Глава 4 Бутылка виски

I

Отель «Де сакс» находился почти в центре Праги. Это была самая дорогая гостиница города. В былые времена здесь останавливались члены австрийской и саксонской династий.

Расплатившись с извозчиком, частные сыщики зашли внутрь.

Метрдотель, справившись о цели визита, поведал, что полиция, прибывшая на место после сообщения доктора, опрашивает подчинённых мистера Баркли в тринадцатом номере.

Комната под несчастливой для русских людей цифрой оказалась в самом конце коридора второго этажа. Ардашев постучал в дверь.

– Войдите! – пробурчал знакомый голос инспектора Яновица.

Войта улыбнулся и первым шагнул в номер, Клим Пантелеевич вошёл за ним.

Пятидесятиоднолетний Милош Яновиц как всегда, слушая свидетеля, по привычке гладил нафабренные усы и, облачённый в белую сорочку с галстуком и в костюме-тройке, при первом знакомстве всегда производил впечатление высокообразованного и вежливого человека, но это впечатление таяло, как снег, стоило ему приступить к допросу. Судя по всему, в данный момент полицейский опрашивал за столом последнего свидетеля, вернее, свидетельницу. Двое других – Эдгар Сноу и Алан Перкинс – сидели на диване во второй комнате, ожидая окончания неприятной процедуры.

– Ого! – вставая, воскликнул инспектор. – Сам господин Ардашев пожаловал! И, как всегда, в сопровождении верного Санчо Пансы – моего бывшего непутёвого подчинённого.

– Так уж и непутёвого? – огрызнулся Войта. – А разве не я раскрыл убийство на Ржетезовой улице, пока ваша светлость ковыляла в участок после изрядно принятого на грудь?

– Смотри мне, Вацлав! – погрозил пальцем инспектор. – Допросишься!

– Ладно-ладно, ваше вселенское величество, прошу не гневаться. Мы по делу. Переговорить бы.

Яновиц повернулся к свидетелям и сказал:

– Господа, прошу вас подождать в холле. Возможно, вы ещё понадобитесь.

Мисс Лилли Флетчер тотчас перевела слова инспектора и вместе с остальными покинула номер.

– Садитесь.

– И на том спасибо, – проронил Ардашев и расположился напротив.

– Итак, что же вас привело сюда? – осведомился полицейский, набивая трубку табаком из кожаного кисета.

– Наверное, то же, что и вас, господин инспектор, – ответствовал Клим Пантелеевич. – Всего несколько часов назад, к нам в контору заявился этот американец вместе со своими помощниками. Он сообщил нам, что будучи ещё в Америке получил несколько писем с угрозами. Вымогатель составил для него и его окружения, включая даже домашнего питомца, прейскурант жизни, в котором были указаны суммы, позволяющие мистеру Баркли здравствовать в течение августа, а потом и сентября месяца. Вот потому-то он с большим удовольствием пересёк океан, и, судя по всему, чувствовал себя здесь в безопасности.

– Прейскурант жизни? – прикуривая трубку, удивился инспектор. – Такого я ещё не слыхал.

– Да, представьте себе.

– И что же этот толстосум от вас хотел?

– Он просил меня отправиться вместе с ним в Америку и отыскать преступника.

– И поэтому вы здесь?

– Почти. Я протелефонировал в «Де сакс», чтобы с ним встретиться, а мне сообщили, что мистера Баркли увезли в карете скорой помощи. Приехав сюда, нам поведали и о вас. Вы не знаете, в какой он больнице?

– На Франтишку.

– Где прозекторская доктора Гольдберга?

– Да.

– Что с ним? – поинтересовался Войта.

– Не знаю, – пожал плечами полицейский. – Врачи обнаружили у него признаки то ли удара[5], то ли паралича сердца[6], то ли грудной жабы[7]. Шут их разберёт. Если судить по рассказу переводчицы и двух молодых людей, они всей компанией сидели здесь, в номере, и обсуждали дела. Баркли налил себе немного виски и закурил сигару. Потом явился коридорный и передал американцу письмо. Тот прошёл в другую комнату, судя по звукам, распечатал конверт. Вернулся злой. Снова налил виски и выпил. Покурил. Вдруг схватился за сердце и, начав задыхаться, осел в кресло. Его положили на диван, расстегнули сорочку и открыли окно. Срочно вызвали доктора. Американец этот, видно, большая шишка. Сам полицмейстер распорядился, чтобы я приехал и проверил – не было ли в отношении него какого-либо злоумышления. Но нет, всё чисто, если не считать вашего рассказа.

– А что в письме?

– Понятия не имею. Судя по всему, он сунул его себе в карман.

– А виски?

– На журнальном столике.

– Позволите мне взять с собой бутылку?

– Зачем она вам? Если бы в ней был, допустим, цианистый калий, у него бы пена на губах выступила. Но доктора говорят о болезни сердца. А впрочем, – он выпустил дым, – можете забирать. Мне не жалко. Виски там почти не осталось.

– Благодарю вас, инспектор, – проронил Ардашев и поднялся. Пожалуй, завтра мы наведаемся в больницу к мистеру Баркли.

– Дело ваше. Я доложу начальству, что никакой уголовщиной здесь не пахнет. В Америке у него, может, и есть проблемы, но не в Праге. Поэтому меня мало интересуют душещипательные истории этого миллионера.

– Откуда вы взяли, что он миллионер? – встрял в разговор Войта.

– Ворона прилетела со Староместской ратуши и накаркала! – полицейский повернулся к Климу Пантелеевичу и выговорил раздражённо: – Иногда ваш подопечный меня удивляет, задавая детские вопросы. Любому понятно, что Баркли богат как Крез, если остановился в самом дорогом отеле столицы Чехословакии. Но он и скряга знатный: поселил троих подчинённых в одной из самых дешёвых гостиниц Праги – в «Золотом Гусе», что в Кобылисах[8]. К тому же, переводчица проболталась, что у него золотой счёт в «Легиа-банке» и он у них почётный клиент.

– Ясно, – Ардашев улыбнулся и сказал: – Замечу лишь, что этот, как вы изволили выразиться, «мой подопечный», знаком со мною немногим более года. А всю сознательную жизнь сыскного агента он провёл с вами. И, как я понимаю, благодаря этому, многому от вас научился и даже кое-что перенял.

– Вот-вот, – поддакнул Войта, – всё плохое у меня от бывшего начальничка. Поэтому и не женюсь никак.

– Нет, просто дамы видят твою гнилую душонку, – съязвил инспектор.

Вацлав махнул рукой, как саблей, и сказал:

– Всё! В «Три дикаря» больше с вами не ногой!

– Ага! – хохотнул Яновиц. – Зарекался козёл в огород не ходить. Да кроме меня и господина Ардашева ни один порядочный человек с тобой в портерную не сунется. Только мы тебя и терпим.

Не обращая внимания на перепалку старых знакомых, Клим Пантелеевич изрёк:

– Сдаётся мне, что в деле мистера Баркли нам мы отыщем не один скелет в шкафу. Даст Бог, разберёмся. Честь имею, инспектор.

– Всего доброго.

Уже на улице Войта осведомился:

– Что же за письмецо получил Баркли? Неужто из Америки?

– Всё может быть. Если помните, он нам так и не показал четвёртое послание Морлока.

– Да, похоже, насчёт тёмных сторон жизни Баркли вы правы.

– Посмотрим. Ловите таксомотор или извозчика. Едем в контору. Я хочу проверить содержимое этой бутылки.

II

Когда Ардашев, скрипнув дверью, вышел из лаборатории. Войта, ожидавший начальника за своим столом, тотчас же подскочил и направился в его кабинет.

– И что там было?

– В бутылке содержится примесь сульфата морфия. Войдя в соединение с алкоголем, он образует симптомы, сходные с сердечной недостаточностью и может привести к смерти. Всё зависит от концентрации.

– Неужели Морлок – один из трёх его подчинённых? На эту смуглую лапочку даже думать не хочется, так уж она прелестна. Ну и помощник тоже не производит впечатление убийцы. А вот историк – сам себе на уме.

– Первое впечатление часто бывает обманчиво, друг мой. Вы это знаете не хуже меня. Давайте не будем гадать, а лучше с утра наведаемся к мистеру Баркли и хорошенько его расспросим.

– Не спорю.

– Тогда пора отдыхать.

– День был длинный, как хвост удава.

– Сегодняшних событий хватило бы и на неделю. До завтра, Вацлав.

– До завтра, шеф.

– Я закрою контору и подышу воздухом.

Войта кивнул и исчез за входной дверью. Клим Пантелеевич неторопливо замкнул кабинет, потом приёмную и, наконец, повернул ключ в замке входной двери.

На улице пахло сырой листвой. Ветер доносил издалека гудок паровоза. Витрины магазинов уже зажглись. Окрашенный ализарином чернил вечер опустился на Прагу, придав домам, крышам, и даже реке, сине-зелёный цвет, не свойственный наступившей осени.


В квартире Ардашевых горел свет, и в окне маячила головка Паши. «И всё-таки, я бы не стал жаловаться на судьбу, – мысленно рассудил частный сыщик, – она подарила мне Веронику и Пашу. Да и на хороших людей мне везло больше, чем на плохих. Хотя правильней было бы сказать, что плохих я нахожу сам. Охота на них – моя профессия».

Загрузка...