Тяжелый взгляд Патрика буравит меня, пока я пытаюсь всеми силами доказать, что это самозванец, а Грэгори Шторм – это я. Сыплю разными фактами из биографии, знакомства с людьми, кто может подтвердить, многим чем. В итоге коротким взмахом руки он обрывает меня на полуслове.
– Мы проверим все, что ты тут написал. И проверим тебя на идентификаторе личности, как только восстановим поврежденное оборудование для входа в сеть. Но учти, что если выяснится, что ты причастен к нападению и гибели трех моих не только коллег, но и друзей, то из этой камеры ты не выйдешь. Поверь, много времени на это не понадобится, а пока… – он, оторвавшись от стены, постучал кулаком по двери. Она тут же распахнулась, и вошедший боец, бросив хмурый взгляд на меня, схватил в охапку сваленные вещи в углу, забирая все, включая даже порванную одежду.
– Я оставлю тебе еще несколько листков и ручку. Просто на всякий случай, вдруг ты сам вспомнишь какие-то факты, которыми стоит поделиться до того момента, пока не начал их выяснять, – проводив взглядом, как уносят все мои нехитрые пожитки, продолжил Патрик. Уже выходя из двери, пока я сидел в некой прострации, откровенно не понимая, как все это произошло, он сказал напоследок:
– Вечером мы вернемся к этому вопросу, и очень надеюсь, что после него мы останемся друзьями, – строгий взгляд здоровяка не внушал ничего хорошего в случае обмана, но последнего-то и не было.
– Я точно знаю, кто я, и уверен, что это какая-то ошибка или сбой в базах данных, – твердо ответил, выдерживая его недоверчивый взгляд. – Грэгори Шторм – это именно я и никто другой. На фотографии же неизвестно кто. Самозванец.
– Посмотрим, – пожал плечами Патрик, выходя. Дверь закрылась, и я остался наедине с собственными мыслями. А были они абсолютно не радостные. Да, я был уверен, что все это недоразумение и все решится. Но подспудно в голову лезли и другие мысли – вдруг не захотят разбираться? Вдруг это какой-то хакер поломал мои данные и все изменил? Да, про это ходили только слухи, но все же. Что в этом случае будет? У них погибли их друзья, и вряд ли патруль будет ласков со мной, если будет думать, что я виноват в этом. Черт, надеюсь, все прояснится.
Время тянулось невыносимо долго, словно хотело создать еще больше напряжения. Хотя куда уж дальше? Прошло полдня, а никто так и не приходил. Кормить меня, по всей видимости, не собирались. Правда, аппетита тоже не было. Я старательно гнал плохие предчувствия, но они, словно намагниченные, все лезли и лезли мне в голову, заставляя все больше нервничать, доводя меня до предела.
Я перебирал все возможные варианты, которые могли подсказать, как произошел этот сбой! В голове мелькали мысленные диалоги, где я пытался обстоятельно объяснить, что все это ошибка. Проговаривал аргументы и факты, подтверждающие мои слова. И внутри меня все выходило. Патрик соглашался, и все заканчивалось хорошо, а мы вместе смеялись над этим недоразумением. Но реальность имела свою версию происходящего.
Вечером, когда дверь вновь открылась и я уже пытался радостно вздохнуть от облегчения, что все закончилось, наткнулся на взгляд Патрика. Тяжелый грозный взгляд светловолосого здоровяка, который смотрел с некоторым плохо скрываемым бешенством. Слова застряли в горле, и я успел только прохрипеть, прежде чем мощный удар ногой в грудную клетку снес меня к стене, выбивая дыхание напрочь.
Меня всего скрутило, но вдогонку уже летели удары. Много ударов. Ребра будто треснули от одного из них, и я словно мешок повалился на пол, с трудом пытаясь закрыться. Но тщетно. Тело продолжало дергаться от боли и толчков.
– Кто ты, мать твою?! В чем твоя задача, сволочь?! – надрывался Патрик. – И зачем было трогать детей, урррод!
Слова с трудом доходили до сознания, словно через пелену. Кто-то оттащил здоровяка, и мне дали отдышаться. Неизвестный лысый мужик помог мне выпрямиться и облокотиться на стену, закрывая от своего обезумевшего напарника. Его суровый взгляд буравил меня насквозь, предсказывая неприятности.
– Так, «Грэгори», – с издевкой произнес он имя, – ты мне прямо сейчас должен ответить, на кого ты работаешь, какая у тебя задача и какой из наших объектов будет следующей целью атаки? Постой, – остановил он меня сразу, как только я попытался пошевелить разбитыми губами, – подумай вначале, прежде чем говорить. Очень и очень тщательно обдумай свои слова, которые собираешься сказать. Иначе я просто оставлю тебя здесь с этим зверем, – указал он взглядом на Патрика, у которого глаза просто пылали бешенством.
Я с трудом перевел дух, сплевывая кровь прямо на себя. В голове только сейчас начало проясняться, и я начал осознавать слова. Дети? Проверка меня? Мысли соединились, создавая страшную догадку! Сердце заколотилось как умалишенное, вызывая дрожь по телу. Но мне было все равно. С ужасным предчувствием я с трудом произношу слова, буквально выталкивая их и одновременно и ожидая ответа, боясь его услышать.
– На учебный центр-интернат напали? – В голове все мысли про Софию и Пьера. Про госпожу Ингу. Про всех моих друзей и знакомых. Про мою настоящую большую семью, кроме которой у меня никого не было.
– Сволочь! – дергается Патрик, взмахивая кулаком. Лысый не успевает его вовремя полностью перехватить, и смазанный удар приходится мне в челюсть. Голова дергается, но я не обращаю внимание, весь поглощенный своим вопросом.
– Скажите мне, пожалуйста! Прошу! На учебный центр напали? Все ли в порядке? Никто не пострадал? Пожалуйста, – не удержавшись, я хватаю за руки лысого бойца, пытаясь буквально вытащить ответ у него, но снова получаю по лицу, теперь уже от него. Но мне все равно. – Прошу, скажите! – продолжаю я тараторить как помешанный. В душе кипят эмоции, целые волны переживаний захлестывают меня с головой.
– Хорошо, я расскажу тебе, но после этого ты ответишь на наши вопросы, – тяжелый взгляд неизвестного мне бойца буравит меня.
– Черт, Карл, ты же видишь, что он тянет время, играет с нами! Еще неизвестно, куда они дальше ударят. Надо просто достать информацию, невзирая ни на что, и как можно быстрее, – разоряется Патрик, но лысый его останавливает взмахом, после того как пару секунд изучает мое взволнованное лицо.
– Итак, на учебный центр действительно напали. Всех выживших мы перевезли сюда, и их, к сожалению, совсем немного. Уцелело всего с десяток человек, и то большинство ранены, – его слова, словно тяжелые бруски, падают на меня, впечатывая в землю. Отчаяние и страх за близких захлестывают меня окончательно.
– Вы не знаете, София и Пьер выжили? Девушка, светловолосая такая, невысокая, девятнадцать лет? И парень – черноволосый и полноватый, подросток, шестнадцать лет, любит в спецовках ходить? Скажите, пожалуйста, – я с мольбой в голосе прошу их. Боль тела уходит на второй план, поглощенная переживаниями за них. Карл внимательно вглядывается в мои глаза и со вздохом отвечает:
– Не знаю, парень, то ли ты настолько хороший актер, то ли действительно ошибка в базе. Я сам не выводил детей, Патрик должен знать. – Короткий взгляд на яростного здоровяка немного остужает последнего. – Ответь ему, а потом уже начнем задавать вопросы.
– Сейчас подумаю. Вроде бы был кто-то похожий… – патрульный не успевает договорить, как раздается приглушенный сигнал тревоги, будто идущий за пределами тюремной зоны и от того еле слышный. И почти сразу толчок, словно от мощного взрыва, слегка сотрясает здание. Глаза Карла расширяются, и он моментально вскакивает на ноги.
– Твою мать! Они снова на нас напали! Бегом, а этого закроем пока, – бросает он Патрику. Здоровяк торопливо кивает, одаривая меня напоследок взглядом, полным ненависти.
– Стойте! Ответьте мне, пожалуйста, про Софию и Пьера! Пожалуйста! – кричу я им в спину, но они игнорируют мои слова. Дверь с грохотом закрывается, и я остаюсь один, наедине со своими переживаниями и болью. С яростью бью по полу кулаком, пытаясь успокоить бушующее сердце. Черт! Что же такое! Как такое вообще могло произойти? Надеюсь, что с ними все хорошо. Но всего десяток из всех. Десять, и они ранены. Кто-то точно погиб…
А потом до меня доходит, что всех раненых-то перевезли сюда. В то место, которое сейчас подвергается новой атаке, только в этот раз, судя по второму толчку здания, гораздо серьезней. И они там, раненые и с трудом пережившие ужасы первого нападения, а тут уже снова это. В голове возникали целые картины возможных событий, и я, не выдержав, с безумным криком попытался вынести дверь из камеры.
Мощный удар болью отозвался в плече, а металлической двери хоть бы хны. Сколько я так безуспешно бился, не знаю, но все тело чуть ли не превратилось в сплошной синяк. Я колотил кулаками, кричал, чтобы меня выпустили, с разбегу бил ногой. Результат был один – дверь как стояла, так и продолжала стоять. В итоге я просто уселся на пол. Даже с удивлением обнаружил, что из глаз потекли слезы. А ведь не плакал с самого детства. Накативший страх за близких вкупе с полной беспомощностью как-либо повлиять на ситуацию разрывал душу, но все же мне удалось успокоиться. Злость на себя немного прояснила сознание, и я уже более осознанно начал прислушиваться к происходящему.
Металлическая дверь хорошо скрывала звуки, но даже так часто доносились выстрелы из оружия, а также порой взрывы гранат или чего-то похожего. Разместившись возле двери, я стал ждать. С момента нападения прошло минут десять всего, но звуки боя хорошо продвинулись в глубину здания. Решив, что надо хоть как-то подготовиться, я присматриваюсь к кровати. Но там все глухо – цельная конструкция и ни одного элемента, который потенциально мог быть использован как оружие. Инструмент с остальными вещами у меня забрали. Хотя… Подаренная госпожой Ингой ручка осталась, а в ней же есть опасный сюрприз. Правда, что с коротким лезвием можно сделать против вооруженных винтовками бойцов, я не знал, но все же лучше, чем ничего.
Снял свою крутку и кое-как повесил ее на невысокую перегородку туалета в попытке сымитировать, будто за ней кто-то находится. Не уверен, что получилось, но я надеялся, что это должно было отвлечь возможного противника на несколько мгновений. А я уж попробую воспользоваться ими по максимуму, сделав хоть что-то. Вот только что?
В итоге после раздумий остановился на варианте, что я попробую залезть к потолку над дверью, опираясь руками и ногами. Роста мне с головой хватало, но пробовать пока я не стал. Слишком уж спортивным я себя никогда не считал и бездумно тратить силы на тренировку не решился. Да и тело побаливало после попытки выбить дверь. Особенно плечи.
Звуки все приближались, и в какой-то момент очередь раздалась буквально уже в моем коридоре. Я, мысленно вздохнув и пожелав себе удачи, оперся руками в стену. Так, шаг ногой вверх. Теперь второй. Снова руки. Подъем шел медленно и очень тяжело, но все же я сумел зависнуть прямо над дверью. Вот только ожидаемый враг пока еще не собирался входить в мою камеру. Доносившиеся звуки говорили о том, что проверка тюремных помещений только началась. Бойцы еле слышно переговаривались, но детально расслышать слова не получалось.
А мне находиться в моем положении становилось все тяжелее и тяжелее. Руки уже дрожали, а в голове билась мысль, что я скоро не выдержу. Слишком уж рано полез. Из-за чрезмерного напряжения я непроизвольно задержал дыхание и уже начал задыхаться. С кряхтением выпустив воздух из легких, начал аккуратно глубоко дышать. Но чертов враг все еще никак не появлялся. Проступила испарина. Да где же вы? Сознание сосредоточилось на удержании собственного веса в таком положении и слишком поздно отреагировало на открывающуюся дверь.
Тело будто видит финишную черту и моментально отказывает держаться хоть на мгновение дольше. Ногти бесцельно скользят по гладкой стене, живот уходит вниз, и я обрушиваюсь всем телом на пол. Входивший боец не успевает сделать всего один-единственный шаг, чтобы не словить подарок в виде меня на свою голову. Но на угрозу он реагирует моментально, пиная меня носком тяжелого ботинка в живот.
Организм еще не успел отойти от грузного падения, а новая порция боли выбивает слезы. Черт, только все испортил. Пытаюсь отдышаться и прийти в себя, а над головой звучит голос неизвестного мне бойца явно другой корпорации, судя по экипировке.
– Слышишь, Джек, тут какой-то идиот залез на потолок и пытался на меня упасть сверху, представляешь? Будто какое-то насекомое, только корявое, – заржала фигура в черной форме и броне. Шлем с забралом закрывал лицо, а высокий воротник прикрывал шею. Впрочем, бронированные пластины закрывали большую часть тела. Но даже этим все не ограничивалось. Висевшие на поясе запасные обоймы, гранаты и нож дополнялись более современными вещами: винтовка была подключена шедшим в затылок кабелем, который еле заметно торчал из оружия, практически сразу уходя под одежду. Как я слышал, такая система позволяла не только выводить прямо на глаз бойца состояние боезапаса, но и всегда показывала прицел, а также ускоряла скорость реагирования оружия на осуществление выстрела. А еще имела встроенную систему авторизации, и винтовка банально не стреляла не в руках хозяина.
– Причем он даже безоружный, и что пытался сделать, без понятия, – закончил свою фразу боец с нашивкой в виде шестеренки на фоне зеленого листка, наставляя на меня ствол оружия. – Кто ты? Имеешь отношение к корпорации Варрона?
Я слегка подвис, пытаясь отдышаться и найти, что ответить. Сзади одного из нападающих мельк-нул силуэт второго напарника, отчего мой взгляд невольно проследил за ним. Боец, будто что-то почувствовав, невольно обернулся на это, и в этот момент в коридоре начали стрелять. Очередь моментально сносит отвлекшегося бойца с ног. Второй хватает с пояса гранату и одним ловким движением забрасывает ее в коридор в сторону стрелявших. Еще не успевает раздаться взрыв, как он впритык прижимается к стене возле двери, готовый сразу же выскочить и добить нападавших.
Мозг стремительно обрабатывает информацию, а рука уже нащупывает ручку, заблаговременно расположенную в кармане. Легкий нажим в нужном месте, и лезвие уже готово. Взрыв сотрясает коридор, разбрасывая смертельные осколки вокруг. Часть из них попадает в лежавшего на спине Джека, и тот вскрикивает от боли, когда они находят щели в броне на ногах. Черт, жив еще. Мысль мелькает молнией, а я уже вскочил на ноги и замахиваюсь своей ручкой-ножом.
Враг выставляет винтовку в коридор, стреляя не глядя. Хотя, скорее всего, он просто ориентируется на показания оружия. То сотрясается от очереди, но компенсатор отдачи гасит все колебания, и боец легко удерживает его в одной руке, продолжая стрелять в свою цель. Мое лезвие, направленное со всего размаху, попадает в затылок, прямо в разъем. На удивление, клинок, торчащий из ручки, оказывается крайне острым и прочным, и без труда пробивает кабель, а также всю электронику, входя в череп. Враг пытается развернуться, а второй рукой вытащить инородный предмет, но я сразу же толкаю его плечом в коридор.
Отбитое о дверь плечо отдается болью. Тяжелое тело словно нехотя делает шаг вперед. Затем второй. А потом у бойца корпорации Варрона подкашиваются ноги, и он обрушивается прямо на своего напарника, придавливая уже направленное на меня оружие. Тот кричит от ярости и с какой-то показной легкостью отбрасывает тело, целясь из винтовки. В голове мелькает пришедшая абсолютно не вовремя мысль о том, что у него, скорее всего, кибернетические протезы рук с усилением мышечной силы, но хоть тело реагирует не так глупо, пряча себя драгоценного за угол камеры.
Шквал пуль выбивает дыры в стене, а я все сильнее прижимаюсь, пытаясь избежать попаданий. Взгляд замечает выроненную первым бойцом винтовку, кабель которой был удачно перерублен клинком. Но толку-то – с нее же не постреляешь! Чертова система безопасности. Но мне и не приходится.
Забытые после взрыва мной и, видимо, не только мной бойцы моей корпорации наконец-то снова подключаются к бою. Несколько очередей пытаются добить врага, но тот, на удивление, ловко откатывается кувырком назад, а в следующее мгновение из его выставленного левого предплечья выезжает щит, закрывающий его фигуру. Пули вминают металл, но все же не пробивают. А враг уже выставил винтовку и начал отстреливаться, параллельно быстро двигаясь в мою сторону в попытке уйти из зоны поражения. Черт!
Мысли мельтешат, пытаясь найти выход из возникшей ситуации. Как только враг сюда зайдет, мне конец. И игнорирует он меня после того, как понял, что у меня нет оружия. Черт! Глаз снова цепляется за лежащую винтовку, и я моментально хватаюсь за подключенный к ней кабель. Рывок, и оружие у меня в руках. Крепко сжимаю его в руках и жду момента.
Через секунду вражеский боец шагает в комнату, полностью уходя из обстрела. Его винтовка еще стреляет в проход, а вторая рука совершает короткое движение. Металлические пластины торчащего щита из предплечья, все в вмятинах и отметинах от пуль, падают на пол, а его рука, освободившаяся от лишних предметов, уже нашаривает пистолет.
На мой бросок винтовки он практически не реагирует, только слегка сдвигается в сторону. А мое тело уже летит вслед за ней, пытаясь повторить маневр и вытолкнуть его под пули. Вот только этот враг готов и коротким ударом наотмашь бросает меня на пол. Пытаюсь прийти в себя. Картинка слегка мутная и кружится. По виску течет кровь, заливая глаз, а в меня уже целятся из пистолета. Каким-то инстинктивным движением, в жажде жизни, я дергаюсь в сторону, и первая пуля проделывает дыру в моей футболке и оставляет всего лишь еще одну царапину на худосочном теле. Но в голове четкое осознание, что от второго выстрела мне не уйти. Черный кружок дула словно гипнотизирует. Враг тоже отчего-то замирает на мгновение. В голове идет поток мыслей про Софию и Пьера, и про мою жизнь, про…
Очередь впритык разносит голову бойца корпорации Варрона на куски, разбрызгивая кровь. Целившаяся фигура, которая каким-то чудом успела проскочить коридор, пока враг отвлекся на мои действия, уже переводит винтовку на новую цель. На меня. Да черт возьми, когда это уже кончится!