Каникулы кончились

Я проснулся оттого, что вертелся в постели. Я вцепился в простыни и глубоко и часто задышал, чтобы заставить сердце перестать колотиться о рёбра так, что они начали болеть.

– Я жив. Я цел… – повторял я то и дело, как будто этот наговор помог бы избавиться от остатков кошмара. – Это всё неправда. Я жив. Я цел.

Смерть во сне ненастоящая и менее болезненная (в противном случае я бы уже не смог ничего рассказать). Однако она казалась достаточно реальной, чтобы весь день я чувствовал себя не в своей тарелке. Поэтому я со стоном откинулся на кровати и закрыл глаза. Ещё не рассвело, и я знал, что мне предстоит много дел, но каждый мускул в теле ныл, и живот немилосердно крутило. И кто надоумил меня в очередной раз ввязаться в опасную авантюру?! К тому же, когда я опять проснулся разбитым, и это необходимо было скрыть. Родители искренне считали, что у меня бессонница, поскольку я очень чувствительный, подвержен стрессу и всё в таком духе. Они готовы были поверить в какое угодно объяснение, которое звучит логичнее, чем «путешествие в чужие сны». И я их не виню.

То, чем заняты мы с Таной, не разглядеть невооружённым глазом – это вам не леворукость или гетерохромия[1]. Этот дар невозможно ни обнаружить, ни продемонстрировать специально, овладеть им – тоже невозможно. Мы не встречались с волшебниками, которые заколдовали нас, не сидели на магическом троне и не поиграли с таинственными реликвиями в древней гробнице. Мы просто такими родились. Поначалу я очень боялся, что родители посчитают, будто я всё выдумываю, и даже пробовал заглянуть в их сны…

Мне хватило одного раза. Во-первых, я там увидел такое, что ни один ребёнок не захочет узнать о родных: например, мама с удовольствием нападала на женщин в красных платьях, а отец весело танцевал под последний хит реггетона[2]. Эти образы я с радостью бы выкинул из памяти! Во-вторых, это совершенно бессмысленное занятие.

Как и большинство людей, мои родители забывают сны сразу после пробуждения, а если даже что-то и запомнят – эти образы туманны и непонятны, чтобы их пересказывать, но не помню, чтобы это помогало мне. Если бы были повнимательнее, то узнали бы, что со мной не так… По крайней мере, они перестали донимать меня разговорами о расстройстве сна, нервозности и прочих вещах, которые считали причиной моих недосыпов. Но хотя бы Лу мне верит. Поэтому моей сестре-близнецу хватило одного взгляда за завтраком, чтобы заподозрить неладное.

Люсия родилась на полчаса раньше меня и всегда гордилась этим, как будто сама была акушеркой при моём появлении на свет. Мы очень похожи: у нас обоих вьющиеся каштановые волосы, тёмно-голубые глаза, тонкие алые губы – даже одинаковая щёлка между передними зубами, поэтому, когда мы улыбаемся, кажемся младше, чем есть на самом деле. Мы могли бы быть полными близнецами, если бы не были мальчиком и девочкой. Однако многие наши родственники отмечают, что выражения лиц у нас разные: у меня – мечтательное, а у неё – серьёзное. Мы также учились на одной параллели в старших классах, где некоторые ребята пытались шутить над нами, называя «зловещими близнецами» и «детками под копирку». Они не говорили всерьёз, чтобы можно было на них обижаться, но с каждым разом смешки и подколки приходилось слушать всё чаще. Впрочем, мне всё равно нравился мой класс, мы научились ладить с однокашниками, но какая-то часть меня радовалась, что мы не увидимся с ними после переезда в Мадрид.

Я лишь надеялся, что «издевательства» не повторятся в колледже, а Лу – так просто была уверена. Её настрой отличался от моего: она была куда практичнее. Она даже провела многие часы в интернете в поисках причины того, что со мной творится. Я сам не то чтобы не интересовался, но не смог найти ничего подобного в книгах, как и не встретил никого сведущего. А когда я решил обратиться к «Гуглу»… мне выпали страницы, рассказывающие о Таро, астрологии и мистических явлениях. У Люсии всегда лучше получалось искать информацию в сети, но даже она не преуспела.

Сестра схватила мою миску и насыпала в неё хлопьев. Она любила так делать, а потом заливать завтрак огромным количеством молока, чем приводила меня в бешенство. И на сей раз ей удалось выдавить из меня измученную улыбку.

– Похоже, кое-кто не доползёт до пляжа в последний день каникул. Что было на этот раз?

– Старушка, запертая в клетке, и…

– А Тана там была? – перебила сестра.

– Да, она пришла.

– И что сказала?

– Что нужно убираться, – со вздохом признался я. – И что нет ничего плохого в том, чтобы оставить кого-то один на один с его кошмаром.

– А почему ты не послушался?

– Потому что…

– Потому что ты – упрямец, – снова перебила Люсия, так резко наклонив пакет молока, что то расплескалось по столу. Сестра взяла бумажную салфетку и тёрла пятна так тщательно, будто хотела провертеть дырку в скатерти. – Никто не страдает, если ему иногда снятся кошмары.

– Мы тоже.

– Ты так всю энергию растратишь, – добавила она, нахмурившись, – а потом весь день будешь едва волочить ноги.

– Да ничего страшного! К тому же у нас каникулы, – пожал плечами я. – Могу позволить себе немного утомиться.

– Знаю. Ты говорил то же самое, когда это случилось впервые.

Совершенно бесполезно было спорить с Люсией, которая так хорошо меня знала, что проще было попытаться одурачить самого себя, чем её. Я помню, так случилось два года назад, когда я встретил парня, который видел повторяющийся кошмар. Я хотел помочь ему и стал наведываться в его сны каждую ночь, пока не вымотался настолько, что перестал понимать, что вокруг происходит в реальной жизни. Если бы я вконец не обессилел, то продолжал бы в том же духе.

Повторяющиеся видения куда хуже обычных кошмаров. В них ты оказываешься в «белом безмолвии», где время еле движется. В них я совершенно бессилен: там ничего нет, кроме меня и моих мыслей, и каждая ночь будто длится неделю. Не знаю уж, как бы я выжил, если бы Тана меня не разыскала и не вытащила в более приятный сон, где я смог наконец отдохнуть.

Люсия так яростно перемешивала хлопья, что быстро вернула меня к реальности. Уж не знаю, огорчилась она или обрадовалась оттого, что мы подняли эту тему.

– Согласен, Лу, это глупо. Но это лишь сегодня. После завтрашней ночи я буду как огурчик. И не надо напоминать мне о том, какой я идиот: Тана уже это сделала.

– Именно это меня и радует, – отозвалась сестра с улыбкой, отправляя в рот полную ложку хлопьев.


Слова Люсии оказались куда ближе к правде, чем хотелось бы, и весь день я провалялся на песке, вместо того чтобы резвиться и кататься на волнах с сестрой. Я попытался поспать, но не вышло. Мама вернулась из бара с холодным кофе для себя и целой упаковкой лимонада, которую бросила на моё полотенце.

– Плохо спал сегодня?

Волосы очень трудно уложить, когда они короткие и всклокочены. Мои ещё и колючие, как ёжик, и очень светлые, поэтому легко скрыть седину. Однако на сей раз это не удалось. Мама ничего не сказала, но на её лице ясно читалось: «Лазарь, только не это! Мы уже это проходили!» Я прекрасно понимал, как ей больно от осознания, что она ничем не может мне помочь, и выдавил виноватую улыбку:

– Я засиделся вчера.

– Ну конечно!

– Мам, но у нас каникулы!..

Я попытался оправдаться. Я знал, что мама не особо мне поверила, хотя и очень старалась. Ей казалось, что она огорчила меня напоминанием, как трудно мне менять место учёбы. Ей было невдомёк, что то, что со мной происходит ночью, не имеет ничего общего с переездами, стрессом и чем-то подобным. Конечно, это не совсем неправда: меня действительно слегка нервировало то, что я окажусь в незнакомой компании.

У наших родителей тоже была мечта, хотя она и не совпадала с моей, а была гораздо проще и достижимее – вроде тех, о чём люди задумываются в дурном настроении: например, выиграть в лотерею и отправиться в кругосветное путешествие. Они хотели открыть свой собственный книжный магазинчик. К сожалению, в городке, где мы жили раньше, уже было два таких, и конкуренция и без того была слишком высока.

Однако родители не сдавались, несмотря на то что пришлось пройти через годы лишений, которые в итоге привели к переезду. Папе и маме пришлось всерьёз потрудиться (она работала в министерстве, а он – в секретариате), пока они не скопили достаточно. Они также потратили кучу времени на просмотр объявлений, деловые встречи, споры, переговоры, утрату надежд и обретение их вновь. Они сражались за свою мечту, сколько я себя помню, но лишь теперь, когда мы уже были подростками, смогли отыскать идеальное местечко, чтобы начать строить ту жизнь, которую желали. В конце концов они нашли свою «дорогу из жёлтого кирпича»[3].

Был ли я рад за них? Конечно был. И не важно, что новый дом у нас меньше и у него нет двора, что пришлось оставить множество вещей, которыми я почти не пользовался – например, свой первый велосипед или сундук с игрушками, – но с которыми было связано множество воспоминаний. Так что радовало не всё, но мы теперь переехали в большой город, где нас ждали новое окружение и новая жизнь.

– Перемены… так утомляют, – признался я с глубоким вздохом.

– Хотя бы Люсия поможет тебе привыкнуть, – ответила мама с понимающей улыбкой.

– Не думаю, что это хорошая идея. Над нами опять будут смеяться.

– Не говори глупостей! – мама слегка толкнула меня в плечо.

– Но это не глупости! – Я закусил губу от неприятных воспоминаний. – Не хочу, чтобы было как в прошлом году.

– Если тебя донимают другие, это не твоя вина. Ты же не сделал ничего дурного. Не позволяй никому убеждать себя, что плохо быть похожим на сестру или кого-то ещё из семьи, – мама накрыла мою ладонь своей. Она говорила успокаивающе, но едва ли ей удалось повлиять на моё настроение. – Люди жестоки в любом возрасте. Лучшее, что ты можешь сделать, – это игнорировать их.

– Знаю, – пробормотал я. – Но это… совсем нелегко.

– Я и не говорю, что легко, но оно того стоит.

Согласен: она права. Однако я был уверен, что она не забыла, как сама была предметом насмешек, скабрезных шуток и едких комментариев в университете. Но я не стал развивать тему: я слишком устал, поэтому просто пожал плечами и кивнул.

Я медленно поднялся и сделал большой глоток лимонада. Смех Люсии сливался с шумом волн. Солнце стояло в зените, и под его тёплыми лучами дурные предчувствия отступали. Поэтому я постарался забыть об усталости и тревогах и наслаждаться последним днём лета.