Семантическое поле архетипа
В предыдущих главах мы кратко познакомились с основными фундаментальными основаниями астрологических представлений, а именно: понятием архетипа и его взаимосвязью с мифом, и феноменом акаузальности, который Юнг назвал синхронистичностью, т.е. связи между событиями и явлениями не причинно-следственным путем (меридианы Шопенгауэра), а на основе их смысла (параллели).
Что это означает практически? Как астролог может использовать эти знания?
Во-первых, нужно понять, что каждая планета – это архетип. В данной работе мы будем использовать классические планеты астрологии, известные уже в глубокой древности, т.н. Септенер: Солнце, Луну, Марс, Меркурий, Юпитер, Венеру и Сатурн, а также два Лунных узла (точки пересечения лунной орбиты и эклиптики) Раху и Кету. Для каждого планетарного архетипа мы сможем выделить отдельные функции или мифемы, раскрывающие основные варианты или сценарии его манифестации, следуя, конечно же, в русле традиционной астрологии, обращаясь к тем или иным классическим трактатам и авторам, однако, используя концепции и идеи глубинной психологии, методы амплификации, постараемся расширить и прояснить смысловое поле каждого архетипа.
Общность отдельных функций или мифем, составляющих ядро архетипа, мы будем называть семантическим полем планетарного архетипа. В классической астрологии это понятие связано с так называемыми сигнификациями, показателями или караками планет. Например, для Солнца традиция обычно выделяет следующие: отец, руководитель, начальник, власть, известность, харизма, витальность, лидерство, золото, восток, рождение, воскресение, сердце и так далее.
Почему именно эти “элементы” включены в семантическое поле Солнца мы вскоре узнаем, и вот второй практический вывод: архетип будет проявляться в жизни синхронистично, т.е. экспликация гороскопа во времени будет раз за разом актуализировать тот или иной архетип и его отдельные функции, события жизни при этом будут каждый раз отражать их уникальную и конкретную на данный момент проявленную конфигурацию, которую астролог рассматривает через призму таких понятий как планетарные периоды, возвращения, прогрессии, транзиты и пр. (подробно эти прогностические техники мы обсудим во второй части книги).
Итак, семантическое поле планетарного архетипа представляет собой набор неких уникальных для данного архетипа значений, обычно в виде списка явлений, людей, профессий, вещей, предметов, растений, камней, минералов и пр. Почему этот список содержит именно эти элементы? Для магико-мифологического мышления и сознания ответ на этот вопрос очевиден, для рационального же ума это полная бессмыслица, но, как мы отмечали во введении, рациональность – это только 1%, на 99% человечество и каждый отдельный индивид продолжает жить в мифе, в царстве архетипов коллективного бессознательного.
Причем конструируется эта воображаемая реальность по сходным шаблонам или паттернам, отличаясь, конечно, в деталях, но сохраняя при этом общие черты повсеместно. Мы можем предположить, что для людей, разделенных тысячами лет, восход Солнца, к примеру, и направление востока будет мифически осмыслено как точка начала, рождения, вечной молодости и пр., а запад, соответственно, будет ассоциироваться с окончанием, завершением, закатом и смертью, миром мертвых. Как пишет немецкий философ и культуролог Эрнст Кассирер24:
«Известно, что пространство чувственного восприятия, пространство зрения, и пространство осязания не только не совпадает с пространством чистой математики, более того, между ними существует последовательное расхождение. Характеристики математического пространства не только не могут быть ни просто считаны с пространства восприятия, ни выведены путем постоянной мыслительной деятельности; требуется своеобразная смена угла зрения… В особенности сравнение "психологического" пространства и "метрического" пространства, лежащего в основании конструкций евклидовой геометрии, позволяет продемонстрировать это сквозное противопоставление. Что утверждается в одном, отрицается в другом, и наоборот. Евклидово пространство характеризуется тремя основными признаками – признаками непрерывности, бесконечности и сплошной однородности. Однако все эти моменты противоречат характеру чувственного восприятия. Восприятие не знает понятия бесконечного… столь же мало можно говорить и об однородности пространства чувственного восприятия.
Однородность геометрического пространства основана в конечном счете на том, что все его элементы, все заключенные в нем "точки", представляют собой не что иное, как простые координаты, которые, однако, не обладают за пределами этих отношений, этого "положения" друг относительно друга даже каким-либо собственным, самостоятельным содержанием. Их бытие растворяется в их взаимных связях; это чисто функциональное не субстанциональное бытие. Поскольку эти точки в сущности вообще лишены содержания, поскольку они стали чистым выражением идеальных отношений – поэтому применительно к ним вообще не может быть речи о содержательном различии. Их однородность не означает ничего иного, кроме той однотипности их структуры, что коренится в общности их логической задачи, назначения и смысла. Поэтому гомогенное пространство никогда не бывает данным, а лишь конструктивно-порождаемым…
В пространстве непосредственного восприятия этот постулат не может быть реализован нигде. Здесь отсутствует строгая однородность мест и направлений, напротив, каждое место обладает своеобразием и собственной значимостью. Пространство зрения, как и пространство осязания, сходятся в том, что они, в противоположность метрическому пространству, "анизотропны" и "негомогенны": основные направления организации: спереди-сзади, сверху-снизу, справа-слева оказываются в психологических пространствах неравноценными.
Если исходить из этого масштаба сравнения, то не остается ни малейшего сомнения в том, что мифологическое пространство столь же близко родственно пространству чувственного восприятия, сколь оно, в тоже время, резко противоположно мысленному пространству геометрии. Оба они, и мифологическое пространство, и пространство восприятия, представляют собой вполне конкретные структуры сознания. Позиция здесь не может быть отделена от содержания, она "существует" лишь постольку, поскольку она наполнена определенным, индивидуально-чувственным или наглядным содержанием.
Поэтому в чувственном, как и в мифологическом пространстве, каждое "здесь" и "там" это не просто здесь и там, не просто термин общего отношения, которое однотипно сочетается с самыми разными элементами содержания, напротив, каждая точка, каждый пространственный элемент обладает чем-то вроде собственного "оттенка". Ему присущ особый, отличающий его характер, уже не поддающийся общему понятийному описанию, но непосредственно переживаемый как таковой.
Подобно отдельным местам в пространстве, характерными различиями обладают и отдельные пространственные направления. В противоположность однородности, господствующей в геометрическом понятийном пространстве, в пространстве мифологического содержания каждое место и каждое направление снабжено неким особым акцентом – а тот, в свою очередь, восходит к основному, к собственно мифологическому акценту, к разделению профанного и священного”.
Как мы помним, сакральное время – это время циклическое, круговое время, и архетипы коллективного бессознательного также характеризуются исключительно циклами, ритмами или пульсациями, и сущность астрологии состоит в том, чтобы обнаружить синхронистичную связь между планетами, созвездиями и этим ритмом и, далее, помочь человеку развить компетенцию или способность ритмизировать свое и время, и пространство. Как пишет Мирча Элиаде, профанное сознание и наука просто не способны уловить, почувствовать эту связь и ритм, для этого нужно оказаться в пространстве и времени сакральном. Люсьен Леви-Брюль25 определяет такое состояние сознания как participation mystique или “мистическое соучастие”, где нет еще четкого разделения на субъект и объект, природа и ее явления не отделены от человека – обычно считается, что эта стадия характерна для младенческой, ранней стадии развития сознания. Хотя забегая вперед мы можем сказать, что на самом деле и коллективный миф, и “мистическое соучастие” – это “работа” имажинера или антропологического траекта, динамика и структура которого и определяет “воображаемую реальность”.
«…первобытное членение, первое примитивное распределение и разделение всего бытия на твердо определенные классы и группы мы обнаруживаем в круге тотемистических представлений. Не только человеческие индивиды и группы оказываются четко разделенными благодаря своей принадлежности к определенному тотему – эта форма классификации охватывает и пронизывает мир в целом. Всякая вещь, всякий процесс "понимаются" через включение в систему тотемных классов, снабжение их каким-то тотемным "значком". А он, как и всегда в мифологическом мышлении, является отнюдь не просто знаком, но выражением связей, которые понимаются и ощущаются как вполне реальные.
Однако вся эта невероятная сложность, возникающая в результате этого, переплетение всего индивидуального и социального, всего духовного и всего физико-космического бытия во множестве тотемных родственных связей, становятся относительно легко обозримыми, как только мифологическое мышление переходит к тому, чтобы дать им пространственное выражение. Теперь вся эта запутанная классификация раскладывается по основным линиям организации пространства и обретает, благодаря этому, наглядную ясность.
Например, в "мифо-социологической картине мира" зуньи форма тотемической семичленной классификации, пронизывающей весь мир, отображается прежде всего в представлении о пространстве. Все мировое пространство разбито на семь областей: север и юг, запад и восток, верхний и нижний мир, и, наконец, средний мир, центр мироздания, и у всякого бытия есть в этом членении свое определенное место, строго предписанное ему расположение. В соответствии с этим членением распределяются как природные стихии, телесные вещества, так и отдельные фазы событий. Северу принадлежит воздух, югу – огонь, востоку – земля, западу – вода; север – родина зимы, юг – лета, восток – родина осени, запад – весны и т.д. В не меньшей степени отдельные сословия, профессии и роды деятельности входят в ту же основную схему: война и воин – принадлежность севера, охота и охотник – запада, медицина и земледелие – юга, магия и религия – востока. Каким бы странным и причудливым ни казалось это членение на первый взгляд, все же нельзя не заметить, что оно возникло не случайно, а является выражением совершенно определенного типичного фундаментального представления»
Итак, отвечая на вопрос “Почему сигнификации планеты или дома выстроены так и не иначе?”, мы можем ссылаться на закон партиципации или мистического соучастия, который берет свое начало в магико-мифологическом сознании, выстраивающем и вычленяющем отношения и связи между явлениями в сакральном пространстве и времени специфическим синхронистическим образом. Эти связи мы можем назвать симпатическими или миметическими.
Джеймс Фрезер, исследуя принципы магических представлений разных народов и культур26, говорит, что несмотря на все многообразие ритуалов и магических представлений, созданных человеком, они так или иначе репрезентуют несколько ключевых идей. Первая заключается в том, что мир пронизан тайными симпатическими связями, и все вещи воздействуют друг на друга даже находясь на больших расстояниях. Связи эти образуются, главным образом, основываясь на принципе подобия или сходства, например, по цвету, форме, пространственной ориентации или другому признаку. Поэтому в нашем случае Солнце может связано, например, с апельсином, петухом или золотом. Опираясь на этот принцип подобия, магико-мифологическое сознание выстраивает достаточно длинные и замысловатые симпатические или миметические (мимезис – подражание) цепочки, которые вплетаются в семантическое поле ключевого архетипа.
И далее: возникает идея воздействия на эти миметические цепи или ряды с целью, например, “улучшить” тот или иной член ряда. Вспомните, что мы говорили об архетипе Луны и Magna Mater. Посмотрите на этот пример, связанный с излечением от желтухи, обратите внимание, что здесь также представлена астрологическая символика четвертой лунной стоянки или накшатры Рохини (переводится как “красная”), расположенной в созвездии Тельца, чьим символом является корова, а управителем – Луна:
“Другой пример использования гомеопатической магии на благо людям – излечение и предупреждение болезней. Для излечения от желтухи древние индусы совершали тщательно разработанную церемонию, основанную на гомеопатической магии. Ее основная цель —перенесение желтизны на существа и вещи желтого цвета, которым она по праву принадлежит (например, на солнце), и передача больному от живого, сильного существа (например, от рыжего быка) здорового, красного цвета. Для этого жрец произносил следующее заклинание: «Пусть твоя сердечная боль и желтуха уйдут к солнцу. Цветом красного быка оденем мы тебя! На долгую жизнь мы завернем тебя в красные тона. Да пребудет этот человек невредим и свободен от желтого цвета! Да преисполнится он силой бычьей, чьим божеством является Рохини, кроме того, быки и сами красные (rohinih). На попугаев и дроздов переводим мы твою желтуху, да еще на желтую трясогузку переводим мы твою желтуху». Чтобы влить розовый цвет здоровья в желтушного пациента, жрец, произнося эти слова, давал ему отхлебнуть воды, к которой была примешана шерсть красного быка, поливал водой спину животного и заставлял больного выпить ее, сажал его на шкуру красного быка и привязывал к нему кусок кожи. Затем, чтобы улучшить цвет его кожи (до полного искоренения желтого оттенка), жрец действовал так. Сначала он с головы до ног обмазывал больного желтой кашицей, приготовленной из желтого растения куркума, и ставил его на кровать. Затем он желтой веревкой привязывал к ножке кровати трех желтых птиц: попугая, дрозда и желтую трясогузку. Затем он смывал желтую кашицу, поливая пациента водой; вместе с кашицей на птиц, несомненно, переходила и желтуха. Чтобы окончательно придать больному цветущий вид, жрец завертывал в золотой лист несколько шерстинок красного быка и приклеивал их к коже пациента.”
Другой пример астральной магии, связанной с Луной, мы можем взять из Герметического Корпуса. Андре-Жан Фестюжьер пишет27: “… когда старались стереть астральное влияние или, наоборот, усилить его, астрологическая терапия основывалась на двух сопутствующих доктринах: учении о симпатии, соединяющем три данности – светило, излечиваемый орган и лекарственное средство; либо, напротив, на учении об антипатиях, где противопоставлялись на земле звери, растения или камни в силу войны, совершавшейся на небе между светилами, от которых зависели эти существа. Если хотели достичь восполнения добродетели, то выстраивали цепь, в которой определенная планета или определенный знак занимали небесный предел, используя существа, связанные с этой цепью, как одно среди них (животное, растение или камень), так и несколько, которых смешивали. Если же речь шла об оказании противоположного воздействия, поскольку было известно правило антипатий, то не являлось сложным найти между дольних существ тех, которые могли бы воспрепятствовать действию пагубного светила. Многие тексты иллюстрируют эту доктрину “цепей”. В качестве примера Фестюжьер цитирует текст Прокла о иератическом искусстве:
“Поскольку диалектики любви поднимаются, опираясь на чувственные красоты, до встречи с одним и тем же единым началом всякой красоты и всякого постигаемого; поскольку посвящающие в святые мистерии, основываясь на симпатии, соединяющей видимые вещи между собой и с невидимыми могуществами, и разумея, что все заключено во всем, создали иератическое знание; не без восхищения они увидели в первых пределах цепей самые незначительные пределы, и в этих последних все первые; то есть на небе земные вещи в их причине и небесном образе, в дольнем мире – небесные вещи в их образе, присущем земле. Разве отсюда не получается, на самом деле, что гелиотроп движется в согласии с Солнцем, селенотроп с Луной; и оба составляют кортеж в меру своих сил двум светильникам мироздания? Ибо все существа молятся, согласно ими занимаемому ряду, они воспевают глав, руководящих в их целостном ряду, каждого восхваляя на свой лад – духовный, рассудочный, физический или чувственный… Значит здесь, в дольнем мире, в образе земного можно видеть Солнце и Луну; а в небе, в образе небесного, – всякие растения, камни и зверей, живущих духовной жизнью. Отсюда понятно, почему Мудрецы прошлого, соотнося определенную вещь дольнего мира с определенным небесным существом и второе с первым, низводили божественные могущества в наше смертное место, привлекая их подобием, ведь оно достаточно сильно, чтобы связать одни существа с другими…”
И вот пример конкретный:
“Растением Луны является пион, у итальянцев он называется лунным (lunaria). Собирай его во время Луны, произнося молитву и заклинания ангелов, часов, месяца, ветра и знака, предстающего чертогом Луны, а именно Рака. Это растение имеет следующие милости: если ты носишь его макушку с петушиным гребнем, все предпринимаемые тобой дела совершатся быстрее, и во всех странствиях ты обретешь добрую дорогу. Оно доставляет прибыль торговцам во всякой сделке. Если ты получишь с его влажных листьев росу, то, пока Луна возрастает, смешай их с кусочками золота или серебра или другой выбитой монеты и носи эти кусочки во всех предприятиях, совершаемых тобой в торговле, и твой кошелек вскоре раздуется, и ты станешь обладателем большой удачи. Наоборот, если, подсушив эти цветы, ты смешаешь их с деньгами своего врага, то они у него исчезнут…”
У Фрезера также можно найти такой пример:
“Иногда к гомеопатической магии прибегают, чтобы предотвратить зло путем подражания ему. Так стремятся перехитрить судьбу, подменив настоящее бедствие мнимым. На Мадагаскаре эта игра в прятки с судьбой возведена в систему. Судьба каждого человека, по местным верованиям, определяется днем и часом его рождения, и, окажись они несчастливыми, бед, грозящих этому человеку, можно избежать лишь путем их «извлечения» и «замены». Извлечь несчастье можно по-разному. Если, к примеру, человек родился в первый день второго месяца (февраля), то, когда он вырастет, у него, по поверью, обязательно сгорит дом. Друзья новорожденного стремятся заранее отвратить эту катастрофу: они строят в поле или в загоне для скота сарай и сжигают его. Чтобы обряд возымел должное действие, мать с новорожденным следует посадить в сарай, поджечь его, а затем вытащить их оттуда, пока сарай не обрушился. Дождливый ноябрь считается на Мадагаскаре месяцем слез. Ребенок, появившийся на свет в ноябре, рожден для горя. Чтобы рассеять грозовые тучи, собирающиеся над его будущим, он должен всего лишь снять крышку с кипящего горшка и потрясти ею во все стороны. Падающие с крышки капли оплачут его судьбу, и ему самому уже не придется лить слезы. Если девушке «написано на роду» увидеть со скорбью, как ее будущие дети сойдут в могилу раньше нее, она может отвратить от себя это горе следующим образом. Убив кузнечика, девушка заворачивает его в тряпку, изображающую саван. Она безутешно плачет над ним, как Рахиль над своими детьми. После этого она ловит еще дюжину других кузнечиков и, переломив у них ноги и крылья, кладет их рядом с дохлым. Стрекотание изуродованных насекомых, судорожные движения их искалеченных членов символизируют пронзительные крики и конвульсии плакальщиков на похоронах. Похоронив дохлого кузнечика, девушка оставляет остальных в живых, чтобы они продолжали оплакивание до тех пор, пока смерть не избавит их от мучений. Завязав в узел волосы, она возвращается с могилы погребенного ею кузнечика в селение с видом человека, убитого горем. С этого дня она уже радостно смотрит в будущее и не сомневается, что дети ее переживут: ведь нельзя же оплакивать и хоронить их дважды. Если человек от рождения обижен судьбой, которая отметила его печатью бедности, он может легко избавиться от этого клейма. Для этого достаточно купить пару дешевых жемчужин стоимостью в полтора пенса и зарыть их в землю. Ведь только поистине богатые люди могут позволить себе роскошь сорить жемчужинами!”
Думаю, этих примеров достаточно, чтобы показать, каким образом формируются те или иные “цепи” симпатических рядов. Нашей следующей задачей будет детальное рассмотрение семантических полей планетарных архетипов и расшифровка их отдельных элементов. Схема семантического поля представлена на рисунке ниже:
Второй важный аспект магии и магико-мифологического мышления связан с так называемой контагиозностью, т.е. “заразностью”. Для иллюстрации этого давайте еще раз обратимся к Фрезеру: “Многие народы кладут вырванный или выпавший зуб в такое место, где его может найти крыса или мышь, в надежде на то, что, благодаря симпатической связи, продолжающей существовать между зубами и их прошлым владельцем, его зубы станут столь же крепкими и прочными, как зубы этих грызунов. Почти все немецкие крестьяне придерживаются мнения, что вырванный зуб нужно засунуть в мышиную нору. Считается, что если поступить так с выпавшим у ребенка молочным зубом, то он на всю жизнь будет избавлен от зубной боли. Или же владельцу выпавшего зуба нужно зайти за печь и перебросить зуб через голову, приговаривая: «Дай мне, мышка, твой железный зуб. На, возьми мой зуб костяной». После этого у него будут отличные зубы.”
Здесь мы видим, что свойства одной “цепи” передаются свойствам другой. В нашем случае, когда мы будем рассматривать положение планеты в доме или взаимодействие 2-х или более планет в карте, то, используя принцип контагиозности, мы будем “заражать” отдельные члены симпатических рядов одного поля архетипа значениями и признаками другого.
