плетению, уловила слабый запах бересты, и меня вдруг охватило непреодолимое желание получить точно такие же. «И Оле, – пронеслось у меня в голове. – Разве можно придумать лучший подарок ко дню её рождения?»
Расспросив женщину во всех подробностях, где можно достать такое чудо, я узнала, что в деревне их плетёт на заказ некая бабушка Прасковья, которая живёт в доме возле колодца.
Более точную информацию женщина дать не могла.
– Да в деревне её все знают, – пояснила она.
Я еле дождалась окончания обеда, выпросила у мамы денег и бегом бросилась в деревню искать бабушку Прасковью.
На пыльной деревенской улице не видно ни души. Стояла тишина. Только слышалось кудахтанье кур и пение петухов. Я шла, выискивая взглядом колодец, как вдруг прямо передо мной будто из-под земли выросла толпа тех самых подростков, устраивающих дебоши на турбазе. Впереди с наглым видом стоял их рыжий предводитель. Как же я пожалела, что не взяла с собой маму!
Хотя на улице стоял день, вступиться за меня было некому. Неужели наступил мой последний час, и сейчас меня пристукнут и сбросят в озеро? Может, попробовать убежать? Пока я обдумывала, что предпринять, рыжеволосый громко сплюнул и заговорил:
– И чего это тут городские шляются по нашей территории? Значит, вам сюда можно, а нам к вам нет?
Я попыталась скрыть свой страх и как можно спокойней спросила:
– А что, нельзя? Я по делу.
– Ха, – заржал мальчишка, – и какие же у нас тут дела?
– Мне нужна бабушка Прасковья, хочу заказать у неё лапти для себя и подруги, я видела сейчас у женщины в столовой, такие красивые, – пустилась я в сбивчивые объяснения, стараясь выиграть время и улучить момент для бегства. – Лапти мне очень нужны, правда, – продолжала я и на всякий случай добавила: – Только вот я не знаю, где она живёт, и заблудилась. Не покажешь дорогу, а?
Мальчишки переглянулись.
– Очень нужны, – передразнил меня рыжий, с подозрением смотря мне в лицо.
– Да, очень, – подтвердила я, – и представь, как подруга обрадуется! Так покажешь? – повторила я свою просьбу.
Он молчал, всё ещё сверля меня своими подозрительными глазами.
– Ладно, пошли, – просто сказал он наконец. – Здесь недалеко.
– Ой, спасибо, – обрадовалась я.
– Бабушка Прасковья родственницей нам приходится, такие лапти, как она, больше никто не плетёт, – объяснил мальчишка с гордостью в голосе.
Вскоре мы прошли небольшой колодец и остановились возле деревянного дома с красивой резьбой на окнах. Вся свита тоже остановилась.
Мальчишка толкнул дверь и крикнул:
– Бабушка Прасковья, тут к тебе пришли!
Послышалось шарканье, и навстречу вышла такая дряхлая старушка, каких я никогда ещё не видала. Она была вся сгорбленная, со сморщенным лицом, на ногах у неё, несмотря на царившую на улице жару, были валенки. Бабушка была в тёплой кофте, а на голове красовался белый платок, закрывавший чуть не половину лица.