Два дня спустя Шафран позвонила инспектору Грину из университета, чтобы поделиться своими догадками насчет букетов.
Она вновь обошла все возможные книжные магазины и библиотеки, но ей так и не удалось отыскать хоть один цветочный словарь. Впрочем, даже не имея другого источника для подтверждения своей теории, Шафран могла с уверенностью сказать инспектору, что первый букет, похоже, означает обвинением, а второй – своего рода предупреждение.
«Странно, что цветы прислали перед убийством, – подумала она, поднимая трубку. – Что за убийца предупреждает свою жертву таким необычным способом?»
Девушка сомневалась, стоит ли вообще делиться своей идеей с инспектором Грином, но испытывала вину за то, что предоставила ему так мало полезной информации, когда он обратился за помощью именно к ней.
Шафран попросила соединить ее с полицейским участком и устроилась на табурете, примостившемся в телефонной будке, стоявшей на первом этаже северного крыла. В ожидании соединения она намотала шнур на палец и принялась разглядывать слова, нацарапанные на белой стене озорными руками.
Вскоре в трубке раздался голос инспектора:
– Мисс Эверли, чем могу помочь?
Сделав глубокий вдох, Шафран ответила:
– Знаю, что шансов мало, но я попыталась интерпретировать значения букетов, используя викторианский словарь по флориографии, и похоже, они оба имеют довольно специфические послания.
К будке подошел мужчина, явно желавший сделать звонок. Он был темноволосым и невзрачным и нервно постукивал ногой по черно-белой плитке. Шафран с извиняющимся видом улыбнулась ему.
Немного помолчав, инспектор спросил:
– Что такое флориография?
Разумеется, он подумает, что Шафран сошла с ума, предложив ему столь странную теорию. С неожиданной для самой себя храбростью она приступила к объяснению:
– Эту практику применяли в викторианскую эпоху для передачи посланий через цветы. Сказать что-то напрямую считалось бестактным, вместо этого посылались особым образом составленные букеты.
– Ясно, – задумчиво ответил инспектор.
– Я изучила каждый цветок, и, согласно толкователю, первый букет говорит о богатстве, тщеславии и неискренности. Второй, тот, что с аконитом, кажется, предупреждает об опасности или жестокости. Знаю, все это кажется немного надуманным, но…
Ожидавший мужчина насмешливо фыркнул. Шафран высунула голову из укромного уголка и устремила на него взгляд.
– Не возражаете? Это личный разговор.
Мужчина, казалось, хотел было возразить, но затем взглянул на наручные часы и зашагал прочь.
Инспектор продолжал говорить, поэтому Шафран поспешила прижать трубку к уху:
– …согласно цветочному словарю, эти букеты что-то сообщали жертвам.
– Да, – подтвердила Шафран, ощутив лучик надежды от того, что инспектор Грин не стал смеяться над ней. – Но опять же, кто-то мог случайно составить композицию, в которой оказались цветы со специфическими значением, большая часть которых к тому же была ядовитой.
– Но вы так не думаете.
Шафран перевела дыхание, не зная, как ответить.
– В общем-то, нет. Никто не станет заходить в сад и выбирать гранат или крапиву, когда есть огромный выбор среди более красивых цветов. А если расшифровать их значение с помощью словаря, то этот выбор покажется логичным. Флориография превращает обычный подарок в важное послание.
– Благодарю, мисс Эверли, это… уникальная теория, которая может оказаться полезной.
Инспектор говорил так, будто собирался завершить разговор, но теперь любопытство одолело Шафран пуще прежнего.
– Инспектор, вы не знаете, была ли какая-то связь между жертвами и цветами?
Он на мгновение замолчал, и Шафран затаила дыхание.
– При вскрытии в организме обеих жертв были обнаружены барбитураты.
– Барбитураты? Как веронал? – Когда они занимались делом Эвансов, Ли рассказал ей о солях барбитуратов и их применении при судорогах, и, само собой, она слышала об успокоительном препарате, известном как веронал. Шафран была уверена, что ее мать употребляла его.
– А также сильный наркотик в теле второй жертвы.
Шафран удивилась:
– Но эти вещества имеют совершенно противоположные эффекты. Наркотик стимулирует, а веронал успокаивает.
– Так и есть, – ответил инспектор. – Пока неясно, связаны ли это с убийствами. Многие люди принимают веронал, чтобы уснуть, а наркотики не так уж сложно достать. Разумеется, употреблять их и уж тем более злоупотреблять ими не стоит. Оба вещества очень опасны.
Не зная, что еще сказать, Шафран произнесла:
– Ясно. Если могу сделать что-то еще, прошу вас, дайте мне знать.
Инспектор Грин поблагодарил ее и повесил трубку.
Шафран медленно шла по тихим коридорам обратно в свой кабинет. Задушить женщину, лишить ее кислорода… Этот способ убийства был по-настоящему ужасным, даже варварским. Шафран вздрогнула.
Когда она открыла дверь кабинета, то увидела Ли: прислонившись к своему столу, он опутывал своими чарами юную девушку в наряде нежного персикового оттенка. Ее коротко подстриженные рыжие волосы слегка подрагивали, когда она смеялась.
Ли поймал взгляд коллеги и выпрямился.
– Шафран Эверли, позвольте представить вам мисс Лизу Деннис.
– Приятно познакомиться, мисс Деннис, – Шафран вошла и протянула ей руку. Мисс Деннис имела довольно миловидное личико, с надутыми розовыми губками и карими глазами цвета ирисок. Она легонько пожала в ответ руку Шафран.
– Вы родственница доктора Денниса, коллеги доктора Ли?
– О, да, – ответила мисс Деннис тонким голосом, слегка приблизившись к Ли. – Мой дядя преподавал у доктора Ли когда-то давно. Тогда мы впервые и познакомились.
– Недавно он оставил преподавание, чтобы снова заняться медициной, – добавил Ли.
Шафран не смогла скрыть улыбку, когда он посмотрел на нее через плечо Лизы Деннис. Его умоляющая гримаса говорила о том, что за привлекательностью собеседницы скрывается весьма заурядный ум. Ли нравились красивые девушки, но за недалекость ума он высмеивал представителей обоих полов.
– Как мило. Вы тоже интересуетесь медициной?
Мисс Деннис поморщила маленький носик.
– Нет, разумеется, нет. То есть, – поспешила она добавить более любезно, бросив взгляд в сторону Ли, – это ужасно важно и так увлекательно, но я была бы бесполезна в подобных делах. Хотя, конечно, я иногда подрабатываю волонтером в женском совете больницы Святого Томаса, участвую в их торжественных мероприятиях и все такое.
Девушка стояла и смотрела на Шафран, а та в свою очередь не знала, отступиться или настоять на том, чтобы мисс Деннис ушла, и тем самым спасти Ли. Ей не очень хотелось ждать, пока гостье надоест неловко улыбаться, поэтому она сказала:
– Приятно было познакомиться, но, боюсь, мне нужно спешить в библиотеку. Нам с доктором Ли предстоит сдавать доклад. – Улыбнувшись Ли чересчур любезно, она спросила: – У вас с собой тот раздел, который мне нужно пересмотреть? Мне бы не хотелось прерывать столь приятную беседу.
Ли передал ей папку с едва уловимой ухмылкой.
– Вы знаете, нам уже пора приступать к заключительной части.
– Я справлюсь с этим сама, а вы можете провести время со своей подругой. – Шафран вышла, весело помахав рукой.
Работа в библиотеке не шла. На смену шуткам Ли пришли мрачные мысли о деле инспектора Грина, и Шафран вновь принялась ломать голову над букетами, хотя ей давно следовало приступить к докладу.
Вернувшись через час, она обнаружила Ли за своим рабочим столом. Прищурившись, он печатал на пишущей машинке.
– Боже, зачем ты печатаешь? Только потратишь хорошую бумагу и чернила! – укорила Шафран.
Ли мрачно посмотрел на нее поверх черно-золотых клавиш «Ундервуда».
– Это был единственный способ заставить мисс Деннис уйти. Она настаивала на том, чтобы остаться и понаблюдать за моей работой.
– Полагаю, она посчитала, что тебе это польстит.
– Так и было бы, если бы я проводил настоящие обходы в больничных палатах или что-то в этом роде. Думаю, от стука клавиш у нее разболелась голова, и она наконец откланялась. – Ли откинулся на спинку стула и праздно потянулся. – Теперь ты вернулась и можешь сама всё напечатать.
– Нет, думаю, тебе стоит продолжить. Полезно для практики. Может, однажды станешь настолько хорош в этом, что сможешь печатать самостоятельно. – Шафран ответила притворно ободряющим голосом. – И вам, доктор Ли, под силу справиться с работой машинистки.
– Боже, не могу дождаться, – пробормотал Ли, уставившись в лист бумаги, торчавший из верхнего отсека пишущей машинки. Он вырвал его и поднес ближе к лицу, чтобы перечитать. – Еще один в мусорное ведро.
– Вероятно, – сказала Шафран, подойдя к нему сбоку и давая понять, чтобы он освободил ее стул, – тебе нужны очки, но ты слишком тщеславен, чтобы признать это.
Не двигаясь с места, Ли усмехнулся и сменил тему:
– Как прошел телефонный разговор с инспектором?
В голове снова возник образ женщины с остекленевшим взглядом и пепельно-серой кожей.
– Женщины, получившие цветы, были убиты. Одна была задушена руками или веревкой, второй перекрыли доступ к кислороду, вероятно, подушкой.
Ли встал и оперся бедром о стол.
– И?
Шафран скрестила руки.
– И?! Они были убиты! Кажется, это достаточный повод для грусти!
– Людей убивают каждый день, Эверли. Почему это дело ты принимаешь так близко к сердцу?
– Потому что они были убиты жестоко, а убийца может прямо сейчас преспокойно ходить по улице и выбирать, кому отправить очередной ядовитый букет, а затем убить этого человека. Разве можно не относиться к этому серьезно? – Ли молчал. Взгляды голубых и зеленых глаз пересеклись. – Не каждый может так легкомысленно относиться к смерти, как ты.
Ли принялся задумчиво поглаживать пальцем красный галстук.
– Легкомысленно? Я бы так не сказал… Скорее, с пониманием. Когда видишь смерть так часто и в таких разных ситуациях, то она престает быть зловещей, становится обыденной. Все умирают, рано или поздно.
Это была на удивление философская мысль, но Шафран никогда бы не призналась, что так подумала.
– Некоторые способы абсолютно бесчеловечны, и их надо предотвратить.
– Это правда. И что теперь будешь делать?
– В каком смысле?
Ли поднял бровь:
– Для расследования.
– А! – спохватилась Шафран. – Не знаю, могу ли я что-то сделать. Разве что следить за пропажей ядовитых растений по всему городу. Или расспрашивать людей с наркотической зависимостью – может, помогут получить представление о второй жертве.
– С наркотической зависимостью? Вторая жертва умерла от передозировки?
– Нет, но в ее организме нашли разные вещества, в том числе веронал. Она задохнулась.
Ли с отвращением поморщился.
– Вещества? И она не умерла от их смешения? Боже правый! А она регулярно принимала таблетки?
– Не знаю.
– В ее аптечке или ящиках нашли еще что-нибудь?
Шафран нахмурилась, испытывая беспокойство.
– Я не знаю.
– Она была старой, молодой? Замужем? Замешана в скандале?
Вопросы Ли только подчеркивали, что жизнь этой женщины оборвалась внезапно, и у Шафран не было ничего, кроме викторианского толкователя языка цветов, чтобы помочь инспектору Грину найти убийцу.
– Без понятия. Знаю только, что теперь она мертва. – С тяжелым вздохом Шафран опустилась в кресло.
Ли цокнул языком.
– Что вы за детектив, мисс Эверли? В конце концов, к тебе за помощью обратился инспектор. Я уверен, ты бы смогла помочь, если бы знала больше.
Шафран сомневалась в этом.
– Скорее, я бы больше развлекла тебя жуткими подробностями убийств.
– Вряд ли, – ответил Ли, подходя к своему столу. – У меня профессиональный интерес.
– Это как? Думаешь стать судебно-медицинским экспертом?
– Вскрытие за вскрытием и я, растрачивающий свое обаяние на мертвецов? Чем больше ты забиваешь голову такими мыслями, тем больше отвлекаешься от нашей работы.
Шафран сдержалась, чтобы не фыркнуть. Вообще-то в их паре именно она следила за тем, чтобы они не сбивались с курса, а не наоборот.
– Кто сказал, что инспектор сообщит мне хоть какие-то подробности?
– А ты не пробовала спросить?
Шафран задумалась.
– Вообще-то, он рассказал мне, как умерли жертвы, когда я спросила. Но я не хочу, чтобы он решил, что я сую нос не в свое дело. – Она не стала упоминать, что именно так вела себя в прошлый раз.
– Эверли, – вздохнул Ли, откинувшись на спинку стула, – он попросил тебя проконсультировать его по этому делу. По сути, он открыл для тебя дверь – пора совать нос!
Шафран расслабила напряженную спину и задумалась. В расследовании дела Беркинга и Блейка она проделала неплохую работу, хоть и была совершенно неопытна. Пару раз она принимала глупые решения и теперь точно знала, что надо было сделать иначе. И Ли был прав, инспектор Грин пришел к ней за помощью…
«На этот раз, – подумала она, открывая свежую страницу блокнота, – все кончится иначе, меня не заставят выпить яд под дулом пистолета».