Немецкий философ Артур Шопенгауэр в работе "Трансцендентное умозрение о видимой преднамеренности в судьбе отдельного лица" касается крайне важной идеи, которая позднее была развита Юнгом. Приведем ниже выдержки:
“Что все совершающееся без исключения наступает со строгой необходимостью – это a priori ясная и, следовательно, неопровержимая истина: я назову ее здесь доказуемым фатализмом. Ее эмпирически и a posteriori подтверждает тот не подлежащий более никакому сомнению факт, что магнетики-сомнамбулы, люди, одаренные вторым зрением, иногда в видениях во время обыкновенного сна прямо и точно предвещают будущее. Всего поразительнее это эмпирическое подтверждение моей теории о строгой необходимости всего происходящего оказывается при втором зрении. Ибо то, что возвещено посредством него, часто задолго до наступления события, впоследствии осуществляется вполне точно и со всеми побочными обстоятельствами, какие были указаны, – осуществляется даже в том случае, когда люди намеренно и всеми способами стараются воспрепятствовать этому или, по крайней мере, в какой-нибудь второстепенной подробности изменить наступающее событие: старания эти всегда напрасны, и как раз то, что должно бы помешать заранее предсказанному, всегда помогает его осуществлению – совершенно как в трагедиях и в истории древних предвозвещенная оракулами или сновидениями беда навлекается именно теми средствами, какие принимают для ее предотвращения. Из множества примеров я укажу на царя Эдипа и прекрасную историю о Крезе с Адрастом в первой книге Геродота.
Как бы не казался чисто случайным ход вещей, в сущности он все-таки не случаен, а, напротив, все эти самые случаи проникнуты глубоко сокровенной необходимостью, судьбой, для которой самый случай – простое орудие. Прозреть эту необходимость было искони стремлением всякой мантики. Но из упомянутой, фактической мантики следует, собственно, не только то, что все события наступают с полной необходимостью, но и то, что они каким-то образом уже заранее определены и объективно установлены… Во всяком случае, однако, убеждение, или, вернее, мнение, что эта необходимость всего происходящего не слепа, т. е. вера в столь же планомерное, сколь и необходимое течение нашей жизни – это фатализм высшего порядка. Мы можем назвать его, в отличие от обычного, или доказуемого, фатализма, фатализмом трансцендентным. Он коренится не в чисто теоретическом познании, а постепенно слагается из опытов собственной жизни. Именно, каждому бросаются в глаза известные события, которые благодаря своей особенной и значительной целесообразности для него носят на себе, с одной стороны, ясно выраженную печать моральной, или внутренней необходимости, а с другой стороны – такую же печать внешней полной случайности. Многократное повторение таких событий постепенно приводит к мнению, которое часто переходит в убеждение, что жизнь индивидуума, какой бы запутанной она не казалась, представляет собою внутренне стройное целое с определенной тенденцией и поучительным смыслом – нечто вроде всесторонне обдуманного эпоса. Но поучение, которое можно вывести из этого целого, касается только индивидуальной воли человека, которая в последней основе является его индивидуальным заблуждением. Ибо не в мировой истории можно видеть план и цельность, а в жизни отдельного лица.
Таким образом, именно по отношению к собственной индивидуальной судьбе развивается у многих упомянутый трансцендентный фатализм, к которому, быть может, рано или поздно склонится всякий, когда он внимательно поразмыслит над собственной жизнью и когда ее нить достигнет уже значительной длины. Здесь заслуживает упоминания, как совершенно беспристрастное, свидетельство одного опытного светского и придворного человека, сделанное к тому же Несторовом возрасте, а именно – девяностолетнего Кнебеля, который в одном письме говорит:
«Если вглядеться пристальнее, мы найдем, что в жизни большинства людей, оказывается, существует известный план, как бы предначертанный им их собственной природой или руководящими обстоятельствами. Условия их жизни могут быть сколь угодно изменчивы и непостоянны – в конце концов все-таки получается целое, в котором можно заметить известную согласованность частей… Рука определенной судьбы, как бы скрыто она ни действовала, явственно видна – все равно, приводит ли ее в движение внешнее воздействие или внутреннее побуждение: часто даже ею движут противоречивые основания. Как бы ни было запутано течение жизни, в нем всегда сказывается известное основание и направление».
"Случайное" обозначает совпадение во времени того, что не связано причинностью. Но ведь нет ничего абсолютно случайного: даже самое случайное – это необходимое, только пришедшее более отдаленным путем, – решительные причины, отдаленные звенья каузальной цепи уже давно с необходимостью определили, что данное обстоятельство должно было наступить как раз теперь и потому одновременно с другим фактом. Ведь всякое событие – это отдельное звено в известной цепи причин и действий, которая тянется в направлении времени. Но таких цепей благодаря пространству рядом существует бесчисленное количество. Цепи эти, однако, не остаются совершенно чуждыми и без всякой связи между собою – напротив, во многих местах они взаимно переплетаются: например, многие теперь одновременно действующие причины, из которых каждая производит свое особое действие, в далеком прошлом возникли из одной общей причины и потому находятся между собой в таком же родстве, как правнуки одного предка; с другой стороны, наступающее в данный момент отдельное действие часто требует совпадения многих различных причин, которые вышли из прошлого, – каждая как звено своей собственной цепи.
Таким образом, все эти в направлении времени тянущиеся причинные цепи и образуют великую, общую, с частыми переплетениями сеть, которая точно так же всей своей шириною движется вперед в направлении времени и которая, собственно, и составляет мировую жизнь. Если мы вообразим себе теперь эти отдельные причинные цепи в виде меридианов, идущих в направлении времени, то все одновременное и именно потому не стоящее между собой в непосредственной причинной связи можно будет обозначить параллельными кругами. И хотя лежащее под одним и тем же параллельным кругом не находится между собой в непосредственной зависимости, все-таки благодаря сплетениям всей сети или тянущейся в направлении времени совокупности всех причин и действий оно косвенно стоит в какой-нибудь, хоть бы и отдаленной, связи: и потому его теперешняя одновременность есть нечто необходимое. На этом и зиждется случайное совпадение всех условий какого-нибудь в высшем смысле необходимого события – наступление того, что пожелала судьба.
И вот точно так же объясняется и появление в надлежащее время поводов и обстоятельств, играющих важную и решающую роль в жизни отдельного лица; так же, наконец, объясняются и предзнаменования, вера в которые была настолько обща и неискоренима, что нередко находила себе место даже в самых выдающихся головах. Ибо ведь нет ничего абсолютно случайного, напротив – все совершается необходимо, и даже самая одновременность того, что не связано причинностью, называемая случаем, есть нечто необходимое, так как то, что в данный момент одновременно, уже в самом отдаленном прошлом было определено причинами как таковое: так все отражается во всем, одно рождает отзвук в другом… Неискоренимая склонность человека подмечать предзнаменования, его extispicia (гадание на внутренностях) и гадание по птичьему полету, его гадания по Библии, на картах, расплавленном свинце, кофейной гуще и т.д. свидетельствует что у него, вопреки рационалистическим доводам, есть какая-то возможность познавать скрытое в пространстве или во времени. т.е. отдаленное или будущее, – и думает человек, что он несомненно мог бы прочесть по явному сокровенное, если бы только у него был подлинный ключ к этой тайнописи.”
Опираясь на философию Шопенгауэра и идеи Лейбница об изначально установленной гармонии всех вещей, Юнг вводит принцип синхронистичности как альтернативу линейной причинно-следственной связи. Он пишет:
"Философским принципом, который лежит в основе нашей концепции закона природы, является причинность. Но если связь между причиной и следствием оказывается только статистически и только относительно истинной, то принцип причинности только относительно годится для объяснения природных процессов и, стало быть, предполагает существование одного или нескольких необходимых для объяснения факторов. Можно сказать, что связь между событиями при определенных обстоятельствах имеет отличный от причинного характер и требует другого принципа объяснения."
Согласно Юнгу, синхронность – это не причинно-следственный связующий принцип, который относится к важным совпадениям событий, разделенных во времени и пространстве. Юнга, который вообще интересовался странными совпадениями, главным образом интересовали те совпадения, в которых различные внешние события имели осмысленную связь с внутренними переживаниями, например, со снами, фантазиями и видениями.
Например, он пишет: “Группы или серии случайностей представляются, по крайней мере, в свете нашего современного образа мышления, бессмысленными и находящимися, в общем, в пределах вероятного. Однако, происходят также и события, "случайность" которых может быть подвергнута сомнению. Я приведу только один из великого множества примеров. Я записал его 1-го апреля, 1949 г.:
Сегодня пятница. На завтрак у нас рыба. Кто-то в разговоре со мной упомянул об обычае делать из кого-то "апрельскую рыбу". В то же самое утро я занес в свой блокнот надпись, которая гласила: "Est homo totus medius piscis ab imo" (Человек целостный есть рыба извлеченная из глубины). Днем одна из моих бывших пациенток, которую я не видел уже несколько месяцев, продемонстрировала мне несколько впечатляющих картин с изображениями рыб, которые она нарисовала за то время, что мы не виделись. Вечером мне показали кусок гобелена с изображенными на нем рыбоподобными чудовищами. Утром 2-го апреля другая пациентка, с которой я не виделся уже несколько лет, рассказала мне сон, в котором она стояла на берегу озера и увидела большую рыбу, которая поплыла прямо к ней и выбросилась из воды к ее ногам. В это время я занимался изучением истории символа рыбы. Только одно из упомянутых мною здесь лиц знало об этом. Все это вызывает вполне естественную мысль о смысловом совпадении, то есть о связи иного, не причинно-следственного, свойства. Должен признаться, что эта цепочка событий произвела на меня значительное впечатление. Мне показалось, что в ней присутствует какое-то нуминозное качество. В подобных обстоятельствах мы склонны говорить: "Это не может быть простой случайностью", даже не зная, о чем мы, собственно, говорим.”
Именно эти совпадения, самые разнообразные и необычные, Юнг назвал синхронностью. Он определял такую синхронность как "одновременное наступление того или иного психического состояния и одного или нескольких внешних событий, проявляющихся как осмысленные параллели субъективному состоянию, имевшему место в тот момент". Синхронности могут принимать множество различных форм: одни связывают людей и события, разделенные расстоянием, другие – временем.
Юнг также приводит такой пример: "Проблема синхронистичности занимала меня уже давно, пожалуй, начиная с середины двадцатых годов, когда я изучал феномены коллективного бессознательного и все время наталкивался на связи, которые просто не мог объяснить случайностными группами или "сериями". Я обнаруживал "совпадения", настолько многозначительно связанные, а вероятность их "случайности" выражалась такой астрономической цифрой, что они явно были "смысловыми". В качестве примера я приведу случай из своей практики. Я лечил одну молодую женщину и в критический момент ее посетило сновидение, в котором ей вручили золотого скарабея. Когда она мне рассказывала это свое сновидение, я сидел спиной к закрытому окну. Неожиданно я услышал за собой какой-то звук, напоминавший тихий стук. Я обернулся и увидел какое-то летучее насекомое, которое билось о наружную сторону оконного стекла. Я открыл окно и поймал создание на лету, как только оно залетело в комнату. Оно представляло собой самый близкий аналог скарабея, который только можно найти в наших широтах. То был скарабеидный жук, хрущ обыкновенный (Cetonia aurata), который, вопреки своим привычкам, явно именно в этот момент хотел проникнуть в темную комнату. Должен признаться, что ничего подобного не случалось со мной ни до того, ни потом, и что сновидение пациентки осталось уникальным в моей практике".
Станислав Гроф отмечает, что именно “склонность мыслить с позиции причинности – вот одно из главных оснований того, почему астрологию так неистово отвергают. Он вспоминает одну из бесед о трансперсональной психологии с Карлом Саганом, во время которой он, между прочим, выпалил: "Астрология – полнейшая чушь: ведь я, стоя здесь, влияю на тебя куда больше, чем Плутон". Совершенно ясно, что он рассматривал эту тему сквозь призму таких понятий, как массы, расстояния, силы тяготения и другие физические величины. Но такой подход совершенно упускает из виду главное. Критики астрологии, в том числе и Карл Саган, не понимают, что астрологи используют сложную парадигму, которая утверждает существование синхронной связи между планетами, человеческой психикой и внешними событиями. Чтобы постичь астрологию, нужно мыслить с позиции синхронности.
Более правильное понимание астрологии можно проиллюстрировать на одном простом примере. Когда я смотрю на свои часы, показывающие точное время, и вижу, что на них семь, я могу сделать вывод, что все точные часы в этом же часовом поясе тоже будут показывать семь часов. Далее я могу с достаточной уверенностью предположить, что, включив телевизор, смогу увидеть новости, которые передают в семь часов, или что в ресторане, где я заказал ужин на семь часов, к моему приходу будет накрыт стол.
Это, разумеется, не означает, что мои часы оказывают непосредственное влияние на все другие часы, вызывают показ новостей по телевизору или влияют на сознание обслуживающего персонала ресторана. Просто все эти события синхронны по отношению к астрономическому времени – скрытому измерению, которое действует "за кулисами" и не может восприниматься непосредственно.
Точно так же понимание, лежащее в основе астрологии, предполагает, что во вселенском порядке вещей движения планет и геометрические аспекты, которые они образуют друг с другом, соотносятся со скрытыми архетипическими движущими силами, которые определяют события во внешнем мире. Поскольку планеты видимы, их можно использовать для того, чтобы предположить, что происходит в мире архетипов или, используя вышеописанный пример, что показывают "часы" в этом архетипическом мире. Угловое соотношение расположения планет в то или иное время и расположения планет в нашем натальном гороскопе указывает на то, как данная ситуация может проявиться в нашей личной жизни.”